Kitabı oku: «Корпорация любит нас», sayfa 4

– Что это за растения? – спросил он Казимира.

– Это роща обувных деревьев. Таких осталось немного. Сейчас ещё не сезон, чтобы снимать их плоды.

Сэм разглядывал косу винторога. Выглядела она более чем устрашающее – с метровым лезвием, с рукоятью из чёрного морёного дерева. Настоящее холодное оружие.

– А зачем тебе коса? Так, на всякий случай?

– Она мне нужна. Тебе не нужна коса? Нет. Поэтому ты и не носишь косу.

«Странный он какой-то», – подумалось Сэму. Дальше до края рощи они шли молча.

Воды реки Извилистой оказались мутно-синими. Похоже, у её истоков стояли какие-то крупные химические заводы. Утлая лодчонка Казимира казалась малой даже для одного человека-козла, не то, что для двоих. Сбросив поклажу в воду, Сэм осторожно шагнул в неё.

– Здесь крокодилы водятся? – в шутку спросил Сэм, посмотрев в воду. Отражения разглядеть не удалось.

– Теперь уже не-ет, – проблеял Казимир, взявшись за вёсла. – Крокодилов больше нет. Львов нет. Ничего нет. Одна саванна, река, и горы. Ты любишь природу? Я очень люблю природу.

– Зачем тебе коса, Казимир? – рискнул повторить Сэм. – Отбиваться от хоботунов?

– А что хоботуны? – задумчиво проговорил винторог. – Возможно, что и их тоже нет. И их города нет. Ты уверен, что это всё есть? Я вот не уверен. И мало кто уверен, но, может быть, и есть…

Сэм не выдержал и рассмеялся, чтобы разрядить обстановку. Смех прозвучал немного искусственным – антропоморф даже не улыбнулся. Похоже, он говорил всё это серьёзно. «Скверный он какой-то. Странный и скверный», – понял Сэм. До этого он не встречал ни одного такого жителя Страны Антропоморфов.

– А коса мне нужна, чтобы косить. Я люблю работать в поле. Ты вот любишь работать в поле?

– Признаться, не помню, когда в последний раз работал в поле.

Лодка причалила к берегу, винторог положил вёсла и, подняв косу, спрыгнул на берег.

– Мы приплыли, Сэм. – Казимир грузно плюхнулся на землю. – Ты когда-нибудь хотел стать косарём? Я вот с детства мечтал стать косарём. А сейчас, почитай, никто не хочет. Они все слепы. Они не понимают, как важна моя профессия. Без неё никуда, без неё все будут ходить босыми, можно сказать. Хочешь, я покажу тебе своё поле?

Сэм замотал головой. Казимир вдруг резко поднялся и подошёл к Путнику.

– А ты молодец, что решился. Молоде-ец, что решил отправиться в этот город хоботунов. Они все не нужны. Здесь, в поле, хорошо, здесь птички поют, солнышко, свежо!

Путник почувствовал, что от потока сознания Казимира начинает ехать крыша. С запада плыли тучи. Где-то вдалеке сверкнула молния. Антропоморф кашлянул и продолжил, как ни в чём не бывало.

– Тут с первыми петухами выйдешь из избы, возьмёшь косу, да как начнёшь! Красота. Скосишь, потом сложишь в кучи. Они пахнут свежестью, чистотой. Ты чувствуешь единение с природой, с идеальным пространством. Понимаешь?

– Какие петухи?! – вскричал Сэм. – Какое пространство? Природа… При чём здесь изба какая-то? Мы же в саванне.

– Приро-ода! – одухотворённо повторил Казимир, не обратив внимания на реакцию Сэма. – Нет ничего лучше дикой природы. А почему ты решил стать охотником на хоботунов?

Сэм сделал пару глотков из фляжки и задумался. Он не мог дать ответа на этот вопрос.

– Не знаю, как-то так само получилось. Я сидел под деревом, Бигль сказал, что я должен пойти охотиться, и…

Тут Сэм вспомнил странную фразу Бигля, которую он упомянул в самом начале: «Зря ты оттуда ушёл». Откуда ушёл? И кто он сам такой? Показывать своё невежество не хотелось, и Сэм решил спросить про другое:

– Ты что-нибудь слышал про Максимильяна?

