Kitabı oku: «Черная Принцесса: История Розы. Часть 2», sayfa 3
– Ты и, правда, сможешь? – Прошептал блондин, еще пребывая в шоке от всего, не только ею и выше же сказанного, но и в общем и сразу. Но и больше же все же – от того, что увидел, пока слушал и слышал, как она говорила… правду и чистую же правду: она же как будто даже глаза специально не отводила, чтобы подтверждать все и сразу – в моменте. Здесь и сейчас!.. Чтобы не осталось больше – никаких недоговоренностей.
– Правда… – утвердительно кивнула брюнетка, соприкасаясь теперь еще и лбом с ним и его, перед этим будто еще и мазнув кончиком носа по его, как он проделал это некогда с ней и… на кухне. – Взаимность, Егор. Вза-им-но! – Нарочно поделила по слогам и так же произнесла затем слово София, доставив «точек». – Ты сделал это – для меня, увидев-таки меня! А я сделаю это – для тебя… Но – не обещаю! Как и то, что не проверну с тобою же – твой же аперитив… Перед всем вот этим – еще и помучив. Заставив: ощутить и прочувствовать все это – на своей и под своей шкурой. Взаимность. Во всем!
– Я создал монстра! – Театрально взвыл Егор, заставив девушку рассмеяться, и тут же прижал ее спиной к кровати: буквально скинув ее с себя, перекинув после через и откинув ее на левую же часть кровати, прижав ее затем к пледу и зажав ее между собой и им, облокотившись на обе свои руки по обе же стороны от ее головы, прижимая параллельно ее тело к постели всем своим телом. – Ну и кто теперь смеется последним?..
– …А мне плевать, что они там вдвоем и мне не стоит мешать. Тем более: вмешиваться!.. – Прорвался сквозь их «мир на двоих» голос Влада: который будто бы и специально до этого громко протопал по ступенькам, а после и по полу – к комнате Егора. – Кто-то там был – не против тройничка!.. Я, конечно, не Карина. Но и нашу раннюю историю на троих – никто еще пока не отменял. Так что!..
– Тройничка?.. – Изогнула свою правую бровь София, тут же чуть поприжимая и левую. – Вот этого мне точно не стоило было – слушать и слышать. Не то что: знать!..
– Да. И Карине – тоже!.. – Фыркнул Егор, отворачиваясь от девушки на мгновение и смотря на дверь, к которой рыжий уже подошел, но так пока ничего и не предпринял. – Но – это же, Влад!.. Для него ментальное общение – никогда не ограничивалось… ментальностью: когда он мог этим – поддеть или задеть!.. А и особенно, когда он был и есть единственный, кто подслушивал нас в кухне – и делает это же сейчас: за дверью.
– Он знает – обо… всем? – Встрепенулась девушка и резко слетела с подобия визга на писк; и только после – шепот. В ответ же получая – только утвердительный кивок. – И об… этом?! – Еще один кивок. – Тогда, в его случае, «додумать» – не плохо, а хуже не придумаешь!.. – Привстала она, но была вновь прижата к постели, «вернувшимся» к ней Егором.
– Ну не скажи… Кому как!.. – Ухмыльнулся он, накручивая одну из ее прядок темных волос на свои указательный и средний пальцы правой руки. – Ему-то – да. Но а нам, вот, с тобой – нет. Во всяком случае: хоть что-то, что мы с тобой сегодня уже начали, давно бы закончили…
– Шкериться по углам, например?.. А после – и по комнатам с и за закрытыми дверьми?! – Донеслось зловредно из-за двери. Следом за чем ее ручка опустилась и поднялась пару раз, будто и подтверждая парня же догадки, что она таки закрыта для него и тут же «парочки» о том, что он все еще за ней, для них и только хотел войти. Хоть и с предупреждением, но и без приглашения!.. А и тем более: просьбы… в самом вначале. За что Егор тут же и поблагодарил сам же себя: за заранее-вовремя закрытые двери. Если от кого-то они и спасали-защищали – так это от Влада. С другими – он не проверял. Но другие – и не вламывались, соблюдая правило, которое он сам же, Влад, давеча и отстаивал, не пуская Егора к себе; зато к самому Егору проходя – чуть ли и не с ноги. А зашел бы – тут же лишился бы с нее же, ноги, хоть уже и Егора, и головы. Что он, кстати, и так знал, потому – обошелся ручкой. После чего – просунул под дверь листок, цветной флаер, который, за счет своей легкости и лакирово-минированности, проскользил по полу вместе с ветром из приоткрытого окна, оказываясь подле кровати Егора, и вновь затих.
