Kitabı oku: «Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»», sayfa 6

Почему Вандал?

Помимо обязанностей часового, я собирал информацию задержанных украинских шпионов с их мобильных гаджетов и ноутбуков: контакты, сообщения, переписка в соцсетях, подозрительные фото и видеозаписи. У многих были обнаружены номера телефонов лидеров Майдана, таких как Парубий, Тягнибок, Парасюк, Ярош и т. д. Все эти данные я тщательно просматривал, фильтровал, анализировал и самое интересное выписывал. Такая работа требовала скорости и знаний современного языка компьютерной и мобильной техники. Я в силу возраста неплохо разбирался в смартфонах и компьютерах, поэтому и был поставлен этим заниматься.

Действовал я вроде бы грамотно. Максимально быстро после поимки шпионского девайса я считывал всю нужную информацию и вынимал аккумулятор, чтобы СБУ и другие спецслужбы не могли запеленговать местонахождение своих людей. Но с айфонами дело обстояло по-другому, так как у «яблочной» продукции в домашних, скажем так, условиях вынуть батарею питания невозможно. Мне приходилось просто их выключать.

Но через несколько дней выяснилось, что простого выключения недостаточно. В укроСМИ появилась новость, что спецслужбами Украины было обнаружено местонахождение нескольких активистов Майдана, которые исчезли на территории Крыма. И были они найдены именно в Симферопольском военкомате. Вот тогда в нашей группе забили тревогу, потому что поняли, что именно по этим айфонам были найдены майдановские боевики.

Тогда мне дали указание уничтожить полностью несколько айфонов, которые мы захватили. Проверять меня никто не собирался, поэтому я бы мог забрать себе около трёх iPhone 5S – на тот момент последних, а потом незаметно продать на местном радиорынке. В «увал»²⁷ нас иногда отпускали. Но я действовал, прежде всего, в интересах будущего крымского народа, поэтому, не задумываясь, пошёл на внутренний плац военкомата, честно выложил на асфальте несколько телефонов лучшего бренда в мире и разбил их автоматным прикладом. Стёкла вперемешку с пластмассой и микросхемами полетели в разные стороны, но мне показалось, что простого физического воздействия тяжёлых предметов на вражеские гаджеты будет недостаточно. Тогда я облил оставшиеся куски детища Стива Джобса бензином и сжёг дотла в мусорном баке. Так горели несколько десятков тысяч гривен по меркам тех времён.

Не прошло и суток с того момента, как я физическим методом устранил любую возможность нас пеленговать, как случился схожий эпизод. Незадолго до референдума наша группа взяла штурмом по чужой наводке автомобиль. Водителя подозревали в сотрудничестве с «Правым сектором». Мы сработали чётко, но выяснилось, что в машине был видеорегистратор, который зафиксировал наш захват. Запись необходимо удалить, поэтому боец с позывным Глаз дал мне задание уничтожить информацию с карты памяти. Приказ я понял, но немного не расслышал и, имея опыт сожжения айфонов, решил проделать тоже самое с несчастным видеорегистратором. Мне показалось, что меня попросили уничтожить именно сам аппарат. В итоге участь айфонов постигла и видеорегистратор.

Такое недоразумение осталось бы незамеченным, если бы через несколько часов не оказалось, что хозяин автомобиля не причастен к украинским националистам, а наоборот – является нашим сторонником. Разумеется, и машину, и все остальные личные вещи ему вернули. Не могли только найти видеорегистратор. Тогда Глаз вспомнил, что отдавал его мне для того, чтобы я стёр информацию.

– Где регистратор?

– Его больше нет, вообще нет. Я выполнил приказ на все сто и от регистратора остался только пепел в мусорной урне на внутреннем плацу, – ответил я.

Сначала все посмеялись, но потом пришлось объясняться перед и так потерпевшем ошибочным «пленным». Сломанный регистратор ему компенсировали ста долларами, а Глаз, надрываясь от смеха, произнёс крылатую реплику: «Ну ты и вандал…»

После неё мой вопрос с позывным был снят. До этого меня просто называли «малым». И, может быть, позывной, придуманный Глазом, не приклеился бы ко мне, но однажды меня так назвал Стрелков.

