Kitabı oku: «Дневник Великой Отечественной Войны Боровиковой Александры Никифоровны», sayfa 3
Какое сейчас во мне возбуждение, как хочу я встретиться с ним, и растерзать бы его на маленькие кусочки, от избытка чувств к нему.
Ничего, скромное желаньице, но это ведь всё мысленно, я на него не имею никакого права.
Но несмотря на всё, единственный интерес – встретиться с ним, хотя бы часа на два, и поговорить, и то бы, я была довольна.
Ну ладно, воюй, бей врагов, а когда вернёшься, домой, в свой семейный очаг.
Вот пишу эти строки, вдруг, ко мне звонит товарищ Крылов, давно я его не видела.
Ведь одно время, от скуки, я барахлила с ним, ну и сейчас, от нечего делать, поболтала бы с ним, но его перевели на другой участок, и сейчас не встречаемся.
А то посидишь на берегу, сходишь, выпьешь кружку пива, всё же повеселее.
Утреннее сообщение: бои на всех фронтах, особенно ожесточённые на Кексгольмском, Новгородском и Днепропетровском направлениях.
День прошёл беспокойно, как всегда.
Вечером приходил Бецелев, и говорит, что вылез в окно из оздоровительного Госпиталя.
Обещал зайти ещё завтра утром.
Немного поработала крючком, и в 10 часов хотела лечь спать.
Только легла, вдруг, пожарная тревога.
На улице темно, я едва нашла место условного очага пожара – это у силовой станции, но скоро ушла спать.
26/VIII/1941
26/VIII. День этот памятный на всю жизнь.
Когда я писала дневник, то ещё ничего не знала, узнала, что в этот день было одето кольцо блокады.
На Ленинград пришёл последний поезд, и мы порвали связь с так называемой “Большой землей”.
Так вот, это то первое кольцо блокады, отразится и на моих записях, в дневнике.
Но, напоминаю, что это только приписка, т. к. пока я писала свой дневник, что мы, многие Ленинградцы, не знали ещё об этом кольце блокады.
Пробудилась в 6 часов, прослушала сводку, и провалялась до 7 часов.
После ожесточённых боёв наши войска оставили г. Новгород.
Наши войска вошли в Иран, и продвинулись на 40 км (*Иранская операция 25 августа – 17 сентября 1941 года).
Вот не знаю как, встречают ли они сопротивление.
Вчера сообщила Ириша, что убили Колю Рощина – очень жаль, убивают таких хороших людей.
Сегодня опять требуют 30 человек мужчин на оборонные работы.
Не знаю, кого подберу.
Пришел опять товарищ Базинев, и поговорить некогда.
Сегодня сообщили, что Калугин ранен, и лежит в Тульской области, в Госпитале.
На бревёнке не осталось опять ни одного бригадира, пришлось взять Вайника.
В 2 часа только пришла из столовой, так сытно покушала, распирает бока.
Пишу, и жду утреннее сообщение.
Сейчас читаю газету от и до, в частности, ноту Иранскому Правительству (*17 августа 1941 г. правительству Ирана была вручена совместная англо-советская нота. В ней содержалось требование к Иранскому Правительству добиться выезда из страны всех немецких специалистов).
Передавали письмо Горьковских рабочих Ленинградцам.
Какие всё же симпатии городу Ленина.
Слушаешь эти письма, или читаешь в газетах, слёзы выступают на глаза, за заботу этого славного города, который становится с каждым днём, всё дороже, и дороже.
В 15:25 дали «В.Т.», прошла спокойно.
Вот, читая во время «В.Т.» газету, увидела портрет этого славного лейтенанта Антонова, сбившего Ю-88, который я видела на площади Стачек 14/VIII, когда ездила к Бецелеву.
Сейчас была в Штабе.
Ей богу, чуть не всплакнула, опять посылают мужчин на оборонную работу.
У меня почти все ушли, остался только Тамаров, и последнего включили в список.
Ей богу, обидно, сидят такие, как Анакин, Соколов и другие, блестят штаны от сиденья на месте, а я посылаю 73-летних стариков.
Нет, хоть бы один из них пошёл добровольно, берегут свои шкуры, наживают карманы, и делают всё, что для них выгодно.
Желательно было проводить своих, так сделали все, проводили на свой счёт, сохранив своё имущество.
Кроме того, мне сообщили, что их всех устроили здесь рабочими, и служащими, чтобы отправить на казенный счёт.
Вот публика, они всегда умеют жить.
