Вампиров не бывает! Дневник реалистки

1 глава

Вампиры… Боже мой, какая чушь. Этой Деборе Сноук надо работать не в «London News», а в какой-нибудь дешёвой бульварной газетёнке. И нет, я не завидую. Нас и тут неплохо кормят. Но куда они там смотрят, когда таких вот в штат берут? А куда смотрел редактор? Хоть бери и выезжай в Лондон учить этих фантастов работать.

Вампиры… А что не розовые слоники? Хотя наверно именно они и окружали Дебору, когда она писала эту бредовую статью о влиянии некоего вампирского клана на экономику Британии. Это ж как надо накуриться, чтоб такое придумать? Я тоже не святая, конечно. Если принять чего «весёлое», тоже могу сочинить сюжет в духе «Злая мачеха отправила одноногую пятилетнюю падчерицу в лес за грибами, там её похитили инопланетяне и сделали королевой на своей планете». Да, потому что своих им не хватает, надобно наших королев воровать! Откуда я всё это знаю? Так девочка сама и рассказала. Вот только вчера её в очереди в магазине встретила. Чего она опять на Земле делает? Да какая, к чёрту, разница?! В газете напечатали, значит, правда!

Пришельцы, вампиры, шапочки из фольги… Как по мне, всё это из одной оперы. «London News», вы серьёзно?

Что ж, если когда-нибудь я встречу человека, называющего себя вампиром, пусть предоставит мне документальное подтверждение, заверенное у нотариуса, и справку от психиатра. Хотя справку и подделать можно. А вот нотариусы за свои подписи на филькиных грамотах несут уголовную ответственность, так что заверенному документу доверия-то всё ж побольше будет.

Вероятно, все мои эмоции отпечатались на лице, ибо редактор смотрел на меня уж с больно подозрительным прищуром.

– Так что думаешь? – обратился ко мне Эдуард Петрович.

Вампиров не существует. Иначе я бы наверняка знала хоть одного. Но, боюсь, что моя зарплата тоже перестанет существовать, если я сейчас скажу редактору всё, что про это думаю.

– Мм, думаю, что у этой Деборы богатая фантазия, – как можно деликатнее ответила я.

– Эх… – махнул он в мою сторону. – Кого я спрашиваю…

– Ой, да ладно! Вы сами-то в это верите? – я хотела сказать «в этот бред», но помня про любовь нашего шефа ко всяким фантастическим штучкам, решила не рисковать.

– Лисён, ну почему ты всегда такая бяка?

– Я не бяка, Эдуард Петрович, а реалистка, – возразила я, опершись на рабочий стол босса.

Эдуард Петрович выглядел как солидный мужчина зрелых лет, в очках, с аккуратной тёмной бородкой с едва заметной сединой, в костюме от Армани кремового цвета. Дорогие швейцарские часы и новый смартфон (подозреваю, почему в прошлом месяце у главбуха не сошелся баланс). Манерный и частенько не в меру артистичный. Но насколько я знаю, он был женат, а потому вряд ли из «сладеньких». К тому же я пару раз замечала его в компании сексуальных красоток. Хотя как знать… Может, он умело шифруется. Что ни говори, а в России геем быть непросто.

– Алиса, ты журналист или где? – шеф невольно скрестил руки на груди.

Я вздёрнула бровь.

– Что не так?

– Воображалка твоя должна работать или нет? Представь хоть на секунду, что вампиры действительно существуют. Это ж какая могла бы быть сенсация! – он театрально взмахнул руками.

Это бесполезно. Иным хоть кол на башке теши. Если сейчас я не сверну тему – застряну с ним за обсуждением вероятности существования зелёных человечков.

– Эдуард Петрович… – начала было я. – Извините, мы с Катей хотели успеть пообедать до выставки.

– На выставке будет фуршет, там и пообедаете.

Чёрт. Я тяжело вздохнула. Кажется, сейчас опять он начнет диктовать мне лекцию про то, что нельзя быть такой серьёзной, в мире есть много неразгаданных тайн и прочая муть.

– Лисён, в мире существует не только наука. Есть немало вещей и явлений, которые учёные до сих пор объяснить не в силах. Ну как, как тебе не интересно? Ведь это делает наш скучный индустриальный мир загадочнее и интереснее. Ещё столько неразгаданных тайн!

Я чуть не расхохоталась, но ограничилась смешком, быстренько сымитировав кашель.

