Kitabı oku: «Дороги домой больше нет», sayfa 17

– Как вы спаслись? – наконец, спрашивает колдун.

– Боюсь, вы ошибаетесь, если думаете, что сможете их всех переловить, – говорю я одновременно с отцом Васи.

Тот неодобрительно качает головой, и я с досадой понимаю, что меня не воспринимают всерьёз. Я не возражаю, потому что не вижу в этом смысла. Хотя, конечно, что значат слова неизвестной защитницы с Земли или – если правильно – Неизведанных Земель! И тут в моей голове всплывает ещё одна мысль.

– Почему вы меня искали? Это-то можете рассказать?

Дмитрий замирает, словно борясь с собой, а потом снова расслабляется и кивает:

– Не вижу причин молчать.

Признаться, такого ответа я не ожидала: была уверена, что Дмитрий снова начнёт меня уверять, будто нет причин для беспокойства, так и не ответив на мой вопрос.

– После катастрофы шестнадцать лет назад нам удалось выяснить, что некоторых колдунов утянуло в Неизведанные Земли, вероятно, не у всех были с собой переходники. Слава Прародителям, мы знали, как найти своих среди людей. Однако… поиск затянулся: некоторых мы нашли, а потом… несколько свежих, растерзанных уже после катастрофы тел. Их убили люди, но в кармане одного мы нашли записку и адрес.

Он просил нас найти и позаботиться о чьей-то дочери, чьих родителей мы не знаем: среди колдунов, оказавшихся на месте катастрофы, беременных не было. Я не знаю, кем тебе приходился тот колдун; вероятно, он был твоим отцом, однако мне этот вариант кажется маловероятным. Мы были знакомы лично, и ни жены, ни тем более детей он иметь не собирался, даже если это противоречит всем нормам общественного положения.

– Каким нормам? – я цепляюсь за единственное непонятное, потому что остальная часть не оставляет вопросов.

Дмитрий смотрит на меня чуть удивлённо.

– Я немного знаю о людях, но… кажется, у них есть выбор заводить семью или нет?

Я киваю. И, кажется, догадываюсь, к чему Дмитрий клонит.

– Это обязательно: по достижению тысячи лет жениться и завести минимум одного ребёнка, иначе уважения тебе точно не видать. У этого есть и рациональная сторона… Судя по твоему виду, ты сейчас собираешься возмутиться?

Я снова киваю, не успев подобрать слов для дерзкого ответа, и прикусываю язык. Нет смысла в словах: от них мнение общества не изменится.

– Объясните?

– Колдуны – самый малочисленный народ из Союза Великих Видов. Даже несмотря на условное бессмертие, нас в три раза меньше тех же горных приведений.

– А много детей-погодок – дурной тон? – фыркаю я, не скрывая насмешки, и Дмитрий кивает, снова удивляя меня. Это ведь была просто гадость-насмешка, а не «правда».

– Также важно, чтобы у детей была разница в возрасте не меньше пятидесяти лет, но на это всё же можно закрыть глаза, – у Васи со Снежкой разница всего два-три года, насколько мне известно.

– Что насчёт воспитания? Родить – ещё мало для нормальной жизни, или на этом «обязательства» и заканчиваются? – я сразу вспоминаю слова Семёна про ненавистную сестру и Первое Декабря, когда отец Лёна устроил целое представление.

Мои родители (те, с которыми я жила всю жизнь), может, и не родные, но несмотря на все разногласия, любили меня и моих брата с сестрой. Только теперь приходит мысль, что это не данность, а привилегия: не у всех такое есть. И я вдвойне везучая, потому что теперь я также знаю, что и Фёдору с Алисой я дорога (наверное, не как родная дочь, но на то я и не претендую).

Однако если смотреть с другой стороны (той, что без магии), колдуны мало чем лучше людей; у них также полно предубеждений и глупостей.

– А как же перенаселение? – не удерживаюсь от вопроса я.

– А это… кажется, это когда жителей слишком много для мира? Люди несовершенны, как и их мир.

– А вы будто совершенны! – фыркаю я, даже не скрывая насмешки. Их мир, может и чем-то лучше, но слишком много глупых правил и обязательств, также как и у людей на Земле.

– А в наш заложено природой: сколько мир может вместить, столько и родиться. Может, ты заметила, что с шестого по десятый класс больше всего учеников. С каждого года по классу, а раньше – в одно спокойо учились с разницей до пяти лет! Да такого, Слава Прародителям, со времён Великой Вражды Гномов не было!

– Вы отошли от темы, – это всё интересно, только Дмитрий ответил не на все мои вопросы.

– Тебе интересно? Я ведь и так почти всё рассказал.

