Kitabı oku: «Жить – хочется! Часть третья», sayfa 3

Незаметная, но важнейшая. Про нашу гладкую мускулатуру

Продолжаем экскурсию по нашей мышечной системе и сегодня поговорим о другой её части – спрятанной внутри нас и не имеющей поперечной исчерченности. И крайне важной, без которой сразу – того.

Усатую-полосатую оставим в покое, хотя и без неё жизни не будет в прямом смысле – с её помощью мы дышим. Основные мышцы дыхательной группы – диафрагма и межрёберные – тоже из этой «серии».

Более древние мышцы, гладкие, устроены иначе, работают в другом режиме и службу несут на первый взгляд, невидимую. Сейчас их разберём поподробнее.

Механизм действия у них в принципе тот же – актиномиозиновый, вот только волокна совсем маленькие – в сотни раз короче и раз в тридцать тоньше. Безо всяких ваших саркомеров, маленькие одноядерные «веретёнца» – миоциты.

«Рулит» в сокращении гладкой мышцы всё тот же кальций, но с помощью особого белка – кальдесмона, используя «универсальное мышечное топливо» – АТФ. В режиме, крайне экономном, позволяя миоциту (гладкомышечной клетке) находиться в сокращённом состоянии часами и днями, не зная усталости. Это за счёт специальных химических мостиков-замочков (latch-механизм такое называется, защёлка по-русски), практически не требующих энергии.

Одни гладкие мышцы в таком тонусе постоянно и находятся, поддерживая в нужном состоянии сосуды и бронхи. Другие периодически сокращаются, обеспечивая работу кишечника, мочеточников, желчевыводящих путей. Для некоторых будет открытие, но даже продолжении рода эти малютки участвуют – у мужчин заставляют сокращаться семявыводящие протоки, а у женщин – матку во время родов.

Есть своя «мускулатура» даже у наших внешних покровов, «гусиная кожа» – это как раз признак её напряжения. Не путайте с фолликулярным кератозом, его тоже так называют из-за внешнего вида. Он к мышцам отношения не имеет.

Наш уникальный орган – глаз – тоже свои мышцы имеет. Не только глазодвигательные поперечно-полосатые (их целых 6 у каждого глаза), но и гладкую цилиарную. Она как бы «окольцовывает» хрусталик и отвечает за аккомодацию. «Наводит резкость», если уж совсем по-простому. Другая пара мышц такой структуры отвечает за размер зрачка. Сфинктер его суживает, а дилататор – расширяет.

Что характерно, умом-разумом мы на этот процесс повлиять не можем, как и на работу остальных гладких мышц. Потому как появились они у тварей божьих задолго до коры головного мозга и регулируются более древними «рубильниками». Оно, может, и к лучшему, за всем следить – никакой головы не хватит.

Каждой гладкомышечной клетке отдельного нейронного «проводка» не нужно. Вегетативные нервные окончания разветвляются на поверхности мышцы и действуют только на верхний слой клеток. А они уже передают электрический сигнал нижним «собратьям» через мембраны. Вместе мы – сила. Это как раз про миоциты.

Как же запускается такой механизм сокращения, если отдельного мотонейрона природа не назначила? Хороший вопрос – обычно отвечает опытный докладчик, если ответа у него нет. У науки есть. Наидревнейший способ, доставшийся ещё от примитивных животных – растянули, включили внутренний раздражитель, в ответ мышца сократилась. Так работает, например, мускулатура кишечника, отвечая на «загрузку» перистальтическими движениями, или полный мочевой пузырь даёт сигнал хозяину. «На выходе», правда, эти процессы контролируемые, за счёт «краников» – сфинктеров. Эти уже – поперчено-полосатые, управляемые мозгом.

Конечно, не только механическое раздражение приводит к сокращению гладкой мускулатуры. Куда ж без химии-то? Без ацетилхолина и адреналина (точнее, нор-). Вот только работают они на гладких мышцах наоборот – первый возбуждает, а второй угнетает.

Так природа перераспределяет ресурсы в организме, например, при стрессе. Когда надо включить на максимум скелетные мышцы, чтобы бежать-сражаться. Расслабляя при этом гладкие – расширить бронхи (для лучшего дыхания), сосуды (кровь качать к мышцам и сердцу) и даже зрачок (опасность рассмотреть). Кишечник и мочевой пузырь в такой ситуации «напрягать» не нужно.

