Kitabı oku: «Воздушные ванны. Истории, от которых дышится легко», sayfa 2
Так люди устроены – кричат и злятся на того, кто поднимает. На близкого, который бросился, подбежал, протянул руку, осмотрел ушибы, пожалел, лекарства принес в больницу, если нужно, позвонил и спросил, как себя чувствуешь, постарался помочь… На близких и выливают боль, и срывают сердце. А не на тех, кто идет себе мимо, по своим делам. Которым нет до нас дела – ну, это же посторонние люди, прохожие. А на своего можно и заорать, и руками замахать, потому что он рядом, значит, он и виноват в наших бедах!
Но потом они вместе пошли. Эта полная молодая женщина прихрамывала и опиралась на своего молодого человека в очках. А он ее вел и обнимал. И что-то утешительное говорил на ухо. Он простил. Даже не простил, понял. Может, и не заметил. Он о ней больше беспокоился. И обнимал ее, как полного зареванного ребенка. Это тоже – про близких. И про любовь.
Не всегда надо гордо уходить,
особенно если уходить некуда. Пока некуда. Вот моего знакомого Мустафу взяли на работу в автосервис. Смилостивились. И всячески измывались. Потому что он по-русски плохо говорил, хотя он россиянин. Но из такой глуши, что говорил плохо по-русски. И выглядел плохо. Носил калоши и трико – у него просто ничего не было. И в автосервисе его звали просто «чурка». Он доехал и дошел до Питера из своей башкирской деревни, вот как дело было.
Решил – и дошел, как Ломоносов. Он работал очень много, жил там же, среди машин и запчастей. И над ним издевались, а он молчал. Только работал. И вечером куда-то уходил. Потом ночью приходил, ел растворимую лапшу и спать ложился. Рано утром снова работал. На него кричал начальник и обзывался. А Мустафа молчал, только вздыхал и глаза заводил к небу – молился, может?
Ну вот однажды начальник на него начал орать. Обзываться. А молчаливый Мустафа на чистейшем русском языке сказал неспешно, раздумчиво: «Уж больно вы, гражданин, привередливый. Это вам не так и то не этак. Ухожу я от вас. Я выучился на автослесаря самого лучшего разряда. И меня берут в хороший сервис. И комнату я снял. Буду ее покупать в ипотеку. Так что давайте мне мою трудовую книжку и все, что положено. Две недели я отработаю – и адью, господа хорошие!»… Все чуть в обморок не упали. А я очень смеялась, когда он рассказал эту историю. Пока они издевались и работой морили, он учился. И выучился. Потому что ежели человек пешком пришел в Петербург, есть у него характер и сила воли. А то, что молчит, – ну, характер у нас такой. Мы молчим иногда. Но до поры до времени. Учимся. И готовим сюрприз для тех, кто издевался…
«Это нормально!» —
так вам будут говорить. Так один пожилой начальник сказал молодой сотруднице, когда попытался ее за грудь схватить. И на возмущение так отвечал: «Это нормально!» Вот это больше всего и убивает, и мучает, и даже заставляет сомневаться – а вдруг это действительно нормально? Так и надо? Все так живут и считают нормальным? Изменник говорит жене, что измена – это нормально! А вот истерика и плач – ненормально. Лечиться надо! Хам тоже говорит: «Это нормально! В сети все так общаются и в жизни!» И вор уверяет: это нормально! Воровать никто не запрещал. Толкнули, оскорбили, грубо пошутили, высмеяли, обокрали, изменили, схватили за грудь – это нормально. Меня в первом классе учили, что доносить на родителей – это нормально. Павлик Морозов донес. И это нормальный поступок нормального пионера. А людоед вам скажет, что есть людей – нормально. Все едят. Все так поступают, понимаете? Это вы ненормальный со своими принципами, убеждениями, доказательствами, требованиями. И Диккенсу в Америке сказали, что плагиат – это нормально. Жалко, что ли? Пусть люди читают хорошие тексты, радуются. Какой суд? Вы что, ненормальный?