– Вася, – поясняю я, помня, как при нашей второй встречи поставила мальчишке синяк.

– Боюсь, я не совсем…

– Неизведанные Земли, верно? Как вы согласились отпустить Васю туда, если так боитесь меня?

– Первый раз он туда сбежал из большого любопытства, а второй раз я едва согласился его отпустить: Вася торжественно клялся, что встретил колдунью, которая слишком поспешно от него скрылась.

Я вспоминаю тот скучный день и негромко хмыкаю. В голове легче лёгкого укладываются мысли, что кто-то оставил лишь упоминание обо мне, и, возможно, мой отец; странное ощущение, будто я это уже знала, но забыла.

– Тогда почему прошло шестнадцать лет?

– Мы нашли записку полтора года спустя, а придя по адресу, обнаружили лишь остатки сгоревшего дома и явное присутствие колдунов. Кто-то из твоих родителей, – или тех, кого ты считаешь родителями, – точно колдун: через несколько часов после того, как ты ушла со Зверевыми, мы обнаружили точно такие же следы в вашем доме. Спустя четырнадцать лет.

– И вы приказала Васе со Снежкой следить за мной, потому что я защитница, вы мне не доверяете и думаете, что я как-то связана с теми колдунами, которые мои родители? – это даже не вопрос, нет, – утверждение. Вновь обида поднимается из глубин, но я вспоминаю последний разговор с Васей, ту радость в его глазах, после моей шутки.

– Это была вынужденная мера, Аня… – и вот я снова злюсь.

– Конечно, – соглашаюсь я, и теперь могу говорить об этом спокойно и не ненавидеть за глупость себя, – но, по-моему, это не просто бесчестно и подло, но и низко. Я была о вас лучшего мнения, Дмитрий, честно. До свиданья!

И снова я ухожу в закат, махнув на прощанье рукой. Не знаю, какой эффект я произвожу на взрослого человека своим уходом, может, он считает это глупым, но я собой довольна.

Я долго думаю, идти ли к Лёну, но в итоге отказываюсь от этой мысли, потому что… а зачем?

Ещё через пару дней я снова иду в школу, правда, всего на пару дней – каникулы на носу! И все на меня не перестают поглядывать или откровенно пялиться. Это из-за того, что меня похитили, а я вернулась живой? Наверное, почему же ещё.

Так странно сидеть на уроках или идти по коридору и ловить кучу любопытных взглядов, но я ведь люблю внимание. Через пару дней ко мне присоединяется Тимка, и я уверена, что всех его знакомых поразило то, как он поменялся. Тимка теперь и выглядит радостнее, и ведёт себя лучше. То есть, как пример, он теперь на пару с Семёном не опаздывает на все подряд уроки. Кажется, он вообще теперь с ним мало общается. Неужели послушал моего совета и разузнал, как друг отнёсся к его «смерти»?

Как раз в день его возращения, после уроков происходит нечто интересное.

Зачем-то всех сегодня собирают в большом зале. Я никогда раньше там не была, но это место ничем не отличается от обычного класса, только больше. И не стоит забывать, что школа – замок! Или пародия на него…

Нас выстраивают в ряды, Тимка незаметно пристраивается рядом со мной, но вплоть до середины длинной – и на мой взгляд занудной речи – я не обращаю на него никакого внимания. Да и он не стремиться обратить его на себя.

До тех пор, пока директор – низенький, но крепкий мужчина с чёрными-чёрными волосами и весёлый взглядом – не говорит:

– И сегодня, в последний наш учебный день этого года, хочу задержать вас ещё всего на пару минут и обратить ваше внимание на последние новости, – он делает короткую, многозначительную паузу. – Думаю, все мы были потрясены внезапной кончиной двух наших учеников – такого не случалось больше двух десятков тысяч лет! И нам несравненно повезло, что, спустя почти четырнадцать дней после сего ужасного происшествия, несчастные ученики нашлись. Тимофей Морозов оказался случайной жертвой, а с ним и Анна Кошечкина. Давайте поздравим их, и заодно порадуемся, что они вернусь к нам!

Пролетает шёпот, пока стоящие рядом с нами ученики медленно не расползаются в стороны. С какой стати нас «поздравлять»?!

Взгляды всех собравшихся устремлены только на нас. В этот момент мне кажется, что мир впервые повернулся ко мне лицом!

– Есть ли что-то, что бы вы хотели сказать остальным? – спрашивает директор. – Расскажите, что с вами случилось.

Тимка практически отпрыгивает за мою спину.

Нет – его ответ «нет», и обязательно с восклицательным знаком!