А вот, в покое или во сне, норадреналин ни к чему, царство парасимпатического гормона ацетилхолина наступает. Скелетные мышцы расслаблены, а вот гладкие вполне себе в «работе». Не всегда это хорошо, кстати. Сузят такие «работяги» бронхи у астматика – вот тебе и ночной приступ.

Помимо этих нейромедиаторов, влияет на сокращение гладких мышц и целый ряд других веществ. Не напрямую – этот слой у нас спрятан под слизистыми (ЖКТ, респираторная, мочеполовая системы) или интимой (внутренней оболочкой) сосудов. По сосудам к миоцитам поступают и электролиты (кальций, калий, натрий), и другие гормоны (например окситоцин, сокращающий мышцы матки). продукты метаболизма (лактат, двуокись углерода, важнейший регулятор метаболизма – оксид азота).

Вот и зачем нам всю эту катавасию знать, автор? Какой-то сплошной ликбез и биология восьмого класса. Во-первых, это красиво в основе большинства болезней лежит и мышечный компонент, будь то гипертония (даже по названию понятно), гиперкинезия желчного (аналогично) или астма. Понимаем природу болячки – умеем с ней бороться. А во-вторых, уже следующей статьёй открываем важнейший цикл – сердечно-сосудистый. А там без понимания процессов в мышцах совсем никуда. И главный наш «мотор» – миокард – работает по тем же принципам, и артерии – по сути, мышечные трубки, за давление отвечающие.

Так что, впереди масса интересного и, надеюсь, полезного.

Ему не хочется покоя

Как возникло и из чего состоит наше сердце

Вот и добрались мы до нашего важнейшего органа, лежащего в основе целой системы – сердечно-сосудистой. Вроде, подумаешь – мускульный мешочек с «автоподзаводом», бьётся себе и бьётся. Когда бежим или нервничаем – чаще, когда спим – реже. Тренируй его потихоньку, да не перегружай без причины. Заболело-кольнуло? Таблеточку под язык.

Эх, молодость безмятежная… Всё у тебя просто. Болезней у нашего «насоса» – предостаточно, а способов «сгубить и износить» – и того больше. Сердечных лекарств наука наоткрывала – на отдельную аптеку хватит. Вот во всём этом и будем разбираться в новом, «сердечном» цикле статей. Но – всё по порядку.

Появление сердца у животных – процесс эволюционный, сложное четырёхкамерное не сразу появилось. У всяких червей и даже первого хордового создания – ланцетника – его ещё нет. Просто есть участок сосуда (порой, единственного на всю тушку) более «мускулистый», пульсирует и толкает гемолимфу во все закоулки немудрёного тельца.

У членистоногих (раки, пауки, насекомые) – это уже целая система трубочек. Крови пока тоже нет, вместо гемоглобина переносит кислород другое вещество, на основе меди – гемоцианин. Этот дыхательный пигмент при насыщении кислородом становится голубым. Некоторые беспозвоночные зверушки могут похвастаться и зелёной кровушкой (хлорокруарин) и даже фиолетовой (гемоэритрин). Такое вот природное дворянство.

Камеры сердца появляются у моллюсков, а затем, и у рыб. Правда, пока только две – венозный синус и артериальный косинус конус. Пазуха и луковица, если уж совсем по-нашему. Живут рыбки в воде, на ощупь холодные, а на мозг – маленькие. Так что, для жаберного дыхания пока вполне достаточно.

А вот у амфибий, лягушек и тритонов всяких – уже маловато. Появляется третья камера, за счёт межпредсердной перегородки. Дыхание атмосферным воздухом требует разделения крови на два потока – артериальный и венозный, от того и такое устройство. А нам от этих сложностей – стенозы отверстий и различные недостаточности клапанов между камерами. И дефекты перегородок. Это я уже в кардиологию забегаю, хотя и рано. Начиная с пресмыкающихся (не путайте амфибий с рептилиями), и далее по списку – птички, лошадки и кошечки – уже классическое четырёхкамерное сердце. Вот известная всем картинка с кругами кровообращения, чтобы не на пальцах, а цветными карандашами.

Мы к этому «трубопроводу», описанному Вильямом нашим Гарвеем ещё в начале 17-го века, ещё не раз вернёмся. Как ни крути – основа основ организма. А пока, схематично об основном «насосе» всей этой системы.

