Kitabı oku: «Сансара, тормози! Продолжение», sayfa 2

– Конечно, конечно! – женским чутьем поняв мою игру, быстро ответила Лусинэ.

– Аршак! Я сейчас буду молиться о тебе…

– А мне что делать? – перебил меня парень.

– Ничего делать не надо. Просто сиди и смотри на меня… – властно сказал я. – Взгляд не отводи. Это важно!

Я посмотрел в его глаза. Там медленно, но неотвратимо начала проглядываться тьма. Бес пытался разорвать наложенные узы и получить власть над телом. Этого допускать было нельзя. По опыту я знал, что даже маленький ребенок, которым овладел бес, может проявить виртуозную ловкость и совершенно нечеловеческую, животную силу. Глядя же на руки Аршака, которые были похожи на руки штангиста-тяжеловеса, огромные кулачищи и плечи косой сажени, было страшно представить, что бес мог натворить, овладев таким телом. Мы бы все втроём больше трех секунд не продержались. Три удара тюк-бум-трах и три обездвиженных тельца по углам ринга. Лежим, отданные на милость победителя.

Я начал молитву. Задача была простой. Насколько возможно истончить тело беса, изъять по максимуму его естество, ослабить донельзя, и то, что останется, связать крепко-накрепко. Минимум на сутки. Полностью не разобравшись в причинах такого уникального, можно сказать, одержания, освободить парня все равно не получится. Ему, безусловно, станет легче, и он сможет наконец-то быть собой. Чувствовалось, что парень-то хороший, добрый, любящий маму и брата, но пройдет немного времени, и медленно, но верно все вернется. И, вероятно, в худшей, более уродливой форме.

Бес был не один. Их было несколько. Но лишь один был главным, владеющим человеком. Остальные просто прохожие, заглянувшие на огонек. Вот именно на главном, который себя считал хозяином, я сосредоточил молитву. Остальные были сметены мощным ударом света, пришедшим извне. Я немного сфокусировал глаза и перешёл на обычное зрение. Лицо Аршака было по-настоящему страшным. Детская улыбка превратилась в звериный оскал, и он тихонько рычал.

– Пошёл ты на… Я тебе сейчас голову оторву и засуну в твою … – тихо, преодолевая узы, прорычал бес.

– Не ругайся при маме. – спокойно сказал я и наложил печать на его уста.

Аршак захлопнул рот и начал сопеть носом, не прекращая силиться что-то говорить. Он издавал какие-то булькающие звуки, сипел и порыкивал. Вены вздулись на его лбу, и могучие мышцы перекатывались под тенниской. Он даже пытался привстать. Но тело ему не подчинялось. И только где-то глубоко в его сердце я видел настоящего Аршака, здоровенного красивого сильного парня. Мамину гордость, мамино счастье. Он сидел, съёжившись, не имея ни сил, ни желания мне помочь в своём освобождении. Там, в духовном мире, он уже проиграл. Возможно, его естество пыталось когда-то вырваться, противостоять демону и лишить его власти над собой. Но все попытки были тщетны, и он просто устал. Я видел его ребенком, который силится затормозить свое тело. Его плоть с ненасытной яростью избивала одноклассников, прохожих, брата и даже мать. Будучи школьником, Аршак держал в страхе весь район. У него не было ни друзей, ни сколь-нибудь близких людей. Его отдавали в специализированную школу, он был на всех возможных учетах. С ним беседовали, увещевали, пару раз даже могли посадить, но очень «уважаемые люди» раз за разом вытаскивали его в память об отце. Шли годы, а Аршак становился все более неуправляемым и опасным для окружающих. Любой повод мог стать весомой причиной для его бешенства. Он крушил дома мебель, вышибал двери, разбивал окна, и ярости его не было предела.

Все родные и близкие были просто в отчаянии. Брат, когда ему исполнилось восемнадцать лет, съехал из дома и крайне редко показывался на глаза. Его можно было понять. Пока они жили вместе, ему больше всех доставалось. Однажды он даже пообещал убить брата и пытался ночью его зарезать. Но тогда все обошлось. Лусинэ очень напугал тот случай.

Брата звали Матос. Парень он был крепкий. Занимался вольной борьбой и боевыми единоборствами. Несмотря на свою физическую силу и ловкость, он понимал, что шансов победить Аршака у него нет. Собственно, именно это подвигло его заниматься спортом. С одной стороны, он хотел защититься от брата, а с другой – тренировки были прекрасной возможностью уходить из дома. Он даже иногда ночевал в спортзале.

