Kitabı oku: «Двойное небо», sayfa 14

– Мы можем взять его погостить, – обрадовалась она, – у нас есть свободная комната. Папа будет возить его в шко… он же школьного возраста? Как здорово! Меня можно сразу называть бабушкой!

Я решила подавиться и покашлять.

– Мам, – попытка остановить её.

– Что? – будто и не понимала она, – он взрослый, – кивок, – его не нужно приучать к горшку, а я могла наругаться только из-за этого. К тому же он ещё не подросток! Какие могут быть проблемы? Я буду ему готовить супчики и пирожки, а папа с ним читать! Или в этот играть… как его? Компьютер! – она возмутилась на меня, – я хочу внуков! А тут… как раз и отдохнёте вдвоем. Почему вы вообще его с собой не взяли?

Такого я от неё не ожидала. Лев явно искал подвох.

– Он ещё два дня на спортивных сборах, – ответила я.

– И это будет непривычно для него – отправляться в гости… к кому бы то ни было, – дополнил Лев.

Я задумалась.

– Это к той бабушке ему будет непривычно, а здесь ему точно будут рады, – указала на часто кивающую маму, – серьёзно. Давид будет рад остаться на пару дней у… – взгляд на маму, – бабушки, которая его зовёт. Сперва, конечно, просто съездим в гости.

– Давид? – папа, – хорошее имя. Точно надо к нам! – он посмеялся, – на пару недель, чего дней-то? Так не интересно.

Я была им благодарна. Они вмиг показались мне в тысячу миллионов раз лучше всех на свете просто потому, что поступали хорошо. Причём хотели так поступать.

– Я подумаю, – считай отказал им Лёва, – с ним тяжело.

Я закатила глаза.

– Он идеальный ребенок, мам, – уверенно начала рассказывать, – очень умный, спокойный и помогающий. Он умеет вообще всё! Договориться с ним очень просто… он, как бы сказать… маленькая копия Лёвы, – положила руку на недовольного мужчину, – но давайте его самого сперва спросим хочет ли он. Мы приедем знакомиться как-нибудь.

– Ох и не хорошо чужого ребенка-то… – протянула тёть Люда.

– Так он не чужой, – перебил её папа, – считай уже наш. Вот наведём знакомство и точно наш станет.

Он мне улыбался. Я пыталась не заплакать.

– Получишь, – когда все отвлеклись на что-то другое, сказал мне Лев.

Я закатила глаза.

– Скажи это моей машине, которую ты подарил папе! – фыркнула.

Он удивился.

– У тебя есть дача и верно шагающий там ремонт, по затратам уже выходящий больше той машины, – слегка высокомерный взгляд на меня.

Я подалась ближе к нему.

– Я тебе сказала тогда, что там можно только стены покрасить, и всё! А ты решил разобрать до стен и потом говорить мне такие… нехорошести! – я надула губы, – к тому же, что именно ты мне даришь? Ремонт? На твоей даче?!

Мужчина растёкся в улыбке.

– Я подготовил документы дарения, жадина, – смешок, – можешь продать этот совятник с ремонтом и купить себе машину, – хмык, – которая будет стоять под окнами и радовать тебе глаз.

Я задумалась. А после мотнула головой.

– Нет уж, – с улыбкой, – я дождусь, пока у тебя появится совесть.

– Ты имела ввиду – пока ты меня не разжалобишь окончательно? – он сделал глоток из бокала, – ты на верном пути. Повышай градус мягкости с помощью взаимодействия с Давидом и я, вероятно, обмякну.

Он посмеивался. Я хмурила брови.

– Если ты думаешь, что я это делаю только из-за чего-то… из-за денег, то… – выдох тяжелый, – это капец как обидно.

Лев мотнул головой.

– Я не говорил, что твои действия целенаправленны, я лишь уточнил, что за собой они несут. Не привязывайся к словам.

Мой кивок был немного грустным.

– Камила, будь добра – пойми меня и моё отношение к тому, что говоришь и делаешь ты и твои родители, – он был слегка пьян, поэтому говорил открыто, – моя мать отказалась брать его к себе, бывшая жена игнорирует, в то время как невеста и её родители любят и ждут, не успев узнать кто он. Вы делаете вид, будто любите его только за то, что он существует.

Мой шок явно был написан на лице, которое я поворачивала к нему.