Сначала Вандал мне не нравился, и я надеялся, что потом сменю позывной, но уже спустя несколько недель, в Славянске, когда меня все знали под этим именем и пропускали на блокпостах даже без пароля, я понял, что Вандал останется на всю жизнь. Сейчас я многим известен именно под своим позывным, а не именем.

Известно, как корабль назовёшь, так он и поплывёт, поэтому в дальнейшем этот позывной я постоянно оправдывал.

Хотя вообще-то исторически вандалы – это союз северных варварских племён. В V веке н. э. они, пройдя через Испанию, вместе с частью аланов поселились в Северной Африке и создали там свое королевство.

В 455 году во время морского похода вандалы захватили Рим, несколько веков до этого являвшийся столицей гедонизма и нравственного упадка. Это не первый и не последний штурм Вечного города, который заканчивался его разграблением, но по иронии судьбы именно вандалы стали синонимом разрушителей. Вряд ли другие их современники были принципиально лучше.

Поэтому первоначальное значение слова не несёт в себе негативного смысла. Вандалы боролись с Римом в V веке, как мы с Западом в XXI.

Референдум

За несколько дней до референдума в Симферополь на встречу с Аксёновым должен был прилететь какой-то советник Владимира Путина из Москвы с официальным визитом. Так как угроза покушения была высока, то требовалось обеспечивать безопасность советника из Кремля. Охрану поручили нам.

Мы выехали за несколько часов до прибытия самолёта в симферопольский аэропорт и уже там ждали почётного гостя.

Проходя через гражданский аэропорт в чёрных балаклавах с оружием, мы видели, как смотрят на нас обыкновенные жители – они оглядывались на нас, улыбались, совершенно не опасаясь, некоторые приветливо махали.

Когда прибыл советник президента России, часть нашей группы встречала его у трапа, остальные – охраняли периметр взлётной полосы, снайперы сидели на позициях – контроль был максимальным. Официальный представитель вышел из самолёта, подошёл к нам, пожал каждому руку и поблагодарил за службу. В тот момент я понял, что решение по ситуации в Крыму принимается на высшем уровне, и нас никто не бросит.

Подписание Владимиром Путиным договора о принятии Крыма в Российскую Федерацию мы смотрели по телевизору. Каждый для себя понимал, что внёс небольшую лепту в спасение Крыма от орд украинских националистов и НАТОвской экспансии. Ведь в случае если бы Крым не вышел из состава пылающей Украины, донбасский сценарий начался бы ещё на полуострове. Он был бы намного кровопролитнее и жёстче. В Крыму всегда стояли пророссийские казаки, но без поддержки старшего восточного друга они никогда в жизни сами бы не справились. Потому что татары и майдановцы имели в наличии боевое оружие, которого почти не было у законопослушных крымских казаков.

Экс-премьер-министр Украины Николай Азаров высказал своё мнение о том, были ли предпосылки по отделению Крыма от Украины до госпереворота в 2014 году:

«Никаких предпосылок не было, потому что, например, сегодняшний председатель Совета министров Крыма Сергей Аксёнов возглавлял партию “Русское Единство” которая на всех выборах набирала 1–1,5 %. Эта партия никогда не ставила вопрос об отделении Крыма от Украины. Она просто озвучивала лозунги дружбы с Россией.

Поэтому отделение Крыма и события на Донбассе являлись следствием государственного переворота, прихода к власти радикалов – людей, которые сознательно шли на переворот, чтобы создать из страны таран против России. Если бы не было переворота, Крым был бы в составе Украины. Это совершенно очевидно».

Игорь Друзь о своей деятельности в Крыму в этот же период:

«Я был советником Стрелкова. Занимался, среди прочего, и разведкой, потому что на остальной территории Украины у меня было много знакомых, и с помощью них я мог собирать различную информацию. Также я участвовал в патрулировании улиц Севастополя, помогал выявлять вражеские элементы.

В исторический день для полуострова, 16 марта, по решению правительства Крыма я со своими ребятами охранял группу журналистов CNN, которые снимали наш митинг в честь референдума. Я считаю, что это было правильное решение, потому что, несмотря на лживость этого телеканала, он не мог не показать огромную толпу торжествующих русских в центре Симферополя. Нам это было и нужно. А для того чтобы обеспечить безопасность этой группы, мы их сопровождали потом всю ночь».

