Kitabı oku: «Френдзона», sayfa 4

Глава 8. Степан

Втягиваю в дом два чемодана со шмотками младшей сестры. Еще два прикатит отец. Он во дворе загоняет тачку в гараж.

Когда мы ждали багажа Ди, я не думал, что половина курсирующих на ленте баулов принадлежит моей сестре.

На вопрос, для чего ей столько вещей, если она прилетела всего на неделю, Диана ответила в свойственной ей манере: «Я что, должна каждый день ходить в одном и том же? И не завидуй так громко!».

Закрываю за нами дверь и смотрю на сестру, падающую на пуф в прихожей.

– Ну и жара! Чокнуться можно! – Ди стягивает с головы шляпу и бросает ее на пол.

В аэропорту, куда мы поехали вдвоем с отцом, чтобы встретить Ди, я долго ржал над ее головным убором.

Из гейта Ди выплыла так, что под полями ее шляпы уместились два корейца, выходящие следом, а внимание всех встречающих и провожающих аэропорта мгновенно переключилось на сестру, поскольку в нашем небольшом южном городке так не ходят.

Но Диане, конечно же, до звезды.

– М-м-м… – Сестра втягивает носом ароматы, доносящиеся из кухни, и сбрасывает босоножки на бесконечной шпильке. – Пахнет фирменной игнатовской курицей, – хохотнув, заключает Ди.

Так оно так и есть. С раннего утра все на ушах: принцесса же должна приехать!

Мать даже близнецов припахала помогать готовить, и Сара тоже должна была. По крайней мере, я оставил ее с матерью, потому что они хотя бы как-то контактируют на иврите.

– Дочка! Приехали! – появляется мама.

Дианка влетает в раскинутые руки мамы, а я смотрю и поражаюсь: когда моя младшая сестренка успела так повзрослеть? Ди девятнадцать, и я больше не вижу в ней той мелкой щекастой рыжей девчонки, строившей по стойке «смирно» всю нашу семью. Я вижу взрослую, яркую кудрявую девушку, строящую по стойке «смирно» любого, попавшего в зону её очарования.

Они с мамой раскачиваются из стороны в сторону, как подружки. Они абсолютно не похожи друг на друга. Ди вообще ни на кого не похожа в нашей семье, но мама рассказывала, что ее еврейская бабушка по отцовской линии была рыжей.

– Герман, малыш, привет! – Через плечо мамы Диана замечает еле выползающего на брюхе бульдога, но, услышав голос сестры, срывается с места с такой скоростью, что оставляет после себя следы, как от жженых покрышек. Никогда не видел, чтобы Герман так бегал. – Что это с ним? – хмурится Ди и поворачивается ко мне.

А я… Я ржу.

Год назад Ди случайным образом забыла бедолагу в погребе (я как раз приезжал на летние каникулы). Парень просидел в темноте и холоде несколько часов, и, думаю, после этого его психика слегка пошатнулась.

Следом за Германом из кухни вываливаются близнецы.

– Полундра! Сушите весла! Диана приехала! – ржет… кажется, Пашка.

– Шухер, пацаны, сейчас рванет! – поддерживает его второй.

– Я культурно и вежливо прошу вас обоих исчезнуть из поля моего зрения, – закатывает глаза Ди, а затем обращается к матери: – Мам, ты чем их кормила? Дрожжами?

– Чем удобряли, то и выросло. – Улыбаясь, мама игриво пожимает плечами.

– Жесть! – брезгливо морщится Ди. – Их же не прокормишь!

– Э-э-э!!! Мы – два растущих организма! – возмущаются близнецы.

– Вы – два растущих дебилизма! – фыркает Ди, а мама обречённо качает головой.

Ну, началось!

У близнецов и Дианы три года разницы в возрасте, и всё детство прошло в их вечных препирательствах. Но пацанов двое, а Ди одна, однако это не мешало ей давать просраться обоим.

В принципе, у нас с Софи было так же, но я уступал сестре.

– Мам, заметь, она первая начала! – жалуется Мишка.

– Диан, а ты корону привезла? – подкалывает сестру Павел.

– Она всегда на мне. – Ди делает движения руками над головой, словно поправляет корону, и высокомерно задирает подбородок.