Какого чёрта, товарищ Попов поставил Анакина главным инженером, у которого в голове варит раз в сутки.
Работал начальником цеха, и то, был так себе, а сейчас, получил большой чин – почему, потому что умеет жить, и спасать свою шкуру, как говорится – маскировка вовремя.
27/VIII/1941
27/VIII. 6:25 вечера.
Только сейчас взялась за перо, чтобы оставить здесь, на бумаге, отметку, что 27/VIII жизнь течёт обычно.
Какой-то день сегодня, не скучный, и не веселый, просто не хотелось писать.
Бои по всему фронту.
За последние дни на подступах к Ленинграду сбит 101 самолет.
Вот, сволочи, как влечёт их Ленинград, хочется им напакостить нам.
В 16:30 дали «В.Т.».
Это 70-я тревога по счёту, но кроме редких выстрелов зениток, ничего не было.
Мы ещё не знаем ничего, всё спокойно.
Хорошо бы так прожить до конца войны.
Днём отправила всех мужчин, в том числе и Тамарова.
Завтра четверг – выходной день, но не знаю, использую я его, или нет, так как с воскресенья не была дома, да, откровенно говоря, и не хочется, так отвыкла я от дома.
Сегодня устроилась, и здесь неплохо, поставила пружинную кровать.
Сегодня поставила себе задачу, оставшихся рабочих всех обеспечить противогазами, а вдруг дадут «X.T.» (*Химическая Тревога).
Послезавтра постараюсь провести занятие по «X.Т.».
Собиралась под душ, но раньше поставлю рабочих на работу, а потом уж буду счищать с себя грязь.
Вечер бездельничала, только легла спать, потушила свет, вдруг, звонок, пожар в навесе.
Я говорю: “где горит?”
– “II-я рама”, – это звонила Ида.
28/VIII/1941
28/VIII. Встала в 6 часов, что-то не спится.
Сегодня выходной, спешу домой, уж 8 часов утра.
Приехала домой, очень хотелось спать, но так проболталась, и весь день не могла прилечь, и уснуть.
Легла спать уже в 11 часов вечера.
Как раз приехала Ленка, а разве с ней скоро уснёшь.
Всё же боевая девчина, люблю таких.
Наверное, скоро уйдёт на фронт.
Сегодня сообщили, что забрали Н.В.
29/VIII/1941
29/VIII. Встала, как всегда, в 6 часов.
Бои по всему фронту, наши войска оставили г. Днепропетровск (*Ныне: Днепр).
За город “N” уничтожено до 10.000 фашистов.
Наши войска успешно продвигаются в Иране.
Иранский народ встречает их радостно.
Отдельные эпизоды говорят, что фашисты так готовили своё дело, чтобы нанести удар СССР с фланга, но эти их планы наше Правительство быстро раскрыло, и своевременно приняло меры.
Сегодня бурный день, очень болит голова, наверное, угорела дома.
С утра прибежали девчонки из Колпино, конечно, в панике, но я их отправила снова.
Потом была Нюра Цветкова, тоже почти плакала, вообще-то, она плакса хорошая, ну, а сейчас, подавно, если действительно что-то там было.
Я смеялась, как она сидела в крапиве.
Был Бецелев, проболтался почти весь день.
В заключение, получила письмо долгожданное, в котором он приглашает к себе, но не знаю, как отпустят, притом, как ещё пропустят.
На всякий случай я ему написала ответ, возможно не придётся ехать.
Ехать надо, или завтра, или же в субботу.
Это письмо принесло и радости, и неприятности,
В конце подписался: Ваш знакомый; и только?
Ну, что же поделаешь.
Пусть, останемся знакомыми, может и к лучшему.
Ночь цех не работал, поэтому я занималась вязаньем.
Часов в 10 вечера как бахнут.
Я думала, уже начинается бомбёжка, соскочила с койки, одела тапочки, и сижу.
Прошло несколько времени, и опять, второй раз удар, ну, тогда, я опять соскочила.
Очень хотелось выйти на улицу, но жутко, в цехе нет никого, и тьма.
Я не боялась стрельбы, но было жутко из-за темноты.
Опять всё же задумалась, насчет последнего письма, что значит “знакомый”.
Перечитала все прошлые письма, нигде ещё не было такой подписи.
Что ему вздумалось.
Ну ладно, как с его стороны, так буду отвечать и я, взаимно.
Как в лес, так и из лесу (*Фразеологизм: как поступаете с кем-либо, так вам и ответят потом).