Подготовка группы Стрелкова

Через пару дней после объявления результатов референдума основной состав группы передислоцировался в полузаброшенный пионерлагерь недалеко от Судака. Наш командир не распустил подразделение, а решил организовать обучение военному делу всех оставшихся.

Командир Ромашка остался в Симферополе для решения вопросов по организации и дальнейшим задачам группы. Меня решил тоже оставить в городе, чтобы я ему помогал. Ромашка снимал квартиру в Симферополе для своей жены и жены Кедра, которые поехали вслед за своими мужьями. Там же несколько ночей прожили и мы.

Однажды к Ромашке приехал Игорь Стрелков и остался ночевать, видимо, не успевал доехать к себе на съёмную квартиру. Так как женщин в этот момент дома не было, ужин решил приготовить я. Ещё лет в 15 я научился готовить одно интересное блюдо: рис с курицей в соевом соусе, смешанном с другими приправами. Меньше чем через час ужин был готов. Еда всем очень понравилась, мясо похвалил даже Стрелков. Не помню уже, о чём мы общались, сидя втроём на кухне, но мне очень хорошо врезался в память анекдот, который нам рассказал за столом Игорь Иванович:

– В эстонской школе на уроке истории изучают цвета национального флага. Учительница спрашивает:

– Дети, что означают цвета нашего флага? Тиитус, что означает синий цвет?

– Синий цвет, госпожа учительница, означает необъятные морские просторы Эстонии, по которым плавают русские оккупантские корабли.

– Правильно, Тиитус. Томаас, а что означает чёрный цвет на нашем флаге?

– Чёрный цвет, госпожа учительница, означает необъятные просторы Эстонии, которые топчут русские оккупанты.

– Правильно, Томаас! Вовочка, а что означает белый цвет на нашем эстонском флаге?

– Белый цвет на вашем эстонском флаге означает необъятные просторы Сибири, которые будут топтать Тиитус и Томаас, если не заткнутся!

Стрелков анекдоты умел рассказывать, поэтому получилось очень смешно, особенно в местах, где он специально тянул слова, копируя эстонский акцент.

Вместе с Ромашкой я пробыл несколько дней в Симферополе, а потом меня всё-таки отвезли к основной части группы в тренировочный лагерь.

На тренировочной базе бойцы жили в здании, которое раньше предназначалось для воспитательского состава лагеря. Помещение было в приличном состоянии: душевые кабинки, хорошие кровати, общая кухня. Еду в основном готовил Прапор (в дальнейшем один из командиров ополчения в Славянске, Ямполе, Снежном; давний друг Игоря Стрелкова, ветеран боевых действий в Приднестровье и Абхазии).

Евгений Скрипник (Прапор)

Тренировали нас более опытные ребята с боевым опытом – члены нашей группы, прошедшие ранее несколько горячих точек. Нас учили всему, что может пригодиться в боевой обстановке. Перечислять все дисциплины, я думаю, не стоит.

Ещё в Симферопольском военкомате у нас в группе был медик с позывным Док.

Он воевал добровольцем в Приднестровье, Чечне, а на гражданке преподавал военную медицину в одном из московских университетов. Док меня научил азам первой медицинской помощи: перевязкам, наложению жгута, реанимации в полевых условиях, транспортировке раненого и многому другому, что необходимо знать штатному полевому медику в боевом подразделении. Я легко схватывал медицинскую науку, так как ещё в Киеве сам интересовался медициной, читал пособники первой помощи и даже пытался поступить в медколледж, но журналистка перевесила.

Освоение навыков полевого санинструктора мне были необходимы как никому, потому что в группе я был самым молодым, и чтобы хоть как-то считаться равноправным бойцом, я должен уметь то, чего не умели другие. Благодаря Доку я научился спасать человеческие жизни в условиях боя. Поэтому каждый спасённый мною впоследствии боец или мирный житель приписывался в первую очередь моему учителю.

Когда он покидал подразделение и уезжал в Москву после референдума, передал мне все перевязочные материалы и медикаменты, которые у него были. Несколько мешков с бинтами, ИПП (индивидуальными перевязочными пакетами), спиртом, перекисью, а также таблетки и ампулы различного назначения. К тому времени я уже знал показания и способ применения каждого лекарства, которое у меня было. Помимо обычных препаратов, Док оставил мне сильные обезболивающие препараты.