Но в данном случае к сестренке не подкопаешься. В восемнадцать лет она получила титул «Мисс Поволжья». После этого Ди заключила контракты с модельным агентством и брендовым салоном одежды в Москве, став их эксклюзивным амбассадором. Сегодняшняя жизнь сестры – это постоянные перелеты, фотовспышки, позирования, локации и восхищенное внимание —короче, то, к чему Принцесса привыкла с детства.

– Дашь погонять? – хохочет Пашок.

– Облупишься! Закатай губу!

– Диана, мальчики, перестаньте! – шутливо сокрушается ма.

– Ты не настолько красивая, чтобы так хамить. – Близнецы отбивают друг другу «пятюню».

Диана кривится.

– О ваше чувство юмора можно порезаться! – парирует Ди. – Ладно, засранцы, идите сюда! – И расправляет руки, в которые близнецы мгновенно влетают.

Дианка заливисто визжит, когда братья начинают подбрасывать сестру.

– Что здесь происходит? – Сонька замирает на лестнице, а затем, увидев нашу компанию во главе с Принцессой, срывается вниз галопом. – Дианка!

Девчонки обнимаются и расцеловывают друг друга в щеки. Близнецы присоединяются к ним, и, образовав кольцо, мои братья и сёстры утыкаются лбами, весело щебеча.

Оборачиваюсь, наблюдая за тем, как с отца стекает три пота, когда он вкатывает чемоданы Ди.

Взглянув на своих дуркующих взрослых детей, отец мягко улыбается и подходит к маме, обнимая за талию.

Не сдерживаюсь, подхожу и заключаю обоих в объятия.

Черт! Мне так кайфово! Как же я скучал по этому игнатовскому семейному идиотизму и теплу.

В Израиле мне начало казаться, что я очерствел, а оказалось, мне просто нужно было вернуться домой. Иногда нужно вернуться домой…

– Разве в семье был еще один ребенок? – Диана смотрит поверх головы Сони.

Мы все замолкаем и прослеживаем за ее взглядом, который обращен на переминающуюся у лестницы Сару.

Я отрываюсь от родителей и подхожу к своей девушке, с которой за эти дни у нас образовалось перемирие. А все потому, что эти дни я проводил время с ней: мы покатались на речном трамвайчике, я познакомил ее с нашим городом и свозил на байк-шоу, но самое главное – основной раздражитель Сары и мой личный кошмар уже несколько дней не появлялся в нашем доме. Не скажу, что меня это корежит, но, зараза, злит, когда, занимаясь сексом с одной, я, захнах, кончаю с другой!

За это я чувствую вину перед Сарой.

Беру девушку за руку и заглядываю в её лицо. Оно еще бледное, но уже не зеленое.

В этом я виноват тоже.

Позавчера траванул свою девушку арбузом, который взял, как сказала мать, в «непроверенном месте».

Мне-то пофиг, я – как мясорубка, а Саре досталось.

– Диан, моя девушка Сара. – И пока у Ди от удивления вытекают глаза, на иврите представляю Саре свою младшую сестру.

– Девушка? А с Юлькой че? – брякает Ди: язык у нее без костей.

Твою же мать!

Вся легкость, возникшая минутою ранее, улетучивается мгновенно, образуя в груди вместо себя черную дыру.

– Диана, – пихает ее в плечо мама и смотрит осуждающе.

– Приятно познакомиться! (1) – машет сестре Сара.

– Хай! – натянуто улыбается Ди и смотрит на меня так, что я понимаю: с Дианой Саре не светит тоже.

(1) 

Сара говорит на иврите

Глава 9. Юлия

– И какая у нас программа? – спрашивает Софи, прикладывая к груди белый топ на атласной шнуровке спереди. Подруга крутится у зеркала, а Ди копается в океане барахла, которое она вывалила на ковер в своей комнате.

Я сижу рядом и поочерёдно смотрю на девчонок.

– Держи. – Откопав точно такой же топ, как у Софьи, Ди бросает его мне. – Это твой. В шесть за нами заедет джип. – Диана закусывает губу и продолжает рыться в куче шмоток. – Блин! А где мой? – раздражается.

Она привезла нам троим одинаковые белые топы, в которых мы планируем пойти на девичник. Вещи брендовые, и Ди сказала, что они для нее ничего не стоили, может быть, поэтому она так легко ими разбрасывается.