Антропоморф кивнул.

– Я много чего слышал про Максимильяна. Слышал, что он хотел прославиться, стать великим. Говорят, про этого муравьеда было пророчество. Может, и про тебя было пророчество? Я не знаю.

– Почему у него ничего не получилось?

– Никто не знает. Возможно, он дошёл до реки и просто повернул обратно. Возможно, хоботунов нет. Возможно, это всё миф. Ты вот видел хоботунов? Я вот не видел. Может, и нету их вообще.

И вправду, подумалось Сэму, вдруг хоботуны – миф? Но тогда всё становится бессмысленным. И его предстоящее путешествие, и вся эта внезапно свалившаяся на него слава. Но почему тогда все только и говорят, что о нём и хоботунах?

На миг почувствовалось, что мир вокруг начинает рушиться. Громовые раскаты послышались совсем рядом, и вскоре на Сэма и козла обрушился ливень.

– Что растёт на твоём поле? – вдруг спросил Сэм

– Не важно. Я пойду работать. Очень удобно косить в дождь, – сказал Казимир, поднимаясь. – Ах, природа. Но ты молодец, что идёшь в город хоботунов. Если решил разобраться, так уж разберись. Уничтожь их, избавь наши народы от страдания. Возможно, в этом твоя судьба, твой смысл.

Стало немного поспокойнее. Дождь прекратился, а тучи переместились на восток. А этот рогатый не такой уж плохой, подумалось Сэму.

– Ты откуда, Казимир?

– Оттуда, откуда и ты, – хитрый огонёк загорелся в глазах винторога. – Мы очень похожи с тобой. Но мне пора поработать, не мешай мне работать.

Винторог повернулся и побрёл в сторону странного серого поля. Путник попытался разглядеть, что на нём растёт – там колосились какие-то странные серые початки. Он замотал головой, чтобы избавиться от наваждения, а потом зашагал от безумца дальше на восток.

Чувство, что всё это происходит в каком-то странном бреду, усиливалось.

* * *

Сэм искал город хоботунов четверо суток. Сначала продирался сквозь безлюдные заросли до Предрассветных гор прямо на востоке, потом, не найдя там никаких следов цивилизации, повернул на север и пошёл по предгорьям вдоль хребта. Недостатка в пище он не испытывал – в этих местах было полно хлебных и фруктовых кустарников, но снова возникшее чувство одиночества не давало ему покоя.

Оставшись один, Сэм много думал. Во-первых, он размышлял о хоботунах – кто они, откуда они могли взяться. Как выглядят, чем питаются, каков их образ жизни. Маленькие они, или большие. Ему ничего не было известно о них, кроме того, что у них есть хобот, и поэтому они могли оказаться кем угодно. Большие сомнения вносили слова Казимира, но каждый раз, как Сэму начинало казаться, что хоботунов не существует, он сразу старался прогнать эти мысли и переключался на что-нибудь другое.

Во-вторых, Сэм размышлял о том, кто он сам. Где он родился, кем работал раньше, была ли у него семья. Думал о родителях, лица которых не мог вспомнить. Отсутствие воспоминаний, вместе со столь восторженным приёмом антропоморфов настораживало. Почему именно он, почему ему поручена такая задача? Но попытки вспомнить хоть что-то из прошлого были подобны попыткам пробиться сквозь твёрдую, монолитную стену.

Странным казался сам момент, когда Сэм впервые очнулся у того дерева на дороге – это могло быть и неким пробуждением после долгого сна, и, наоборот, погружением в некую спящую реальность. Сэм уже бессознательно понял, что этот мир для него чужой, что он пришёл из другого мира, или миров, но понять, откуда именно, он не мог.

Периодически казалось, что его настоящее тело, настоящая сущность потеряна, находится где-то далеко отсюда, и, возможно, просто спит. Но если Сэм и сейчас находится в пространстве сновидений, то почему тогда здесь есть смена дня и ночи, и почему по ночам он видит сны? Странным казались и слова Бигля о том, что Сэм «зря ушёл» из какой-то далёкой страны и намёки Казимира на их родственное происхождение.