Андрей Акинфиев (Док)

Так я занял полноценную нишу в группе Стрелкова – должность полевого медика. Уже на тренировочной базе после референдума я совершенствовал свои навыки, практикуя на бойцах иммобилизацию с поля боя, перевязку конечностей, головы и туловища. Не делал только искусственного дыхания по принципиальным соображениям, так как женщин с нами не было. На войне, конечно, его приходилось делать исключительно мужчинам – здесь нечем гнушаться, но практиковать это на занятиях я не находил для себя нужным. Иногда я выходил на футбольное поле, просил несколько бойцов поучаствовать в моих тренировках и таскал их на себе, имитируя вынос раненого с поля боя. Как-то я попробовал взвалить на себя Прапора, который весил больше 100 килограммов, и протащить лёжа несколько десятков метров по траве. Конечно, глаза у меня чуть не вылезли из орбит, но проползти с ним где-то треть поля я смог.

Знакомство с Моторолой

В начале апреля в лагерь прибыло пополнение – группа под командованием Балу, около 15 человек, почти все из Харькова. Среди них был тогда ещё неизвестный Моторола. До приезда в Крым ребята участвовали в харьковском восстании в марте 2014. Тогда в город нагнали заукраинских футбольных фанатов для разгона местных жителей, которые вышли выразить поддержку Крыму и России. На центральной харьковской площади была перестрелка, в которой ранили несколько наших ребят. Моторола, кстати, там тоже присутствовал.

По прибытии группы я растопил баньку, чтобы ребята расслабились после долгого пути, тогда я и познакомился с парнем по имени Арсений. Как он рассказывал, Моторолой его прозвали сослуживцы в Чечне. Он имел какое-то отношение к связи.

В группе я был почти самым низким, но Моторола оказался даже ниже меня. Зато он был достаточно прытким, резким и довольно сильным.

Один раз, по своей «вандальской» привычке, я сломал рогатку какого-то бойца. Единственный, кто увидел это «преступление», – был Моторола. И хоть эта рогатка стоила копейки, но когда начали искать виновника, Моторола меня не сдал. Хотя мог просто в шутку кому-нибудь рассказать, как «малой» игрался этой рогаткой и разорвал её.

Мы тренировались в бывшем пионерлагере до 8–9 апреля. Уже в начале месяца мы знали, что скоро отправимся на Донбасс помогать местным пророссийским силам. Я, как и многие, думал, что наша крымская группа будет входить в Юго-Восточную часть Украины по тому же сценарию, что и в Крыму. То есть конечный итог будет тем же – сначала мы повоюем, а потом зайдут ВС РФ и будет «Донбасс – Россия. Навсегда!»

Но наши ожидания развеял мудрый Прапор – ветеран Приднестровья и Абхазии. Он знал не понаслышке, что такое война. Как-то я и ещё несколько бойцов сидели у костра и слушали Прапора. Он любил рассказывать интересные истории из жизни или случаи, происходившие на войне. Однажды, когда зашла речь о нашем скором выдвижении на помощь Донбассу, Прапор сказал:

– Не питайте ложных надежд, что вы будете воевать вместе с русскими войсками. Вы будете воевать вместо них! Такой сценарий присутствовал в Приднестровье и Абхазии. Я знаю, о чём говорю.

Тогда мы восприняли Прапора не до конца всерьёз. Но уже в Донбассе под бомбёжками авиации и крупнокалиберной артиллерии я отчётливо вспомнил его слова.

Оправдание позывного

На уничтожении видеорегистратора и рогатки я не остановился. Пока мы тренировались за городом, Ромашка оставался в Симферополе и иногда приезжал к нам с продуктами или другими бытовыми принадлежностями. В очередной раз навещая нас, он привёз футбольный мяч, так как у нас неподалёку было футбольное поле, где можно поиграть.