Если душа говорит, что происходящее ненормально, больше никого слушать и не надо. Особенно тех, кто горячо уверяет, ударив или оболгав, – это нормально! Кто нарушает границы или требует от вас уступок, принятия, терпения, толерантности – это же нормально, быть терпимым. А протестовать – ненормально. Но именно там, в душе, – мерило нормальности. Закон. Бог. Так Кант считал, а до него – все древние философы. И душа отлично понимает, что нормально, что – ненормально. Вот этот голос и надо слушать. Это нормально…
Императору Марку Аврелию
легко было быть добрым. Он много написал наставлений, как быть добрым и хорошим человеком. Сидит во дворце и пишет. Раб держит перед ним дощечку для письма, а два других раба обмахивают опахалами. И еще два раба держат светильники. И еще два стоят с блюдами фруктов. Третий вино наливает в кубок. Рабыни танцуют, и маленький оркестр из рабов играет приятную музыку. А добрый Марк Аврелий пишет доброе и мудрое – мне его книга очень нравится. А попробуйте быть добрым, если это вы опахалом машете. Или танцуете. Или пашете землю. Или сражаетесь на арене. Или на рынке торгуете. Может, иногда получится кому-то слово сказать хорошее или хлебом поделиться – вот и вся доброта. И написать о ней просто некогда да и не на чем – дорог пергамент. И некому держать светильник, ведь домой только ночью приходишь. Темно. И есть два вида доброты: императорская доброта, когда поучают, утопая в роскоши и неге. И такая маленькая, невидная, назаметная, когда бездомную собаку покормил или старику помог по ступенькам взобраться. Или, раздражившись, все-таки дал нищему медную монетку – одну, потому что было всего две. Вот эта вторая доброта – она главная. И трудная. И про нее мало кто знает… Ею и живут простые люди.
А сын доброго императора по имени Коммод вырос ужасной сволочью и мерзавцем. Потому что доброму императору некогда было заниматься его воспитанием – он о добре писал и мыслил о хорошем. Так часто случается, кстати…
Поэт Некрасов был блогером,
хотя интернета не было тогда. Но в газетах он гневно обличал зло. Вот, например, мальчишки имели привычку вскакивать на запятки кареты и кататься. Вроде как на колбасе у трамвая, хотя трамваев тоже еще не было. А мальчишки – были. И кареты. И Некрасов описал в стихах ужасный случай: злой барин приказал кучеру вбить гвозди в эту самую приступочку – в запятки. Мальчик прыгнул, чтобы прокатиться. Поранил ногу. И в страшных мучениях умер от заражения крови. Так Некрасов горестно и пылко описал этот страшный случай человеческой жестокости, что наутро потрясенные читатели вышли на улицы и стали организованно ловить кареты и осматривать запятки – нет ли гвоздей? Одну карету поймали: гвозди вбиты в запятки! Разъяренные люди окружили карету и стали требовать, чтобы хозяин вышел. Хозяин вышел. Морозной пылью серебрился его бобровый воротник. Пригожий солидный барин. Сам Некрасов и вышел. Это была его карета. Вот такой произошел случай.