И, в-третьих, он думал о будущем. Сэм видел два варианта, что будет после того, как он доберётся до города хоботунов. Первый вариант был удачным – допустим, ему удастся победить главного хоботуна, хотя теперь полностью осознавал, что совершенно не понимает, как это ему сделать. В этом случае его всенародная слава победителя укрепится, и перед ним будут открыты все двери. Второй вариант был неудачным – допустим, он так и не найдёт этот затерянный город хоботунов, или найдёт, но не сможет победить их вожака. В этом случае он разделит судьбу Максимильяна, его будут дразнить неудачником, и он вечно будет скитаться по этой странной стране.

В любом случае, вдруг понял Сэм, он будет здесь чужим, лишним в этой стране Антропоморфов, и что делать после, он не знал. Получается, он человек без прошлого и без будущего? Об этом думать не хотелось.

На пятый день пошёл дождь, перешедший в тропическую бурю. Сила ветра и потоки дождя были настолько сильны, что промокший охотник не знал, где ему укрыться. Под конец он обнаружил ямку, прикрытую листом не то шифера, не то какой-то доски, залёз под неё и уснул.

Очнулся он оттого, что кто-то большой схватил его и, перекинув через плечо, понёс куда-то на север, по горным тропам.

– Э, ты кто! – воскликнул Сэм, молотя кулаками по массивной спине. – Куда ты меня понёс?!

– Ты потерявшийся, – пробасило существо. – Всех потерявшихся нужно относить в город, выкармливать и отпускать на волю.

Сэм обрадовался. Город! Значит, всё же он существует, и путь через заросли был пройден не зря.

I. Соната. Эпизод 3. Табу жителей бункера (а)

(Путник)

– Надо работать, – сказал гигант и, посадив Сэма в клетку, утопал куда-то по делам. – Сиди, потерявшийся.

Тростниковая клетка с матрацем не запиралась и служила, по-видимому, больше для проформы, чем для изоляции. Осмелев, охотник вылез из неё и решил осмотреться.

Город был прекрасен в своём механическом совершенстве. Раскинувшись на нешироком горном плато, он представлял собой рукотворный оазис в полупустынных краях, функционирующий по принципу улья или муравейника. Хоботуны оказались гораздо более человекоподобными, чем другие антропоморфы – за исключением, пожалуй, кожи, похожей на мягкий вельвет, и самого главного – хобота. Рабочие хоботуны жили в гнёздах, свитых на вершинах тесно посаженых коренастых деревьев. Огромные фуражиры, чей рост превышал шесть метров, занимались строительством и грузовыми работами. Где-то вдалеке крутились какие-то большие машины, зеленели цветники, грядки с зеленью. Везде кипела работа, все бегали, носили грузы и практически не обращали на охотника внимания, что вызвало у него лёгкое раздражение.

– Не подскажешь, а где ваш главный? – обратился он к одному из пробегавших рабочих. Тот резко остановился, махнув хоботом, и скомандовал:

– Потерявшейся, ты зачем вышел из клетки? Тебя должны накормить.

Есть к тому времени хотелось изрядно, но желание выполнить миссию казалось важнее.

– Где центр поселения?

– Вон там, – махнул хоботом рабочий.

В центре оказалось много строений, назначения которых Сэм не понимал. Прозрачные пустые купола над лужицами синей слизи, металлические крышки широких колодцев, садки с гигантскими насекомыми, похожими на увеличенных в сотню раз тлей. Хоботуны, несмотря на их дисциплинированность и дружелюбное отношение, казались не просто чужаками, а какой-то неведомой и опасной цивилизацией, не то возникшей самостоятельно, не то спроектированной кем-то извне.

Но что важнее – они казались чем-то иноземным, чуждым Путнику, словно ими заразили этот мир.

Жилище местного вождя находилось на вершине разноцветного дерева, посаженного на идеально круглом холме. Холм опоясывали прозрачные трубы, спускавшиеся к реке – непонятно было, то ли они сливают в реку что-то, то ли наоборот, закачивают из неё ярко-синюю воду. Сэм перелез через них и посмотрел наверх.

Сэм попробовал вскарабкаться по его коре, и с удивлением для себя обнаружил, что отлично умеет лазать по деревьям. В конце пути Сэм, зацепившись за толстую ветку, раздвинул густую листву сферической кроны и пролез в гнездо.