– А…э, – сглотнула, – Лёв, дорогой, а я тебя тоже люблю не за что-то, а потому что ты есть.

Теперь была его очередь мне не верить.

– Какая глупость, – выдавил он.

Мы смотрели друг на друга с минуту.

– Перенесём этот разговор на потом, – отвернулся мужчина, – во сколько этот беспредел закончится?

Он имел ввиду гостей. Я всё ещё не могла отойти:

– К восьми, наверное, – выдохнула, – где-то так. Если хочешь – можем уйти в комнату и даже закрыться.

Под конец смогла улыбнуться ему. Он же мотнул головой и остался молчать, глядя на гостей папы.

– Ты иногда говоришь такие сложные вещи простым языком, что мне становится не по себе от того, насколько я глуплю и усложняю, – наконец, выдал он, – как ты это делаешь?

Он внимательно смотрел мне в глаза.

– Всё и в самом деле проще, чем тебе кажется, – почему-то шептала я, – и тебя невозможно назвать глупым.

Он дёрнул уголком губ в смешке.

– Я, вероятно, слишком злой для тебя, раз ожидаю от всех вокруг подлости, – он перебирал пальцами дно стакана, – ты считаешь нормальным позволить Давиду некоторое время погостить у твоих родителей?

Я не успела кивнуть – папа решил выплеснуть эмоции на счет машины на всех, а в особенности на нас с Лёвой.

– …так и чем ее заправлять? Королка жрёт девяносто второй, – он указал на окно, – мне загород ездить на неделю – косарь, а тут что? Сколько?

– Выезжай на ней только по праздникам, – предложила с улыбкой я.

– Ага, – повёл глазами он, – а налоги платить за обе? Вот ты советчица, дочь, – он широко улыбался, – нет уж, я зятя обижать не буду. Продам старую и чего-нить… а что купим-то на эти деньги? Может… – он взглянул на меня.

– Нет, – резко остановил его Лев, – мы позже разберёмся с машиной для Камилы. Но сейчас она ей не к чему. Особенно такая – для обучения она не подходит.

Папа нахмурился.

– Он меня возит куда захочу, пап, – решила разрядить обстановку, – отвозит и забирает, -смешок, – а ещё боится, что я куда-нибудь въеду ненароком.

– Ну как знаете, – пытался найти в Льве жадность ко мне папа, – но если что – я на связи, – ко мне, – если он… то никакие подарки ему не помогут.

Я хихикнула.

– Я учту ваши предостережения, – кивнул Лёва.

– Ой, заканчивай со своим «вы», – махнул на него рукой папа, – не мальчик чтобы уважать меня за возраст.

Я пожала плечами.

– Твоя воля, – закинул ногу на ногу жених, – Камила, пока вспомнил – кто забыл цветы для твоей мамы в машине?

Я скривилась.

– Я думала они мне, – сказала честно, – мне сходить?

– А он уже подарил! – была счастлива мама, – как от машины пришли, так сразу принёс.

Так и хотелось сказать: «Какой хороший мальчик!». Но это бы точно ему не понравилось.

– Кстати, – я вскочила на ноги и рванула к сумке в прихожую, где был забыт мой телефон, – Лёв, вставай. Мы опаздываем к Давиду.

Мужчина сперва переглянулся с моими родителями, а только потом решил выполнить просьбу.

– Тут их стадион недалеко, а он сказал, что их команда к пяти будет здесь автобусом, – я ткнула ногтем по экрану, – мы всего на часик, пока они с кем-то матч играют неофициальный. Я с ним вчера переписывалась, и он позвал.

– Камила, будьте осторожнее, – не стала вставать мама.

– Я пил, – напомнил мне мужчина.

Я пожала плечами и застегнула замочек на босоножке.

– Так мы пешком. Говорю же, недалеко, – встала, взяла сумку с вешалки и стала дожидаться его.

– Терпеть не могу, когда ты срываешься с места, – пробурчал он.

Я поправила помаду на губах. Немного успела стереться.

– Ворчливый дедуля, – хихикнула, взяв его за руку и легко чмокнув, чтобы не замазать, – пошли. Давно мы с тобой не гуляли.

***

Мы вернулись к восьми – взяли Давида попить чай в ближайшем кафе, пока остальные остались в свободной форме гонять мяч. Мальчик был счастлив видеть нас снова – мы на этой неделе уже дважды к нему ездили, завозили вкусняшки. А через воскресенье он должен был поехать домой.