– Разорился же!.. – Глянул на это произведение искусство блондин, но поднимать не стал, как и отрываться от своего куда более интересного, в сравнении с этим, да и всем в принципе, занятия; но и не поддеть не мог. – Влади́слав. Решили подработать?.. Музыка уже не отвечает вашим требованиям: ожидания – реальность? «Фрустрируем»?..
– Даже говорить не буду о том, что вы там делаете!.. – Прорычал, но и скорее именно пробурчал в ответ Влад, уже прямо-таки и не скупясь на мяту и шалфей: «Ни себе ни людям? Так и не доставайся же ты никому!.. Свежий воздух». – Тем более: думать об этом. Ага… В тон… твоему же все словечку. Завтра мы устраиваем вечеринку!.. Здесь. На дому. Приглашены – все. В-се!.. – Повысил он голос, повторив. И дополнил затем – зачем, поясняя. – «Все» – сейчас дв… трижды прозвучало: для Софии. Которая наверняка откажется. Или согласится, но сольется. Не думай даже!.. Ни единожды. Ни дважды…
– Серьезно?.. – Прошипела брюнетка. И тут уже буквально: прошипела. И да!.. Тут же и зная, что Влад так и так – все услышит. Но и стараясь же все при этом придать своему голосу – хоть какой-то злости: пусть шепотом и сквозь зубы, цедя и выцеживая не то что каждого слово, но и такой же слог и букву. – Отвлекающий маневр – отвлекающим маневром, но и не тем: который я не то, что на дух не переношу!.. Ненавижу.
– Она – будет!.. – Ответил за нее Егор, предупреждая и опережая этим все следующие, по- да и всяческие отговорки, а заодно и охлаждая ее пыл своим зорким и даже еще суровым, хоть и в меру, строгим синим взглядом. – Со мной.
– С кем же еще… – фыркнул рыжий и тут же удалился, глухо, но и достаточно сильно при этом приложившись правой рукой к стене у двери напоследок. Какая разница – как они, она – внешне, а он – внутренне, если даже это «разделение»: не-правда?
– Надеюсь, это была – твоя голова!.. – Крикнул ему вслед блондин, развернувшись вновь на мгновение к двери, и тут же вернулся взглядом к уже прямо-таки и точно ничего непонимающей Софии, легко целуя ее в губы. – Мне нравятся эти «отсылки» – на всем протяжении наших отношений. Мелькающие: то здесь, то там… Прошлым в настоящем. А будто и настоящим… в прошлом. Одновременно!.. А тебе?
– А мне – нет! – Вновь, как ребенок, надулась она: решив, хоть так, пусть так, выразить свою позицию несогласия. Пусть даже она и не относилась, совершенно никак, к главной теме их разговора и с чего все началось: к чему она так негативно и отнеслась, но к чему так и не пришла, не вернулась. Но и только развеселила же, тем самым, Егора еще больше и получила очередной поцелуй: теперь в нос, а после – и в надутую «в обиде» нижнюю губу: – Все нормально… – коснулся затем ее правой щеки своей левой ладонью он, размеренно поглаживая большим пальцем кожу. – Не стоит волноваться. Ты будешь там, здесь – хотя бы и потому, что там же, здесь: буду и я. Мне просто нужно держать тебя под контролем: в поле зрения и зоне же видимости. Не посягая на зону комфорта и твое личное же пространство!.. Да и не только из-за него и его же все маниакального желания – споить всех и вся. Это да!.. Да. И это же – тоже. Но и в частности. А и из-за нашей общей ситуации… в целом. Мне нужно и важно знать, что с тобой все в порядке. А где этому быть – как не там-здесь?.. Опять же: со мной. Это же может быть тобой реализовано?
– Ладно!.. Если тебе – так будет спокойнее, хорошо… – утвердительно кивнула девушка, сменяя в его глазах серьезность на милость. Не на «милоту»!.. А на возможность: не быть сплющенной и проткнутой скалами и подводными камнями… в склизком иле и мелких водорослях. – Но я не буду в этом всем вариться!.. И мешаться в этой куче-мале – тоже не буду. Как и с ними… Побуду на втором этаже. Близ ваших с Никитой комнат… или мастерской Александра.