Что за орган мы имеем в грудной клетке, преимущественно слева? Кстати, бывает и справа – называется такое декстрокардией (декстро – право, кардия – и так понятно, cor – сердце). Нечасто такое, но встречается, один человек тысяч на 10-12 «леворульных». Этих пациентов любят преподаватели студентам приводить, те выслушивают усиление тонов, ритм галопа и трение перикарда в местах, где сердца и нет. Сюрприз-сюрприз. Всем весело, кроме пациента, потому что сегодня ещё три группы после обеда приведут. А у него режим, обследование и польза науке.

Весит сердце, в среднем, 0,5% от массы тела. «Прирост» или «убыль» возможны в довольно широких пределах, в основном, за счёт мышечного слоя – миокарда (70-90% от массы сердца). Не только от спорта и физкульторы – мышца эта при ряде болячек испытывает патологическую (неправильную) нагрузку и увеличивается. Причём, довольно значительно и неравномерно. Зависит, какой именно из «насосов» перегружается – правый желудочек, ответственный за «прокачку» крови по малому, лёгочному кругу (при ХОБЛ, например), или левый – качающий кровь по большому (пардон за каламбур) кругу.

Изнутри сердце выстлано особой оболочкой – эндокардом. Состоит он не только из эластических волокон, своих слоёв имеет аж три, включая клетки эндотелия и даже свои мышцы. «Выстилка» крайне важная, образует сердечные клапаны, без которых, как миокард не надрывайся, – толку ноль. Открываться-закрываться эти «задвижки» должны в строгой последовательности, причём, надёжно и в полном объёме. Что будет при их недостаточности, разберём, когда до врождённых и приобретённых пороков доберёмся.

А пока – третья оболчка сердца, наружняя. Называется … нет, не перикард. Это так называется вся сердечная сумка, а сердце снаружи прикрывает только один её слой – эпикард. Между ним и внешним слоем перикарда есть пространство, содержащее около 25 мл жидкости. Чтоб не шуршало и не тёрлось ничего. При некоторых болезнях процессы выделения-всасывания этой «смазки» могут нарушиться, начинает накапливаться выпот и мешать сердцу работать.

Даже тут проблема может возникнуть, вроде совсем с сердечными сосудами и клапанами не связанная. А вы как думали – только стенокардия, инфаркт и душевные трепетания для сердца опасны? Много всего неприятного может с нашим мотором случиться.

Так что, перед тем, как добраться до стентов-шунтов и прочих нитроглицеринов, давайте разберёмся, какие методы обследования есть в современной кардиологии. Физики-химики уже не одну сотню лет стараются, вот и уважим их в следующей главе. Пройдёмся по экэгэшкам с эхами и другие диагностические методы разберём. Постараюсь без занудных милливольт и систолических шумов, а там – как получится.

Только каменное сердце не болит

Старые, но верные методы в кардиологии

Решил в название каждой главы «кардиологического» цикла вставлять фразу из песни про сердце. Оно, вроде, и викторина, типа угадай мелодию, только по словам. А ещё и малая польза – мурлыкнул под нос, капля эндорфина в мозгу образовалась, глядишь, и настрой улучшился. А хорошие эмоции в кардиологии – первое дело. Так что, жду от вас в комментариях таких сердечных песен. А то лезут в голову всякие unchain my heart гражданина Кокера, стинговская shape of my heart и прочие ямаха-ямасо.

Сегодня начнём говорить о том, как сердце исследуют, какой «спектр диагностических услуг» предложат по полису и за полновесные рубли, в зависимости от уровня клиники и необходимости. Есть и тут свои модные, но не всегда нужные «КТ/МРТ», только с кардиоуклоном. Доберёмся и до них, но попозже. Начинать надо с древнейших и простейших. Очень надеюсь, что таким ещё учат в медицинских ВУЗах. Поехали.

Предварительные разговоры (жалобы, анамнез жизни и болезни), конечно, крайне важны, но -пока в сторону. Будем о конкретных болезнях говорить, там и разберём.