Половина гостей к тому времени шатко собиралась на выход, пока вторая успела уйти. Я сразу же отправилась помогать собирать все приготовленное – посудомойки у мамы не было, да и относилась она к такому очень плохо. А пока Лев с папой смотрели и обсуждали новости, сходясь в ворчливом старческом мнении, я успела обсудить с мамой всё на свете.

– Пойдём в комнату? – позвала Лёву я, – ты сегодня с утра уже смотрел всё, что они там рассказали.

– Теперь они обсуждают всё другими словами, – поддакнула мама.

– Смысл в анализе, – оглядел мою старую комнату Лев, пока я закрывала дверь, – какой кошмар. Нужно было подарить твоему отцу ремонт.

Я закатила глаза и нырнула в шкаф, чтобы скрипнуть его дверцей сейчас, а не в одиннадцать, когда родители лягут спать.

– Можно к вам с разговором? – несла с собой старый фотоальбом мама, – не помешала?

Я мотнула головой и нашла, наконец, постельное белье.

– Такой насыщенный день, да? – села к краю подальше от Лёвы мама, – Камила, сядешь?

Вела себя она странно.

– Что-то не так? – решила спросить у неё заранее.

Она улыбнулась и покачала головой.

– С чего ты решила? – она словно вспомнила, – ах, да… – на нас двоих, – простите пожалуйста папу, он сегодня выпил и так сильно переволновался, что наговорил столько… глупостей. Лев, он и в самом деле так обычно не делает. Сегодня просто… мы слишком сильно переживали из-за вашего прихода… ну, то есть…

– Все нормально, мам, – остановила её, – все тебя поняли и не обращали внимание на папино… веселье. Я, наоборот, порадовалась за него.

Она счастливо выдохнула.

– Как я рада за вас, господи, – она искренне говорила, – может быть чай? Там остался торт и немного сладкого рулета.

– Нет, спасибо, – облокотился на спинку дивана Лев, – к чему фотоальбом?

Я даже опешила от его прямолинейности.

– А…я, – мама тоже, – я ещё в первый день знакомства, когда тогда у вас на квартире встретились… – она собралась с мыслями, – я всё не могла вспомнить, где я вас видела. Весь день ходила и никак не могла. Всё уже передумала, а потом… – она неожиданно хихикнула, – хотите я покажу вашу первую совместную фотографию?

У неё была закладка на одной из страниц в середине. Этот разворот она и открыла. А там стоящие по-советски или по-школьному люди толпой. Друг за другом, но чтобы было видно лица всех. Много людей.

– Вот это я, – указала на улыбающуюся девушку лет двадцати мама, – я тогда уже полгода работала на сахарном заводе. Вот папа – мы с ним сюда вместе устраивались, только я бухгалтером, а он сварщиком сразу после учебы.

Я разглядывала лица каждого, не понимая в чем смысл её рассказа.

– А вот Лев Александрович, – ткнула в парня посередине она, – в двадцать… пять или чуть больше был нашим начальником. Сразу после института, как говорили.

Мама посмотрела на Лёву с улыбкой.

– Вы жили в нашем городе до Москвы? – спросила она.

Видимо ему все эти воспоминания не нравились.

– А это Лидочка, – мама ткнула пальцем еще в кого-то, – через несколько месяцев, когда я уже уйду в роддом, она выйдет замуж за Льва Александровича. Говорили, что…

– Ты здесь беременна мной?! – не поверила я.

– К этому слова про первое совместное фото, – кивнул с усмешкой Лев, – я вас не запомнил.

Мама улыбнулась.

– Так вас и повысили быстро, а мы с Русланом остались на своих местах ещё… надолго в общем, – она смутилась.

Я вспомнила:

– Ты начала что-то про Лидию и что «говорили», – напомнила ей.

Лев осуждающе на меня посмотрел. Я ткнула ему пальцем в нос, отчего он не сдержал улыбки.

– Это, наверное, нехорошо, но…

– Если н хорошо, то лучше не говорить, – перебил её Лев.

Я села так, чтобы заслонить собой его нежелание слушать.

– Не обращай внимание, – с горящими глазами сказала ей.

– Вы женились в первый раз из-за ребенка? – тихо и неуверенно спросила мама.