Поэт-блогер не знал, наверное, что кучер постарался и от мальчишек вбил гвозди. Но получилась неприятная, мягко говоря, история. И потому, прежде чем обличать кого-то, надо сперва посмотреть – обойти карету, в которой едешь, и посмотреть – нет ли гвоздей. На себя надо оборотиться, как советовал другой поэт-блогер, Крылов. Если все нормально – можно обличать. Если нет – лучше достать гвозди сначала…
Мечты сбываются
Иногда способом странным и неожиданным. С мечтами все вообще странно: из ниоткуда ничего взяться не может. А вот из того, что дано, вполне может получиться что-то хорошее и даже прекрасное. Если приложить небольшие усилия, конечно. Одна женщина мечтала о саде. О таком прекрасном саде с розами, тюльпанами, пионами, с яблонями и вишнями, с дорожками, посыпанными песком, с прудиком, а на глади воды – кувшинки желтые. Мечтала; а откуда саду взяться? Если в наличии всего лишь комната в коммунальной квартире на первом этаже. Соседи пьющие. И ничего больше нет, только крошечная пенсия – такая вот жизнь. Женщина приехала в возрасте уже из бывшей республики; на комнату хватило в отдаленном районе. И все. Закат жизни. Только мечты о саде не оставляли. И эта женщина, Лена, вот что сделала: она под окном разбила садик. Натаскала земли, цветы посадила. Обломками кирпичей обложила клумбы. Разные цветы: душистый горошек, нарциссы, анютины глазки… И посадила кустики, выкопала в лесу, там рядом был лес, на этой окраине. И вскопала несколько маленьких грядок, посадила укроп и редиску. Это был тяжелый довольно-таки труд, но Лена радовалась. И летом было это приятное занятие очень: что сидеть в комнате и дышать табаком и перегаром, слушать вопли соседей? Вот она и разбила садик. Как бы свою мечту исполнила. И грустно улыбалась: вот и сбылась мечта! Вот и мой сад!
А потом к ней подошел мужчина; он вышел из машины и сказал: «Это вы все сами сделали? Своими руками?» Лена кивнула; она поливала цветы из лейки. Ну вот, этот мужчина предложил ей работу садовника. Он как раз ехал и голову ломал, где найти садовника. И нашел – его желание тоже сбылось. И теперь эта Лена живет в опрятном домике, занимается любимым делом и у нее есть сад! Это не ее сад, конечно. На такой сад ей за всю жизнь не заработать было бы. Но все равно все хорошо у нее, и она очень довольна работой, зарплатой и своей жизнью. И своими цветами, конечно…
Если бы она дома сидела и ни о чем не мечтала, так и прошел бы остаток жизни. В бедности, в сырой маленькой комнате, с дикими соседями… Но она вышла на улицу и стала строить свой сад. Свою мечту. И мечта сбылась – мечты сбываются. С поправкой на обстоятельства, возможности, ресурсы, возраст… Но сбываются, если хоть что-то делать. Что-то строить и создавать.
«Все, что меня не убивает,
делает меня сильнее!» – так Ницше сказал, потом сошел с ума, а потом умер. Потому что это красивые слова, но это неправда. Все, что нас не убивает тотчас, убивает понемногу, незаметно. Убивает нашу доброту и доверчивость. Нежность и искренность. Открытость, щедрость, ясный взгляд и мягкое сердце… Обман, предательство, низость, неблагодарность, жестокость, несправедливость могут не сразу убить. А по капле, по капле… Стерпим, выдержим, рана заживет. Шрам останется – грубая кожа. И так постепенно этой кожей и обрастешь, сам не заметив – как это получилось? И можно себя утешать – я стал сильнее! Да. Но в душе еще одна струна порвалась, еще один хрустальный колокольчик затих. Что-то или кто-то там умер, в душе, – добрая фея или маленький ангел. Которые были нашей частью. И уже точно знаешь, как надо ответить на удар. Как – на жестокое слово. Как дать сдачи, если нужно. И точно знаешь, что могут ударить – просто так, ни за что. Или вместо благодарности. И ничуть этому не удивляешься. Привык. И научился терпеть или защищаться. Но что-то безвозвратно утрачиваешь с каждым ударом, предательством, разочарованием. Навсегда это уходит и умирает. И становишься сильнее, да. Но за счет других важных качеств.
Все, что меня не убивает, просто убивает не сразу. Но делает сильнее или бесчувственнее? – кто знает. Надо поменьше того, что убивает. И тех, кто убивает, тоже поменьше. Потому что они все равно – убийцы. Убийцы чужих нежных душ и добрых порывов…
Икигай —
это то, ради чего мы живем. Ради чего просыпаемся утром и проживаем день до вечера. Но икигай отличается от долга и необходимости – в нем есть радость. Что нас радует, вдохновляет и заставляет жить? Что заставляет набраться сил и терпения, чтобы вынести тяготы? На Земле есть «голубые зоны» – это места, где много долгожителей. Места, где люди живут дольше и чувствуют себя лучше. На одном японском острове женщины до 92 лет в среднем жили и мужчины почти столько же. Вот они и объяснили про икигай. Это когда есть ради чего жить. Свой личный смысл жизни есть.