30/VIII/1941
30/VIII. Встала в 7 часов утра, разбудила меня боец-Ленка.
Радио молчит, ну я и спала спокойно.
Встала, привела себя в порядок, напилась чаю, и взялась за дневник, как раз сидит со мной рядом Курочка, и строчит письмо знакомому.
Вдруг, выстрел из тяжёлого орудия.
Интересно выйти, и посмотреть, но ещё успею.
Иван Анакин, говорят, пришёл из Колпино.
Как сегодня сообщило “Катушечное Информбюро”, здорово бомбили Мгу (*Мга – городской посёлок в Ленобласти), и эшелоны с детьми.
Вернулись в Ленинград только вагоны, с вещами и детьми.
А фашисты строчили из пулемётов с воздуха, по укрывающимся детям.
Вот, сволочи, если только это правда.
Нинка Басова о ходе войны высказывается, как ребёнок, сама ничего не понимает.
Ну ладно, пора идти в цех.
В час сходила к зубному врачу.
Говорят, привезли хвойные доски, военный заказ, не знаю, на что перерабатывать.
Сегодня за 5-м Г.Э.С. всё время стрельба, всё же я на Апостола зла хорошо, а самой хочется увидеться с ним, а ехать-то всё же, наверное, не придется.
Сегодня, за период войны, первый какой-то напряжённый день.
Кругом, вернее, со стороны Рыбацкого, слышна стрельба.
Летает много самолётов, когда я была на бревёнке.
Сразу по правому берегу пролетало только 7 самолетов.
Три, наверное, с грузом, пошли в сторону Ладожского озера.
Счастливого им пути, сделать своё дело, и вернуться целыми, и невредимыми.
Обратно летело 3 самолета, наверное, за грузом.
Хорошо бы так всё прошло, ожидается хуже.
Сейчас работаем, а если потребуется пойти – подерёмся с фашистами.
Перед кончиной, муха и та злится.
Гитлер тоже перед своей смертью.
Будьте уверены, Ленинград не сдадим.
Ленинград был, и будет наш, этот славный, революционный город.
Сегодня опять получила военный заказ, уже приступили к выполнению.
Сижу, пишу, а сама всё думаю о “знакомом”, ждёт, наверное, и не дождётся, судя по его последним словам в каждом письме.
Вечером была на Палевском, в 3-х комнатах, и поужинала у Моти, немного вышла, и пошла на Фабрику.
Как раз военные привезли заказ, завтра приступим к выполнению.
Спала спокойно, но встала вместе с думой о знакомом, и последних словах его писем.
31/VIII/1941
31/VIII. Пробудилась вместе с радио.
Прослушала сводку, бои по всему фронту.
Не успела встать, ко мне звонят: направить 20 человек на оборонные работы.
Составила список, люди пошли безоговорочно.
С утра же приступила к выполнению военного заказа.
Работа горячая.
В разгар просились саблинские, сходить в Саблино, забрать вещи.
Сегодня тихо.
По всей вероятности, вчера был бой по десанту, так как говорят, была занята Ивановка.
Вот, сволочи, если правда.
Ленинград не сдадим.
Сегодня проливной дождь, но люди работают безоговорочно.
7 часов вечера, смена работает на спецзаказе.
Смена работает усиленно – вот молодцы.
Наверное, им надоело за городом, на даче, поэтому они так добросовестно работают, или просто дошло до их сознания, серьезность сложившейся обстановки.
Был сегодня Лебедев, с оборонного участка, вот приятно послушать такого рабочего.
У человека никакой паники, и неукротимый энтузиазм.
Очень сильно, но не часто, била артиллерия.
Сейчас 7 часов, слушаю последние известия из Москвы, и вдруг, удар такой, что стёкла дрожат.
Я ведь знаю тебя, непоседу, любопытную Сашу, ты ещё в юности прислушивалась к этой стрельбе, когда через голову летели 3-дюймовые снаряды, а ты собирала коров (*Гражданская война 1917–1918 гг., включая события Ижевско-Воткинского восстания (в момент наивысшего подъёма восстание охватывало территорию с населением более 1 миллиона человек (большую часть современной Удмуртии))).
На душе спокойно, что будет впереди…
Не унывай, Сашенька, двум смертям не бывать, а одной не миновать, но сейчас случайно умереть не хочется.
Сегодня весь день думала, и вспоминала знакомого, наверное, ждёт.