Расправляю свой топ на коленях и прохожусь пальцами по шнуровке. Ощущения приятные, и, глядя на Софи, которая успела натянуть его прямо поверх футболки, я понимаю, что смотреться на голом теле они будут сексуально.

Я не знаю, как насчет Сони, но думаю, эта вещица не станет поводом для их разлада с Богданом, поскольку топ ну очень провокационный. Я сама не уверена, что готова его надеть, но об этой неуверенности боюсь даже заикнуться перед Дианой.

– Круто! Джип с открытым верхом? – восхищается Софья и, получив кивок от Ди, подлетает к нам, усаживаясь рядом. – А что еще у тебя тут есть? – заинтересованно начинает шурудить в Дианкиных вещах.

– Не знаю. Посмотри. Если что понравится, можешь забрать себе, – беспечно отзывается Ди. Она такая. При своем эгоцентризме эта девчонка настолько щедра, что вполне способна отдать последние трусы. – Кстати, пункт отправления отсюда, так что позвони своим подружкам и скажи, чтобы к шести были здесь. Без опозданий, – по-учительски наказывает Ди. – Сколько нас вообще будет? – уточняет она.

Понятия не имею, каким образом на расстоянии ей удалось организовать наш сегодняшний девичник. У Ди воистину вездесущая длинная рука!

– Пятеро, – на автомате отвечает София, вытягивая из кургана вещей что-то непонятное. – О! А это что такое? – Подруга крутит в руках… кажется, женские трусы.

– Можешь забрать себе! – начинает хохотать Ди. – Гляди, здесь карманчик имеется! – Дианка расправляет труселя, отчего нам с Софи действительно становится виден большой карман, пришитый к переднему месту. – Можно, как вариант, презерватив туда положить! На сегодняшний девичник! О! Или лучше надень их на свадьбу, а потом спрячешь туда деньги, которые вам подарят! – Дианка заваливается на бок и сотрясается от смеха.

Смеюсь вместе с девчонками.

– Фу! – морщится Софи и брезгливо отбрасывает тряпку. – Они хотя бы чистые?

– Обижаешь! – хмурится Ди и выпячивает нижнюю губу. – На показе нижнего белья с манекена стянула.

– Боюсь представить, как ты это делала! – Соня закатывает глаза. – Так, ладно, с машиной я поняла. А дальше что? Ой, я забыла! – вдруг ее осеняет. – Нас шестеро. Сару забыли, – морщится.

– Сочувствую, – поджимает губы Ди, и это выглядит так искренне, что они с Сонькой в один голос начинают хохотать. – Не понимаю ее, – продолжает она, – согласиться пойти на девичник, не зная ни языка, ни нас толком, глупо. Откуда она вообще взялась? – обращается Ди к Софи, задавая точно такой же вопрос, как недавно Софи мне.

– Они на приеме познакомились! – фыркает подруга. – Еще и маман мне ее с собой подсуропила! – гневается она.

Я не знаю, почему девчонки так сразу невзлюбили Сару. Может, она вообще скоро станет их родственницей, когда мой бывший друг детства на ней женится. И неплохо было бы с ней подружиться.

Лично у меня нет к ней неприязни. В первый день нашего знакомства, не скрою, была, но дома, успокоившись и разложив всё по полочкам, я поняла, что у меня не должно быть вопросов конкретно к ней. Вопросы у меня имеются к ее парню, ответы на которые мне найти не удалось. Его поведение, его слова и вложенная в руку конфета все эти дни не давали мне покоя, доводя до закипания.

Я зла на него. Я даже сочувствую Саре, что ее парень такой грубиян и … дурак. Да!

Я вообще не хотела больше сюда приходить и его видеть, и, если бы не приезд Ди и наша сходка конкретно здесь, я бы не ступила сюда ни ногой – по крайней мере, до его отъезда.

Я буду вести себя с ним так же, а именно – никак. Игнорировать. И пусть скажет спасибо: я два дня пыхтела над браслетом для его девушки, чтобы Сара не чувствовала себя ущемленной.

– Ладно, забудь про нее. Так что там дальше по расписанию после катания на джипе? – воодушевленно интересуется София, примеряя супер-узкие лаковые брюки Ди. – Какая пошлятина! – морщится и отбрасывает штаны в сторону.