Когда Матос принял решение освободить себя и мать от страданий, убив Аршака, он начал строить план. О неукротимости брата в их районе ходили легенды, похожие на фильмы Тарантино⁶. Но правда была много страшнее. Матос решил перед сном опоить брата снотворным и попросту перерезать ему горло.

Было страшно. Он понимал, что если с первого раза у него не получится, то шансов на второй у него не будет. Более того, скорее всего Аршак его убьёт. Поэтому он тщательно приготовился. Продумал версию для полиции о том, что это была самозащита. Это, зная Аршака, легко примут. Он был готов даже отсидеть, если ему не поверят. Его решение было не так страшно, как жить в постоянном ужасе и боязни за свою жизнь и за жизнь матери.

Матос, сжимая в руке нож Аршака, который украл у него накануне, тихонько поднимался по лестнице на второй этаж к дверям спальни брата. Он оставлял за собой все двери открытыми как единственную возможность в случае неудачи убежать. Куда бежать и как жить потом, если задуманное не получится, он не знал. Но так было надо.

На цыпочках Матос подошёл к кровати брата, и, когда он приготовился нанести режущий чиркающий удар по горлу Аршака, тот вдруг открыл глаза и каким-то чужим совершенно нормальным человеческим голосом сказал:

– Спасибо, братик! Я так больше не могу. Освободи меня…

Матос опешил. Этого он ожидал меньше всего. Аршак смотрел на него НОРМАЛЬНЫМИ человеческими глазами, полными любви и страдания и продолжал говорить:

– Ради мамочки, ради Бога! Сделай это… Помоги мне!

Матос выронил нож и в ужасе кинулся вниз по лестнице. Он выбежал на улицу и бежал, бежал, бежал. Извилистая Пионерская, похожая на бесконечный коридор, огороженный высокими заборами, привела его на набережную у театра. Только там он смог отдышаться. Усевшись на парапет, Матос просто заплакал. Как ребенок. Он не знал, как жить теперь дальше.

Матос неделю прятался у знакомых. При одной мысли о встрече с братом его трясло, он впадал в панику. Но дни шли, а его никто не искал.

Однажды, выходя из магазина, Матос нос к носу столкнулся с Аршаком. Он оцепенел. Надо было бежать, но ноги отказывались слушаться. Матос, как парализованный, стоял, смотрел в глаза брата и молчал. Где-то внутри он смирился с неминуемым. Ему казалось, что настал последний миг. Сейчас Аршак набросится, схватит его за горло и парой ударов головой о стену оборвёт его жизнь. Но то, что случилось, для Матоса стало полной неожиданностью.

– Придурок! Ты где пропадаешь? Неделю дома не появлялся. Мама совсем извелась. Ну на меня тебе плюнуть и размазать, но мамку-то пожалей.

– Я… У меня… Понимаешь… – запинаясь, начал Матос, откровенно ничего не понимая и не зная, что говорить.

– Мэ-бэ-мэ! Что ты мямлишь, утырок? – злобно сказал, будто сплевывая слова, Аршак. – Чтобы сегодня же зашел и показался маме. Иначе поймаю тебя у твоих бл… дей и набью морду. Прямо при них. Понял?

– Хорошо! Обязательно приду…

Аршак отодвинул его в сторону и зашел в магазин, что-то ворча себе под нос. А Матос побрел по улице в полном недоумении. Одно он понял точно – брат ничего не помнил.

Жизнь вернулась в привычное русло. И это привычное было похоже на ад на земле. Матос рассказал маме о своей попытке убить брата, и на удивление мать даже не упрекнула его. Она как-то вдруг замкнулась, ушла в себя, а потом вдруг выдала такое, что мир Матоса перевернулся.

– Я ходила к Офелии. Ну ты знаешь её —

Офелия была известная гадалка и колдунья. Вся армянская диаспора города, если и не обращалась к ней за помощью, то точно знала, кто она. О ней ходили разные слухи. Офелия и привораживала, и возвращала неверных супругов, и лечила бесплодие. Но говорили, что к ней обращались и с более серьезными вопросами. Хотя об этом никто не распространялся.

И действительно, кто будет рассказывать, что «заказал» конкурента, или преждевременно отправил родственника на встречу с Богом. О таком молчат и, может быть, вспоминают на смертном одре, исповедуясь священнику.