Я кивнула, вспоминая, что говорил сам Лев.

– Допустим, – скрестил руки на груди злющий мужчина.

– Много кто говорил, что девочка не ваша, – огорошила меня мама, – некоторые утверждали, что сама Лидия так говорила.

Я подавилась.

– Это ложь, – сквозь зубы произнёс Лев.

А перед моими глазами встала Поля. Совсем не похожая на отца. Ни внешне, ни умом, ничем вообще. В отличие от Давида, которые стал маленькой копией. А что если…

– Камила, убирай из глаз этот загадочный блеск – это неправда, – осадил меня мужчина.

Я поджала губы.

– Ты проверял? – спросила прямо.

Как же он злился. Смотрел на меня с яростью, хоть и говорил спокойно.

– Камила, – его зубы скрипнули.

Я ждала ответа. Через несколько минут он его дал:

– В этом нет необходимости, – рыкнул, – Полина – моя дочь. Так что прекращай… те строить догадки и возвращайтесь к милым беседам не о моих детях.

Тут мы решили переглянуться с мамой.

– Ладно, – пожала плечами я, – на каком ты здесь месяце?

– Четвёртый, – улыбнулась мама, – знала бы ты, насколько сильно мы с папой ждали твоего появления.

У неё была настолько тёплая улыбка, что я могла лишь смущаться. И только через несколько секунд обняла её сильно и любяще. Иногда я скучала по ней настолько, что хотела вернуться жить в эту квартиру и эту комнату.

– Первая девочка живёт отдельно? – спросила у меня, пока гладила по макушке, мама, – она тоже уже взрослая.

Я кивнула, косясь на разглядывающего фото с задумчивым выражением лица Льва.

– Поля живёт с Лидией, – я заставила его зло зыркнуть на себя.

– Понимаю, – протянула руку к альбому мама, – не буду вам мешать, – смутилась она, – день был тяжелый, а я только хотела показать фотографию, – она встала, – точно ничего не нужно? Ах, да, я принесу сейчас ещё одну подушку! И одеяло.

Я хмыкнула:

– Мам, не хочу тебя огорчать, но диван не раскладывается уже несколько лет – мы тут просто не поместимся с Лёвой и двумя одеялами, – смешок, – к тому же мы привыкли спать под одним. Он у меня его всё равно во сне отберет, – повела глазами, – ему всегда холодно.

– Какие деликатные намёки на мой возраст ты умеешь создавать, – ухмыльнулся мужчина, – каждый раз наполняюсь восхищением.

Я положила голову ему на плечо и в который раз улыбнулась маме у двери.

– В-вы и правда планируете свадьбу скоро? – неуверенно спросила она, – мы с папой хотели бы помочь. Не думаю, что он откажется как раз проданную машину…

– Мы обсудили это при подписании договора дарения, – закинул ногу на ногу Лев, – и оба сошлись на том, что ваше участие ни к чему. Мы с Камилой сожители достаточно длительное время – значит и учредителями должны выступать сами.

Я возмутилась:

– Со мной ты этого не обсуждал!

Мужчина хмыкнул.

– Ты о подобном и не спрашивала – по умолчанию всё должен был оплачивать… мы, – он исправился.

– Спокойной ночи, – кивнула, глядя на нас, сверлящих друг друга глазами, мама, – не буду мешать.

Я помахала ей рукой и вернула внимание тому, кто за сегодня успел подбесить меня несколько раз.

– Почему ты мне ничего не рассказываешь? – скрестила руки на груди.

Лев расслабленно вытянул ноги.

– О чём ты? Если о свадьбе, то я попросту не успел – мы оказались в комнате десять минут назад.

Я мотнула головой.

– Не только, – сделала суровый вид, – ещё я про твой подарок. Это выглядело странно – словно м ы с тобой не с одной стороны, а… я даже не знаю. Далекие друг для друга люди!

Лев удивился:

– Я должен был обговорить это с тобой? Для какой цели?

Губы надувались всё сильнее.

– Мы должны выбирать что-то такое огромное вместе! – объясняла ему, – почему тогда я тебе сказала про телефон заранее, а ты промолчал?

– Потому что это плохая идея – дарить на масштабный праздник что-то несущественное, – упрямо разглядывал меня мужчина.

Я подалась к его лицу, ткнувшись носом в его нос.