– Ну что мне делать с этой противной девчонкой? – покачал головой босс.

– Понять, простить и отпустить на обед.

– Ох, противная…

А может, всё-таки гей?

– Ладно, хватит болтать, – при всей напускной весёлости, когда надо, наш шеф быстро включал режим строгого руководителя. – Значит, сейчас с Катькой едите на выставку, потом в редакцию, быстренько напишите и можете гулять. Только чтоб сегодня до конца дня статья была готова. Завтра в номер пойдёт.

– Супер, – я развернулась и собралась уже было выйти из кабинета, но чёртов любитель мистики, снова окликнул меня.

– Кстати! Что ты думаешь по поводу командировки?

Озадаченная я обернулась в дверях.

– Какой командировки? Куда?

– В Сибирь.

– Ссылка, значит? Ну и за что меня так? По какой статье?

– По расстрельной. Чтоб не мозолила глаза редактору.

– Серьёзно, Эдуард Петрович. Когда, зачем и на сколько дней?

– На той неделе в Озёрске-12 будет проходить весьма необычный фестиваль.

– Фестиваль? Вы сейчас серьёзно? Вы хотите отправить меня к чёрту на рога, чтоб я написала про какой-то там местный праздник в Мухосранске?

До этого момента я думала, босс всё веселится. Теперь же начала волноваться. Соблазнять бурых медведей как-то не входило в мои планы. И вообще, откуда такая информация, судя по названию, про закрытый город?

– Ну, во-первых, «не хочу», а «отправляю». А во-вторых, этот фестиваль будет просто фантастика! – при слове «фантастика» и его производных он всегда возносил руки куда-то к небесам. Да что там, босс у нас вообще человек эмоциональный. Кавказские корни как-никак.

– Эдуард Петрович, вы, правда, серьёзно? – я нервно теребила браслет на запястье.

Шеф, конечно, тот ещё юморист, но юмор – это когда смешно обоим. А остальное – форменное издевательство.

– Лисёнок, ну какие шутки?

Да чтоб меня, он говорит серьёзно. Попала по полной.

– Можно узнать, когда вылет? Или самолёты там не летают, и мне по тайге на лыжах?

– Какие лыжи, милая? Лето на дворе. А насчёт самолётов ты права, они там действительно не летают, добираться ты будешь на поезде, потом на автобусе… – бормотал шеф, собирая в портфель какие-то документы.

– А потом на перекладных, – проворчала я себе под нос.

– Смешно, обхохочешься, – сказал он с какой-то излишне жеманной жестикуляцией. – Подойди к Натали, она тебе всё подробненько объяснит.

Да вашу мать! Баба Яга против! Какого лешего он ставит меня перед фактом как какую-то практикантку? Я беру интервью у звезд и политиков, я провела журналистское расследование о хищении в одной небезызвестной госструктуре. Я приношу ему «мясо», а он со мной вот так?! Нее, так не пойдёт.

– Эдуард Петрович, извините, но я не поеду. У меня интервью с Павлом Мартыновым в пятницу. А в понедельник мы с Ритой едем к Лексе Грай. Знаете, сколько я её убалтывала на это интервью?

– Ничего, вместо тебя Кэти с ними поработает…

– Какая на хрен Кэти? Вы чего?! Не отдам я их Катьке. Она опять будет про секс спрашивать, и потом нам все приличные люди откажут.

– Лисёнок, милая, посмотри в зеркало. Ни один мужик тебе не откажет.

Босс усмехался, явно довольный своей остротой, но меня это лишь больше разозлило.

– Отправьте Катьку. От меня тут больше пользы будет.

– Я всё решил, Алиса! – строгость в голосе редактора меня напрягала. Не шутит, гад, не прогибается.

– Но почему я? – практически в отчаянии спросила я.

– Потому что, – сухо ответил он. – Всё, мне пора бежать. Натали введёт тебя в курс дела. Всех целую, всем до завтра, – и поспешно вышел из кабинета.