Время 10:30 вечера, я сидела, и обвязывала (*В вязании есть раздел – обвязка платков и салфеток) платки бойцам в подарок, так же обвязала Ленке три платка.
Пусть вспоминает – тоже боец.
Хотела погулять по территории, но вышла в коридор, и очень темно, ещё стукнешься лбом, и будешь, урод.
По радио передавали, какие подлости творят гитлеровцы в Ленинградской области – дают подарки крестьянам, и разрешают работать в Колхозе, имеют цель, чтобы советский урожай забрать себе.
Одному крестьянину подарили часы, а потом его повесили на столбе.
Глава 4. Сентябрь 1941
1/IX/1941
1/IX. Начало нового учебного года.
Что-то вспомнилось прошлое, когда я была студенткой.
Так приятен был этот период, и день, когда собирались студенты со всех концов Советского Союза, каждый со своими впечатлениями, а сколько их было, за каждое лето, проведённое вне города.
Сидишь, бывало, на лекции и ждешь перерыва, чтобы поделиться со своими товарищами, – где-то они.
Сейчас вот сидишь, и вспоминаешь вчерашний день, и думаешь о сегодняшнем.
Ночью была слышна стрельба, из тяжёлых орудий.
Я вышла из кабинета, чтобы проверить, с какой стороны бьют.
Сначала было жутко, так как темно, и тихо кругом, цех не работает.
Слышала выстрелы за Химгазом (*Завод “Химгаз” (бывший “Нефтегаз”)), потом пошла спать.
Ночью, говорят, часов в пять, сильно стреляли, но я спала, и не слышала.
Я сплю крепко, за день набегавшись.
День прошёл спокойно, только вдали раздавались артиллерийские выстрелы.
Вечером, в 10 час., с Т. Павловной пошли ко мне, обошли бревёнку, и за 5-м Г.Э.С. было видно зарево.
В конце дня написала письмо “знакомому”.
Извинилась перед ним, что не приехала, ведь может быть, была бы последняя встреча.
В 7:30 отбор на военную учёбу, в тыл ополчения (*Ленинградская армия народного ополчения (в составе действующей Армии в период 1/VII/1941- 20/VIII/1941 года); 20/VIII/1941 орган руководства военным обучением трудящихся Ленинграда переименован в Штаб обороны Ленинграда), меня назначили командиром отделения.
Занятия не состоялись собралось мало, да и поздно.
Завтра, наверное, начнём раньше, ведь девчонкам надо попасть домой.
Мне-то всё равно, я проспала на Фабрике.
2/IX/1941
2/IX. Встала с Информбюро.
Бои по всему фронту.
Наши самолёты совершили налёт на Берлин, Кенигсберг, Данциг.
Один самолет не вернулся на свои базы.
В 7 час. звонит Попов, и просит выделить 4-х человек на оборонные работы.
Я послала 6 человек.
Вышла на территорию, а беженцы тянутся, и тянутся, по правому берегу Невы.
Орудийные залпы с утра раздаются кругом.
В 10:30 пошла на диспетчерский, почесать языком, потом маленько ругнула Вайнина, и ушла к себе.
В 11 час. передавали обращение к Ленинградцам.
Сегодня переселяют Рыбацкое, в город.
Пусть Рыбушкин едет ко мне на квартиру, всё равно дома не живу, тоже сберегут мне барахлишко.
Да, пришли решающие дни для Ленинграда.
Сегодня всё время радио обращается к бойцам, и жителям г. Ленина, мобилизует их, и предупреждает всё время.
Враг близок, враг на подступах к городу.
В воздухе сегодня часто жужжат самолеты, строчат зенитки, и слышна стрельбе из артиллерии.
Но в Ленинграде, вернее у нас, на Катушке, спокойно, так как за воротами я ещё не была давно, да и не хочется ехать домой.
Город будет наш, врагу не отдадим, город Ленина есть, и будет советским.
Окажем всестороннюю помощь фронту, отстоим Ленинград.
В 19:15 сигнал «В.Т.».
Наказ вышке наблюдать за воздухом со стороны Ладожского озера, и Завода “Большевик”.
Дала предупреждение вышке, следить за Химгазом, возможна высадка десанта.
Указала вышке следить за Рыбацким.
9:30, сижу, и вдруг, начинается передача радио хроники, выступает В. Инбер.
Это мягкий женский голос, она обращается к женщинам города Ленина, что враг близко, враг у ворот города.
Начала она с рассказов о первой бомбёжке Москвы, вдруг, диктор прерывает, и говорит, «В.Т.».