– Мы покатаемся, поорем песни, пофоткаемся, а потом… – Дианка понижает голос и прищурено смотрит на нас. – Не скажу! – смеется она. – Это будет мой подарок для тебя, сестренка!

– Что-то мне волнительно! – кривится Соня. – Диан, только без стриптизёров и их эротических танцев, пожалуйста!

– Положись на меня, сис! – заверяет ее Диана.

– Это и пугает.

Обожаю их! Обожаю этих девчонок, и я вновь чувствую укол тоски в сердце. После свадьбы Соня уедет жить в Сочи. Там у Богдана живет отец, которому нужен помощник. У них гостиничный бизнес. А Соня и Бо учились в одной группе на «Сервис и туризм» и хотят вместе попробовать себя в специальности.

Соня легка на подъем. А я … я близка с мамой.

Я вообще не знаю, как можно уехать из дома.

Я не смогу, никогда!

Мы с мамой – подружки. С папой – друзья. Ну как я могу их оставить?!

Мой старший брат Никита с женой и сыном живет в Штатах.

После того как на Олимпиаде он получил свою последнюю бронзовую медаль, брат остался в Америки на ПМЖ.

Его жена – американка, а сын Килиан не знает русского языка. И это печально.

Когда мы ездили к ним в гости больше двух лет назад, мальчик косился на моих родителей, не понимая, кто такие «бабушка» и «дедушка». Сейчас, думаю, он даже и не вспоминает о них.

Мы видимся редко, и Никитка не особо горит желанием навещать родителей. А если уеду и я, они останутся одни.

Нет, я не смогу! Я слишком люблю их.

– Черт! Девчонки, уже четыре! Надо собираться! – Взволнованная Соня вскакивает с места. – Так, я пойду искать маму, чтобы она нас накрасила, и предупрежу Сару, чтобы начинала собираться. – На последней фразе Соня гумозится так, словно ее сейчас стошнит.

Подруга убегает, оставляя нас с Ди вдвоем.

Мы молчим, и я чувствую на себе ее внимательный взгляд. Она не скрывает его, прогуливаясь по моему лицу кошачьей грациозной поступью.

– Что? – выгибаю бровь.

– Софи сказала, что вы с моим братом поругались.

Серьезно?! Она так сказала?!

Боже! Мы не ругались! Он всего лишь оказался самодуром, вот и всё!

– Нет, – пожимаю плечами, придавая своему виду как можно больше беспечности и равнодушия, но внутри меня начинает колбасить. Как только я думаю о Стёпе, меня начинаем бомбить.

Диана усмехается и прищуривается, прикусив губу. Блуждает по мне взглядом, отчего я хочу закрыть лицо ладонями. Она словно читает меня или пытается прочитать.

– Я была уверена, что Стёпыча до сих пор по тебе коматозит, – спустя пару секунд выдает она.

Я вспыхиваю. Смотрю на подругу упрямо и молча. Я не собираюсь комментировать эту ерунду. Иногда Ди бывает чрезмерно прямолинейна.

Но в конце концов не выдерживаю, задавая совершенно идиотский вопрос:

– С чего бы?

– Ой, да брось, Фил! Все вокруг знали о нежных чувствах моего брата к тебе. Я не открыла Америку!

– Мы дружили! – раздражаюсь и решаю напомнить.

– Ну это ты дружила, – усмехается Ди. – Между прочим, друзья не целуются. – И смотрит так, будто уличила меня во лжи.

Я покрываюсь испариной и краской.

Собираюсь возразить, но я настолько парализована обнародованной так запросто информацией Ди, что сама себя тем самым выдаю.

Откуда она знает?

–Я вас видела. Мне было одиннадцать, и я уже была способна отличить поцелуй от носорога.

Иногда Ди нарушает личные границы. Сейчас как раз тот случай.

И хоть я и понимаю, что она не со зла и без задней мысли, но была уверенна, что тот единственный случай остался только между мной и Степаном.

Мы были в доме втроем: я, он и мелкая Дианка, которая тусовалась в своей комнате.

По обыкновению, мы дурачились на кухне.

Степка вообще был любителем с чем-нибудь заморочиться. Не знаю, как сейчас, но нас, девочек, он частенько баловал блюдами собственного изобретения, и большинство из них были съедобными.