Он может быть маленьким и незаметным для других, свой икигай. Можно ради семьи жить или ради одного человека даже. Можно жить своим хобби или добрым делом. Ради работы и достижений можно жить. А можно – ради своего сада. Икигай от глобального смысла жизни отличается тем, что он радостный. Приятный душе. В икигай есть удовольствие и энтузиазм. То, что заставляет сердце улыбнуться, – вот что такое икигай. Наш личный маленький икигай, наш моторчик, благодаря которому мы живем. Жизнь без радости коротка. И болеет человек потому, что нет удовольствия от жизни. Только долг и ответственность, только необходимость… Надо найти и ощутить свой икигай. Тревожность снизится, появятся силы, пересуды других станут неважными – так мозг реагирует на икигай. Пусть он будет у каждого доброго человека. Надо только прислушаться к себе и спросить свою душу: в чем мой икигай? В чем моя радость жизни?
Человека больше всего ранит
даже не сама измена. Хотя это страшная рана и боль. Измена ранит; а эмоциональная измена ранит смертельно. Иногда – убивает. Одна женщина страшно заболела – из-за чего? Да из-за не такой уж страшной вещи – она нашла переписку мужа с его возлюбленной. Случайно нашла, так бывает. И больше всего ее потрясло, что в переписке были нежные слова и ласковые прозвища, комплименты и даже стихи! Стихи о любви. Посвященные этой другой женщине. А ведь всю жизнь муж был молчаливым и сухим. Холодным. И никогда не говорил о любви; только кивал иногда, когда жена спрашивала: «Ты меня любишь?» И жена спрашивать перестала и считала, что все так живут. И жила, работала, растила детей, а потом немного состарилась – хотя нет, много. Женщины, которым не говорят добрые слова, сильно стареют и быстро. Но жили они довольно хорошо! И жена была здорова! Пока не нашла эту переписку. Она почувствовала себя преданной, обманутой, нелепой и старой. Она читала стихи про любовь – и даже не плакала. Сердце ее горело в огне; и сгорело. Вот это ее убило – эмоциональная измена. Ласковые слова и нежность. К другой. И особенно одно слово, «ласточка», – так муж однажды в юности ее назвал. Один раз. И она всю жизнь хранила в душе это скудное сокровище… А потом и его отобрали и отдали другой.
Там измены физической не было: так бывает. Переписка, Скайп, телефон, фотографии… Ничего же не было! – так говорил растерянный муж, когда пришел к ней в больницу. Он искренне не чувствовал своей вины; подумаешь, увлечение. Разве от этого умирают? Иногда умирают. И трудно обьяснить, почему так ранит эмоциональная измена; не все поймут эту боль. Когда твоим ласковым именем называют другого и отдают ему то, что тебе давали так редко, так скудно… Он так и не понял.
Один подросток вел себя плохо
Родители переживали очень и водили сына к разным специалистам. Беседовали с ним. Говорили между собой о проблеме и строили планы спасения ребенка. Обсуждали специалистов, разные подходы, устраивали семейные советы… А сын вел себя хуже и хуже. Как ненормальный, извините. Пока один психиатр не объяснил, в чем дело. Он расспросил родителей и сказал: «Так ваш сын пытается сохранить ваш брак». Это странно звучало, но так и было: муж и жена давно не были мужем и женой в эмоциональном смысле. Им не о чем было говорить, они не обнимали и не целовали друг друга, они спали в разных комнатах и вежливо здоровались утром. Они только тогда начинали эмоционально общаться и объединяться, когда с сыном были проблемы. Тогда они бросались спасать ребенка и снова появлялась семья… Подросток не понимал умом угрозу развода, но инстинктивно делал то, что возрождало эмоции и связь между родителями, – пусть негативные эмоции, но они заставляли супругов объединиться! Семья оживала на время. И родители занимались сыном, забыв о своем отчуждении. Дети все чувствуют, все эмоции. И могут болеть даже, чтобы спасти родительский брак. Или чтобы вызвать чувство нужности у одинокой матери, заставить ее жить и бороться, лечить и спасать. Чтобы эмоции вызвать. Это странный подход, но эмоции вообще странная вещь. Их можно только чувствовать, как любую энергию. И проблемы с ребенком всегда сигнализируют о проблемах у родителей. С них и надо начинать решение вопроса.