– Тогда ты должен был поговорить об этом со мной, а не сделать всё тайком!

– Никакой тайны не было…

– Лев! – остановила его я, заставив даже поднять бровь в удивлении, – ты понял к чему я веду?

Думал он не меньше минуты, глядя мне в глаза.

– Допустим, понял, – он хмурился, – однако, совсем не понимаю зачем тебе лишняя головная боль, если подобным могу заниматься я сам.

Я помотала головой.

– Я хочу быть вместе, а не… – хмыкнула, – нужно быть сообща, понимаешь? Не надо меня тянуть за собой. Надо вдвоем, а не ты один!

Он стал ещё серьезнее.

– Хорошая идея, – улыбнулся мужчина, – забудь про неё побыстрее, пожалуйста.

Я толкнула его в плечо.

– Не смешно, – пробурчала.

– Ладно, – насмешливо кривился он, – в какой-то мере ты права, – смешок, – в таком случае, если ты жаждешь разделения обязательств, то впредь ты следишь и оплачиваешь все коммунальные услуги, которые связаны с квартирой. Я покажу тебе что и где, а ты в свою очередь…

– Ну уж нет! – остановила его, – я и так взяла на себя Давида и всё, что с ним связано! Что тогда будешь делать ты? – под его взлетевшей вверх бровью, – ну помимо работы. Я, знаешь ли, тоже… учусь! – гордо.

Его мой вздернутый подбородок не обрадовал.

– Что именно ты делаешь для Давида? – волновало его немного другое.

Я пожала плечами.

– Это я с ним переписывалась и говорила тебе куда и когда ехать к нему за эту неделю. Ещё я тогда сделала ему ту справку. Я всегда спрашиваю, что он хочет поесть или что ему нужно к школе.

Лев усмехнулся.

– Целую неделю, которую он провёл вне дома? – спросил.

Я зло на него взглянула.

– Я заказала ему мебель для детской, выбрали ее мы вместе. Расставлять всё и обустраивать тоже договорились вместе, – прошипела я, – а ты подумал о том вообще, что твой сын даже своей комнаты не имеет?!

Такой ярости я от него не ожидала – он смотрел на меня молча, но так зло, что я даже плечи обняла от того, как холодно стало.

– Да, Камила, – совершенно спокойный тон, – и сообщу тебе, что твои действия бессмысленны. Как только завершится полный переезд Давида – мы займёмся обсуждением вопроса релокации. Жизнь в этой квартире вдвоём – аукцион глумления друг над другом, а ты планируешь…

– Я не хочу переезжать, – нахмурилась я, – и… то есть ты хочешь сказать, что… сколько там будет идти этот суд с Лидией? Опять полтора года? И всё это время он будет спать на диване в гостиной?

Он прикрыл глаза, чтобы явно не видеть меня, потому что раздражаю.

– Каюсь, – он кивнул, – ты права – идея здравая. Однако не полтора года. Максимум – после нашей свадьбы.

Это уже было лучше.

– Я уже всё купила, – напомнила ему.

– Лишним не будет, – кивнул он.

Я не сдержалась и прижалась лбом к его шее, обвив руками всего мужчину.

– Вот чего ты сразу ругаться? – улыбнулась я, – всё равно тебе придётся заниматься всей этой коммуналкой. Я буду постоянно забывать, правда.

Над головой тяжело вздохнули.

– Я уже осознал и принял.

Я хихикнула.

– Хочешь я тебя за это поцелую? – подняла голову к его лицу.

Отказываться он бы точно не стал.

Глава 15 Детство и всё, что связано с ним

– Папа будет ругаться, – разглядывал готовые просверленные крепления для телевизора на стене Давид.

Я села на его кровать, закинула и поджала под себя ноги, чтобы было удобнее, и довольно оглядела его новую комнату, в которую он боялся войти уже несколько минут.

– Не переживай из-за этого, – улыбнулась мальчику, – это было моей идеей, а значит я во всём и виновата. Пусть ругает меня, – глядя на нахмурившегося него.

– Но это моя комната, – опустил взгляд он, – и некоторые идеи тоже мои были.

Я пожала плечами.