– И? – напрягся Матос. – Что она сказала?

– Ой сынок… Даже не знаю, как сказать. – глаза Лусинэ наполнились слезами. – Говорит, что все будет только хуже. Что Аршак одержим сильным демоном. И этот демон еще не полностью овладел им. Но в течение трех-четырёх лет овладеет полностью.

– Вот … – Матос злобно выругался. – Прости, мама! Вырвалось.

Лусинэ махнула рукой и заплакала. Потом добавила:

– Ещё она сказала, что он нас убьёт. Обязательно.

– Что же делать? Может, давай уедем. В Красноярск к дяде. Или за границу. Во Францию. Там много наших. Не пропадём.

– … Матосик! Ещё Офелия мне предложила одно средство. Говорит в чай замешай, и он просто уснёт.

– Мама! Давай. – с жаром выпалил Матос после секундного замешательства. – Вот только полиция экспертизу будет делать…

– Офелия сказала, что следов этого они никогда не найдут. Гарантировано. – ответила Лусинэ.

Оба замолчали. Каждый погрузился в свои думы. Решиться на убийство сына не просто. Но и сил так жить больше не было. Руки Лусинэ были прокрыт синяками от постоянный тычков. Аршаку даже повод был не нужен, чтобы ударить мать. Он делал это походя. Просто так. Слава Богу хоть не бил по лицу. Но вот плечам, спине и рукам доставалось чуть ли не каждый день. Бил и ржал. Бил и ржал. Чувствовалось, что страдания матери доставляют ему удовольствие.

Однажды, когда Аршак бил младшего, и мать попыталась заступиться, он отмахнулся от нее так, что бедная Лусинэ, собрав стол и все стулья, как тряпичная кукла влетела в горку с посудой. Она не могла поверить, что человеческое тело может так легко разнести вдребезги антикварный шкаф и старинный стол. При этом ничего себе не сломав. Синяки были, немного сочилась кровь из пореза на затылке, но в остальном тогда все обошлось. Эта драка стала последней каплей для ее, казалось, безграничного терпения. И тогда она пошла к Офелии.

Лусинэ никак не могла решиться. Женщина она была не набожная, и тем не менее на убийство собственного сына пойти было мучительно больно. Она то уговаривала себя, то отговаривала. Внутри нее шла непрестанная борьба, и она день ото дня оттягивала свое решение. Матос каждый день звонил и спрашивал – когда? Ответа у Лусинэ не было.

Неизвестно чем бы закончилась эта эпопея, если бы Лусинэ не встретила свою одноклассницу. Та работала в УВД вместе со своим мужем. Он в ОБЭП. Она в миграционной службе. Жизнь на первый взгляд состоялась, и окружающие считали их счастливой семьей. Но видимость благополучия была лишь оболочкой, за которой скрывалась неприглядная правда. Они когда-то дружили семьями. У мужей были какие-то свои дела. А Лусинэ было просто приятно общаться с подругой. Женщиной приятной, умной и тактичной. После смерти супруга они стали видеться реже, но контакта не теряли. И вот при встрече подруга поведала о своей поездке в Самару. Проблема была в том, что на их семью кто-то упорно колдовал, и всякие попытки защититься успеха не приносили. До поры до времени они искали защиты у Офелии, но потом добрые люди шепнули, что к ней же ходит и их недруг. И тогда все встало на свои места. По рекомендации своего родственника из Самары они сначала поговорили с Глашей по видеосвязи, а потом, впечатленные ее осведомленностью, решили ехать. Подруга рассказала о поездке и о знакомстве с нами. О том, что им было стыдно слушать о своих неприглядных делах. И что некий Павел за один раз порушил все колдовство, наведённое на них, и они сразу получили этому подтверждение. Как и что углубляться не стала, но настойчиво порекомендовала Лусинэ поговорить с Глашей. Может, она что и подскажет. Обещала посодействовать.

С Глафирой у них поговорить не получилось. Но зато они мило побеседовали со мной. В таких случаях разговор со мной скорее похож на ледяной душ. И на вопрос, а если Аршак откажется ехать, я твёрдо им пообещал, что Аршак даже будет сам подгонять маму, чтобы быстрее тут оказаться. Они очень удивились моим словам, и чувствовалось, что не поверили. Аршака они знали очень хорошо. А я знал природу демонов. Они приходят без спросу. А уж если им кинуть вызов, то всякий почтит за обязанность пойти доказать свою силу и право. Демоны, как вьетнамцы. Если даже их откровенный шулер пригласит играть своей краплёной колодой, отказать не смогут. Или как «зов роботов» из фильма «Отроки во вселенной»⁷. Хочешь не хочешь, а идёшь. Хорошо, что за ними гоняться не надо. Должно же быть в них хоть что-то хорошее.

