Kitabı oku: «Экзамен», sayfa 5

VIII.

Теперь Константин с определенной периодичностью брал Риту с собой на маршруты, особенно продолжительные. Он обучал тонкостям работы, учил видеть историю у себя под ногами, по добытым образцам восстанавливать возможные картины прошлого. Вся его группа работала так слаженно, без лишней суеты и со знанием дела. Рита старалась не отставать от них. Она теперь как-то по-особенному чувствовала, что живет.

Константин быстро заполнял пробирки грунтом. Рита фиксировала координаты места. Она часто любовалась Константином во время работы. Строгий профиль, сосредоточенность, спокойная сила. На нее вновь накатило то ощущение чего-то настоящего, которое она испытала, впервые увидев его.

Вдруг Константин отвлекся и посмотрел на Риту. В глубине его глаз горели задорные огоньки:

– Как тебе здесь? Нравится?

Рита улыбнулась:

– Еще как.

– Звать тебя с нами еще?

– Конечно!

Рите вспомнилось, как еще во время обучения она читала древнюю книжку про Монгольскую экспедицию и думала: «Я готова плакать. От восторга, от зависти, от рвущейся наружу жажды реальной жизни, деятельности… Я хочу жить, я хочу трудиться, я хочу преодолевать трудности, не воображаемые, а реальные, бороться с природой, пытаться понять ее, любить ее… О, как же я хочу жить… А не читать о жизни в книгах. И не знаю, как…»

А теперь она знала, видела, проживала это сама.

План Константина сработал. Рита не могла не смягчить требований к режиму, но они остались достаточно строгими, чтобы обеспечить необходимую безопасность экспедиции. И все же компромисс был найден.

Но не всему предстояло вписаться в план. Во всяком случае, в Ритин план…

IX.

На базу они вернулись поздно. Чувство усталости обволакивало. Тянуло в сон. Сил у Риты хватило только на то, чтобы забраться в палатку и плюхнуться на первое попавшееся место. Она сразу заснула. Но уже через несколько минут к ней начали присоединяться другие девушки и юноши. Галдение и шорохи заставили ее вынырнуть из такого приятного сна.

Температура вокруг постепенно снижалась. Становилось холодно. Надо было объединять контуры индивидуальных теплосистем для увеличения теплоотдачи. Но так хотелось спать…

Мужская рука нащупала голову Риты и аккуратно притянула ее к себе. Рита поняла, что кто-то помогает ей с объединением контуров.

– Как странно, – подумала Рита, – ничего не понимаю.

Мужчина произнес несколько реплик, обращаясь не к ней, и она узнала голос Константина. Сон сняло как рукой.

Стало абсолютно темно. Шум затих. Народ засыпал.

Рита продолжала лежать на руке Константина почти вплотную к нему и боялась пошевелиться.

В голове пронеслось:

– Да я же занимаю все его место, а он не знает, как отодвинуть меня. Как неудобно вышло…

Она аккуратно начала отодвигаться от него, но Константин притянул ее обратно, затем отпустил, как будто хотел увидеть ее реакцию, но тотчас притянул снова. Рука Риты зависла в воздухе. Не зная, куда ее деть, Рита вынужденно опустила ее на спину Константину.

– Что, черт возьми, происходит? – думала Рита.

Они лежали так очень долго. Сердца обоих часто стучали.

Первым их неподвижность нарушил Константин. Он медленно провел кончиками пальцев по волосам Риты. Приятное ощущение волной пробежало по ее спине. Это было похоже на дрожь или мурашки, которые Константин принял за зябкость. Он дополнительно укрыл Риту и вернулся к ее волосам.

Шуршание волос казалось ей таким громким в ночной тишине, что она всерьез испугалась, что оно может всех перебудить. Рита остановила руку Константина, прижала его ладонь к своей щеке и легко коснулась ее губами.

В следующий момент лицо Константина оказалось над лицом Риты. Она рефлекторно подалась вперед и наткнулась на его губы.

– Что он делает? Что я делаю? Почему это происходит? Я чего-то не понимаю, – проносилось в голове у Риты.

Поцелуй был недолгим. Константин чуть крепче обнял Риту, расположился поудобнее и начал засыпать.

Рита так легко заснуть не могла. Она долго размышляла, что это все может значить, как Константин мог нарушить правила, ведь во время экспедиций неформальные отношения внутри группы были запрещены, и почему она его не остановила. Но усталость брала свое. Решив, что утро вечера мудренее и что завтра, может быть, что-то станет понятнее, она заснула на его плече.

X.

Но утром яснее не стало. Константин вел себя так, будто ничего не происходило. Никакого изменения отношения, ни слова, ни взгляда. Более того, через несколько дней группа отправилась на маршрут уже без Риты, оставив ее теряться в догадках.

Совсем другое происходило с Ритой. О, если бы вы знали, что творилось в ее голове, чего она только не передумала…

«Что это было? Интеллектуальная и душевная тяга, которая нашла выход в тяге физической? Или мне это так только хочется видеть? Может быть, это самое простое отсутствие самоконтроля? Или потакание своим желаниям? Я могу говорить только за себя. А что с его стороны – только догадки.

На моем разуме пелена, дымка, бесконечная погруженность в воспоминания. Каждую свободную минуту мне хочется проигрывать те события еще и еще. Припоминать детали, смаковать их, переживать заново. Что это? Гормоны? Как это работает? И для чего? Так бывает у всех? Так и у него? Вряд ли…

Если ситуация привычна, она не вызывает таких колебаний. Она привычна для него? Почему бы и нет? В основе всего лежит эффект новизны. Есть новизна – есть эмоции. Нет новизны – нет эмоций. Во всем. Только и всего.

Но если гнаться за эмоциями, т.е. новизной, то эта деятельность по поиску новизны перестает быть новой. Тогда для получения тех же эмоций нужно либо что-то вычурное, либо увеличение количества. Как с зависимостью. Неужели он..? Нет, никаких домыслов!

Чтобы чувствовать глубоко и сильно, нужно воздержание. Только тогда это будет возможно. Баланс между рутиной и новизной. Ведь новизна еще не дает врабатывания. Новизна, привыкание, врабатывание, максимальная эффективность, спад продуктивности…

А можно ли заранее определить время этих стадий? Одинаковы ли они для разных людей и разных видов деятельности? Это время должно же обуславливаться физиологией центральной нервной системы! Неужели все: и любовь, и страсть, и счастье можно вывести математически? С одной стороны, как-то бихевиористски, а с другой – это вполне может быть одним из элементов в понимании работы нашей психики…»

Вот из такого сумбура чувств и мыслей и появилась у Риты идея достаточно необычного эксперимента: использовать себя как материал для исследования, наблюдать за своими переживаниями и пытаться изучить их закономерности, понять себя и причины своего поведения и, как бы это странно ни звучало, предсказывать его и управлять им.

Потому что впервые в жизни Рита вела себя не так, как считала нужным и правильным, впервые делала то, что нельзя. Не потому нельзя, что кто-то запретил, а потому что внутренние установки Риты это запрещали. И ей было за это чрезвычайно стыдно. Но еще страннее и удивительнее было узнавать, что она на это «нельзя» способна так легко, без какой-либо борьбы. Это по-настоящему огорчало и давало понять, что ничего еще Рита о себе и не знает…