Первым приметил мячик я. Хоть и не любил никогда футбол, но в детстве в него играли все. Я стал набивать этот мяч на ноге, пока не влупил его так, что он напоролся на острый угол крыши двухэтажного здания. На землю он вернулся уже пробитым. Я был недоволен своим поступком и тем, что мячик так неудачно залетел именно туда. Но ещё больше недоволен был Ромашка, который купил этот мяч. Через полчаса про мой поступок знали в лагере все и смеялись надо мной ещё очень долго, приговаривая: «Ну ты и вандал…»

Следующий акт вандализма свершился через два дня после прокола мяча. В детстве меня водить машину не научили, а солдат должен уметь всё, особенно ездить за рулём – мало ли, в бою водителя убьют. Поэтому я попросил нашего шофёра с позывным Спутник научить меня водить. Он в ополчение вступил примерно в одно время с нами. А порыв помочь своим братьям в Крыму его занёс аж из Харькова.

Спутник, конечно же, мне не отказал, и на следующий день я под присмотром своего «учителя» осторожно трогался с места на армейской «таблетке». Несколько дней занятий – и я уже смело катался по асфальтированной дорожке вокруг футбольного поля.

Но самое интересное произошло не под руководством Спутника. Как-то нам надо было проехаться с Кедром за дровами к соседнему дому, в 100 метрах от нашего. Ехал за рулём Кедр, а я пассажиром рядом. Дрова загрузили, и тут Кедр говорит:

– Вандал, а чего это ты не за рулём? Тебя же научили. А ну, давай-ка, садись – тебе практика нужна.

Я взялся за руль, смотрю, а выехать можно только задним ходом.

– Кедр, я не смогу, меня ведь учили пока только вперёд.

– Не дрейфь, только в зеркала смотри и рули.

Я кое-как вспомнил, где задняя передача и стал потихоньку отпускать сцепление, давя на «гашетку»²⁸. Вдруг уазик поехал быстрее, чем я думал, и не назад, а вперёд. Видимо, я в коробке передач что-то напутал и включил не заднюю, а какую-нибудь четвертую. Не ожидая такого поворота событий, я растерялся и забыл где тормоз. А когда «великий сенсей» Кедр стал кричать:

– Тормози! Жми на тормоз! – я начал растерянно искать педаль, но так и не успел её нащупать ногой. Впереди нас стоял такой же уазик, правда, ветхий и нерабочий. В него мы и врезались. Благо, что «таблетка» не успела набрать скорость, потому что тормоз я уже нашёл, когда уазик «поцеловался» со своим братиком и заглох…

От столкновения помялся капот и слегка лопнуло стекло, но этого хватило, чтобы заметить Спутнику, который отвечал за весь транспорт в группе. Пистонов вставили и мне, и Кедру, а потом заставили реставрировать вмятину. От ребят опять можно было услышать: «Ну ты и вандал…», но теперь они это говорили без улыбки.

После такого «высококлассного» обучения вождению от Кедра я решил отомстить ему. Ну не сильно, а так – немного подшутить. Жили мы с ним и Одессой в одной комнате. Однажды Кедр уснул после сытного обеда и храпел на всю комнату. Тем временем, я перебирал свою аптечку, унаследованную от Дока, и глазами наткнулся на пузырёк с нашатырём. В моём подростковом вандальском мозгу мелькнула подленькая идея: дать подышать им спящему соседу. Пристроившись у изголовья своего «горе-сенсея», я подсунул флакон с продирающим раствором аммиака аккурат ему под нос. Щедро вдохнув пары нашатырного спирта, он дёрнулся, открыл глаза и привстал с кровати. Я успел спрятаться за стенку и закрыть рот, чтобы он не услышал мой злорадный смех. Одесса, наблюдая за этим со своей кровати, тоже улыбался, но когда Кедр провёл мутными глазами от недоумения по комнате, виду не подал. Так и не поняв, что происходит, моя жертва уснула вновь. Но запах нашатыря возбудил во мне азарт, и я продолжил издеваться над братом по оружию. Однако следующая порция нашатыря разбудила Кедра раньше, чем я думал – он резко повернул голову вправо и уставился на меня. Я уже в голос заржал и выбежал из комнаты, слыша вдогонку грузный топот босых ног метрдевяностосантиметрового разъярённого Кедра. Бегал он за мной долго, но так и не смог догнать.