Внутри было гораздо просторнее, чем казалось снаружи – в жилище правителя города запросто мог уместиться здоровенный хоботун-фуражир, вздумай он полезть наверх. А вот сам правитель…

По правде сказать, Сэму казалось, что самый главный хоботун окажется большим, по крайней мере, больше рабочей особи – по логике, так и должно было быть. На деле всё оказалось не так – в центре гнезда, на пуховой подстилкой янтарного цвета возвышался большой цветок, похожий на лотос. В центре его лежал серо-коричневый, крохотный человекослон, чей рост не достигал и метра в высоту. Худое тельце было исписано татуировками, а руки украшали золотые браслеты. Рядом стояла женская рабочая особь, она держала опахало, которым обмахивала своего правителя.

– Я ждал тебя, Путник, – заявил главарь пришельцев, глядя в упор своими бледно-зелёными глазами. – Ты первый, кто зашёл так далеко.

Путник… Знакомое имя резануло по ушам. Какое-то удивительное ощущение наполнило Сэма – тревожное, смешанное. Когда-то давно, много лет назад, он уже был в подобной ситуации, сидя перед другим слоноподобным существом. Или не он это был?

Пол под ногами медленно затрясся.

Волнения переполняли Сэма. Он понимал, что сейчас должна осуществиться миссия, к выполнению которой он стремился всю свою сознательную жизнь – то есть, с того момента, как очнулся под большим баобабом на дороге. Промелькнула мысль, что он запросто может задушить и вождя, и самку-охранника, но потом Сэм понял, что не готов к убийству, и заговорил.

– Меня зовут Сэм. И мне… не нравится то, что вы делаете с народами саванны. Им всем очень плохо от этого.

– Пытаешься давить на жалость, Путник? – смекнул хоботун. – Хм, интересный приём. А ты уверен, что это нужно? Уверен, что мы делаем что-то плохое?

– Вы… уничтожаете огороды и пастбища, портите муравейники. Вы притесняете народы антропоморфов, хотите сжить их со свету… Разве так можно?

Хоботун поднял кончик хобота.

– Мы никогда не притесняли вас. Во-первых, мы не выходим далеко за границы своего города. Во-вторых, пустоши, через которые ты шёл, всегда были необитаемыми, и…

– Что значит «не притесняли нас»? – перебил хоботуна Сэм. – Не нас, а их, ведь я не родился в стране антропоморфов.

Хоботун хитро прищурился, подёргивая кончиком хобота. Молчаливая хоботуниха повторила выражение морды вождя.

– Да? Ну и откуда же ты родом?

Сэм старался выглядеть увереннее, поэтому он соврал:

– Я темнокожий сын одного из племён, живущего на севере.

– Каких племён? Человеческих?

Охотник кивнул. Существо усмехнулось.

– Юноша! Ты случайно очутился в нашем мире и не знаешь, что на севере нет человеческих племён! А твоё тело родом оттуда.

Очутился? Он знает?!

– Я неверно сказал, – отчаянно пытался поправиться Сэм. – Не совсем на севере, а на северо-востоке, за Предрассветными горами.

Вождь народа хоботунов хрипло расхохотался.

– До чего же вы, Путники, смешные! Здесь вообще уже давно нет людей. За Предрассветными горами ничего нет, там находится вселенская пустота, хаос, пограничье, поверь мне.

– Нет, ты ошибаешься! – воскликнул Сэм.

Вождь, покачав головой, спрыгнул со своего трона-цветка и подошёл к листвяной стене.

– Смотри, – сказал он, раздвинув ветки.

Сэм подошёл к нему и наклонился, чтобы посмотреть в образовавшуюся щель, но тот час же испуганно отпрянул от неё.

Непонятным образом они теперь находились на уровне облаков.

– Не удивляйся, просто у моего дерева телескопический ствол. Раздвижной. Я поднял гнездо, чтобы нам никто не помешал.

Сэм осторожно подошёл обратно и взглянул в прореху. На востоке, за хребтом Предрассветных гор, действительно зияла тёмно-синяя пустота.