Мы смотрели фильм и решили наварганить горячих бутербродов. Смеялись, подшучивали друг над другом, а потом ни с того ни с сего Степка меня поцеловал. Это было так неожиданно и непонятно, потому что до этого в свои шестнадцать я ни разу не целовалась. То случившееся и поцелуем-то было сложно назвать: друг просто припал к моим сжатым губам и замер, глядя в глаза. Кажется, что мы простояли так целую вечность, пока моя голова начала внятно соображать, а пол под ногами перестал шататься.

Я отпрянула и провела пальцами по губам, ощущая, как они горят.

– Зачем ты это сделал? – сиплым шепотом спросила я.

– Захотел, – капризно ответил он.

– Не делай так больше.

– Хорошо, – согласился он и действительно больше не делал. Никогда. Но я все равно была на него зла, потому что мой первый поцелуй украл лучший друг, а я хотела вручить его тому, кто меня любит. Я была наивна. и немного романтична, как все девочки того возраста.

Но да, я не буду скрывать: я чувствовала симпатию Стёпы, и она мне нравилась. Девочкам всегда льстит мужское внимание, даже если оно и не нужно, и мы не собираемся на него отвечать. Так работает наша природная женственность. Я всегда относилась к Стёпе как к другу.

Не спорю, иногда наше баловство выходило за рамки: когда я чувствовала на себе будто случайные прикосновения Стёпы, во время щекоток – его горячее частое дыхание, ощущала оголтелое сердцебиение, когда, обнявшись, мы смотрели фильмы. Но это было так давно, так мило и по-детски наивно! Не мог же парень все шесть лет испытывать симпатию к подруге детства, это же глупо! И совершенно нормально, что у него есть девушка.

Я открываю рот, чтобы объяснить Диане, что тот поцелуй – глупая детская шутка, но не успеваю, потому что в комнату стучат.

– Вы одеты? – раздается за дверью голос одного из близнецов.

– Че надо?! – орет им в ответ Ди, странно поглядывая на меня. Так она смотрела в детстве, когда в ее безумной голове рождалась очередная бредовая идея, после которой, как сказали бы близнецы, кому-то наступала «кабзда».

– Мы входим! – оповещают парни и вваливаются в комнату. – Что делаете? – Они оглядывают нас и кучу разбросанных вещей. – Нам скучно.

– Парни, сделайте фокус – растворитесь в воздухе, а?! – парирует Ди.

– Как смешно! – Один из близнецов морщится. – Ух ты, а это что? – Он замечает те самые трусы с карманом, брошенные на пол. Поднимает, вглядывается. – Это карман?

– Да! Забери себе! Будешь складывать туда что-нибудь остроумное! – выдает Диана.

Второй близнец начинает громко ржать, за что получает от брата натянутые на голову брендовые труселя!

Глава 10. Юлия

– Красавицы! – Агата с умилением нас осматривает. – Ой, девочки, вы сейчас втроем так похожи на меня, Александру и мою давнюю институтскую подругу в день нашего с Леоном Борисовичем развода: светленькая, темненькая и рыжая!

Софья, пытающаяся пристроить заколку-цветок на уложенные набок волосы, начинает сдавленно кашлять.

– Спасибо, мам! – бурчит она. – Это мило, с учётом того, что у меня впереди маячит свадьба, ага! Ты умеешь ободрить!

Дианка, взбивающая свои пышные кудрявые рыжие волосы у зеркала, улыбается, ну а я переминаюсь с ноги на ногу, периодически оттягивая мега-короткие джинсовые шорты, и стараюсь дышать. Делать это чертовски сложно, когда топ-корсет стянут так, что я ощущаю себя инвалидом: не могу пошевелиться и набрать в легкие воздух.

Это всё Ди. Она меня шнуровала, приговаривая, что прятать мои «девяностые достоинства» чрезвычайно для них оскорбительно. Я не знаю, каково им, но мне жутко некомфортно. Я, словно голая, но успокаивает одно: мои длинные волосы, слегка подкрученные на концах, могут служить плащом, если я почувствую свой предел. Но, кажется, я уже его чувствую, когда Дианка скользит по моим оголенным ногам:

– Тебе надо было в модели идти, а не прятать такие ноги в холодильнике. – Это она намекает на мой цветочный салон, где температура поддерживается на уровне не более десяти градусов и где я работаю в основном в брюках. Подобную фразу я слышу с детства и устала доказывать и объяснять всем, что, во-первых, мне нравится то, чем я занимаюсь, во-вторых, мой рост не гордость, а недостаток, а, в-третьих, ну какая из меня модель, когда я скукоживаюсь при излишнем внимании посторонних к себе? – Девочки… – Диана вглядывается в экран телефона. —Карета подана! На выход, леди!