– Договорились!.. Там – и встретимся-найдемся. – После чего – последовал еще один, уже и его, поцелуй, не последний, но крайний: и куда дольше и глубже предыдущего, прикрывающий и перекрывающий заодно резкий подъем двух тел одновременно; но и таки пропускающий и допускающий – разве небольшой ветер и шум его в ушах; так еще и закончившийся, оборвавшийся так и толком и не продолжившись, прикусом ее нижней губы и отрывом от нее с тихим стоном обоих. – А теперь – пойдем: все-таки проинструктируем и продегустируем то, что осталось. И если: еще осталось!.. От вашей утренней стряпни. – И, обняв девушку за талию левой рукой, развернул ее и себя к двери, напоследок еще и нашептав в ее правое ухо. – Хотя мне и аперитива – хватило!..
****
Стоило ожидать, что Роза не захочет более ни с кем из них говорить: не то что ни о чем, но и вообще же «никак»; равно как – и пускать на порог!.. Но Александр, как, так или иначе, и ее же ровесник тоже, все же надеялся: не столько на лучшее; как делал и проделывал же это всегда; сколько на ее же взрослость и опытность – в таких делах, как «мирные переговоры», которые устроили бы всех, не вызвав такого, никакого бы ажиотажа, как и особенно-особого внимания к ним, да так и войны, от совершенно или просто «противоположных» им. Но женщина их – не придерживалась; и полностью игнорировала мужчину: который сначала звонил на телефон и в дверь, после – стучал, а затем – и просто сидел на ступеньках, взывая к ней уже с них. И да!.. Ни в какую, как и она же сама, но уже и он – не боясь запачкать: ни свою одежду, с черным пальто и в цвет же ему лакированные ботинки, ни такое же имя, репутацию… Просто-напросто – не считая себя «жалким»; разве: идущим на попятную и… компромисс. Старающимся: сдержать и сохранить, какой-никакой, но «мир». И пусть так же: хотя бы – на время. Все же!.. На что Роза же – вновь не разделяла его взглядов: хоть и в чем-то уже был прогресс – не столько лично, сколько в принципе; ни чьих и… никаких. Ни в чем и ни в ком. Ни по чем и… ни по ком. Только – свой и… своих. Только: за себя. И придерживаясь – их же. Одобрив, разве что, еще где-то между – его же идею: с собранными и отданными ему же вещами Софии. Именовав это, по-своему, как очищение дома от хлама и генеральная уборка… Просто закинула все, что поместилось в ее же, Софии, будет она еще свое и разбазаривать-распылять, черную кожаную дорожную сумку средних размеров на длинных ручках в тон-цвет из шкафа же девушки – и выкинула ее на площадку к нему.
– …Делай, что хочешь, Ксандер!.. – Крикнула по ту сторону двери Роза, порядком уже вымотанная и уставшая от его посиделок и воплей под дверью. – Но я все, что хотела, уже заранее и до твоего прихода лично высказала Владу. Можешь у него спросить: что и как; если он еще не рассказал, конечно. Иначе!.. С чего бы тебе и заявляться самому? Хотел дополнений и комментариев? Получишь их – от Совета, когда они придут за Софи; и к тебе. А я, так и быть, как убитая горем и расстроенная мать, подожду ее – здесь!..
– Роза, не глупи!.. – Вновь взмолился Александр и даже руки в этом самом жесте к потолку возвел: хоть она этого не видела, не видит… да и не увидит. Зачем? – Зачем тебе это? Если так припомнить – у нас достаточно многообещающая… общая история. Тянущаяся: если не век, то два точно. А последний, крайний год, прошлый – если и не все пять… с ними, то и шесть… с этим. Были же и есть: вообще – патовыми!.. Могла бы и поблагодарить, что мы тебя почти выгородили: сбив вектор внимания и перенеся его же на другую; фактически – уберегли тебя же от Совета, как в общем, так и от гнева Сергея, в частности. Который, всего-то, только и делал, да и делает же до сих пор, что заботится о своей дочери и пытается сделать все лишь лучше для нее: уберечь и сберечь! Он же дал тебе второй шанс – на исправление, буквально и доверив же Софию!.. Зря, получается?