– Мы не зря пришли именно оттуда, из этой пустоты. А людей, юноша, в этом мире нет нигде. Была небольшая группа одичавших, безумных особей, случайно забредших сюда, но они все вымерли ещё несколько десятков поколений тому назад. Что делать, сейчас всем нелегко.

– Максимильян… ты знаешь его? – спросил Сэм, услышав знакомую фразу, и вернулся на янтарно-пуховую подстилку.

Хоботун кивнул.

– Он тоже был потерявшимся. Его выкормили и выпустили на волю.

– Так кто же тогда я?

– Не знаю! – лукаво проговорил хоботун и вернулся в своё ложе.

Врёт, подумалось Сэму, и он злобно нахмурился, сжал кулаки.

– Всё ты знаешь! – он хотел было набросится на вождя этого племени и придушить, но вспомнил наставления Максимильяна и попытался успокоиться. – Ответь, я прошу тебя.

– Эх, Сэм-Сэм, – протянул хозяин города. – Тебя так просто обмануть. Это делают все, кому не лень. Ответь мне, как давно ты смотрел в зеркало?

И вправду, давно, подумал путешественник по мирам. Да что давно – за последние пять дней, что он помнит себя, он этого ни разу не делал! Проходя мимо ручьёв, он даже не удосужился вглядеться в собственное отражение. Уловив ход мыслей Сэма, главный хоботун достал откуда-то из глубины лепестков лотоса крохотное зеркальце и протянул его.

– Посмотри, Сэм. Взгляни на своё лицо.

Волосы на загривке встали дыбом, когда Сэм увидел существо, глядевшее из зеркала. Вскрикнув, он выронил зеркальце, оно упало сквозь переплетение ветвей куда-то далеко вниз.

– Ты обезьяна, Сэм, – спокойным тоном сказал хоботун. – Самец бурой мартышки. Разумеется, крупный, прямоходящий и бесхвостый. Антропоморф. Иначе и не могло быть – в нашей стране нет места людям. Все новички и пришельцы никогда не были и не станут здесь людьми, таковы правила. Если верить легенде, ты родился в королевстве обезьян, на юго-востоке континента. Ты был самым рослым из потомства последнего короля. По одному из пророчеств, именно детёныш последнего короля должен решить судьбу нашего мира. Но из какого мира пришло твоё нынешнее сознание – из стабильного, вроде Земли, или не очень, вроде Мира Корпорации, я не скажу. Да и не знаю. Неважно это всё. Знаю лишь, что когда ты появился в нашем мире, тебя решили направить дальше, к Извилистой реке, потому что здесь, как все считают, начинается война.

Сэм был ошеломлён. Он ощупал своё лицо. Ничего необычного он ранее не замечал – видимо, нос и брови показались ему странными только сейчас, когда он осознал, на кого он похож.

– Война… но зачем… Почему вы поливаете с дельтапланов гадостью посевы остальных Антропоморфов?

– Это не гадость, Сэм, это удобрения. Благодаря этим удобрениям мы можем выращивать деревья, подобные этому. Это очень хитрое удобрение. Мы пытались объяснить Максимильяну и остальным, что это полезно, но это ничего не дало. К тому же, удобрение один раз случайно попало на кормовой муравейник в Солнечных Холмах, что усугубило недоверие. С другой стороны, мы, как внешняя угроза, чрезвычайно полезны для жителей Страны Антропоморфов – уже много лет, как мы пришли, у них нет междуусобных конфликтов, соперничества, и…

Сэм и подбежал к цветку и закричал:

– Ты всё врёшь! И зеркало твоё врёт! Я не верю никому из вас, это не могло быть моё прошлое.

– Просто ты потерял смысл жизни, который пытались тебе навязать, – неожиданно подала голос самка, и Сэм подумал, что она, похоже, не настолько глупа, как казалось внешне. – И никак не можешь понять своё предназначение.

– Мы можем помочь тебе с этим, – сказал предводитель и коснулся своего лица.

Щёлкнули едва заметные крепления, и хобот верховного хоботуна отстегнулся и упал, как плюшевая детская игрушка. На месте хобота был обычный нос, похожий на человеческий.