– А я всё сделала, – указала ему на всё ту же стену напротив, – знаешь, я так много про это думала, – вздохнула я, – и вспомнила одну вещь, которую хочу сказать тебе. Мне было где-то десять, когда мама сказала об этом мне, – я собралась с силами, – это твоя комната, Давид. И всё, что здесь находится – только твоё. Стол, кровать, люстра, – рассмеялась, – телевизор, книги, компьютер, – кивнула, – стена. И дырки в ней. Даже гвозди.

– Шурупы, – поправил меня.

Но уже улыбался, стесняясь больше обычного.

– Всё, что здесь есть – всё твоё и больше ничьё, – продолжила я, – и ты можешь делать с этими вещами что угодно, – под его неверие, – что захочешь. Но, – сделала наставительный вид, – ты должен так же понимать, что ты должен следить и ухаживать за своими вещами сам. Если у тебя что-то есть, это значит не только то, что ты этим пользуешься, но и то, что у тебя есть обязанность следить за этим.

Мальчик кивнул.

– Папа про это говорил, – поджал губы он, – только про первое он не рассказывал, – внимательный взгляд на меня, – что всё моё.

Я пожала плечами.

– Забыл, наверное, сказать, – подняла щенка к себе на кровать.

Вёрткая собачья радость стала мне ответом – меня почти зализали до смерти.

– Он сказал так тебе? – не верил мне Дава.

Я мотнула головой.

– Нет. Так у всех людей происходит всегда. Просто взрослые иногда считают, что ребенок ничего не поймет или…

Он не стоит того, чтобы поступать с ним, как с человеком.

– Если ты мне что-то подаришь или купишь, то оно тоже будет моё, – объяснила ему, – я купила тебе… хм… эту кровать, а значит ты можешь мне запретить на ней сидеть хоть сейчас.

Он быстро замотал головой.

– Сиди, пожалуйста! – поспешно выкрикнул, – можешь лечь или… что захочешь!

Я улыбалась ему.

– Ты очень добрый, Давид, – погладила щенка по верткой голове я, – я не знаю, почему твой папа боялся, что мы с тобой не подружимся.

Такого взгляда я от него не ожидала – упрямого, обиженного и немного злого. Но именно с ним он сел рядом и поднял убежавшего от меня к нему щенка.

– Это потому, что ты сама хорошая, – выдавил мальчик, – а вот Поля или… бабушка… я иногда им грублю, – он покраснел, – потому что они говорят гадости, а я сильно злюсь. И не хочу их слушать. А им всё равно, – он поднял взгляд на меня, – не только про меня гадости, больше про папу.

Я не знала, что на это ответить.

– Он сам им отвечает в такие моменты, а я как будто… разве мне нельзя тоже защищаться? Мне грустно, как и ему, но мне почему-то нужно молчать, а не… грубить.

Я прикрыла глаза. И вздохнула.

– Давай честно, – сказала ему, – я не знаю, что тебе делать, когда так происходит, – поджала губы, – я даже не знаю, как правильно, и как сделала бы я сама. Но… думаю, что тебе нужно делать так, как хочешь ты, но при этом прислушиваться к папе. Он… он у нас хороший и точно плохого не посоветует. Может и тут скажет что-то вроде: не связывайся с ними, это бесполезно, только…

– Нервы потратишь! – радостно воскликнул Дава, – ты его процитировала сейчас! Слово в слово!

Я хмыкнула.

– Ты много чего говоришь, как он, – ему это явно нравилось, – ты умная.

Я аж подавилась.

– Я?! – не поверила, что он это сказал.

Он медленно кивнул. И почти сразу стал грустным.

– Не бросай нас, пожалуйста, – просяще глядел на меня мальчик.

Я просто застыла.

– Когда я… и папа забирали мои вещи вчера, то мама кричала, – сознался он, – сказала, что я тебе не нужен, потому что ты сама ещё… девочка. Что папа со всеми нами поступит плохо. Опять бросит и… – он рывком стёр слезу с ресниц, – прости. Это… блин.

Обнимала я его с улыбкой. Грустной такой и странной. Словно чересчур эмоциональной, но во все стороны разом.

– Ты всегда можешь надеяться на меня, – прошептала.

Вот тут он заплакал. Громко, с всхлипами и большим количеством слёз, которые бывают при истерике. Мне оставалось только держать руку на его спине, гладить и положить голову на его, молча давая ему выплеснуть накопленные эмоции.