– Оставляя – у вас? Конечно: зря!.. – Злорадно рассмеялась женщина. – Прекращай, Ксан! Из двух зол… Выбирают, конечно, меньшее. Но таковое: ни ты и… ни я. Кстати!.. Да. Я, вот, например – признаю это, а ты?.. Видимо, нет, если все еще считаешь, что: я – большее. А значит – и худшее… для нее. Когда же там и у тебя – ее буквально окружают: наши же… признаки-призраки прошлого. Из той самой «долгой и многообещающей истории»!.. В кавычках и… Оболочках. Жаль – не под «облачками». Как никогда же – живые и… Как никогда же все: здоровые!.. В отличие от… – и сбила же сама себя, свой настрой и пыл, напор, готовясь же вот-вот сорваться на крик, если и не на истерику и припадок… со слезами. И русоволосый это понял; раньше, чем и ощутил это: в обугленном влажном дереве, с, так и некстати, примесью его же все солнечного жара, духота, сразу стало – душно; уместно промолчав. Так еще и зная, помня – про ее же все, пусть и какое-никакое, «никакое», а кураторство. И да!.. Пусть даже: и не первое. И не первое… неудачное. Как и то: каким боком оно вышло и выходило – каждый раз и… именно ей. Как вышло бы и ему: потеряй он – кого-то из своих ребят. Парней… Потеряй он так же – Софию. Но сейчас!.. Именно по ее же вине – он мог и может: потерять ее. – Не важно!.. – Вдруг осадила она себя и его же, взяв обоих словно бы в моменте и в свои же руки: а и точнее – в ежовые рукавицы, не поддаваясь эмоциям и ощущениям; а уж и тем более – чувствам. – Они – не заслужили этого. Как и она!.. Но с ней – я разберусь: после. Заставив, перед этим, страдать – остальных и… оставшихся. Ее же – оставив на десерт.
– Да… Они не заслужили – этого!.. – Отрицательно покачал головой мужчина, грузно выдыхая и потирая глаза и лицо обеими руками. – Никто: не заслужил.
Но и как бы он ей здесь и сейчас ни сочувствовал, понимая и принимая… очевидное; жить, существовать, пока кого-то нет, как это вообще, каково; но и никак не мог отдать их, никого из них и под горячую же руку ее. Буквально: под и на расстрел. Тех, кто ему был: так близок и дорог. Свою семью. И!.. Да. Как ни крути… А «семья, Совет и предназначение» – были расположены: именно в таком порядке. Таком и никаком другом!
– А она – заслужила?.. – И тут же по ту сторону двери – послышался громко-звонкий удар, будто, если и не она же все сама ударила об нее, то ударила-сь, приложившись, как и он же все ранее, только и по эту же еще сторону, руками и ногами к полотну, правда, не вместе: чтобы только снять одну боль – другой. А что же и сам Александр уже на это?.. Хоть и злился на нее. Но понимал… И принимал – это все: с опущенной к ступенькам и бетонному полу же головой. – Заслужила?!.. – Сорвалась на рев женщина, что аж дверь с полом задрожали и стены с потолком завибрировали. – Заслужила, коль ты и сам ее буквально передал… Предав!.. Выступив, чуть ли и не той самой же все: «последней инстанцией»! На твоих руках – кровь, Ксандер. На твоих!.. На Влада – плевать. Как и на Женю… Сергей – был над ним. Но редко… Когда же ты был – метко и… всегда! Что, перевоспитал? Научил – родину ненавидеть, а отчизну любить?!.. Молодец! Решил детьми – поменяться?.. Валяй! – И будто бы взмахнула обеими руками, как крыльями, для пущей убедительности и легкости жеста: с «легкой» же руки прощаясь, но и не без умысла и своего же интереса. – Забирай его и Софу, а я, так и быть, оставлю себе… Егора. Не лучший вариант, конечно, но и… не худший. Учитывая же еще и то, как вы вокруг него да около все дружно носитесь-трясетесь, боясь, что он разом и проклянет же вас всех!.. А есть за что, м, скажи?! Да… Какой же будет все же «микс» из просто и разом же… нахлынувших чувств. Эмоций. И ощущений… А все – подкрепит, знаешь что, «любовь», так и не реализовавшаяся окончательно: из-за вас же все всех… вместе взятых; кто – смолчавши, а кто – и сделавши!.. Это. Затем же все. И… С ним. Ним-и…
– Только – попробуй!.. – Вновь возник перед ее дверью Александр, ударив правой рукой по металлической поверхности; левой же, на автомате, еще и дернув за ручку.