– Наши хоботы – механические. Ты можешь стать хранителем моего хобота. Пока он будет находиться в стране антропоморфов, баланс сил на континенте станет равным. Это будет добрым знаком примирения, придаст уверенности обитателям саванны.

Сэм принял из рук предводителя этот странный дар. Хобот был холодным, мягкая плюшевая ткань прикрывала какие-то сложные металлические механизмы. У Сэма возникло чувство, что он уже где-то видел этот странный, словно игрушечный хобот. Враг, оставшийся без хобота, теперь удивительно походил на человека – разве что кожа и уши оставались странными, и пропорции казались неестественными. Охотник на хоботунов молчал, глядя на вождя.

– Любой хобот – это рука наших Творцов, открывающая двери в миры, – загадочно сказал хоботун, и спросил. – Ну, так что ж? Ты согласен быть миротворцем?

Миротворец. Творец мира.

– А как же ты?

Правитель махнул рукой и посмотрел на самку.

– Я обойдусь. За мной и так неплохо ухаживают рабочие особи. Ступай, тебе дадут лодку и отправят вниз по Извилистой реке.

Сэм кивнул. Из листвы к нему протянулась широкая лапа хоботуна-фуражира, схватила за загривок и вытащила из гнезда.

* * *

Город со странными заводами остался позади. Река петляла между холмов, текла по ущельям и спускалась в подземные гроты. Места были незнакомые, но Сэм не сильно удивлялся тому, что не видел их ранее, когда шёл к хоботунам. Он вообще устал удивляться и чувствовал некоторое внутреннее опустошение – нелегко в один день потерять все жизненные ориентиры, оказавшись, к тому же, самцом бурой мартышки. В последнее до сих пор не верилось – он мыслил как человек, а значит являлся таковым.

С другой стороны, в неторопливом пути по реке было какое-то удивительное спокойствие, умиротворение, позволившее расслабиться и забыть о тревоге за своё будущее. Еды – спелых фруктов, орехов и капусты в лодке было предостаточно, и волноваться особо не приходилось.

Механический хобот, завёрнутый в тряпицу, лежал на носу лодки. Сэм чувствовал за собой большую ответственность в том, чтобы сохранить его невредимым, ведь это был не просто механический манипулятор – это был символ единения и стабильности этого странного мира.

Ближе к вечеру долина реки начала постепенно заполняться непонятным едким дымом. Сэм привстал в лодке и увидел на берегу десятки сгоревших деревьев. Кто виновен в них – жара, или некий неизвестный поджигатель? Приглядевшись, за деревьями он увидел множество маленьких огней, медленно движущихся в направлении, обратном течению реки. Сэм закашлялся, попытался пристать к берегу, но течение усилилось, и лодку понесло вперёд.

– Ну что, Сэм, удалось у тебя? Получилось ли? – послышался знакомый скрипучий голос. Путешественник пригляделся и заметил рогатую фигуру на берегу.

– Да, всё получилось! – крикнул Сэм. – Казимир, кто сжёг все рощи вдоль берега?

Винторог побежал вдоль берега, он выглядел удручённым.

– Антропоморфы, жители страны. Их тысячи. Они идут войной на город хоботунов. Они все сошли с ума. Думают, что я со хоботунами заодно, поэтому они спалили всё моё поле. Моего поля больше нет.

– Что ты растил на нём?

– Не важно!

– Но хоботуны безобидные! Я был у них, их главарь отдал мне свой хобот. Теперь в вашей стране должен наступить мир.

Винторог остановился и крикнул вслед уплывающему путешественнику:

– Брось всё, Сэм! Останови-и лодку, там опасно! Тебя все обманывают, и выхода больше нет. Сойди на берег.

– Выход есть всегда. Я должен! – уверенно сказал Сэм и повернулся обратно. Он до сих пор не доверял винторогу. Казимир на берегу продолжал что-то кричать своим блеющим голосом, но желания слушать его глупости не было.

Возникло чувство тревоги, Сэм присмотрелся к своим вещам, и понял, откуда это чувство возникло. Хобота в лодке не оказалось. Он или выпал при повороте, или его украл кто-то, незаметно подплывший под водой. Ещё недавно обретённый смысл жизни, символ мира и спокойствия, был теперь потерян.