– Я провожу! Хочу посмотреть на вас! – Тетя Агата вскакивает с места.

Первой из комнаты Сони выходит Ди, следом – виновница нашего собрания, за ней я, а Агата замыкает нашу демонстрацию.

Она, скорее всего права: мы выглядим ярко и броско, и у меня вновь начинает сосать под ложечкой, потому что такое положение вещей говорит о том, что внимание окружающих нам сегодня обеспечено.

Ради Софи я его вытерплю. Хочу, чтобы у подруги остались приятные воспоминания об этом дне. Скоро настанут будни, когда я буду скулить и страдать, вспоминая такие моменты, поэтому, растянув губы в улыбке, мы гуськом идем к лестнице.

Его я замечаю поверх голов девчонок. Это не сложно с учетом моего роста.

Он и Сара стоят внизу напротив друг друга. Сложив руки на груди, Игнатов беседует со своей девушкой, которая слушает его, открыв рот.

Волна негодования, обиды и злости поднимается от стоп, распространяется по голым ногам, взмывает вверх и концентрируется в груди.

Хочу опустить глаза и смотреть исключительно себе под ноги, чтобы не слететь кубарем с лестницы и не видеть его в принципе.

Но… к черту!

Я буду делать то, что решила: попросту игнорировать его, а не чувствовать себя безропотной овечкой на заклании.

Наш синхронный топот обращает на себя внимание, но из четырех пар глаз Игнатов находит мои.

Я не отведу! Не отведу!

Мне нечего прятать, и чувствовать себя виноватой тоже не в чем. Это он оказался бесчувственным дровосеком!

Его взгляд становится внимательнее, словно он пытается меня вспомнить или узнать. Я не знаю, но он не отпускает меня до первой ступени. Кружит по моему лицу острым, как бритва, взглядом, и меня это… мамочки, меня подбивает! Подстегивает делать то, что я делала в детстве: намеренно провоцировать, дразнить, чтобы получить как можно больше его эмоций. Расправляю плечи, чтобы гордо внести себя в люди, но Сара, обхватив лицо своего парня ладонями, поворачивает его голову к себе и обрубает мои смешные потуги в зачатке.

И я сдуваюсь, теряя этот контакт, этот фитиль, разжигающий во мне желание быть заметной и раскрепощённой. Обнимаю себя руками, пряча под ними то, чем, по мнению, Дианы, стоит гордиться.

– Танька и Даша на улице, – оповещает Софи, – ждут нас.

– Тогда не будем терять времени, – отзывается Ди, перебрасывая через голову цепочку микроскопической сумочки.

– Воу-воу! – оборачиваюсь на голос одного из близнецов. Скрестив на груди руки, то ли Паша, то ли Миша, где-то потеряв второго, что несказанно странно, потому что эти двое ходят как приклеенные, окидывает нас горящим взглядом. – Вы че, на кастинг в дом терпимости собрались?

– Павел! – охает Агата. Все-таки Павел. – Прикрой рот! Немыслимо! Что ты себе позволяешь?! – возмущается она и пытается дотянуться до сына, чтобы отвесить тому воспитательный подзатыльник.

– Мам, – останавливает её Диана, касаясь руки, – смирись. Даже судьба делает ошибки. Одна из них – эти двое, – кивает на Пашку и подоспевшего к нему Михаила.

– Паразиты! Ну-ка, исчезли с глаз моих! – ругается Агата.

– Девочки, пойдёмте! – поторапливает нас Ди.

– Диана! – гремит голос Степана, на который я реагирую, как собака Павлова. Смотрю на парня: он в шортах и очень летний, и можно было бы решить, что расслаблен, но его челюсти стиснуты, а желваки синхронно перекатываются на скулах. – Я могу не беспокоиться за Сару? – прищуривается он.

– А почему ты спрашиваешь об этом меня? – удивляется Ди и непонимающе смотрит на брата. – Она взрослая девочка.

– Диана! – вновь предупреждающе гремит Игнатов.

