Kitabı oku: «Седьмая печать (фрагмент 5): Незнакомец», sayfa 5

Оживший сон

Незваный гость

Извечный страх перед судьбой,

В окно впорхнувший на огонь

Моих свечей…

Снова наступила тишина. Что-то витало в воздухе вокруг них. Но что? Лики-образы? Чья-то тайна? Его вопросы? Дольский не знал. И лишь какая-то смутная фраза вертелась в голове: «То, что с тобой происходит, ранее уже произошло внутри тебя».

– Твои сомнения мне понятны, – заметил Незнакомец. – В юности люди всё знают, в зрелости – во всём сомневаются, в старости – всему верят. Ты – в середине жизни и в начале Пути.

– Какого пути?

– Ведущего к тебе.

– Но где он?

– Ты уже на нём стоишь. Я же должен лишь помочь тебе увидеть его. У каждого своя судьба. Кто-то рождается в рубашке. А кто-то с крестом на спине, который будет нести всю жизнь на свою Голгофу. Один будет всё иметь. Другой всего лишится. Но кто из них будет богаче? Тот, кто обретёт себя.

– Кто я?! – воскликнул Дольский. – Я чувствую, что в этом тайна. Скажи сейчас.

– Не могу. Ответы не ищут. Их находят. Помни: свой постигая вопрос, мы обретаем ответ.

Дольский почувствовал, что воздух вокруг них стал снова меняться. Что-то важное для него пряталось в темноте. Первые ростки неведомого зашевелились в его душе, и от этого ему в первый раз стало страшно.

– О чём ты? На что намекаешь? Скажи сейчас, – в отчаянии повторил он. – Я хочу знать.

– Знать? Ты действительно этого хочешь?

– Да.

– Но знаешь ли – зачем? Ведь у этого знания своя особая цена.

– Что ты хочешь взамен?

– Ничего. Только разбудить тебя.

– Что для этого я должен сделать?

– Пойти за мной. На пути между тобой ищущим и тобой обретённым скрывается тайна. Она знает ответы, которые ты не искал.

– Но как я найду их?

– Есть тайны, которые открываются миру, и Тайны, которые ждут. И надо быть готовым к ним. Что движет тобой? Любопытство? Простой интерес? Безделицы? Праздное любопытство – похоть ума. Оно не спасёт никого, не излечит. А Тайна прячется рядом. И надо остановиться. Увидеть. Войти. Каким должен быть ты, чтобы тебя впустили?

Дольский ошеломлённо молчал.

– Что ищет человек в сомнении своём? – продолжал Незнакомец. – Истины? Несовершенств Бога или Его Творения? А сам ли он достаточно совершенен, чтобы увиденное понять? И видит ли он Сотворённое? Молчание служит ему ответом. Ты можешь услышать в нём свой Ответ? Нет. Значит ты ещё не готов. Но я помогу тебе, чтобы ты меня проклял.

– Почему?

– Так будет, если ты не пройдёшь весь Путь. А это очень возможно. Я не смогу его пройти вместе с тобой. Я смогу тебя лишь направить. Но ты всего добьёшься, если сделаешь, как я скажу.

– А если я откажусь?

– Ты не откажешься.

– И всё же…

Далёкий шорох, сопровождаемый стоном, заставил Дольского насторожиться. Ему показалось, что кто-то снова позвал его. Ощущение было такое, будто где-то далеко-далеко в бесконечности пришли в движение неведомые ему миры. Или это просто Эхо Времён? И его зовут, потому что он ТАМ действительно кому-то нужен?

– Зачем я нужен тебе? – спросил Дольский Незнакомца.

– Не мне.

– Но кому?

– Миру. У меня нет ни желания, ни власти подвергать тебя испытаниям, но у Духа есть. И Книга ждёт.

– Зачем?

– Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem³ – продекламировал Незнакомец. – Ты понимаешь, о какой Сущности я говорю? Значит, пришло твоё время. И если бы не было этой минуты, возможно, не создан был Мир. И потому, что бы ни случилось, связь времён не будет пресечена никогда. Прерывается сиюминутное. Вечное существует всегда…. Вот почему ни один человек не богат настолько, чтобы искупить своё прошлое.

– Я, кажется, где-то уже это слышал, – заметил Дольский, – но не уверен, что это правда. Прошлое преломляется в состояние, а состояние можно изменить. Изменить, преодолев, то, что тебя с прошлым связывает. Изменить самому, став лучше, став совершенно другим.

– О, да. Ты можешь измениться. Но в таком случае прошлое станет подсознанием и когда-нибудь нанесёт тебе удар изнутри. Удар, который тебя разрушит. Впрочем, здесь есть выход. Он, правда, за гранью. Чтобы прошлое не владело тобой, надо изменить подсознание. Но под силу ли это человеку? Человеку нет. А Богу?