…

На следующий день, Лусинэ и Аршак пришли намного раньше назначенного срока. Я им специально выделил последнее время, чтобы в приемной никто не ждал. Было очевидно, что вопрос серьезный и, вероятно, шумный. К чему людей пугать?

Но они пришли раньше. Клиентка, очень милая женщина с семейными проблемами, уже зашла к Глаше, и мама с сыном расположились на диване. Лусинэ светилась от счастья. Аршак сидел скромно, и взгляд его был относительно осмысленным.

– Павел! – низким и одновременно мягким голосом сказала Лусинэ, – Спасибо вам с Глафирочкой. Аршика не узнать! Мы вчера проболтали целую ночь. Будто не виделись вечность.

Я внимательно посмотрел на Аршака и ответил ей:

– Лусинэ! Ещё ничего не закончилось. Даже не начиналось. Не расслабляйтесь. – потом перевёл взгляд на Аршака и сказал: – Аршак! Дружище! Ты как?

Парень-гигант немного вздрогнул, поднял глаза, и я увидел в них страх. Это были глаза ребенка, чем-то страшно напуганного. Я понял, он знает и чувствует демона, который рвётся наружу. Который прямо сейчас прилагает титанические усилия, чтобы вернуть себе власть над этим могучим телом. Сам же Аршак был пассивен. С одной стороны, его сердце плясало от счастья получив долгожданную свободу, а с другой… Присутствие мучителя, хоть и надежно связанного, вызывало страх. Тяжёлый, животный, липкий. Хотелось бежать. Но бежать пришлось бы вместе с ним. А это был тупик.

– Тяжело мне, Павел! Тяжело и страшно. – проговорил Аршак, глядя на меня. В его глазах страх сменился надеждой, и он расправил плечи.

– Не бэ! – подбодрил его я, – Победим!

Аршак заулыбался. Кисло, слабенько, но заулыбался. Лицо его засветилось надеждой. Мы поболтали о всяких пустяках, зазвенел будильник в моем телефоне, и я подошёл к двери, чтобы напомнить об окончании приема.

Когда клиентка ушла, мы всей гурьбой отправились в кабинет Глафиры. Выслушав стон дивана, когда Аршак располагался на нем, мы все заулыбались. Выдержал!

– Ну что? Как ваши дела? – спросила Глафира.

– Ой, Слава Богу! – сказала Лусинэ. – Аршака не узнать.

Глаша на несколько мгновений зависла. Потом сказала:

– Ну впереди еще много работы. Давайте не будем терять времени. – и немного подумав, спросила: – Были ли какие-то препятствия, чтобы к нам прийти сегодня?

– Ой были. Аршак хотел домой ехать. Говорит: «Мама уже все хорошо. Что будем людей тревожить и отвлекать. Давай домой поедем» – сказала Лусинэ.

– Понятно! – с улыбкой сказал Глафира и посмотрела на меня.

Я вздохнул и развел руками

– Ладно! Разберёмся. – решительно ответил я и, повернувшись к Аршаку, добавил: – Ну что? Окропим землю красненьким⁸?

Аршак заморгал. Мама вся подобралась, и все напряглись. Я заулыбался.

– Да ну вас! Уже и пошутить нельзя. – и добавил: – Прочь лирику! Призовём Господа и ангелов Его. Помолимся! Аршак! Твоя задача проста. Смотри мне в глаза. Во что бы то ни стало. В этом твоё избавление.

И я начал свою молитву:

– Господь! Отец мой Небесный! Во Имя Иисуса Христа поднимаю перед Тобой этого мужчину. Прошу Тебя укажи перстом Своим на демона, который овладел его разумом. Дух нечистый, Во Имя Иисуса Христа, я пленяю тебя и лишаю всякой власти над этим мужчиной. Именем Иисуса Христа, я повелеваю тебе оставить его. Творец всего сущего прямо сейчас указывает на тебя своим перстом и повелевает тебе освободить этого человека. – после этих слов из моих уст потекли слова молитвы на древнем давно забытом языке. На языке, так хорошо понятном ангелам, демонам и всем обитателям духовного мира.