– И попробую!.. – Прорычала Роза, скалясь, будто он и мог это видеть, как и ее же все «сытное» облизывание. – Начну – отвращением к девчонке. Перейду: к братству. А закончу – семьей! Или, что, думаешь?.. Я кровь Влада – просто так: собрала и оставила?.. До следующего раза? Может, она уже – в ее крови, а? Его тьма… М-мм! Как будет плохо, когда тебя прижмут к стенке – сразу и все, да? Совет – за воровство и посягательство на частную собственность. А Егор… За отсутствие веры и до-верия, что немаловажно: к главе семьи; что сначала позволил вновь полюбить, а после сам же и разбил, дозволив Владу к ней что-либо применить. И знаешь!.. Мое влияние – отойдет на второй план. Когда же твое и… пагубное!.. Сделает последний: шах и мат. Кто будет разбираться: откуда, на самом деле, у девчонки вся эта «красота», когда в ней уже – твой подопечный? Сердце светловолосого мальчика-спальчика будет безбожно, хоть и при этом же все дьявольски, разбито. Опять!.. И что-то мне подсказывает, что и ему будет наплевать: когда и что произошло… Он отвернется от вас. И повернется ко мне!.. Начнется кипишь. И я…
– …«устроишь переворот»?.. – Изогнул свою правую бровь русоволосый, одновременно щурясь левой и скалясь-усмехаясь ртом. – Ты так мелко – не плаваешь, Роза!.. Мне ли не знать. Да?.. Да и… всем. И что же там еще у тебя – на них и… меня? Какой еще зуб – сточен и вы-точен под клык: чтобы проткнуть им – все и всех, вся? Не для этого же ты – вторишь «рисунок». Буквально: избивая!.. Предшественницы Софии… Настолько: схожую и похожую. Что?!.. От любви все же и до ненависти, да? Мальчишки мои таки – ее «испортили»… тогда. Что ты и теперь – так отрываешься на Софии, а!..
– Я делаю это – не в угоду тебе, а уж и тем более не им, Ксан!.. – Цыкнула темноволосая – на его же все и желание в один заход дойти до сути: так она ему все сейчас и здесь рассказала, да-да; не конец же еще, в самом деле, чтобы «злодею этой сказки» было бы пора и байки-то свои правдо-маточные из склепа травить. – А в угоду… той самой: похожести. Она – не заслужила: ее!.. И не заслужила быть: ею. На замену же все: ей!.. Парням? Пожалуйста. Пусть: изгаляются!.. Только еще и баллы – от меня получают. Да-да… Пусть и ненавижу их до сих пор – за все и… всей же своей душой. За все сделанное. И не… Но и точно – не больше твоего и… ее! В дальнейшем…
– Она – не та, Роза!.. Не та! – Рявкнул мужчина, стараясь уже и прямо-таки вдолбить это ей, пусть и словами: пока же вдавливая это в дверь – своей правой рукой.
– Убирайся!.. – В тон ему ответила женщина, сходя на «нет»: и теперь скорее уже и именно – утробно рыча. – Убирайся и не возвращайся!.. Иначе твоя проходка в спальню Софии, как помощь ей же, обернется последним гвоздем – в твой же гроб. И гроб-ы же – вас всех!.. Ты – не педофил, Ксан! Но кому это, черт побери, будет важно и нужно, когда: факты на лицо! А?.. Ты – сказал, что сказал… Но и!.. Кто видел? А кто и поверит?!..
Не сдержавшись, и ударив по двери еще и своей же правой ногой, Александр грузно выдохнул на это, но и ничего более не сказал, как и не сделал, лишь скинул тут же наваждение, как желание снести эту дверь с петель к чертовой же все матери, придавив стоявшую за ней в лепешку, и, тряхнув головой, зачесав еще параллельно и свои растрепавшиеся русые волосы назад обеими руками, дабы еще и успокоиться окончательно плюс ко всему, сделал еще один тяжелый и, вместе с тем же все, глубокий вдох-выдох, и только после это удалился восвояси: вместе с ручной кладью.