Осмотр (можете и себя в зеркале осмотреть с сердечно-сосудистым прищуром). Что тут у пациента может «насторожить»? Цвет кожи (бледный, синюшный, патологический румянец), отёки (прежде всего, на ногах), состояние вен (набухание на шее). Пульсации, которых в норме не должно быть видно. Форма грудной клетки – при некоторых врождённых пороках сердца она тоже своеобразная («куриная», с выступанием грудины при синдроме Марфана).

Пальпация. Это, когда пальцами щупают всякие нужные места. Пульс не берём, Авиценна там под сто (!) характеристик описывал. Сразу область сердца начнём трогать. И обнаружим, что сердце «толкает» грудную клетку. Самый край левого желудочка «стучит» в пятом межреберье (от середины ключицы вниз опускаемся и пару сантиметров к грудине возьмём) – это верхушечный толчок. У худощавых он легко прощупывается, у полных можно и не «поймать».

А вот второй толчок – сердечный – у здоровых не определяется. Если руку слева от грудины положить, то сердцебиение можно уловить, только если сердце увеличено и стучит прямо в грудную клетку (в области 3-4 межреберья). Прямо, как пепел Клааса, для особо начитанных Уленшпигелем.

Пора к следующему методу переходить – перкуссии. Говорят, от виноделов пришёл, они по бочкам стучали и уровень жидкости в них выслушивали, пока трезвые. Принцип тот же – есть воздух (например, в лёгких), звук будет звонкий. Плотный орган прячется или жидкость – понятно, тупой. Так, постукиванием границы сердца и определяются. Тут навык требуется и слух (и хотя бы два пальца), с кондачка все эти относительные и абсолютные тупости не определишь.

Ну и аускультация, конечно. Из простых методов требует от специалиста наибольшей подготовки. Специальной трубочкой, хотя, может, любители ухом приложиться где-то и остались. Прибор этот – стетоскоп – известен каждому. Своего рода отличительный инструмент медика (особенно актуально он смотрится на дерматологах или логопедах). Фонендоскоп – прибор более тонкий, с мембраной. Частоты пошире улавливает и звуки потише. Какую музыку врач может «расслышать» с помощью такого, на первый взгляд, немудрёного инструмента? Послушаем, как говорил автослесарь Невинный в «Берегись автомобиля».

«Мелодий и ритмов зарубежной эстрады» в кардиологии всего три. Но нюансов, понятно, миллион. Первые, основные и относящиеся к норме – это тоны сердца. Короткие парные стуки – систолический и диастолический. Возникают они вследствие открытия и закрытия клапанов. Тук-тук, тук-тук. Заграничные врачи, кстати, по-другому эти звуки называют, по смешному. Заграничные врачи, кстати, по-другому эти звуки называют, по-смешному – луб-дуб (lub-dub). Всё ни как у людей.

Если такие парные звуки ритмичные и звонкие – все нормально, следующий. Могут быть и приглушены по ряду причин, не только сердечных – гипотония, интоксикация. Аритмия – это уже хуже, видов её множество, от вполне «терпимых» до смертельно опасных. Все по полочкам разложим, дайте срок.

Кроме таких физиологических звуков, могут выслушиваться и патологические – щелчки (клапан хлопает своими створками, какой и почему – разбираться надо) и шумы. Эти возникают из-за тока крови в камерах сердца. Редко, но бывают и в норме, при изменении реологических свойств нашей жидкой ткани или, допустим, при ускорении кровотока. Но чаще всего сердце «шумит» по какой-то неприятной причине – сузилось «выходное отверстие» – стеноз, не справляются клапаны, «подтекают» – недостаточность. Извините, если сантехническими терминами оперирую, законы гидродинамики они и тут работают. Вот, по характеру шумов, их силе, тону и времени появления (перед, после или между тонами) можно и определить, какое отверстие или клапан не в порядке.

И третий вид звуков, который может издавать наше сердце – шум трения перикарда. Помним, что наш мотор «укутан» аж двумя слоями сердечной сумки? Если жидкости между ними недостаточно, или вследствие воспаления там начинает откладываться фибрин, начинает выслушиваться специфический высокотональный скрип. Почему при аускультации просят не дышать? Чтобы дыхание своими шумами не мешало, и со звуком трения плевры не спутать.