Моего участия не требовалось. Я предоставил свой речевой аппарат в распоряжение высших сил и более на этот процесс влиять не мог. И не хотел. Кто я такой, чтобы вмешиваться в такие серьезные дела? Пусть взрослые разбираются.

Поскольку мой разум был свободен, я стал рассматривать глаза Аршака. В этих зеркалах души творилось невообразимое. Я видел то наплывающую тьму, то вспышки света и разума, то все это вместе сливалось воедино и обращалось в кашу, в которой вообще ничего нельзя было разобрать. Я почувствовал, что медленно отлетаю. Реальность вдруг развеялась, и я увидел себя висящим в пустоте. При этом, ощущая себя и не теряя контроль, я видел свое естество одновременно как бы со стороны. Это было немного странно, но очень интересно. Я осмотрелся вокруг. Рядом со мной также висел Аршак. А где-то вдали я увидел Глашу и Лусинэ.

– Лусинэ надо обратить внимание на щитовидку и почки. – как-то автоматически пронеслось в голове. – Ну и плюс три бесика. Мелкие, но зачем они ей?

Вернувшись к Аршаку, я стал лицезреть очень красивое зрелище. Его духовный образ, состоящий из переплетения пустых контуров и чёрных теней, был погружен в столб света. Мириады светящихся частиц облепляли этот гибрид и медленно проникали вовнутрь. Казалось бы, все идет по плану. Пройдёт немного времени, свет заполнит пустоты, и тьме не останется места. Но… Мое зрение снова как-то переключилось, и я увидел себя посреди каменистой пустыни. Передо мной стоял огромный демон, больше похожий на смесь тигра и обезьяны только с крыльями. Ростом он раз в двадцать превышал мой. Ну и образина, подумалось мне.

– Сын Адама и Евы! – обратился ко мне демон. – Кто дал тебе, смертный, право вмешиваться в высший суд и нарушать законы Творца? Страшно тебе?

– Ой страшно! Первый раз такого страшного изгонять буду. – задорно ответил я фразой из старого пошлого анекдота.

– Кто дал тебе право, я спрашиваю?

Отвечать я не спешил. Страшно не было. Разве что чуть-чуть. И то скорее от непривычности таких свиданий. Обычно все проходило несколько иначе. Поэтому для начала я подрос. Когда рост на мой взгляд стал достаточным, я прервал этот процесс и ответил:

– Порождение тьмы! Твои слова ложь. Я не сын Адама и Евы. Творец всего сущего через Иисуса Христа принял меня и дал мне Духа Усыновления. Я Его дитя.

– Вижу! – ответил демон. – Но изгоняя меня, ты рушишь великие законы своего Отца. Этот человек несёт на себе печать проклятия, и я владею им по праву. И он проклят, и мать его. И отец его сейчас в аду пребывает. У тебя нет права разлучать нас.

– Ну с правами ты загнул. У меня есть право. Напомнить тебе?

Я неожиданно для себя весьма ловко извлёк из пространства Книгу, открыл ее и прочёл:

– Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе⁹. – поднял на него глаза и добавил: – Это Спаситель сказал! Вопросы есть? Вопросов нет!

– Есть вопросы! И их много. – с ухмылкой проревел демон. – Эта семья, семья проклятых. И всякое наказание, которому они подвергнуты, законно. Они колдовали, убивали, крали, присваивали, хитрили, лгали, завидовали, блудили… – перечислял демон с видом счетовода, загибая свои пальцы с когтями.

– Стоп! – резко сказал я. – А то тебе сейчас придётся загибать пальцы на ногах. – и засмеялся, потому что представил себе эту картинку.

Демон на секунду задумался и заржал.

– А-а-тставить! – скомандовал я. – Мы же не шутки тут шутить собрались.

– Сам первый начал. – обиженно засопел бес.

– Ладно! Проехали! – примирительно сказал я. – Было. Согласен. Итак, почему не должна быть прервана череда проклятий в этом роду?

– В двух родах! – поправил меня демон, подняв верх два уродливых пальца, увенчанных метровыми когтями. – Обе линии несут на себе проклятие.

– Без разницы. – с нажимом ответил я. – Ты был бы прав, если не одно но. Аршак крещён! И тем самым искуплен от проклятия закона. У тебя нет прав на него.