В то же время, как и прислонившись же таки к двери своим левом ухом изнутри, Роза дождалась, пока он скроется, и развернулась, облокачиваясь на дверь спиной: будучи в одной лишь только казалось еще и ночной черной рубашке на маленьких пуговицах в цвет и длиной до середины бедра, спущенной с левого же плеча и полу-расстегнутой до ямочки между грудей, надетой, что и ни капли же не удивительно, на голое тело, с рукавами, закатанными до локтей; и посмотрела на своего же гостя с широким оскалом:
– Как я?.. – И, встряхнув еще своими черными волосами «для пущего эффекта», будто бы и львица гривой, разметала их по спине и плечам: не стараясь затем – примять их и огладить, убрав если и не на одну из сторон, то хотя бы и за спину, чтоб не мешали.
– В тебе явно умерла актриса! – Поаплодировал саркастично, делая достаточно длинные и долгие паузы между хлопками, темноволосый и темноглазый мужчина, опираясь своим правым боком и всем телом же, за счет этого, на тумбу.
– А сказать, кто умрет следующим, если не вернет эту дрянную девчонку обратно сюда?!.. – Сузила глаза Роза и клацнула зубами. – Сделай это! Мне плевать – как, сделай.
– А стоит ли?.. – Фыркнул «гость», беря с тумбы рамку для фотографии, опущенную, до этого, стеклом вниз и поднимая ее еще, тем самым, к себе лицом; изъяв тут же, будто и между прочим, из переднего левого кармана своего белого пиджака, надетого поверх такой же рубашки и брюк, слегка покрывающих белые лакированные туфли, свой белый же телефон. Затем прислонил его к рамке и будто бы сделал фото с нее: но на деле – лишь совместил их; представляя на месте черного фона, отраженного стеклом, фотографию с его же уже рабочего стола или еще экрана, как блокировки, так и обоев. Фотографию: девушки с лошадью!.. После чего – отставил рамку и убрал телефон обратно: возвращая все – в том же виде и на те же их, свои места, в котором и которых они и были до. – По-моему, отличное время, чтобы завершить тобою же уже начатое… – спокойно продолжил он. – А только потом – уже подключать и ее. Дергаться сейчас – не лучшая затея: признать поражение – де юро, угодить их мыслям, подтвердив их о твоей заинтересованности в Софии, не кроме, как в груше для битья, де факто. Пусть посидит – у них… С ее телефоном и нашей «тату» – они далеко не уйдут. А ты – преспокойненько и не торопясь, не отвлекаясь на нее: все пока доделаешь здесь. А я – доделаю: «там»!.. – И не скромно-тонко – указал своей правой рукой, с поднятым указательным пальцем, вверх. – Забрать мы ее – всегда успеем. Хоть – в то же воскресенье: если не захочешь ждать, конечно. Да и сегодня-завтра – тебе же хватит, в качестве отработки?.. Или еще «какой бредятины», которой не мне тебя учить!.. А уж и тем более – как на нее уговаривать…
– В который раз убеждаюсь, что не зря связалась с тобой… – проговорила с некой гордостью Роза, подходя к нему и ставя пустую рамку нормально: на деревянную ножку, а не кладя ее вновь стеклом вниз. – Не только потому, что у тебя есть «проходка»: туда!.. Но и потому, что ты подаешь, действительно, годные идеи. Пусть и в остальное время ведешь себя – как палка, буквально, полено… но и «ружье»; подвешенное на стене и стреляющее нормально: только раз в год!.. – И прошла в гостиную, продолжая по пути. – Можешь оставить ее – так!.. На этот уикенд – мы здесь одни: и Софии не предвидится.
– Хочешь сказать, что еще есть смысл – что-либо прятать?.. И она не видела это фото? Почему ты его вообще не вернешь?.. Или: еще не вернула? Сей… «монумент», знаешь!.. – И мужчина передернул плечами, скорчившись. Хотя и было бы от чего: но и не от своей же все… болотистой местности, со мхом и тиной; под ее же вино. – Угнетает.
– Мне плевать: видела или нет!.. – Отмахнулась правой рукой от него, как комара, она, да и разве только средний палец не показала. – Правило – одно: не трогать мои вещи! А вернуть? Нет!.. Мелко. Как и сказал: Ксан! Пусть: забирают. Я ж заберу у них – больше. Куда больше!.. – И не хватило же только – злобного ведьмовского смеха: для полноты картины и раскрытия ее внутреннего же состоянии. Как и мира. Но и что, к слову, она тут же тоже затем и подавила в себе, вернувшись к требовательности и серьезности. – Отправляйся – назад, пока тебя не хватились. А я – начну готовиться!.. К «пробежке». Надо же – форму поддерживать. И фору… «Легенду». Не для всех, так… Для некоторых!
