Хватит с меня моего добродушия. От него все равно никакого толку.
Все, что нужно, — это быть эгоистом. Хотя бы немножко.
Я уже не был так счастлив. Мне хотелось курить. Хотелось открыть окно и впустить внутрь холодный воздух, чтобы немного нас взбодрить. Но и на это я не решался. Поэтому я просто пил.
Любовь распознается по тому бардаку, с которым связано ее появление. Взять, к примеру, меня: стоило только какому-то милому, веселому и образованному человеку, соседу по подъезду, которого я едва знаю, поставить передо мной стакан, тарелку, вилку и нож, и вот я уже разваливаюсь на части.
Словно этот тип отыскал тайную брешь в моей броне, вбил в нее клинышек, а теперь с кувалдой в руке преспокойно прогуливается вокруг.
Любовь.
Единственное «но» заключалось в том, что я не талантлив. Нет-нет, это правда. За время учебы я и это узнал. Я не талантлив и так уж устроен, что мне не хватает ни амбициозности, ни духу, чтобы создать что-то новое. По крайней мере в этом образование мне помогло: разобраться в себе и измерить ту пропасть, что отделяет меня от какого-нибудь Джо Понти или, к примеру, Джонатана Айва].
Настоящий игрок всегда играет достойно.
- Тебе двадцать шесть лет, и ты живешь в квартире двоюродной бабушки молоденькой девушки, имени которой ты еще ни разу не произнес.
Эта женщина обладала удивительной способностью без всякой задней мысли эротизировать всё подряд. Психологически это утомляло. В этимологическом смысле слова. Вызывало томление в чреслах.
Ох уж эта душа, этакий крохотный комочек где-то вот здесь… паразитка, которая вдруг всколыхнется, чтобы напомнить тебе, как мелко и мелочно ты живешь и как давно потерял себя в своих абсурдных и слишком больших для тебя мечтах.
Я не люблю жаловаться. Я не был таким в детстве. Суть в том, что я не знаю, что происходит в моей жизни… И я говорю не о жизни вообще, а именно о своей собственной. Мой возраст, моя никому не нужная молодость, мой никого не впечатляющий диплом, моя идиотская работа, шестьдесят баллов Мелани, фальшь ее губ, чмокающих пустоту, мои родители… Родители, которым я уже не осмеливаюсь звонить, родители, больше не осмеливающиеся звонить мне, родители, которые раньше всегда были рядом, а теперь все, чем они могут меня одарить, это их ненавязчивость.