– Ах вот ты как повернул, смертный! – начал заходиться от возмущения бес…

– Ещё раз назовёшь меня смертным, и я поселю тебя в камень где-нибудь в горах Куньлунь¹⁰. И самым большим событием в твоей жизни на ближайшие тысячу лет будет суслик, который описает тебя. Понял? – с угрозой выпалил я.

Демон залупал глазами и, видно, прикинув перспективы, покорно склонил голову.

– Больше не буду! Прости! – проворчал он нехотя.

– Вопросы есть? Вопросов нет! – произнес я. – Выметайся из парня. Чтобы духу твоего там не было. —

– А можно вопрос? – спросил демон и, увидев мой кивок, проговорил: – Если крещение и приятие Христа искупает от родового проклятия закона, почему твой подопечный не был освобождён в момент крещения? —

– Вот ты валенок! – разочарованно сказал я. – Этого никто не просил. Об этом никто не молился. Вспомни разговор Господа с Иезекиилем¹¹. Что сказал Бог?: – «изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие! слушайте слово Господне!» Никто не прорёк этим людям, что они свободны от проклятия. Вот вы там всей гурьбой и веселились. Аферисты!

– Вот оно что. – проворчал демон.

– Ты мне глупенького тут не строй. Сам все прекрасно знаешь. Истреблён народ мой будет от недостатка ведения. – ответил я, цитируя Писание. И добавил: – А вы, аферисты, этим пользуетесь!

– Ну дык они сами знать своих прав не хотят. А с нас какой спрос? – равнодушно протянул бесяра.

– Так! Ты мне тут мики-баки не забивай. Выходи уже.

– Так я уже! Жду твоего вердикта. – покорно произнёс он.

Я в одно мгновение собрал его в комок, затянул на руку и, воздев очи ввысь, спросил у Господа:

– Отче! Куда его?

И отовсюду раздался могущественный глас: – Ты знаешь!

Я знал. Честно говоря, беса было немного жаль. Но я понимал, что меня бы он не пожалел. Я вздохнул и вернулся в реальность. Все смотрели на меня.

– Что-о-о-о? – спросил я. – Напугал кого? Орал?

– Нет! Нет! Все было в рамочках. – успокоила меня Глаша.

– Аршак, глядя на вас, молиться начал! – с улыбкой, полной умиления, проговорила Лусинэ. – Отче наш читал. И еще что-то…

– Надеюсь, не мне молился! Аршак! Кому ты молился? – спросил я.

Аршак был, как зачарованный, и ничего не отвечал. Смотрел на всех светлыми глазами и улыбался. Но это была совершенно другая улыбка.

– Паша! Не переживай. – успокоила меня Глафира. – Он Боженьке молился. Просто смотрел на тебя.

– Ну тоди¹² ой! – весело выпалил я и, повернувшись к Лусинэ с сынком, добавил: – Ну теперь, мамаша, инструкции на ближайшие полгода.

Мы договорились, что Аршак пойдет на полгода послушником в монастырь. Пусть поработает ручками и побудет среди людей, ищущих Бога. А Лусинэ я пообещал подготовить молитву об обоих сыновьях. Потому как Глаша сказала, что реакция Матоса на освобождение Аршака будет непростой. Вообще, и она, и ее дети нуждались в системной молитве. Более того, требовалась серьезная молитва и за почившего супруга. Может быть, даже большая, чем за живых.

Мы прощались и, когда Лусинэ со своим богатырем ушли, я посмотрел на Глашу и спросил:

– Как думаешь, они будут идти вперёд или через некоторое время все забудут и снова вернутся в прежнее состояние?

– Иезекииль! Если ты не скажешь, то эти кости не оживут. – ответила она с насмешкой.

Я хлопнул себя по лбу, потом приложил руки к груди и с благодарностью посмотрел на Глафиру.

– Что бы я без тебя делал? – в сердцах сказал я. – Спасибо тебе огромное. – после этих слов, я воздел очи к небу, а точнее в потолок и произнёс краткое исповедание о том, что Аршак целостен, сам себе хозяин, и о том, что Тот, кто в нем, больше того, кто в мире, и что нечистый не смеет прикасаться к нему.

…

Мы вышли из офиса. На сердце было так хорошо и радостно, что хотелось петь.

– Ты, наверно, газика хочешь? – спросила Глаша.

– Очень! Баночку! – закивал я, как китайский болванчик.

– Но только диетическую. Без сахара. – строго добавила Глаша.

– Пофик. Лишь бы газик был, и бурбашки в нос шибали.