– Но зачем мне всё это?

В ответ кто-то тихо спросил его:

Ты потерял отца и мать?

Кого ещё готов ты потерять?

Бездействуя…

Дольский сразу подумал про жену и детей. Или, если он ещё в начале Пути, может быть речь идёт о нём самом? Ночь безмолвствовала. «Нет, всё-таки, скорее всего речь идёт о Марии, – почему-то подумал он. – Возможно, она душой зацепилась за прошлое, которого не помнит. И дабы всё не повторилось снова, я должен что-то сделать». Такое объяснение ему показалось убедительным. И словно в подтверждение этого кто-то тихо прошептал: «Вы никогда уже не будете счастливы… Никогда не будете счастливы, если…» И снова всё стихло.

– Хорошо, – подавленно ответил Дольский. – Я ничего не понял, но сделаю, как ты скажешь. Скажи, как мне достигнуть цели?

– Каждый наш шаг – уже цель, – почему-то ответил Незнакомец.

Свеча продолжала гореть в его руке, отбрасывая причудливые тени вокруг. Тени проплывали сквозь стены и исчезали в темноте. Он снова услышал над собой голоса. «Велики сомнения у каждого вступающего на Путь; труден шаг решающий; ужаса полон миг, когда человек теряет опору в старом, не закрепив себя в новом; бездонна грусть, когда перед его взором рушится привычный мир; жутка холодная высь истины, спокойной и величавой в своём безмолвии; нестерпимо почти одиночество в океане знания; но пусть не трепещет дерзающий! Многотруден Путь, но безмерны и силы вложенные в него. Он должен помнить, что он – цезарь мира сего, и потому не может быть препятствий для того, кто решил победить или погибнуть».

«Где моё истинное лицо? Разве оно существует, чтобы спрашивать: где?» – прошептал кто-то рядом, и всё снова стихло.

«Почему я слышу то, что не вижу, и вижу то, чего нет? – подумал Дольский. – Что хотят они мне сказать? И пойму ли услышанное?»

Свеча растаяла, но остаток тонкого, почерневшего от огня, фитиля ещё горел, плавая в мутной луже растопленного воска, когда Незнакомец с силой сжал свою ладонь в кулак, и всё разом исчезло, снова погрузив комнату в темноту. Вновь их лица были освещены лишь светом луны, проникавшим в квартиру сквозь не занавешенное окно. Ночь всех времён смотрела на него глазами Незнакомца. И Дольскому на миг показалось, что в его открытом взгляде было даже что-то сочувствующее. Пламя далёких древних костров отражалось танцующими тенями в его бездонных зрачках. Какой-то силой, неясной и таинственной, манящей и одновременно отталкивающей, веяло от него. Силой, готовой материализоваться, сложиться в образ или судьбу. И это почему-то его особенно страшило.

– Нам предстоит трудный путь, – наконец заговорил Незнакомец. – Впереди только ночь. И надо успеть. Женщина, которую ты видел, приведёт нас к тому, кто сможет тебе помочь.

– Он знает мою тайну? – спросил Дольский.

– Нет. Он только её хранит. Но он готов к встрече и ждёт нас, возможно, сам того не зная. Мы не можем медлить, но прежде, чем мы отправимся в путь, надо должным образом подготовиться, – продолжал Незнакомец. – Ведь твоё решение – лишь только начало.

– Но как мы можем попасть в прошлое? – непонимающе спросил Дольский, пытаясь уцепиться за таящие крупицы здравого смысла. – Ведь время не может быть обращено вспять.

Незнакомец в ответ унизительно засмеялся.

– Как всё-таки это в нас сидит! Этого не может быть, потому что нас не тому учили. Но ещё Эйнштейн заметил, что нет ни одного физического закона, обрекающего время на одностороннее движение. Понятно? Время – это иллюзия. Майя древних индусов. Или как говорил Кант, та совокупность, в которой содержатся все наши представления. Это – результат нашей привычки. Не более. Всего лишь название для обозначения последовательных изменений. Последовательность мгновений. И только.

В «Апокалипсисе» Иоанна Богослова сказано: «И видел я другого Ангела, сходящего с неба, облечённого облаком. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, и поднял руку свою к небу, и клялся, что времени уже не будет». Понял? Не будет. И для тебя такой момент уже наступил. Единственной сущностью того мира является информация, но ей время не нужно. И оно может течь в любом направлении.

Запомни, мы приближаемся к описанию реальности настолько, насколько позволяют границы нашего понимания. И если оно безгранично, для нас невозможного нет.