– Прости, – шмыгнул носом через пятнадцать минут он, – ты теперь меня точно перестанешь уважать.

Я хмыкнула.

– Конечно, нет, – стёрла с его красных щек влажность я, – всем когда-нибудь нужно поплакать. Я тоже…

– Папа не плачет, – отсел подальше мальчик, – он всегда сильный и никогда не…

– Это неправда, – качнула головой я, – твой папа делает неправильно. Он терпит долго-долго, пока у него не накопится огромная куча обид, которые он потом выплеснет очень большой злостью на тебя или меня, – выпрямила ноги я, – а потом он ходит виноватый и думает, как бы ему извиниться. Разве это правильно?

Дава мотнул головой.

– Папа на тебя кричал? – удивился он, – за что?

Я поджала губы.

– Один раз, – вспомнила я, – просто так. Я ничего ему плохого не сказала, а получила видимо за всех. За твою маму, сестру и бабушку.

Мальчик нахмурился.

– И извиняться ему пришлось очень долго и сильно, – улыбнулась, – так что лучше плакать. Согласен?

Он медленно кивнул.

– Только никому не рассказывай, – пробурчал он.

Я казалась самой себе важной:

– Никогда. Клянусь нашей коалицией.

Давид смущённо улыбался, пряча взгляд.

– Ты какая-то слишком хорошая, – хихикнул он, – может ты просто самый сильный и злой босс в игре? Просто хитрый.

Я хрюкнула.

– Ты просто пока не знаком с моей мамой – вот где будет мега босс! Она тебя так залюбить сможет, что ты ещё неделю отходить будешь.

Вот тут он опять замотал головой.

– Ты вчера сказала, что мы потом поедем к ним в гости. И я не поеду. Ты сказала, что я могу отказаться, – он выглядел испуганным, – и я не… можно я не поеду? Я не такой, как ты. Я им не понравлюсь.

– Ты им уже понравился, не переживай, – усмешка, – мы когда уезжали от них, мама попросила твою фотографию ей по ватсапу послать, так там потом такая куча восхищения в ответ пришла. Только на фотку! Представь, что будет, если ты скажешь ей что-то как обычно умное! Поверь мне – она тебя так сильно любит, что хотела оставить на несколько недель. Лев против, – вспомнила, – но мы с ним сможем договориться, если захочешь.

– Так не бывает, – уверенно остановил меня он.

Я снова погладила его по голове, отчего он смутился.

– Сам увидишь, – пожала плечами, – можно будет позвать их к нам в гости, чтобы тебе было комфортнее.

Он насупился.

– Ты хочешь, чтобы я уехал жить к ним? – спросил прямо.

Я потерялась.

– Я хочу, чтобы у тебя была нормальная бабушка и семья, – вырвалось у меня.

И я пожалела, что такое сказала. Но только сначала.

– Какая же ты странная, – вздохнул он, – и, наверное, всё же не умная. Ты права. Если бы ты была умной, то пользовалась бы мной.

Я закатила глаза.

– Не всем же быть такими хитрыми и наглыми, как ты, – фыркнула.

Он взглянул на меня со смешком.

– Тебе повезло, что мы с папой такие, и теперь ты никуда не денешься! – гордо объявил он.

Я кивнула ему с улыбкой.

– Как скажешь, – откинулась на стенку спиной я, – слушай, как-то тухло выглядит комната. Тебе не кажется?

Он посмотрел туда, куда я.

– У меня в детстве были такие прикольные звёздочки, святящиеся в темноте. Их можно откуда-нибудь заказать – они стоят копейки, вот. И если ночью выключить свет, то они будут светиться. Так можно спать без ночника. И! Кстати. Скоро придет проектор на потолок. Я видео посмотрела – выглядит просто бомбически! Если тебе не понравится, – хитро, – то заберу себе, чтобы твоего папу ночью бесить.

Я хихикнула. Он смотрел на меня как на дурочку.

– Папа тебе голову открутит за то, что ты что-то на потолок прицепишь, – ответил он.

– Так ты хочешь? – я уже искала картинки в телефоне, – будет выглядеть вот так. Что думаешь?

Ему нравилось – это было видно по глазам. Но вот ответ:

– Точно получишь. Их же на двусторонний скотч? – он дождался пока я кивну, – так нельзя.

– Это ещё почему? – подскочила на ноги я, – поехали сейчас. Я нашла их в одном из магазинов.