**
…Сколько себя помню: никогда не считала себя – красивой!.. Как-то… И предпосылок-то особых к этому, да и ни к чему, никаких же, собственно-то, не было… Никаких: совершен-но!.. «Мать»? Всегда считала меня: идиоткой. Ну… Да!.. По своим, знаешь, и опять же, каким-то… таким же особенным и «обоснованным» ей же все причинам. Идиоткой на… минималках. На максималках же: мечтой идиота! Или той же все… идиот-ки. Да-да… Но и хотя бы по гомо- и би- сексуальным ориентациям – все так же и катком не проходилась. И «на том», как говорится… Нет!.. Ты о чем? Ей, и здесь же все, не «не было плевать». Было. Еще как!.. Но – и почему-то: меньше. «Менее», чем, допустим, опять же все, на меня… Обидно?.. Ничуть! Сменялся и смещался – вектор внимания. Смещалось – поле зрения и… рассеивалось. Хотя, если бы я и была «по своим», наверное… Тогда бы!.. Только тогда бы – она бы их уже и впрямь: возненавидела. Как и меня. Их; и из-за меня!..
«Мечта идиота»! Ха. Нда… Так и называла… Да-к еще и добавляя затем, будто и этого – было мало: «Где б поискать – такого идиота, кто позарится на… такую, вот, мечту! Горько?.. Ну. Не-сладко: точно. Ведь и так – на всё и все. Все и… вся! За все – мои старания и… успехи. Сбывшиеся или нет, а и тем более – нет, мечты и… воплощенные же желания. Планы… А как итог!.. И «завершение»… Тот самый анекдот. Ну… Про красное дерево!.. Считала же меня – и им. «Называла»: им. Мол: «Покрасила волосы!.. “Красное дерево”. “Мечта идиота”!.. Была – дерево… деревом. Так еще теперь – и красное… красным… стала! Красн-ым дерев-ом… стала. А разве?.. Не была… им?». Хм… Дерево!.. Деревянная и… плоская. Тупая и… пустая. Не те – волосы. Не та – кожа… Не те – брови и… Не те же – ресницы… Челка!.. Куча всякой… мелочи! Куча всякой: хе… рени! Не та!.. Я. Да… Если дьявол кроется в мелочах, то это «исчадье ада» – их подмечало; и его же все – помечало! Подмечало и… вскрывало. Как нарывы и… шрамы. Со всей же… их… подоплекой. Со всем… и последующим же их… проливом. Со всем вытекающим и… проливающимся. «Не видела», в общем!.. И… «В общем». Не видела – в целом и… вместе же все: с достоинствами. «Недостатки». Не их же все и… одни. А… Вместе!.. И те и… Другие. Не «чужие». Иные… В равновесии и… балансе. Гармонии!.. «Видела» же – лишь: их. Одни и… Одни-х. Недостатки. Одни… недостатки. Я!.. Я была – одним сплошным: недостатком. Одной сплошной… ошибкой. «Второе имя»!.. Да. Ошибка. А «первое»?.. Угадай… Ее! Ее… ошибка. «Error»!..
На «отсутствие красоты», кстати; не ей же, матерью, все и едины; вполне мог повлиять: и отец. А что?.. Как сам. Так и… его же все: «уход из семьи». И его же… такое же… «отсутствие». Как в ней, так и… в принципе. А была ли: она? М?.. Семь-я! Если и была, опять же, конечно… Конечно!.. «Была». Да… Когда и я же все посчитала себя: ненужной и недостойной… Недостойной, в первую очередь, его же самого. Его же все и любви, как в принципе. И в общем. Так и… любви мальчиков, парней и… мужчин. Любви – мужского пола. «Сильного» пола… В частности. В общем и… целом! Це-ль-ном… Ну и!.. Вот. Получилось же – то, что получилось… Без слез и не взглянешь, а!.. На одежду. На вешалках… В примерочной же магазина! А ведь вся хрень и главным же все образом херь – она в… голове; и из, из-за нее же! Все слова и… мысли. «Размышления»… Помыслы! Все и… тараканы!.. «Это платье – слишком короткое! Это – с дюже открытой спиной! Это – с большим разрезом на бедре! Это – с глубоким вырезом-декольте! Это – без лямок!..». Без лямок?!.. А на чем оно – держаться-то будет, стесняюсь все спросить? Руками – держать собралась?! Ну хоть и пить не будешь, да? Не «бросишь». Нет… «Шлюха-алкоголик»! Да… Позорище!.. Глаза б… матери… тебя не видели! А. Ой… Нет. Видели же!.. Глаза «отца»? Хм… Грусть-печаль. И тут: лажа!.. «Мечта идиота»!.. «Мечта идиота» – выросла!.. «Повзрослела» ли? Нет! «Поумнела»?.. Туда же и… тот же все: ответ. А выросла-то?.. Да. Не «везде», вот, только… правда. Плос-ка-я… Если решила пойти на панель – так иди сразу так и… голой!.. Зачем тратиться на тряпки, которые после: все равно снимешь?!.. «Одеваясь для женщин, она раздевалась для мужчин…». Ха!.. Не одеваясь и не раздеваясь. Не живя и… не существуя.