– Да расслабься, бро! – Ди подходит к Саре и по-дружески берет ее под локоть.

А меня … меня обуревает жгучее непонятное чувство! Заботится! Он о ней заботится! Волнуется! И меня это бесит! Он словно отдает нам ее на растерзание. Между прочим, на ее запястье красуется мой браслет, о котором я побеспокоилась.

– Всё с твоей евреечкой будет сказочно! Летс гоу, бэйби?! – продолжает Ди и гаденько улыбается Саре, поглаживая ту по плечу, и утягивает к входной двери.

Девушка улыбается в ответ, но натянуто и вымученно. Она тоже в джинсовых шортах чуть выше колена, в которые заправлена однотонная белая футболка.

– Сонь, я надеюсь хотя бы на твоё благоразумие! – вслед сестре кричит Стёпа.

– А я-то что? – Обернувшись вполоборота, Софья пожимает плечами и исчезает в дверях.

Я иду следом и, подходя к половику, на котором пунктуально пристроены мои белые кеды, чувствую, как по моим ногам гуляет сквозняк.

Мне кажется, он смотрит.

Или я накручиваю себе? Придумываю?

Или вообще выдаю желаемое за действительное?

Я не знаю, но мою пятую точку печет, как от шлепка, когда я наклоняюсь и подхватываю с пола свою обувь.

Я не стану оборачиваться, чтобы убедиться в этом. Но я возмущена! Если он действительно смотрит, то пусть подавится!

Запрыгнув в кеды, стремительно нагоняю девчонок, прокручивая в голове свои ощущения, но как только я оказываюсь за воротами дома Игнатовых, мои мысли рассеиваются мгновенно.

Красный, мощный, агрессивный зверь рычит и вздымает колесами дорожную пыль.

Сонька восторженно бегает вокруг джипа с обещанным открытым верхом, из-под капота которого рвется горловой рык!

Водитель, молодой парень, игриво улыбается и газует на месте, показывая, на что способен этот серьезный красавчик.

– Полный улет! – восторгается Даша, подруга Сони по институту.

– Это пушка! – подвизгивает Софи.

– Девочки, вэлком на борт! – командует Ди. – Сралю вперед! – подталкивает Сару Диана, а мы с Софи одновременно поджимаем губы и округляем в ужасе глаза, потому что из ворот выходят Агата и Степан, и я боюсь, что парню вряд ли понравится придуманное прозвище для его девушки. – Камон, камон, пусси! – Ди придерживает Сару за руку, помогая взобраться на высокую подножку.

Мы с девчонками по очереди запрыгиваем в машину, и тут нас ожидает очередной сюрприз: на полу под нашими ногами пристроена сумка-холодильник, в которой шампанского столько, что хватит до самой свадьбы!

– Дружище! – Дианка хлопает водителя по плечу. – Подключи-ка мой плейлист. – Она крутит в руках телефон.

После несложных секундных манипуляций мои волосы взлетают, а сердце обрывается и падает вниз, потому что мы срываемся с места с такой скоростью, что обдаем придорожной пылью провожающих нас Агату и моего друга детства, который, как я успеваю заметить, почему-то смотрит на меня, а не на свою законную девушку.

– Вруба-а-а-ай! – орет Ди и вскакивает с сиденья, вскидывая руки вверх.

***

– Пут ё тан бетвин ё тис, пусси! * – Ди пытается переорать грохочущую систему, из колонок которой на всю округу картавит беззубый Шура, и наглядно демонстрирует сказанное. – Вот так, смотри! Люк! – кладет язык между зубами.

Сара морщится и пытается справиться с нереальной задачей, которую поставила безумная Ди.

– Давай, давай! Летс гоу! И-и-и… Холодная луна, холодная! Почему холодная луна… Сраля, соберись, милая! Давай со мной! Одиноко, видно, ей одной… – подстегивает Сару Диана, заставляя петь вместе с ней совершенно адские песни.

Придерживая руками волосы, мы с Софи смеёмся.

Сара выглядит несчастной.

Мало того, что русский язык сам по себе сложен для произношения, но то, как пользуется им Шура…

Боже! Мне жаль: и русский язык, и Сару, и шепелявого, которому удается завести всех, и, вскочив со своих мест, мы орем в пять голосов:

– … холодная луна, холодная!!!