Заревели сирены, заревели гудки, и тревога длилась около 6 часов.
В.И. привела ряд самоотверженных примеров всего населения во время бомбёжек, призвала Ленинградцев, в дни нависшей угрозы, вести себя так, как вели себя москвичи.
9:45, залп артиллерийский, сижу спокойно, второй, третий.
Я в то время написала письмо “знакомому”, хорошее-хорошее, и порекомендовала вступить в ВКП(б) (*Всесоюзная Коммунистическая Партия Большевиков).
В 12 часов вызывает к себе Соколов, и говорит, что представитель Райкома Партии поручил усилить охрану.
Вот, я надела двое носок, двое чулок, два пальто, и хожу по территории.
3/IX/1941
3/IX. Начался день с дежурства на территории.
Ночь тёплая (конечно, относительно), ясная, ни облачка на небе – светло.
Ночь очень подозрительная, в особенности для налётов.
Легла спасть в 5 час. утра, а в 9 была уже на ногах.
День очень ясный, но уже осенний.
Послала письмо “знакомому”.
Зашла в Заводоуправление, и вдруг, в 10:56, «В.Т.».
73-я по счету.
С севера на запад полетело 10 самолетов.
Со Штаба сообщают, что на станции Сортировочной высадились парашютисты.
В 11:10 слышен звук зениток.
К Сортировочной сильная стрельба.
«В.Т.» длилась 1:40, прошла спокойно, правда здорово били зенитки.
Утреннее сообщение: бои по всему фронту.
После усиленных боёв, наши войска эвакуировали г. Таллин.
В 19:10 «В.Т.» слышно сильную стрельбу, в районе Сортировочной.
Погода пасмурная, не знаю, как пройдет.
Сегодня собиралась домой, думала завтра съездить к знакомому, но передумала, всё равно не попадешь, надо пропуск.
Сижу, пишу, и слышно жужжанье самолетов.
С вышки передают, что с севера на юг летят 7 самолётов.
Приехала домой в 9-м часу вечера.
У Полинки был суп, вот мы разогрели суп, сварили картошки, напились чаю из ягод, и обожрались так, что хоть катайся по полу.
Посмеялись здорово над командой «ЖПА» (*Нецензурное выражение, означающее попу, ягодицы).
4/IX/1941
4/IX. Встала в 6 утра.
Уже привыкла в это время вставать.
Ждёшь сводку, как не знаю что.
Бои по всему фронту.
Потом с Полинкой пошли в Прачечную.
Утром здорово стреляли, несмотря на пасмурную погоду.
Целый день на ногах: сначала стирала белье, сушила, гладила, и так прошел день.
Приезжала Ленка, опять я наварила супу.
Ленка купила наливки, я выпила две стопки, и опять за работу.
Вечером выпила 3 кружки пива.
Очень скучала по знакомому.
5/IX/1941
5/IX. Встала вместе с Информбюро.
Спала две ночи па Ленкиной койке.
В моей комнате Рыбацкие беженцы.
В комнате темно, тесно, и душно.
В 8 часов была уже на Фабрике.
Мне Нюра Цветкова выкупила всё: и рыбу, и сахар, и конфеты.
В общем, живу, в магазин не хожу, и у меня всё здесь есть.
Знакомому заготовила посылку.
Погода сегодня пасмурная, сама способствует защите Ленинграда.
Сама погода не довольна создавшимся положением, и обстановкой, вокруг Ленинграда.
Ленинград стал фронтом.
Как передали сегодня, вчера вечером, около “Красного Торфяника”, сброшено 4 бомбы, и снаряд из дальнобойного орудия.
Сегодня, говорят, обстреливали Завод “Большевик”.
Да, Ленинград стал фронтом.
Но я спокойна, потому и выкладываю всё на бумаге, потом, может быть, когда-нибудь вспомню эти исторические записки.
Вот, пишу сейчас, а звуки выстрелов не умолкают.
Сегодня с Поповым болтали с час, коснулись жилья.
Я ему сказала, что решайте скорее, чтобы Вас можно было вспомнить хорошим словом.
В 5:30 пошла под душ, мылась целый час, несмотря на стрельбу артиллерии.
Только что пришла к себе, хотела заказать селёдки, а у меня в кабинете полный запас продуктов.
Вдруг, в 6:45, сигнал «В.Т.».
В 7:05 сильная стрельба из зениток, и удар, по всей вероятности, где-то близко упал снаряд, так как большой клубок пыли.