На помощь народу Донбасса

Пришёл день отъезда на Донбасс. Все упаковали свои вещи, а я помимо своих дополнительно укомплектовал несколько вещмешков медикаментов. На базе остались только те, кто согласился воевать дальше. Из всей группы отказались по разным причинам два или три человека, остальные, не раздумывая, дали согласие. Я сразу согласился, но боялся, что меня или откажутся брать с собой из-за возраста, или не пропустят на границе с Россией, так как по украинскому закону несовершеннолетнему без согласия родителей покидать страну запрещено.

Группа погрузилась в несколько микроавтобусов и покинула тренировочный лагерь. Ехали долго: сначала через весь Крым, потом длинная очередь на паром.

Перед паспортным контролем и досмотром вещей на Керченской переправе оказалось, что я куда-то дел свой паспорт. Я так испугался, что меня аж затошнило. Как так? Они все поедут, а я останусь просто потому, что куда-то подевал свои документы.

Прапор ко мне хорошо относился, но очень не хотел, чтобы я ехал – жалел, так как понимал, что нас ждёт. Он даже говорил всей группе, чтобы готовились к самых худшим последствиям:

– В Донбассе будут кровопролитные бои. Только 30 % всего состава группы останется в живых.

Из группы «Крым», действительно, многие погибли, но в живых осталось больше 50 %.

Увидев, что я долго ищу паспорт, а очередь всё продвигается, он стал радоваться и говорить всем, что Вандал не едет. Ромашка был другого мнения и решительно настаивал на том, что я нужен подразделению. Хотел даже как-то договариваться, чтобы меня пропустили без документов. Но к великому моему счастью, паспорт я нашёл, просто в другой машине, где тоже были мои вещи.

Паспортный контроль я прошёл нормально, никого из пограничников не волновало, что я несовершеннолетний. Скорее всего, потому что украинских погранцов не было, а русским всё равно. Но загвоздка произошла у Крота. Оказывается, ему нужно было поменять фото в украинском паспорте после того, как исполнится 25 лет, чего он не сделал. На переправе его допрашивали сначала погранцы, потом ФСБшники и хотели уже отказать во въезде, но тогда Стрелков вмешался, куда-то позвонил, и у Сергея в паспорт сразу сама собой вклеилась новая фотка.

Все были в сборе, кроме командира харьковской группы Балу. То ли он паспорт потерял, то ли ему нельзя въезжать в Россию – он прямо с Керченской переправы сорвался и поехал назад. Уже в Донбассе мы узнали, что он поехал в то же место, что и мы, но через Украину.

Дальше произошло то, что называется чудом.

Группа Стрелкова в Крыму насчитывала около 15–17 бойцов, где только из Киева было пять человек, двое из Одессы, несколько из Крыма и Харькова, и трое или четверо – из России.

Мы с Кротом попали в группу через Кедра, которого знали ещё в Киеве. И в Симферопольском военкомате были единственными казаками из организации «Верное Казачество». Но в крымской самообороне имелись ещё наши казаки, один из них – Фриц (Артём Разуваев), только стоял на севастопольском блокпосту.

Фриц родом из Керчи, но долгое время жил и работал в Киеве сварщиком на танкостроительном заводе.

Пришёл в казачью организацию одним из первых и занимал в ней должность инструктора по огневой подготовке. С ним я познакомился, будучи ещё кадетом. Сергей (Крот) и я быстро с ним сдружились. А в 2012 году он уехал в Ростов-на-Дону и жил там, иногда приезжая в Киев повидать родных и нас.

Но в дни Майдана и переворота общение с Фрицем почти прекратилось. Единственное, что я знал, находясь уже в Симферопольском военкомате, что он тоже состоит в крымском ополчении и охраняет какой-то блокпост.

И вот на пароме мы с Кротом видим какого-то мужика со спины, который стоит у перил и кормит морских чаек. За спиной у него висел камуфляжный продолговатый рюкзак, до боли мне знакомый. Но мало ли таких рюкзаков бывает?! Память не подвела – я вспоминаю этот рюкзак на странице «ВКонтакте» у Фрица, который он выиграл в группе военной экипировки, проводившей конкурс. Но подойти сначала стесняюсь – мало ли – ошибся, обхожу сбоку, чтобы лучше разглядеть лицо и замираю: стоит бородатый Фриц, которого я не видел почти год. Крот также замечает его.