На ватных ногах я вышла из кабинета босса и закрыла за собой дверь. Настроение «уйти и сдохнуть». Чем же я ему так не угодила? Может, вчерашняя статья про жуткие реалистичные квесты не понравилась? Мог бы и сказать, чего мстить-то? Хотя квесты были огонь. Я чуть не обделалась, когда в чёрной комнате на что-то волосатое наткнулась. Нет, это несерьёзно, не будет он так мстить. Взрослый мужик, хоть и с придурью. А, может, я зря ищу причины, и он просто скрытый садист? Таким людям вообще нельзя занимать руководящие должности. Вот уж кто точно вампир. Высосал из меня желание жить. Теперь ещё идти к этой сучке Натали. Кого мне сейчас хотелось видеть меньше всего, так эту белобрысую грымзу, которая достала своей напускной любезностью весь офис, а за глаза полощет каждого так, что уши вянут.

Эдуард Петрович вообще своеобразный человек. Про таких говорят, что мягко стелет, жёстко спать. Раньше он работал главным редактором в каком-то московском глянцевом журнале, но не сошелся во мнениях с учредителем, и его попросили оттуда. Вот он и приехал возрождать нашу отсталую, по его мнению, петербургскую журналистику. Сперва кардинально изменил интерьер редакции, а после взялся и за само издание. Наши «События Северной столицы» превратились в «Петербургские хроники». Рекламы и скандалов стало больше, аналитики меньше, а тираж, как следствие, вырос.

Новый босс заставил всех пишущих взять псевдоним. И вот уже как три года Сидорова Катя отзывается на Кэти Си, Антонка Немов на Алекс, грымза на Натали, а я вот на Лисёнка, хотя не знаю, чем ему Алиса не нравится. Я, Алиса Стелявина, отныне Алиса Стиль, однако по-прежнему самая большая реалистка в редакции. Но это всё лирика, а сейчас проза.

Я зашла в кабинет Натали, получила от неё направление, аккредитацию и командировочные, куда Макар телят не гонял, а также язвительную улыбку в качестве презента. Представляю её злорадный хохот… Алиса Стиль едет крутить хвосты коровам.

17 июня, понедельник, 6 часов утра. Пристрелите меня, я не поеду. Ну? Я жду. Никто не стреляет. Ах, да, я же живу одна. Забыла нанять киллера. Овца. Значит, придётся ехать. Что может быть хуже, чем встать в 6 утра человеку, который обычно просыпается не раньше 10, и куда-то тащиться? За чашкой слишком крепкого кофе вспоминаю о пункте назначения. Невольно снова возникает желание застрелиться, но не из чего. Ну, хоть чемодан вчера собрала, зная, что утром меня хватит только на приготовление бутерброда с колбасой и кофе.

Вокзал. Запах утренней прохлады, сигарет и мазута. Светает. Держу в руках билеты в ад и слышу, что мой полуночный экспресс прибывает по пятому пути. Люди вокруг меня прощались, гудели, вливались в вагоны и выливались обратно на перрон. Все они куда-то едут или откуда-то приехали. Пёстрая толпа, состоящая из бабушек с кульками, серьёзных полисменов, потрёпанных жизнью теток, которым всего чуть-чуть за 30, и их хнычущих детей, медленно рассеивалась. Беру чемодан и с тяжёлым вздохом иду на эшафот. Пардон, на поиски своего вагона.

Поехали. Если бы редакция не сэкономила на билетах, я бы могла долететь на самолёте до ближайшего города, не теряя несколько дней в пути неизвестно ещё в каком обществе. Да хрен с ним, с обществом, с этой проклятой командировкой. Вместо меня на интервью пойдёт Катька. Я ей это припомню.

К счастью, хоть с попутчиками мне повезло. Общество в купе подобралось вполне приличное. Три студентки только сдали сессию и ехали домой повидать родителей. Есть шанс, что никакие пьяные мужики приставать не будут. Хотя пёс его знает. Ехать долго.

В общем, спустя пару часов мы уже болтали, как старые подруги. Ещё бы, ведь девчонки оказались предусмотрительные, взяли в дорожку сумку пива и пару бутылок водки.

Короче говоря, несколько дней пути пролетели незаметно. Я ещё даже успела написать очерк, пока спали мои попутчицы. Так ни о чём и обо всём, о жизни, о дороге, о городах и деревеньках, проносившихся за окном. Тысячи огней в домах, тысячи людей, которые каждый день просыпаются и, как и я, идут на работу, на учебу, тысячи неповторимых судеб. Опять потянуло на лирику.

Буду честна, мне интересно посмотреть, что за люди живут в этом сибирском городке, в котором мне предстоит находиться в течение трёх дней, а именно столько, по словам моего дорогого шефа, длится чудо-фестиваль. Не каждый день, в конце концов, выпадает такое приключение. Но чем дальше поезд удалялся от европейской части нашей, пожалуй, слишком необъятной родины, тем тоскливее становилось у меня на душе. Ну, ничего, я видела, у девчонок ещё пол сумки осталось.