Да, Ленинград стал фронтом.
Получили задание, выделить трёх человек на оборонные работы.
Вечером изучали гранату, и винтовку.
Снаряд упал на Ольгином, но не в дом, а на площадь, но окна в ближайших домах все побиты.
Вечером приезжает Гефлер, и говорит, снаряд упал на Разъезжей, и пробил 4 этажа.
Спокойной ночи, Саша, хотя ночь ясная, но стрельбы пока не слышно.
Ночует у меня Курочка.
6/IX/1941
6/IX. Да, спала спокойно.
Легла после занятий в 11 час., вдруг, в 12 час. ночи, звонят ко мне, и говорят, что в конторке мастеров свет.
Я послала Курочкину, там сидит член “ЖПА” (*Нецензурное выражение, означающее попу, ягодицы), Высоцкая, включила свет, и сидит преспокойно.
Ну уж, дала я ей нагоняй.
С утра сегодня нервничала с посылкой людей на оборонные работы.
Не хотят люди ехать – надоело.
Какое кошмарное сегодня настроение, всё это несчастный случай с Кестнер.
Как неприятно выводит из строя человека, в такой тяжелый момент.
Весь день непрерывно была слышна стрельба, есть предположение, со стороны Шлиссельбурга.
Вчера вечером упал снаряд на Глазовой улице (*Ныне: ул. Константина Заслонова), это недалеко, где я живу.
Удивительно, снаряд пробил III-й этаж, а I–IV этажи остались невредимы.
Что произошло в доме, неизвестно, так как не подпускают публику.
В 3:15 сегодня снаряд упал на Мартынской улице (*После 1978 года вошла в состав улицы Ольги Берггольц).
Когда я вышла на улицу, со свистом пролетел снаряд в том же направлении.
Здорово понервничала сегодня из-за языка Родионовой, что якобы снаряд упал на Завод Ленина.
Ну, одна старушка пришла ко мне, вся в слезах, и просится, чтобы я её отпустила.
Едва-едва пришлось её уговорить, ох, уж эти бабьи языки.
В 4 часа дня по радио выступал Кузнецов, и лётчик, товарищ Сидоренко, трижды орденоносец Кировского Завода.
День прошёл очень тревожно.
Всё время близко била артиллерия, и снаряды разрывались близко.
Как сегодня сказали мне, в Володарском районе за вчерашний день 20 человек убитых, и 70 человек раненых.
Вечером занимались военным делом, брали прицел из винтовки.
Результат у меня не плохой.
Потом сообщили, что в направлении Шлиссельбурга пожар, мы с Нюрой Курочкиной пошли на 6-й этаж.
Да, действительно, пожар был сильный, потом пошли ко мне.
Пришел Титов, покушали селёдки, выпили чайку, и вдруг, звонят, что у нас где-то свет.
Вот, мы пошли проверять, ничего особенного.
Да, на душе стало скучно, что-то с каждым днём становится скучнее.
Сегодня получила письмо от Коли Чижова.
Вот, пишу этот дневник в 12-м часу ночи, вдруг, подряд, 7 выстрелов, и взрывы.
Ну, сейчас ложусь спать, по не знаю, как пройдёт ночь.
Спокойной ночи, Сашенька.
Что-то весь вечер мне вспоминался случай знакомства в Петрозаводске, с директором Утильсырья.
Да, было лето, есть что вспомнить.
Самое хорошее впечатление – эта поездка по Финляндии, эти все мытарства (*Мытарить – подвергаться мытарствам; Мытарство – мучение, страдание, тяжёлые, неприятные хлопоты).
Сколько впечатлений о природе, разрухе, оборонительных сооружениях, линии Маннергейма.
7/IX/1941
7/IX. Воскресенье, встала в 8 часов утра.
Видела во сне что-то знакомого, наверное, получу письмо.
Эх он, знакомый, знакомый, хоть бы встретиться на один час!
Сегодня пока тихо, погода пасмурная, моросит дождь.
Сама погода характеризует суровость Ленинградцев, неповадно и врагу.
Записанные 7 выстрелов оказались бомбами.
Это, сволочь, в такую темень воровски пробрался, и спустил бомбы, говорят, одна бомба попала в дом на Старо-Невском, на Полтавской.
Есть жертвы.
Дементьева пришла ко мне сегодня вся заплаканная, говорит, побило все стёкла, она живет у Завода Ленина.
Я отпустила её домой.