Мальчик пожал плечами.

– Он скажет, что это глупо, так делать.

Я хмыкнула.

– Тогда пусть у себя в комнате не делает, – добавила важно, – а нам нравится, и мы сделаем.

Через два часа, когда хлопнула входная дверь, мы уже заканчивали клеить звезды, ворча про то, что руки от этого болят ужасно. А ещё на стенах висело три плаката с музыкальными группами, одна картина и гирлянда над кроватью.

– Привет, – слезла со стула я, – ты голодный? Мы заказали покушать. Скоро привезут.

Лёва разглядывал происходящее с минуту, а после:

– Какой ужас, – вынес вердикт, – снимайте эту пакость.

И вышел в коридор.

– Ага, сейчас! – бросила ему в спину, – знаешь, как долго мы клеили их? И, кстати! – я подбежала к уже недовольно вернувшемуся мужчине и схватила его за локоть, – ты готов? – я нажала на выключатель света, – та-дам! Скажи красиво?

– Прости, пап, – промычал Дава, тяжело вздохнув.

Лев включил свет.

– Хорошо, можете убрать это завтра, – пошёл в сторону спальни мужчина, – но не дольше.

Я скрестила руки на груди.

– Я же говорил, – выдавил мальчик, – это он ещё дырки в стене не заметил.

– Мы не будем ничего снимать, – была уверена я.

Высунувшаяся голова Льва смотрела на меня строго исподлобья.

– Камила, – предупреждающий тон от мужчины.

Я скрестила руки сильнее.

– Это комната Давида, так что он может делать в ней что захочет! – повторила его голос, – ты должен теперь стучаться в дверь, если хочешь войти. Спрашивать у него разрешения, если тебе что-то нужно и…

– Камила, я слишком устал для устроенных тобою баталий, – и в самом деле устало произнёс Лев.

Я дернула бровями и побежала делать ему кофе.

– Значит, поговорим об этом завтра, – пожала плечами.

– Мы вообще об этом больше не будем говорить, – шагал за мной он, – зачем?

Я закатила глаза и ткнула пальцем в кнопку.

– Потому что мы живем не в господи… ну где эти все картины висят и все ходят на них смотрят, – достала кружку из посудомойки и бегом подставила её под краник.

– Эрмитаж, – подсказал Дава, вытаскивая из холодильника мороженое, – я тоже буду.

– Точно, – достала еще один стакан, – нам не нужно беречь ремонт из-за того, что это бывший замок и мы должны помнить, как всё это выглядело раньше. Не-а! Мы живем здесь, так что тут должен быть уют, красота и… в общем то место, где тебе комфортно, а не такое, откуда хочется уехать побыстрее.

Я поставила перед женихом его стакан и сменила картридж сверху.

– У нас разные понятия красоты, – оставался недовольным мужчина.

Я пожала плечами.

– Ты сам сказал, что тебе не нравится то, что было у Лидии в квартире, – хмык под его сразу ставшим злым взглядом, – Лёв, ты сейчас делаешь не как думаешь, а как привык. Тебе же всё равно что и как будет на потолке в комнате Давида. Зачем тебе вообще это? Это его дело и… – выдохнула с тяжестью, – знаешь, я тебе лучше по-другому скажу: ты видел, как поступает и что говорит Лидия. И тебе всё не нравилось – ты был против. Тебе же было неприятно от того, как она всё делает, – под его скрещённые на груди руки, – и ты сейчас поступаешь точно так же, как она.

Дава сел рядом с отцом и даже покивал, заставив того нахмуриться.

– Мне казалось, что я ясно дал понять, что обсуждение откладывается, – сделал строгий глоток мужчина.

Я помотала головой.

– Но ты не прав, – села рядом.

Лев откинулся на спинку стула.

– Это называется эстетика, – уже не так сурово ответил он, – воспитание вкуса. Тебе тяжело понять из-за крайне тяжелой обстановки в квартире родителей.

– То, что говорю я, называется… – начала было.

– Свобода самовыражения! – радостно добавил Давид, – что? – на отца, – она защищает мои интересы, я – её.

Он слегка поник под взглядом Лёвы.

– Что-то случилось? – вдруг дошло до меня.

Мужчина перевел взгляд на меня и открыл было рот, но передумал, закрыл его и отрицательно помотал головой.