– Артём!

Фриц поворачивается в недоумении: кто мог его на пароме найти?

– Андрюха, Серёга, вот так встреча! – кричит радостный Фриц и тянет руки для объятий.

Позже Артём Разуваев так вспоминает нашу необычную встречу:

«До приезда в Киев я не особо понимал, кто такие украинцы. Я не знал их отличия от русских людей, и только в Киеве я понял, что украинец – это нормальный человек, но есть ещё хохлы и упоротые нацики. За восемнадцать лет жизни в Керчи настоящую украинскую речь, кроме телевизора, вживую слышал только дважды. Первый раз от девочки, которая приезжала с родственниками отдыхать из Львова, а второй раз от женщины, которая отдыхала у моих родственников из Киева. Украинских школ у нас почти не было.

Уже во время Майдана в Киеве я узнал, что у меня погиб друг от выстрела снайпера в голову, он в “Беркуте” работал. Я знал его жену, его сыну было полтора года.

Тогда я жил в Ростове-на-Дону и никак не участвовал в событиях на Украине. А уже после госпереворота мой товарищ, с которым я познакомился на военной реконструкции, предложил поехать на полуостров в ополчение. И я, даже не раздумывая, рванул вместе с ним в Крым. Для меня это стало делом чести.

Выехали мы из Ростова вместе с российскими казаками. В Крыму мы стояли на блокпостах, иногда выезжали и отрабатывали подозрительные адреса, проводили задержания. Боевых действий никаких не началось, и после референдума мы уехали обратно в Ростов.

А уже в начале апреля я уехал опять в Керчь получать российский паспорт, но, так как там были сумасшедшие очереди и ужасный ажиотаж, я, не дождавшись паспорта, поехал обратно в Ростов паромом.

Именно тогда на пароме я и встретил тебя и Серёжу. Это было так неожиданно. Я бы никогда не подумал, что такое в принципе возможно».

За нашей случайной встречей внимательно наблюдал Ромашка. После недолгих братаний мы увидели командира и по его недоверчивому нахмуренному взгляду поняли, что не стоит сильно привлекать к себе внимание посторонних. Ромашка ждал объяснений.

Мы подошли сначала вдвоём к Ромашке, эмоции ещё не стихли, и вразнобой с Кротом стали объяснять, откуда мы знаем нашего общего друга. Ромашка выслушал про казачество, Киев, совместные драки с киевскими нациками и про то, что Артём Разуваев уже служил в крымском ополчении, только в другом месте.

Сергей Журиков был опытным военным и всегда новобранцам проводил тщательную проверку, как биографическую, так и психологическую. Но в данной ситуации острая нехватка бойцов «наполеоновским» планам Игоря Стрелкова могла сильно помешать. Поэтому Ромашка доверился нам и сказал предложить нашему киевскому товарищу пойти с нами.

Разговор состоялся примерно так:

– Артём, а ты куда едешь сейчас?

– Ну, я в Крыму паспорта пока не дождался, теперь в Ростов к своей девушке еду, ждёт меня уже.

Хитро переглядываемся с Кротом и спрашиваем:

– А ты слышал, что сейчас в Донецке творится?

– Да, вроде захватили облгосадминистрацию.

– А поедешь с нами на войну? У нас тут группа собралась, мы сначала Крым вернули хозяевам, теперь и Донбасс собираемся.

Фриц нас внимательно выслушал, смотря на приближающийся берег порта «Кавказ», и спросил:

– А из наших ещё кто-то есть?

– Из казаков только мы. Разве что Дима Жуков с нами, который раньше в Киеве Крестные ходы проводил, помнишь?

– Помню. Ладно, поехали, только я в Ростове хочу сначала со своей увидеться.

– Ну, это уже как получится.

Уже на стоянке машин у паромной переправы Ромашка отвёл Фрица к Стрелкову в машину, где с ним общались минут 40, наверное. За это время как раз все успели пройти досмотр и погрузиться в транспорт.

Дальше Фриц поехал с нами. Он ни капли не раздумывая, согласился поехать в никуда, главное – со своими старыми друзьями; главное он понял – едет защищать русских.