Сейчас сижу, пишу, и пью чай.
Погода сменилась, временами появляется солнышко, но тучи всё время ползают по небу.
День опасный для налёта.
Вот-вот может вынырнуть из-за облаков стервятник, и напакостит.
Сегодня пока тихо, наверное, фашисты отдыхают в воскресенье.
Вчера ночью была первая бомбежка с воздуха.
Ущербы пока неизвестны, но жертвы сеть.
Очень жаль детей.
Сегодня 2-й молодёжный воскресник (*Всесоюзный комсомольско-молодежный воскресник), мы работаем нормально.
Вчера смотрела календарь 1941 года, и как хорошо было бы нынче отдыхать в праздники.
У нас было бы 3 дня.
В новый, 1942 год, у нас выходной день.
Вот, можно было бы провести время, не то, что как в прошлом году, везло знакомому.
11:15 вечера, я всё сидела, и ковыряла крючком (*Вязала).
Хотела лечь спать, но прежде, чем лечь, надо записать прошедший день.
День прошел спокойно, как многие рабочие называют:
– “Раз воскресенье, у Гитлера выходной день”.
По всей вероятности, уничтожили точку, которая обстреливала город.
Воскресений у Гитлера нет, он напал на нас как раз в воскресенье, со своим крестовым походом.
Сегодня училась стрелять, истратила патронов 10.
Била не очень удачно, укладывала все в 3–4.
Сегодня мне рассказали один эпизод.
Во время вчерашней бомбежки Невского, И. Анакин мылся под душем, и вот, когда послышались взрывы, он с намыленной головой одел свои штанишки, пиджак, выбежал, даже не застегнув штаны, и спрашивает у Фофановой, где стреляют.
А ещё корчит из себя героя, то он видел самолет, который кружился от Московского вокзала к Финляндскому, и обратно, и вот, тогда-то он сбросил две бомбы на Невском.
Вот врун-вояка, лучше бы молчал.
Когда же он это рассказывал, я нахохоталась.
Сегодня был воскресник.
В 16 часов слушала митинг женщин, в общей борьбе с фашистами.
Митинг транслировался из Москвы.
Выступала Гризодубова, Троицкая, Барсова, Долорес, Ибаррури, и др.
Митинг длился с 16 до 19:30 вечера.
Вечером с Воеводиным вытянула кружку пива.
Ночую сегодня одна на галёрке (*Верхний ярус в театре с дешевыми местам), цех не работает.
Вот, пишу эти строки, далеко слышно 4 удара, вероятно, артиллерия.
Попов сегодня опять предлагает мне квартиру Факторовича.
Очень не хочется переезжать, главное, не нравятся соседи – Воеводин и Анакин.
Не хочу переезжать.
Ну ладно, Саша, спокойной ночи.
8/IX/1941
8/IХ. Пробудилась в 6 часов, но потом, прослушав радио, прикорнула до 8 часов.
Шли бои по всему фронту.
В последнее время не плохие сводки, немцев крошат, и крошат.
Когда-нибудь, да их перекрошат, в основном, а остальные поймут мощь и непобедимость нашей страны.
В 10:02 дали «В.Т.».
76-ая тревога по счету.
Прошла спокойно, даже не слышно зениток.
Но погода была пасмурная, следовательно, опасная для немцев.
Фашистские стервятники воровски в такую погоду пробираются в город.
Говорят, вызвали Ив. Анакина в военкомат.
Ей богу, очень хочу, чтобы взяли его в Армию.
Такой трусишка на деле, а на словах – герой.
Ещё вчера этот герой высказывался, что снаряды летят без всякого свиста.
Тоже вояка, а ещё авторитет Фабрики.
Сижу, пишу, и что-то хочу сладкого.
Залезла в ящик, к своим запасам, которые берегла для знакомого.
Раз не пишет, то пусть не пишет, ну его.
Наверное, я испугала его последним письмом.
Ведь надо же что-то писать.
Раз мне бойкот, я ему тоже невестка, всегда в отместку (*Фразеологизм: невестке в отместку – назло кому-либо; мстя за что-либо).
Вчера Катя рассказала анекдот:
Одна женщина очень часто беременела, и решила обратиться за помощью к врачу.
Врач ей прописал пить крем-соду.
Вышла она от него, и вспомнила, что не спросила, когда пить, до, или после.
Вернулась. Врач и говорит, пей вместо …
(*Текст обрывается).
Сижу, и думаю, ехать мне, или нет на Боровую.