А с подростком все хорошо кончилось. Хотя его психиатр лечить не стал. А вот родители посмотрели наконец на свои отношения и увидели угрозу браку. И причины увидели – но это уже другая история…
Робинзон Крузо сделал лодку
Это написать легко, а сделать лодку на необитаемом острове очень трудно. Из инструментов у Робинзона были только топор и долото. Ему пришлось свалить громадное дерево и топором вырубать лодку. Выдалбливать внутреннее пространство. Обтесывать киль – ведь иначе лодка не смогла бы быть управляемой. И нужна была очень большая лодка – для плавания по океану. А он был совсем один. И ему еще надо было выживать, искать себе пропитание и укрытие… Несколько месяцев он строил эту лодку. И построил! Это ведь были его спасение и надежда. Но тут он обнаружил, что дотащить лодку до океана невозможно – такой был уклон почвы. И Робинзон Крузо принялся выкапывать для лодки дорогу к воде. Мучительный и тяжкий труд. Он пытался тащить лодку, раскачивать ее, продвигать по чуть-чуть – но все усилия были тщетны. Громадная лодка оказалась совершенно бесполезной. А он потратил столько времени и сил! Впору было повеситься на пальме от такой безнадежности…
И Робинзон плюнул на эту лодку и стал выживать дальше. Вот так он поступил – все бросил. Взял топор, долото и ушел устраивать свою жизнь. Хотя ему было очень тяжело и горько, но он смирился и справился. И выжил.
Так и с отношениями. И с работой. Можно приложить громадные усилия и надеяться на спасение. На результат. Месяцами долбить долотом лодку и обтесывать киль, выкапывать руками дорогу к воде, тащить на веревке, обливаясь потом, эту тяжелую лодку. А потом понять, что все бесполезно. Все усилия тщетны. И лучше всего повернуться спиной и уйти, не оглядываясь. И унести с собой инструменты и опыт – это пригодится. Жизнь не кончена. Надо жить и выживать дальше. Мастерить другую лодку, строить дом, подавать сигналы о спасении, вглядываться в гладь океана и защищаться от нападений. Просто жить дальше и бороться. Все бросить – это не проиграть. Это понять. Принять судьбу. И не повторять прежних ошибок…
Историю про молчание
мне рассказали. Одна женщина из другой далекой страны пошла на занятия – странные занятия. Там учили молчать. Просто молчать – и все. Не медитировать, не делать физические упражнения, не раскачиваться, как былинка на ветру, сидя на коврике. Просто все молчали, и все. И учитель молчал. И в группе оказался человек с опухолью в носоглотке. С тяжелой болезнью. Он, наверное, пытался выздороветь и применить хоть какие средства, чтобы выжить. Он был совсем плох. И вот в эту группу тоже записался. Сидел и молчал. И издавал страшные звуки, к сожалению. Это было очень печально и очень тяжело. И участники группы молчали с неудовольствием. Может быть, у них было раздражение, печаль и плохие мысли. И у этой хорошей женщины тоже были мысли – а как же? Мы же люди. Она думала, что молчание – это какой-то обман и глупость. Ну что в нем толку? Сидишь и молчишь. А деньги заплатил непонятно за что. И еще этот звук приходится слышать, клокотание и хрип больного человека, который даже дышать не может. И сказать ничего не можешь – надо же соблюдать правила. Договорились же.