Ветер треплет наши волосы. Мы несемся по объездной дороге с небольшим превышением допустимой скорости и ловим встречные потоки воздуха руками, разгоряченными, обветренными лицами и ртами.

Нам сигналят из машин, на что мы приветливо улыбаемся и машем всем, кто разделяет с нами наш праздник.

Дианкин плейлист весьма специфичен, и у меня складывается ощущение, что набросала она его перед самым выходом, потому что в нем что ни песня, то трудности речевого произношения. Но все они безусловно зажигательные и не оставляют нас равнодушными.

Я не знаю, нравится ли Саре, поскольку у нее такое лицо, будто ей показали, как будет выглядеть ее персональный ад.

Она кривится и прикрывает глаза, когда мы орем, раздирая глотки.

– «Крошка моя, я по тебе скучаю…» ** – Наши руки взмывают вверх и, тряся волосами, продолжаем, – …ты далеко и даже не скучаешь. Но я вернусь, вернусь, и ты узнае-е-ешь! А-а-а-а!!! – орем, срывая голоса, и девчонки чокаются бутылками с шампанским.

Они пьют из горла и хохочут, а я не пью, но мне и без того очень весело.

Делаю глоток воды, смачивая горло.

– Дринк, дринк, китти! *** – Дианка подмигивает Саре и показывает большой палец, когда та опрокидывает в себя шампанское. Кошмар! Бедная, ей остается только пить, что она, впрочем, и делает чаще и больше всех. Как я ее понимаю! – Кул гёл! ****

Спустя полчаса таких песен я замечаю, как разомлела Сара. Солнце еще беспощадно жарит, а знаменитые «русские дороги» укачивают.

– Девочки, селфи! – призывает Ди.

Смеясь и пихая друг друга, мы с трудом перемещаемся на одно сиденье, чтобы вшестером попасть в кадр.

– Эй, подвинься! – Ди сгоняет Таню. – Сарушка, душа моя, иди ко мне! – Она хлопает по сиденью рядом с собой. – Я отвечаю за малышку, – поясняет нам с Софи под наш общий хохоток.

Мы корчим рожи, кривляемся, одновременно взвизгиваем, когда колёсами хватаем очередной ухаб, а потом, глядя на получившееся в этот момент фото, хватаемся за животы, потому что на снимке у нас такие лица, словно мы только что побывали на экстремальных горках со свободным падением.

– А теперь дружно кричим «сиськи» и улыбаемся! – командует Ди. – Сарушка, сись-ки, андэстэнд? Репит: сись-ки! – по слогам учит Сару, с лица которой в последние десять минут не сходит блаженная улыбка.

– Ват из э …сиски? ***** – переспрашивает на идеальном английском Сара.

– Эм-м… это то, чего у тебя нет, дорогая! – брякает Ди на русском, а потом закрывает себе руками рот и ржет в ладонь, добавляя на английском: – Сиськи а кул!******

И тут происходит то, что не ожидает ни одна из нас девочка: Сара вскакивает на ноги, придерживаясь за перекладину, разделяющую нас с водителем, и орет во весь голос:

– Сиськи-и-и-и!!!

Рядом с нами равняется машина, окна которой открыты настежь.

– Покажи, детка. Покажи! – орет высунувшийся из окна парень и одобряюще свистит.

Под изумленный и непонимающий вид Сары мы обхохатываемся и заваливаемся друг на друга. У меня от смеха сводит живот, а из глаз текут слезы.

В таком состоянии я не замечаю, как машина привозит нас к причалу, на котором поблескивают роскошью пришвартованные белоснежные, умопомрачительные яхты.

– Аккуратненько, не сломай ноженьки! – Ди помогает Саре идти по деревянному настилу, придерживая ее под локоть. – Иначе мой брат оторвёт мне голову, – ехидно улыбается она.

Мы с остальными девочками уже вовсю фоткаемся на потрясающей яхте, пока Диана нянчится с Сарой. Надо отдать должное Ди: она возится с девушкой брата добросовестно и ответственно.

Ноги Сары заплетаются, и язык тоже, но, увидев яхту, она замирает как вкопанная, а следом начинает пятиться назад.

– Ноу! Ноу!

– Ват проблемс, пусси? – интересуется у побледневшей Сары Ди.

– Ай…ай… – Сара, заикаясь, мотает головой. – Ай кант! Ай хэв си-сикнесс.*******