Раньше только с помощью уха, глаза и рук врача «сердечные» диагнозы ставили, пока не появились более точные методы – инструментальные и лабораторные. Вот ими и займемся в следующей статье. А сегодняшнее обследование завершим с помощью приборов попроще – тонометра и градусника. Первый – понятно, гипертония вечный спутник сердечных болячек, а термометр-то зачем? При ряде воспалительных заболеваний сердца (эндо-, мио- и перикардит) и даже при инфаркте миокарда может быть лихорадка.

А вот новомодный пульсоксиметр в диагностике сердечной патологии бесполезен. Лишь косвенно покажет, насколько кровь насыщена кислородом, да и пульс подсчитает. Который может и не совпадать с числом сердечных сокращений – если выброс так себе, и тонус сосудов слабый, ни прибор, ни пальцы пульсовую волну «не поймают». Опять вперёд забегаю, надо отвлечься и пойти миокард погонять. Простой прогулкой, чему и вам желаю.

Что так сердце растревожено?

И какие приборы помогут ответить на этот вопрос

На этот раз – «сердечная» фраза из такого же фильма «Верные друзья». Крайне рекомендую, кто упустил по молодости лет. Смешное, душевное, как сейчас бы сказали, «олдскульное роуд(точнее, ривер)-муви».

Сегодня поговорим о старых, проверенных инструментальных исследованиях в кардиологии. Сейчас доступных практически в любой клинике, а то и «амбуланции» говоря ненашим языком.

В прошлой статье остановились мы на «прослушке» сердца – аускультации. Человеческое ухо – конечно, прекрасный инструмент, но со своими минусами – у каждого сво и пределы частот и громкости. К тому же, результаты «к делу не пришьёшь» – только впечатления и мысли «аускультатора», с разными красивыми эпитетами. Тут у него «грубый», там – «скребущий», а сям – «нежный и дующий». Субъективизм и лирика, непорядок.

Другое дело – пристроить к тем же точкам прослушивания чувствительный микрофон, полученные звуки усилить, «пропустить» через фильтры и корректоры, и записать такую симфонию на плёнку. Это и есть принцип фонокардиографии, сокращённо ФКГ. И тут обнаружится, что тонов уже не два (желудочковые), а целых четыре – третий (10-70 Гц) и четвёртый (предсердный, 16-35 Гц) иногда и в здоровом сердце могут возникнуть. А если микрофонов уже 6, и одновременно снимается ЭКГ? Совсем другое долби сюрраунд выходит – по такой «комбинированной» записи видно, на каком этапе сокращения-расслабления миокарда какой шум возникает.

И всё это за вполне приемлемые деньги, даже если добавить в эту студию звукозаписи простенький компьютер. Посмотрел цены на такие приборы (причём, наши, отечественные) – 35-50 тысяч рублей (мелочь даже для поликлиники). Одновременная запись ЭКГ, ФКГ и сфигмограммы (регистрация пульсовой волны), плюс цифровая обработка, в одном флаконе.

Конечно, есть и свои минусы – у полного человека даже микрофон не все звуки уловит, на больную и повреждённую кожу (дерматит, ожоги, раны) не очень-то датчики и приложишь. А других противопоказаний и нет – сердце мы ничем « не облучаем» – ни рентгеном, ни ультразвуком, ни позитронными магнетронами с лазерной накачкой. Только «слушаем». Хотя, полностью, конечно, прибор человеческое ухо пока не заменяет (тем более, по цене приличных наушников), а скорее, дополняет.

В отличие от другого прибора – «чисто электрического». Электропотенциалы и их разницу (что и называется напряжением) мы «чувствуем» только в «промышленных» масштабах (в десятках вольт), и то в виде сокращений мышц. А вот расшифровывать мозгом всякие милливольты и такие же амперы – природой не дано. Со всем уважением к шарлатанской «Битве экстрасенсов».

Многие наши органы генерируют электрические сигналы, вся нейромышечная проводимость на том стоит. О чём нам ещё И.М. Сеченов рассказал в труде «О животном электричестве» (1862).

И сердце тут – в лидерах, имеет свой личный генератор, называемый водителем ритма (об этом позже, когда до аритмий дойдём).

Записать электрические сигналы впервые удалось голландскому профессору Виллему Эйнтховену более ста лет назад. Аппарат «для экагэшечки» тот весил 270 кг и требовал 5 человек «обслуги».