– Да, есть пара слов, – вперёд выступаю я. Незачем нервировать мальчишку, если есть я, которая обожает подобные моменты чуть ли не больше всего в жизни. – Для начала хочу ответить на вас последний вопрос. Нас похитили…

Я не успеваю договорить – слова тонут в поднявшемся вихре чужих воплей. От испуганных до возмущённых, гневных. Тимка что-то тихо шепчет, но мне не до этого – они ведь дураки! Те ещё дураки! Которые даже ночью ходят по темноте в одиночку и даже не думают о том, что может случится.

– Тихо! Я не закончила! – громкий вопль легонько саднит в горле, но я даже не знала, что голос у меня настолько сильный. Я хочу, чтобы они хотя бы услышали правду. Наверное, мало кто в неё поверит, но, может быть, найдётся тот единственный из всей школы, кто меня послушает и станет вести себя осторожнее?

Каким-то чудом меня слышат все. Директор почему-то не останавливает меня, а я уже решила, что дальше скажу:

– И это сделали колдуны! – я мимолётно ловлю тяжёлый взгляд нашей учительницы по физкультуре. – Это сделали колдуны, это сделали одни из нас, поэтому я хочу дать один совет: будьте осторожны, ребят! Всё!

Я аплодирую сама себя, ослепляя всех своей «голливудской» улыбкой, и неожиданно аплодисменты несмелым ручейком прокатываются по залу, набирая обороты. И вот это уже не ручеёк, а речка; хотя до водопада, моря или даже большой, широкой реки далеко.

Вскоре директор призывает всех к молчанию. Мне хочется напоследок увидится с Васей и Лёном, может, с девочкой-зайчиком, прежде чем начнутся каникулы, но увы, мне это не удаётся. Они ускользают в толпе одноклассников, как только я замечаю их макушки…

Эпилог

Я по-прежнему не уверена в том, что делаю и правильно ли поступаю. Но хочется рискнуть, даже если обожгусь вновь. Саму себя я знаю достаточно хорошо, чтобы сказать: даже если снова ошибусь с людьми, пройдёт время, и я снова повторю эту ошибку.

Что ж, тогда так этому и быть.

По приходу домой я не сразу иду в сарай с ранеными зверюшками. Сегодня я хочу-таки «заглянуть» на обрыв. В прошлый раз Коготь помешал мне достичь обрыва, но, надеюсь, в этот раз ничего не случится.

Вместо грязи теперь лёд. Нет рая ни в одном мире!

Разок я всё-таки падаю, больно ударившись локтём, и после этого больше не бегаю по льду. Я ведь говорила, что быстро учусь? Даже если на своих ошибках.

Когда я добираюсь до места, где в прошлый раз потеряла сознание, я внезапно вспоминаю, что пыталась сохранить «дротик». Интересно, мне это удалось? Наверное, нет, но надо всё-таки проверить: ту одежду я как скинула в дальний ящик, так и не трогала. Не хотела ворошить воспоминания.

А сейчас я снова вспоминаю тот ужас, что туманил голову, когда мы сидели привязанные к колонне. Я трясу головой как собака, в надежде отогнать назойливые образы. Невольно тянусь рукой к лицу, вспоминаю, как кровь заливала лицо.

Несколько секунд или минут спустя воспоминания отступают, я судорожно сжимаю кулаки, натягиваю свой тёплый шарф до самого носа и продолжаю путь. Но теперь мыслями я уже в избе, ищу «дротик» в одежде.

Передо мной, внизу просто-напросто поляна! Хотя, нет, погодите… это озеро? Или река? Я задумчиво сажусь на лёд, свесив ноги вниз, с уступа, смотрю вдаль и гадаю, что же это такое: река или озеро?

Но скоро этот вопрос мне надоедает. Я снова погружаюсь в размышления о том, как мне дальше жить. Что-то во мне поменялось с того момента, когда я впервые повстречала Васю. А после встречи с Лучом Солнца и Когтем я поняла то же, о чём говорил Тимка, – жизнь может легко оборвать в любой миг. И лучше уж умирать, когда ты живёшь ярко, чем умирать и понимать, какой скучной и никчёмной была твоя жизнь.

Я должна даль этому миру шанс. Должна дать шанс себе начать жизнь заново, попытаться жить так, как я сама хочу. Когда впервые хоть отдалённо представляю, как хочу жить. У меня всё также нет ни цели, ни ценностей, но, похоже, есть близкие колдуны и воспоминания о Земле.

– Надо исправить ошибки и начать жить ярко. Лучше ведь поздно, чем никогда? – спрашиваю я вслух воздух, но из-за шарфа голос звучит нечётко. – Спасибо.

Не знаю, кого я благодарю, наверное, судьбу, или высшие силы. Впрочем, какая разница?