В голову невольно пришла картинка, как из поезда к удивлению встречающих на перроне вываливается пьянющая, еле стоящая на ногах питерская журналистка в застегнутой как попало блузке, с растрепанными волосами и сигаретой в зубах. Не ждали? А я припёрлася! Лимузин мне и каравай с кокошниками! Кажется, схожу с ума. Галлюцинации. Хватит водки, перехожу на пиво.

2 глава

Поезд прибыл точно по расписанию, 22 июня в 18:30. День, когда фашистская Германия напала на Советский Союз. Что-то у меня нехорошие предчувствия. Я вышла на станции какого-то поселка, а мои попутчицы, помахав мне из окна, отправились дальше.

Деревянное здание одноэтажного вокзала, похоже, давно не красили. Страшно подумать, какие тут туалеты… Лишь бы не захотеть, а то накаркаю.

Смеркалось. А в Питере сейчас белые ночи. Как же я их обожаю! Надо бы попасть в Задрищенск до того, как совсем стемнеет. Что может быть опасней, чем девушке в одиночку шататься ночью по незнакомому городу? Наверное, если к ней пристанут незнакомые местные отморозки. Я обошла здание вокзала и попала на неогороженную автобусную стоянку. Несколько доисторических «Мерседесов» неприметно скучились на выезде.

– Простите, а автобус в Озёрск-12 здесь останавливается? – спросила я у водителя одного из автобусов.

Тот почему-то усмехнулся, пару секунд помолчал, рассматривая меня, и пробормотал, не вынимая изо рта сигарету:

– Так ты, что ль, та самая крутая питерская журналистка?

Крутая? Да меня тут каждая собака, похоже, знает. Приятно. Интересно, а приветственную речь мне тоже приготовили? Салют, аплодисменты, каравай, наверно, ещё ради такого случая испекли? Вот от каравая я бы не отказалась. Голодная как волк. Да ну конечно. Мечтай, Алиса.

– Да… А откуда вы знаете? – на всякий случай уточняю.

– У нас в городе все знают, – закурил он. – К нам редко кто-то приезжает. Ещё в газете написали, что ты приедешь про нас писать.

– Значит, вы из Озёрска?

– Озёрска-12, милочка. У нас закрытый город. Кто зашёл, тот уже не выйдет, – при этих словах водила захохотал, а мне как-то не по себе стало.

Из уст пропитого обросшего мужика с золотыми зубами эти слова прозвучали как-то уж очень убедительно.

– Шучу, – заметил он мою неловкость.

Шутки шутками, но я одна у чёрта на рогах, а, как говорит, наш дорогой шеф, в мире полно неразгаданных тайн.

– Садись, отъезжаем.

Я молча прошла в салон и села у окна поближе к выходу. Со мной ехали ещё четыре человека. Три пожилые женщины и мужчина. Всю дорогу я спиной ощущала их любопытные взгляды. Как будто никогда иногородних не видели. Хотя кто их знает. Я безуспешно гнала от себя мрачные мысли. В конце концов, я еду на праздник, и пора брать себя в руки. Я заставила себя улыбнуться, несмотря на то, что пальцы нервно сжали обивку кресла. Читала, что если заставить себя улыбаться, то настроение и вправду улучшится. Пока не работает, но я ещё поулыбаюсь.

Через полчаса автобус свернул с трассы на грунтовую дорогу. Теперь мы ехали через лес в полной темноте. Почему-то сразу вспомнился недавний фильм про оборотней. По сюжету ребята ехали к лесному озеру через лес. Вот прямо, как я сейчас. Слушали музыку, ржали, потягивали пивко – культурно отдыхали, короче говоря. И тут как выскочит из кустов какая-то хрень! Водитель от неожиданности крутанул руль и сел колесом в грязь. И вот уже на небе появилась полная луна, раздался протяжный вой. А дальше… Ну вы поняли. Начался полный абзац.

Я вижу эту дурацкую луну сквозь кроны деревьев. Чёрт, полнолуние. Спокойно. Оборотней не существует. Ну, Эдуард Петрович, ты мне ответишь за эти нервы. Благо, через минут десять лес расступился и, я увидела впереди огни. Автобус подъехал к воротам и остановился.