За пару десятилетий до великого (без преувеличений) голландца англичанин Уоллер предположил, что сердце – это огромный диполь с двумя полюсами. С тех пор мы и используем термин «электрическая ось сердца», от сердечного «плюса» к «минусу». По её направлению можно и истинную оценить, и размеры камер «на глазок» прикинуть.

А раз есть направление, то одной точки для его «замеров» недостаточно. Именно поэтому один датчик, будь он хоть в ультрасовременном браслете, хоть в скафандре звездолётчика вам полноценную кардиограмму не выдаст. Их должно быть минимум два, расположенных на линии, пересекающей сердце. Вот вам классический треугольник Эйнтховена, показывающий, где такие электроды должны располагаться.

Эти три датчика позволяют записать ЭКГ в 6 отведениях – трёх стандартных (I, II, III) и трёх усиленных (aVR, aVL, aVF). Кардиограмму наверняка каждый в жизни делал, знает, что есть ещё «присоска» (или липучка) на область сердца. Этим «блуждающим» датчиком можно снять 6 дополнительных показаний (V1-V6) в грудных отведениях. Кривые с каждого будут разные, отвечающие за свой отдел миокарда. Итого – 12, лучше записанные со скоростью 50-100 мм/сек.

Хотя маленькие переносные кардиографы для экстренных случаев «выдают» и 3-6 отведений с «черепашьими 25 мм. Увидеть инфаркт или «мерцалку» – более, чем. Вон, умные «яблочные» часики и одно выдают (на корпусе есть датчик для пальца другой руки) – а приложение уже расшифровывает. Не бог весть, конечно, но уже прорыв в мобильной электрокардиографии.

Иногда и двенадцати отведений маловато будет – тогда снимают данные и с дополнительных точек (V7-V9), а также сверху, справа и даже через пищевод. И то, бывает, инфаркт миокарда на ЭКГ не виден (плёночки посмотрим уже в соответствующем разделе).

А ещё бывают непостоянные изменения активности сердца, которые «поймать» за пару минут записи ЭКГ не получается. Термобумага дорога нынче – за сутки такого «лампового» мониторинга уйдёт аж 2,16 км плёнки(не поленился – 25 мм умножил на 86400 секунд)! Никто и просматривать такое эпическое полотно не будет. А умная электроника – вполне себе справится.

Маленький прибор, названный по автору холтеровским монитором (или просто холтером), пишет себе в память кардиограмму, полученную с пяти датчиков, прикрепленных пластырем к грудной клетке. Параллельно пациент заносит в дневник, какая и когда нагрузка была, какие лекарства принял, где заболело или закружилось.

Что этот умный приборчик нам покажет? По факту – не так уж и много. Прежде всего, частоту сердечных сокращений в течение дня и их связь с событиями из дневника. Какие и как часто случались перебои в работе сердца – желудочковые и/или предсердные аритмии.

А вот для полноценного определения ишемической болезни, стенокардии, «кислородного голодания миокарда», если совсем по-простому – холтеровское мониторирование не дотягивает. Диагностическая ценность его в пределах 10-50%, по данным авторов разной степени «ангажированности». Тут нужны уже другие тесты – с нагрузками и сердечными препаратами. Поэтому и проводят их в госпитальных условиях, в отличие от «амбулаторного» холтера. А то мало ли что. Там же есть и приборы для телеметрии – то есть оценки сердечных параметров «онлайн» и длительно.

Вернёмся к холтеру. Артериальное давление этот прибор не измеряет – просто нечем. Если врач с задумчивым видом смотрит на результаты вашего холтеровского мониторирования (прибор затем подключается к компьютеру, где все результаты и показываются) и на их основании ставит вам гипертоническую болезнь (артериальную гипертензию, если правильно) – клинику и врача лучше сменить.

Для суточного отслеживания профиля вашего давления нужен другой прибор – СМАД (аббревиатура суточного мониторинга АД). В нужные моменты такое устройство само манжету надует-сдует, а данные запомнит. Самостоятельно сниматься и прятаться в шкаф пока не может, оно и к лучшему. Ещё инфарктов со страху не хватает.

Перечисленные способы относятся к функциональным и неинвазивным. То есть, бескровным и показывающим работу сердца, а не его структуру. Чтобы сердце не только «понять», но и увидеть его анатомическое состояние, понадобится другая парочка исследований (пока тоже не больных) – рентген и ультразвук. И отдельная глава для их разбора, со своей сердечной песней.