Так прошла неделя. Довольно мучительная. И на последнем занятии женщина твердо решила больше никому не верить. И жалела о даром потраченном времени, даже не о деньгах. Она погрузилась в эти мысли и вдруг подняла голову и прислушалась. Стояла полная тишина. Все мерно дышали в своих креслах и думали о своем. Но хрип-то пропал! Пропал тот ужасный звук, который всех мучил и тревожил! Она посмотрела на мужчину с опухолью – он молчал и спокойно дышал. Как все.
И это потрясло женщину. Вот эта мирная тишина ответила на ее вопросы. Потом, после обучения, учитель спокойно сказал, что так бывает. А почему так бывает – он не знает. Но молчание лечит, вот и все. И состояние этой женщины тоже стало хорошим, спокойным. Она ушла умиротворенной. А тот мужчина выздоровел; может, на время – но жизнь вообще временное явление. Иногда помолчать полезно, вот что я думаю. И просто отдаться течению мыслей. И дышать. Дышать – это уже хорошо…
Я открою секрет —
на самом деле успешные люди точно так же сомневаются в себе и в своих способностях. Точно так же, как все мы. Они точно так же испытывают страх публичных выступлений. Айседору Дункан буквально пинками на сцену выгоняли девушки из «подтанцовки». А великий Пикассо ныл и изводил жену жалобами, что он – бездарность. Оскаровские лауреаты признавались, что чувствовали себя на красной дорожке просто обманщиками, которых по какой-то причине наградили – скорее всего, по ошибке. И великие писатели жгли свои произведения, считая их глупыми и плохими. Ученые считали себя недостойными Нобелевской премии и сомневались в своих умственных способностях. А великие полководцы перед битвой шли к гадателям и прорицателям – до того они были не уверены в себе. Сомневались в победе… Все сомневаются. Абсолютно все, кроме глупых. И, как сказал знаменитый американский психолог-бизнесмен, владелец крупной корпорации, легче всего на земле встретить человека, который с легкостью бойко перечислит вам то, чего вы никогда не достигнете. Никогда не получите! Вся разница между успешными и неуспешными людьми в том, кого они слушают. Робкие и добрые неуспешные люди слушают вот этих бойких критиков, которые моментально убивают мечту. А успешные люди слушают себя и тех, кто их поддерживает. Не обещает успех, не гарантирует победу, но поддерживает. Тех, кто на их стороне, – вот кого слушают успешные люди. И даже позволяют себя пинать легонько, когда их выталкивают на сцену. Только так можно добиться успеха.
А сомнения – уверяю, они есть у всех. Вот этот самый бойкий внутренний критик с длинным перечнем того, что вы никогда не получите. Не достигнете и не добьетесь… С сомнениями так и придется жить и уживаться. Только действовать все равно нужно по-своему. Стремиться к цели…
«Если предавать своих —
чем тогда жить?» Это одна взрослая успешная дама сказала. Она когда-то была тощенькой девочкой в больших очках с тощенькими косичками. Со скрипкой в футляре и пачкой нот. И во дворе мальчика били и травили. Такого же, в очочках, неприятного мальчика-плаксу. А она с этим мальчиком играла – больше не с кем было. И можно было не вмешиваться. Пройти тихонько мимо – ее же никто не трогал. И мальчик ей был никто. Она просто с ним иногда играла. Но она не прошла мимо. Она стала заступаться; чего-то там верещать нелепое вроде: «Вы разбили в его душе стеклянный колокольчик! Как вам не стыдно!» – начитанная была. Романтичная. А потом, когда ее начали бить, кричала: «Вы как фашисты!» – и отбивалась скрипкой. Потом взрослые заметили и разогнали всех.
Эта девочка выросла. И рассказала, почему она всегда вмешивается и заступается за своих. Просто потому, что если предавать своих – чем потом жить? Хотя можно хорошо жить, неплохо! Но чем? Что в душе-то будет? Пусто там будет. Наверное, так.