Солнце неожиданно закрыли свинцовые тучи, вдали послышались раскаты грома. Путешественник почувствовал, как к боязни неизвестного будущего Сэма-человека добавился и страх перед грозой, животный инстинктивный страх Сэма-мартышки. Совместившись, два этих чувства сначала вызывали неясные, смутные ассоциации, а через мгновение Сэм закричал.

Закричал, потому что начал вспоминать. Образы и фразы из прошлых миров – слонотавры, песочные часы, огромное здание из стекла и бетона, пыльный тротуар и вывеска «Часовая мастерская» – закружились в его сознании.

Потоки ледяного дождя обрушились на лодку с небес. Страна антропоморфов – по меньшей мере третий мир, в который он попал. До этого мира он был заблудившимся путником в Стране Песка. Из ещё более раннего прошлого всплыли воспоминания о серых улицах города, лица людей в сине-зелёной униформе, ощущение опасности и желание убежать. Но и это не было пределом, он вспомнил страшное чувство – чувство колоссальной вины за что-то ужасное, что он творил во всех посещённых мирах, подобных этому. Сэм зажмурился, чтобы избавиться от воспоминаний.

Но почему, почему он бесконечно странствует по разным реальностям?

Одно путешественник почувствовал совершенно отчётливо – все эти миры, покинутые и разрушенные, не были родными для него. Он потерял их, как когда-то потерял свой родной мир. И он должен, обязательно должен найти свою родину, вспомнить прошлое и снова стать тем, кем он был изначально.

Где-то вдали послышались взрывы. Впереди был водопад, Сэм понял это, когда оставалось метров тридцать. Никто не говорил ему про то, что на Извилистой реке есть водопады – ни говорящие звери, ни хоботуны. Позади послышался рёв бурного водного потока – огромная волна неслась по руслу реки, смывая всё на своём пути. Сэм начал отчаянно грести к берегу, но руки не слушались его.

За водопадом не было ничего – точно такая же чёрная пустота, что и виднелась за Предрассветными горами из гнезда верховного хоботуна. Сэма вынесло в эту пустоту, и сознание снова рассыпалось на тысячу мелких частей.

* * *

По лицу больно ударили, и его перевернуло лицом наверх. Реальность вокруг стала меркнуть, а солнце над головой превратилось в люстру.

По лицу ударили ещё раз. Он открыл глаза.

Морда, нависшая над ним, несомненно являлась человеческой. Немного раскосые глаза и тонкая козья бородка показались проснувшемуся неприятными, хотя мысль о том, что он наконец-то находится среди людей, несомненно обрадовала. Форма на вояке была в нелепую сине-зелёную полосочку и по расцветке походила на банный халат, но, судя по прочности и строгости форм, явно имела военное предназначение.

– Вот он, шпион, нашёлся, – криво усмехнулся куда-то в сторону обладатель козьей бородки, затем схватил юношу за воротник пальто и резко заставил сесть. Зрачки у вояки были неприятно расширены. – Говорили же, далеко не уйдёт. А ну встань, когда с тобой беседуют! Я лейтенант войск Корпорации Хаким Минниахметов. Ты обвиняешься в воровстве и шпионаже, парень, ты арестован.

– Я? – усмехнулся юноша и оглядел помещение. Потолок был низким, стены – голые кирпичные, окон не наблюдалось, пахло сыростью – похоже, подвал. Потом посмотрел на себя – расстёгнутое бурое пальтишко, полосатый шарф… Он не узнал свои руки. – А кто я?

– Ничего, скоро узнаем, кто ты, – подошедший слева молодой парень в форме больно пихнул ногой только что проснувшегося юношу.

Путник слетел с кровати, размотавшийся шарф упал на пол. Хаким подхватил его, заломил руки и похлопал по бокам, проверяя, нет ли оружия. Потом скрутил руки за спиной и повёл к выходу. Лейтенант, как и сопровождавший сержант, оказались на полголовы выше, Путник удивился – неужели у него такой маленький рост?

Следом появилось чувство «дежа вю», что именно такая же странная мысль о своём росте приходила в голову когда-то давно. Или недавно?