Что-то отвыкла я совсем от дому.
У меня здесь хорошая койка, и два матраца.
В 18:32 дали «В.Т.», такой был ураганный огонь.
Я очень любопытна, бегаю с телефоном и трубкой в руках, по кабинету.
Вдруг, летят три фашистских самолёта, по направлению к Смольному, ну и шла же по ним пальба.
Всё небо было усеяно дымками от зениток.
Но фашистские, стервятники спокойно, плавно, с выключенными моторами двигались вперёд.
С вышки сообщили, что очень большой пожар в направлении Московского вокзала.
Павел Николаевич Ерофеев предполагал, что горит “Красный Нефтяник” (*Здесь был сосредоточен один из основных запасов нефтепродуктов для Ленинграда. В 46 наземных резервуарах емкостью от 30 до 5000 кубических метров хранились бензин, керосин, масло).
В 19:06 Ив. Анакин сообщил, что в направлении Васильевского острова виден пожар в 4-х местах.
Я сама смотрела в окно, и видела клубы дыма в Московском районе.
Чёрт его знает, всё же прорвался.
Вот как раз, как летели эти самолёты, и бил сокрушительный огонь зениток, на вышке сидели только две девчонки.
Из начальства кто-либо боялись показаться на вышке.
Рабочих отправили всех в бомбоубежище.
Мне пока что-то не страшно, что будет впереди – скажу и напишу в свой дневник.
Небо заволакивается дымкой.
Появились наши самолёты в воздухе.
Вечером сообщили мне, что летало 11 вражеских стервятников.
Ударов сбрасываемых бомб не было слышно.
Это можно сказать, было первое боевое крещение Ленинграда.
Ох, какая была паника у нас на Фабрике, не только у женщин, и мужчин, но и у руководителей Фабрики.
Даже говорили не своим языком, Анакин с Соколовым пошли на вышку, и пока они поднимались, стрельба усилилась, и они не показали носа, пока всё стихло.
Ох, и смех же был над ними.
Я лично очень злилась на себя, что не могу отойти от телефона.
Ей богу, в самые жаркие минуты, полезла бы на вышку, ведь я любопытна, мне всё надо видеть самой.
Из Штаба сообщили, что налёт был в количестве 44 самолетов.
Я во время «В.Т.» крадучись, слазила на вышку, посмотрела на Боровую.
Пока жива.
Потом пришла к себе, позвала Нюру Курочкину, и давай варить картошку.
Мне же Соколов поручил посмотреть по территории, нет ли листовок.
Было уже темно, и ничего не видно.
Угостила картошкой Титова, и Попова.
Потом с Титовым мы пошли на вышку.
Только поднялись на 4-й этаж, снова «В.Т.».
Я всё же поднялась, кругом темнота, но везде и всюду работали прожекторы, но это-по-моему, очень хороший ориентир для врага.
В 10:45 было слышно 2 раза сбрасывание бомб, в направлении Смольного.
Удары зениток не умолкают.
С вышки сообщают, что стрельба над городом усиливается.
В 11 час. взрывы в Московском районе.
Да, интересна стала жизнь – сегодня жив, а завтра, что будет, не знаешь.
Токарный и Катушку в 11:03 направила в бомбоубежище.
Зенитки бьют всё время ближе и ближе, а я как наблюдатель, записываю всё в этот дневник.
Анакин, как свекровь, всё ворчит, что якобы кто-то шумит в телефонную трубку, сидит, и отдувается.
Сижу с трубкой, а сама сильно хочу спать, хотя стрельба не утихает.
С вышки сообщили, что с Завода Ленина даются осветительные ракеты.
На дворе стала не просветная мгла.
Фашистские стервятники прорываются один по одному, и делают своё подлое дело.
Так прошло 8/IX, этот беспокойный день и, можно сказать, что это ещё первый, самый неспокойный день за всё время войны.
Если в субботу летали через нас снаряды, если тогда не знали, откуда и куда летит снаряд, хотя и не менее безопасно, здесь знаешь, что «В.Т.», ты предупреждён и сидишь напряжённо.
Сегодня не говорю спокойной ночи, Саша, так как время 23:35, а тревога всё ещё продолжается, и сколько ещё просижу с трубкой у телефона – неизвестно.
Сейчас, пожалуй, лягу с трубкой в койку, надоело 20 часов сидеть крюком.
9/IX/1941
9/IX. 0:00, «В.Т.» ещё продолжается, но пока тихо.