По природе же… от рождения… не была худой!.. Я и – не «худая». Совсем: не худая. Со средним и… даже у кого-то… маленьким ростом!.. Я и «полной-то» особо – никогда не была. Но и всегда же все при этом – чувствовала отторжение. Всегда – я «будто бы»: излишне. В излишестве и… с из-лишком. Будто: дюже и… «чересчур», чем есть; на самом-то деле. Да… Так и не найдя «золотой середины» вначале… Ни в чем. И!.. Ни в ком. Я была: то «слишком толстой», то «дюже худой»… То и: «вообще же чересчур толсто-худой». И всегда же – не то. Постоянно: не так. А что такое: то? И что такое: так?.. Так и не узнала сама. «Не знала»: сама! Но знала, что пишется: с «не». И… Произносится.
И ведь не будучи уверенной в точности поставленного мною себе же «диагноза»… Вполне могла бы «с точностью» назвать это все… «расстройством». «Психическим», естественно!.. Вплоть до… панических атак, сонных параличей и… нежелания оголяться и… «обнажаться». Хотя бы даже: и минимально. Расстегнуться – чуть больше, чем полностью и… «до горла». Хотя бы: чуть-чуть и… до ключиц. «Для проформы»!.. На пару пуговиц же все – рубашки, например. «Для галочки». И!.. Летом. Да и «формы» – позволяли. Точнее: их же все и отсутствие. Хоть: до пупка!.. В довесок ко всему же еще – и «тату». «Спасение утопающих – !..». Но и отчего-то – не дело рук же все и самих утопающих. Оттого – и нежелание принимать помощь. И все же это: как помощь. «Будто»: еще один предел и… еще одна рамка. Еще одна: «грань». За которую – не зайдешь… так просто. Буек!.. За который не заплывешь. А я… И плавать-то – не умею! Не раздеваться и не загорать… Не плавать. Мечта!.. «Кого»? Выше!..
Ха!.. Да. Я вполне могла бы сойти – за невесту шейха. И!.. Франкенштейна. Но и шейха же все же: ближе. «Пока что», во всяком случае. В одежде – до горла (во все горло и под самую же голову!). До кистей рук и… до ступней же ног. Ничего лишнего и… ничего нужного. Лич-ного!.. Ничего… Совсем! И нет, это все никак не связано с тем, что в голове до последнего и победного, до сих пор же все, сидело и сидит то прозвище: «Шлюха! Шлюха-алкоголик!..». Да кого я обманываю…
Закрытый белый купальник… с рукавами. И плотные белые колготки… Белые чешки. Пучок из темных волос… под белой же все резинкой и… сеткой!.. В металлических шпильках – аж… до самой черепушки. Не говоря уж и о занозах не ошкуренного дощатого пола: в и до… Кхм!.. Да. Преподаватель хореографической студии (класса) – прямо-таки ведь и уповал же все на это: на отсутствие красоты; и… что я – некрасивая. Говоря, конечно же, все это «завуалированно» и в виде того, что: «Девочка – полненькая. Пухленькая…». Но и… Все-таки!.. «Ушла» – не поэтому же, конечно. Не преподавательница!.. Но и это же – прямо засело… с тех пор. И в отличие же все: от всех. Других… Не одна же – такая!.. А? А?!.. Одна. «Мог бы смотивировать – да утопил…». Бывает… Зато, можно сказать, что в этой жизни – я точно испробовала и по-пробовала: все сферы, виды и подвиды, разрезы… насилия. Сначала – ментального и морального хапнула. А после – и физического… Равновесие и баланс!.. Гармония. Чтоб им… И и-х!