В углу подвала со связанными руками валялся какой-то крупный мужик в чёрном комбинизоне. Его смуглое лицо показалось Путнику удивительно знакомым, словно он видел этого человека в какой-то важный, переломный момент жизни…

Стоп. Город. «Часовая мастерская». Подъезд. Удар по голове.

– Отпусти его, гады, он ни в чём не виноват! Император не простит вам!.. – крикнул парень, но Хаким выстрелил ему в ногу из какого-то странного пластмассового оружия, связанный медленно промычал, закрывая глаза: – Так будет только хуже…

– А вы убийцы? – наивно спросил Путник.

– Ты идиот? Что за дебильные вопросы! – Хаким пихнул пробудившегося сапогом, заставляя подниматься по крутой металлической лесенке куда-то наверх. – Артур, накинь ему на голову мешок.

– Сейчас вылезет, да наденем, чё торопиться? – откликнулись сзади.

В коридоре, сплошь уставленном старинными светильниками и часами, было намного светлее. В холле около лежащего ничком старика сидел на корточках третий вояка, увидев вошедших, он поднялся.

– Что с ним? – спросил Артур.

– Не выдержал, – отмахнулся третий.

– У него же титул, болваны! – сказал Хаким, злобно зарычав. – Генерал живьём закопает!

– А, может, оклемается, – сказал третий. – Поехали?

Точно, какие-то головорезы, подумалось Путнику, и в следующий момент Хаким накинул ему на голову мешок.

Опять темнота, опять несвобода и опять ни мысли о том, кто он такой. Но зато он теперь снова человек, снова настоящий, и эта мысль радовала как никакая другая. Да и мир вокруг был намного естественнее предыдущих.

* * *

Дорога от часовой лавки была недолгой. Хаким успел задать пару вопросов – спрашивал о происхождении, о месте работы и связях с какими-то «соседями», но Путник так и не смог дать вразумительного ответа. Задав, в свою очередь, вопрос о том, куда его везут, он был награждён тычком в ребро и советом «помалкивать». Одежда, в которую Путник был одет, была лёгкой, и ноги начинали мёрзнуть.

Через десять минут пути мешок сорвали и вытолкнули из «бобика».

Путник оглянулся и первый раз хорошо разглядел третьего вояку, который вёл фургон и поэтому молчал. Полноватый – кажется, они назвали его Сержем, он остался в машине и смотрел вперёд сонливым взглядом.

Позади броневика скопилась небольшая пробка из десятка машин – таких же броневиков и синих фургонов. Путник зажмурился – свет фар ударил в глаза.

Он стоял вместе с Артуром и Хакимом перед решётчатыми воротами, рядом с которыми стояла металлическая будка с фонарём. Путник задрал голову – ворота оказались вмонтированными в гигантскую бетонную стену, высотой не менее тридцати и толщиной около полутора метров. За барьером виднелись рельсы и странные постройки, сплошь усеянные прожекторами.

– Что пялишься, Второго Периметра не видел? – спросил Артур и толкнул Путника к будке, крепко удерживая за локоть. – Иди давай, зафоткают тебя.

Путник подошёл к будке. Оттуда высунулась толстая морда офицера – стражника.

– Безопасники? – посмотрел он на Хакима и Артура. – Преступника поймали?

– Да, без документов парень, – отозвался лейтенант.

– Шпион?

– Ворюга, просто странно себя ведёт, – поморщившись, сказал Хаким. – Полдня засранца искали! На Кооперативном что-то стырить пытался. Пытались остановить, он убёг, у графа спрятался. Сейчас, говорит, память отшибло. Ладно, оформи ему временный пропуск, на неделю. К тому времени разберёмся.

Стырить?! Меньше всего он ожидал, что окажется вором. К тому же, сразу после пробуждения Хаким говорил что-то про шпионов. Хотя… Что-то связанное с воровством крутилось в голове, но было бессвязным, как прошедшие сновидения.

Стражник наставил на Путника какую-то допотопную мыльницу со шнуром.

– Имя. Кто такой?

– Ник… – Путник сначала хотел сказать «Никто», но имя «Ник» пришло само собой. Пожалуй, это идеальное имя для путников, которые не помнят себя.

– Фамилия?

– Пусть будет Путник. Ник Путник.