Можно мимо пройти со своей скрипкой. Можно дома с возмущением рассказать. А можно потом подойти как ни в чем не бывало к тому, кого били, и снова с ним играть. Мы же не обязаны вмешиваться. И мы же не били. Мы, можно сказать, друзья!
Вот за таких бывших девочек надо держаться. И тоже вмешиваться, когда их стараются ударить. Это свои. Свои – те, кто заступается. Их очень, очень мало. Это мы потом поймем, когда в нас полетят камни. Это с каждым может случиться. Тех, кто кидает камни, – много. И тех, кто проходит мимо, тоже много. А девочек мало. К сожалению, девочек мало очень…
Вот хорошая история про кризис
и негативную информацию. Про мрачные прогнозы и устрашающие предсказания. Один французский подданный приехал в Америку – в страну больших возможностей. И открыл свое дело. Бизнес оказался успешным! И через 25 лет состоялся юбилей этой процветающей фирмы. Все поздравляли богача-владельца, а журналисты спрашивали: «Как вам удалось начать свое дело и добиться успеха? Ведь в то время в стране был жестокий кризис. Все рушилось!» Этот бизнесмен честно и искренне сказал: «Я приехал в Америку и почти не умел говорить по-английски. И газет не читал поэтому. Просто работал. Я знать не знал ни о каком кризисе!» Вот и все. Он просто не знал, что у него ничего не получится, что все плохо, а жизнь страшна. Он просто работал. Надо попробовать, действительно. Поменьше негативной информации, побольше дела. Надо жить и двигаться к своей цели – и поменьше обращать внимания на описание препятствий и ужасов жизни.
«Дать с лихвой» —
это значит добавить лишнее. Лихва – проценты на капитал, которые к нам вернутся. Это я вопросом чаевых заинтересовалась; добавкой к оплате. И давать с лихвой, хотя бы с маленькой, желательно. Если, конечно, есть за что. Эти проценты к нам потом вернутся. Не уплаченная стоимость товара или услуги, а именно «лихва». Сделали нам доброе дело – надо поскорее отплатить с лихвой. Подарили подарок – тоже надо подарить. Или поблагодарить иначе, если средств нет, но с лихвой! И при удобном случае непременно с лихвой вернуть добро. И у нас тоже добра станет больше.
А вот на зло надо отвечать адекватно. Отвечать надо. Но именно адекватно. Точь-в-точь отмерить той мерой, которой нам отмерили. Но без «горки», без лихвы и довеска – иначе лишнее вернется к нам, приумножившись. Ну, или совсем не отвечать. Если вы не ответите – никакой лихвы точно не будет.
Чуть-чуть побольше добра в ответ на доброе – это лихва, которая к нам вернется. И ровно такая мера в ответ на нападение – это справедливо. Пока мы сами не добавили лишнее. Не стали отплачивать с лихвой за причиненное зло и ущерб. Тогда все будет справедливо и правильно. И благосостояние улучшится. Хорошее вот тоже слово – благосостояние!
Что бы про вас ни говорили —
изменится только градус. После злословия в ваш адрес ненавидевшие будут еще сильнее ненавидеть. А любящие – еще больше любить. Это ученые тщательно измерили и скрупулезно подсчитали – ничего не изменится и после разоблачения клеветы. Ненавидящие продолжат ненавидеть. Любящие – продолжат любить. Ничего нельзя добиться ни злословием, ни разоблачением клеветы, если говорить об отношении к нам. О чувствах. Потому что если злословят о нашем близком – разве мы меньше его любим? Так вот устроены чувства людей. И не стоит слишком тревожиться по этому поводу. Бороться надо. А переживать – смысла нет. Меняется только градус. Температура. А пламя любви или ненависти остается прежним. Посторонние люди как были равнодушны – так и останутся ими. Может, станут чуть теплее или чуть холоднее к нам относиться. А в остальном все останется по-прежнему. Любовь останется. И ее тень – ненависть. Может быть, только в ином мире свет отделится от тьмы. А пока надо жить и не слишком переживать – меняется только градус…
Отношение начальника переменилось
к одному молодому сотруднику. Сначала все было нормально. И этот энергичный человек прекрасно справлялся со своей должностью – ответственной и важной. Он все реорганизовал, улучшил, наладил, привел в порядок все процессы, получил отличный результат – массу труда вложил! Буквально жил на работе и энергично все улучшал. И все наладил! Теперь работы стало меньше, все пошло своим чередом, а он только управлял. И вот начальник стал волком на него смотреть, разговаривать как-то напряженно, здороваться холодно, проявлять безразличие демонстративно. И даже этот молодой сотрудник несколько раз в лоб спрашивал начальника: не хотят ли его уволить? Начальник отнекивался, но видно, что лицемерно. И вообще атмосфера сгустилась. Возникло напряжение и трения в коллективе. Молодого человека буквально выживали с работы!