Высокий, метра четыре, бетонный забор с фонарями через каждые 10-15 метров, с колючей проволокой сверху и массивные металлические ворота с прожекторами. Справа от них пропускной пункт. Наш водитель вышел из автобуса, показал кому-то на проходной, видимо, пропуск и вернулся. Следом за ним вошёл крепкий мужчина в камуфляжной форме и с автоматом Калашникова наперевес, окинул взглядом салон и равнодушным, сонным голосом произнёс:

– Документы достаём.

Я приготовила свою аккредитацию. Подойдя ко мне, этот бравый воин почему-то замер и принялся рассматривать меня с нескрываемым интересом.

– В чём дело? – не выдержала я. – Вот моя аккредитация. Что-то ещё нужно?

Он принялся рассматривать мою аккредитацию.

– Паспорт, пожалуйста.

Я молча достала паспорт.

– Ещё какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность, имеется?

– Права есть, – и я протянула ему права.

Он подозрительно всматривался то в права, то в паспорт.

– Я отрастила волосы и загорела, – нервно пробормотала я.

– Хорош, Андрей, это журналистка из Питера, на фестиваль приехала, – подал голос водитель.

– Аа, сразу бы сказала, – засмеялся солдатик.

– Так я ж показываю вам аккредитацию… Там всё написано, – удивилась я.

Интересно, что он рассматривал тогда, и почему все здесь обращаются ко мне на «ты»?

– Я не понимаю в этих ваших писанинах. Моё дело документы проверять.

Однако. А ещё секретный объект охраняет.

Солдат вышел и открыл нам ворота. Автобус дёрнулся, и мы въехали на территорию города. Я припала к окну. Признаться, ожидала увидеть чуть ли не катакомбы или как минимум дымящие заводы, солдат на улице и серые, замученный лица. Но ничего такого. Наоборот. Чистые узкие улицы, малоэтажная застройка, аккуратные клумбы, несколько ещё открытых в это время магазинов с яркими вывесками, машины на стоянке, везде фонари, откуда-то доносится музыка. Я вздохнула с облегчением. Не так страшен чёрт…

Автобус остановился около гостиницы, наверное, для меня.

– Журналистка, ты выходишь, или ко мне поедем? – обернулся водитель, недвусмысленно ухмыльнувшись.

За секунду я оказалась уже в дверях.

– Эй, а платить-то кто будет? Или у вас там, в столицах, проезд бесплатный?

– Сколько? – я нервно полезла за кошельком.

Хотелось скорей уйти в номер и принять ванну.

– Полтинник.

Со словами «Спасибо, до свидания» я протянула ему купюру. Автобус поехал дальше, наверно, развозить остальных пассажиров, а я зашла в гостиницу. На ресепшене, если старую парту можно вообще так назвать, никого не было. Потоптавшись пару минут, я заглянула в ближайший коридор.

– Эй, есть кто?

Никто не ответил, и мне пришлось повторить вопрос. Через полминуты ближайшая ко мне дверь скрипнула, и из темноты комнаты вывалилась какая-то заспанная тетка. Уж не знаю, уборщица она тут, администратор или всё сразу – мне наплевать, я хочу в номер.

Уладив все формальности и поднявшись, наконец, к себе в номер, я первым делом направилась в ванную. Горячая вода – признак цивилизации.

Ура.

Наверно, я немного недооценила этот город.

Утро 23 июня. Пасмурно. Противно. Прямо как в Питере. Сегодня начнётся этот чудо-фестиваль. Когда я вышла на улицу, было уже около полудня. Решила для начала пройтись и осмотреться.

Неторопливо бродя по улицам, я рассматривала местных жителей, которые в свою очередь рассматривали меня. Первым делом я обратила внимание на их одежду. Вчера, когда я приехала, она выглядела вполне обычной. Сегодня же мне казалось, что я попала лет так на пятьсот в прошлое. Длинные серые льняные балахоны с капюшонами, которые я видела в палатке за углом, а ранее на картинках времён, наверное, инквизиции. Так понимаю, их шили специально для праздника. Надеюсь, тут не принято сжигать приезжих журналисток. И вообще, я даже не рыжая, я брюнетка.

Мужчины и женщины издалека выглядели совершенно одинаково в этих странных рясах. Я даже почувствовала себя белой вороной среди всей этой однородной серой массы. Джинсовые шорты, нежно-розовая футболка с коротким рукавом, босоножки, забранные в конский хвост волосы. Я явно не в теме. Надо бы хоть переобуться, пока ноги не переломала на этой брусчатке, да уже лень возвращаться в гостиницу.

Сделав несколько кадров города, готовящегося к торжеству, я решила доложить начальству, что пока ещё жива и здорова. Что удивительно.

– О, Лисёнок! Ну как ты? Освоилась? – а боссу там, похоже, весело.

– Здравствуйте, Эдуард Петрович. Гуляю, освоиться ещё не успела.

– Так чего ты тянешь? Давай, поговори с местными, узнай историю фестиваля, мнения людей… Ну не буду ж я учить тебя работать. Ты ведь умница, сама всё знаешь.

– Да, да, умница, – вздохнула я. – Я уже сделала несколько неплохих снимков.

– Ну вот и молодец. Слышал, в советские годы на местном заводе страшные дела творились. Разузнай, как ты умеешь. Добудь мне что-нибудь мега интересное! Чтобы прямо вау, поняла?

– Погодите, какие дела? О чём речь?

– Так, всё, мне пора. У нас летучка.

– Эдуард Петрович, секунду! Мне просто интересно, зачем вам всё-таки этот фестиваль? Это что, способ отличиться? Спор? Заказ, может быть? И почему всё же я?

– Слишком много вопросов сразу, Лисёнок. Это непрофессионально.

– Эдуард Петрович!

– Не злись. Просто одна ласточка принесла мне на хвосте, что история этого праздника и завода скрывает очень страшные тайны. Раскопай мне, что там было, сделай фото. Ты же любишь…

– Во всяком дерьме копаться?

На том конце раздался заливистый смех.

– Ой, обожаю тебя!

Мне не давал покоя вопрос, зачем наш шеф, интересующийся исключительно гламуром, культурной жизнью Питера и Москвы и, конечно, мистическими штуками, послал меня в такую глушь писать про поднятую целину. Тут явно что-то не так. Насколько я знаю этого мажора, ему бы и по укурке в голову не пришло публиковать материал про какой-то провинциальный праздник. Какие тут могут страшные тайны? Догадок у меня много, но точно ответить мне сможет только шеф. Он явно знает больше, но не скажет.

– Я постараюсь, конечно, но тут все какие-то не от мира сего. Вы бы их видели, вырядились как на Хэллоуин. Не уверена, что они со мной вообще захотят разговаривать. Депрессивное место. Вряд ли тут будет что-то стоящее. Лучше бы я с Лексой Грай про её новые сиськи говорила, чем вот это всё.

– Зай, я не пойму, что тебе не нравится? – раздался раздраженный голос шефа. – Привыкли мотаться по клубам да выставкам! Если б я тебя на Ибицу послал или в Париж какой-нибудь, ты бы, наверно, так не возмущалась, да? Совсем обнаглели!

Бросил трубку. Чего и следовало ожидать. Нет, вы, батенька, не гей. Вы – самый настоящий пидорас. Я безнадёжно вздохнула и с досадой на душе побрела дальше изучать культуру и быт аборигенов.

Люди вешали на окна и двери красные тряпки, цепляя их за ручки или прибивая гвоздями. Все окна были плотно занавешены, на улице не было ни собак, ни кошек, лишь парочку я заметила на подоконниках, пробравшихся за эти плотные шторы. Вряд ли тут не принято выпускать их на улицу. Наверно, причина в фестивале. Сейчас я всё узнаю.

– Простите, а что означают эти тряпки? – спросила я у блондинки, развешивающей их на очередном доме, как две капли воды похожем на все остальные.

– А, вы из Петербурга, да? – мило улыбнулась мне девушка.

Она была одета в свободное серое платье в пол, с длинным рукавом и наглухо застёгнутое до самой шеи. Полная противоположность мне, загорелой брюнетке, жертве технического прогресса. Один мой фотоаппарат, кажется, стоил больше, чем подержанная отечественная легковушка под её окнами. Светло-русые волосы девушки были аккуратно заплетены в косу. Она с любопытством рассматривала меня своими большими серыми, как окружающая реальность, глазами.

– Да, всё правильно, я из Петербурга. Меня зовут Алиса.

– Надя, – улыбаясь, ответила она.