Дело было вот в чем: никто не хотел его уволить! Все шло нормально. И начальник хорошо относился, как прежде. На самом деле просто энергичному сотруднику надоела рутина. Однообразие. Привычная монотонная работа. Он искал причину уйти; ее не было. Тогда он нашел повод – дескать, не так смотрят и разговаривают не так! Ведь причины для того, чтобы уйти с работы, просто не было: отличная зарплата, отличные условия, бонусы и всякое такое. И подсознательно причину он изобрел; он сам провоцировал начальника и намекал: «Увольте меня!» Даже вот вслух прямо говорил про увольнение… И поэтому он видел якобы «плохое отношение», тяжелые взгляды, намеки – искал повод. Когда он честно сказал вслух: «Мне скучно! Я хочу что-то новое, рискованное, энергичное!» – ему сразу легче стало. Он поговорил с руководителем откровенно, и его перевели в другой отдел – там как раз надо было все с нуля начинать. И дали повышение – он очень этого хотел.
Так что иногда человек сам изобретает повод, если нет причины. Если ему что-то или кто-то надоел, опостылел, а признаться себе в этом трудно… И он переносит ответственность на других, чтобы его уволили или развелись с ним… Да-да, в личных отношениях тоже часто так происходит – ищут повод и уверяют, что к ним не так относятся… Но это уже другая история, более грустная – в любви не так легко все исправить или уйти в другой отдел…
Больше всего после стресса, удара, внезапного нападения
хочется замереть. Упасть, сесть, лечь и сжаться в комочек. Невозможно ни говорить, ни двигаться; бессилие как злой гипноз сковывает члены. Сжаться и стать как можно меньше! Вот это – самое опасное состояние. Бей или беги – две реакции у нервной системы. Две природные правильные реакции. Замереть – это умереть. Происходит паралич симпатической нервной системы, и вы гибнете, даже если больше ударов нет. Только последствия удара и ожидание нового. Так гибнут туземцы, когда злой колдун указывает на них косточкой или палочкой. Так гибнет овца, привязанная рядом с волком, тоже привязанным на безопасном расстоянии.
Наоборот, надо немедленно начать двигаться. Хоть на месте бежать. Бежать, наклоняться, приседать, махать руками, идти, кружиться – любые движения хороши и полезны. Они выведут вас из опасного ступора. Только надо двигаться энергично, до пота. Как бы ни сковывало вас опасное оцепенение, как бы ни хотелось сжаться и застыть. И последствия стресса окажутся не такими страшными – так организм устроен. Или нападайте – или бегите. Неважно, что объекта нет рядом; любое энергичное движение – имитация бегства или нападения. И через небольшое время силы вернутся. И способность мыслить правильно вернется. Можно будет подумать, как поступить. Движение – жизнь! – особенно в стрессовой ситуации.
Януш Корчак любил детей
Он с ними поехал в концлагерь и в газовую камеру пошел. Хотя ему предлагали бежать и спрятаться – даже фашисты его уважали за педагогический талант. Но он детей не бросил. Он сказал, когда ему предложили бежать: мол, а вы бы бросили своего ребенка? Вот и я своих двести детей не брошу. Так и вышел к нацистам из интерната, держа детей за руки. Остальные парами за ним шли – трагическое зрелище!