Глядя на эту простую русскую красу, я представила, какая судьба ждёт её в этой глуши. Наверняка скоро она выйдет замуж за типичного трудягу, пожирающего борщи вёдрами, а вечерами хлещущего пивасик, нарожает кучу орущих детей, которых, скорее всего, будет трудно прокормить. От всех этих забот она рано состарится, блеск в её красивых глазах погаснет, уголки губ опустятся, а спина сгорбится. Она проживёт всю жизнь в этом болоте, так и не узнав другой жизни и других возможностей. Но сейчас передо мной стояла свежая солнечная девушка с красивыми блестящими глазами и очаровательной улыбкой. Наверное, поэтому я и обратилась именно к ней.

– Приятно познакомиться. Я пишу репортаж об этом фестивале. Не могли бы вы ответить на пару моих вопросов?

– Да, конечно. Заходите к нам.

– Спасибо.

Мы зашли в дом, который до этого украшала Надя. Преимущественно, дома в городе были двухэтажные с разными входами для соседей, хотя мне встречалось и несколько пятиэтажек. Этот не был исключением. Внутри Надиной квартиры оказалось чисто и уютно. Просторная светлая комната, служившая и кухней и залом одновременно, мебель сталинских времен, белые с цветочками занавески, фиалки на подоконнике. Кружевная скатерть на деревянном столе и толстая серая кошка, спящая на диване. В общем, никакой роскоши, но и признаков нужды я не заметила.

– Чай, кофе? – обернулась Надя, ставя на плиту чайник.

– Кофе, если можно.

Надя налила мне кофе, а себе чай, поставила на стол тарелку с печеньем и сахарницу.

– Извините, молоко я не успела купить сегодня.

Гостеприимная хозяйка. Наверное, и готовит она отлично, и шьет, и вяжет. Не то что некоторые.

– Ничего страшного, это не важно. Лучше расскажите о себе и о фестивале.

– Алиса… а можно мы перейдём на ты? А то ровесники вроде, как-то неловко…

Надя сильно смущалась и от этого выглядела очень мило.

– Конечно, не вопрос. Расскажи о своей семье. Давно тут живёте?

Я положила на стол и включила диктофон. Для страховки взяла блокнот и ручку. Техника иногда подводит в самый неподходящий момент.

– Мои родители родились тут, их родители тоже тут родились… Да здесь почти что все местные. К нам не особо кто-то рвётся приезжать. А вообще нашему городу около двухсот лет.

– Да ладно? Я думала, его при советской власти построили.

Я действительно удивилась, вот уж не ожидала.

– Ну, сначала это было большое село, а при советской власти тут всё перестроили и обнесли забором. А ещё название другое дали.

– А как раньше город назывался? Село, то есть?

– Мрачное. Ясно, почему поменяли название. А то звучало как-то…

– Мрачно, – резонно подметила я.

– Ну да, – улыбнулась девушка. – Говорят, во время Великой Отечественной Войны сюда перевезли какое-то лабораторное оборудование. Когда война кончилась, начали проводить эксперименты. Сначала на животных, а потом на людях.

Я терпеть не могу тему опытов на живых существах и то, какими методами они проводятся. Мне стало как-то не по себе от таких мыслей. Однако теперь этот богом забытый город начал казаться мне интересным. Ласточка шефа не наврала. У меня появилась мысль приукрасить свой репортаж парочкой баек.

– Так, а что за опыты, ты не знаешь?

– Нет, но папа говорил, что от них по городу пошла какая-то зараза, и народ начал уезжать. Чтобы не допустить распространения инфекции, всё обнесли забором и колючей проволокой, а ворота заперли.

– А зараза?

– Говорят, убили всех заражённых, здоровые люди боялись выходить на улицу несколько месяцев. Ходили военные в таких, знаешь, защитных костюмах, – она изобразила на голове то ли маску, то ли шлем, – и обрабатывали всё.

– А где проводились эти опыты на людях?

– На заводе. Там сейчас у нас лекарства сейчас делают.

– Надь, а ты совсем ничего не знаешь про опыты? Что пытались получить? Что стало с подопытными?

– Нет, но если тебе это интересно, спроси у папы. Он, наверно, скоро придёт.

В самом деле, минут через десять с работы вернулся Надин отец. Здоровенный рабочий дядька в форме слесаря, местами седой, немного обросший, с очень большими и грязными руками.

– Здрасьте, – буркнул мне он, направляясь к раковине.

– Здравствуйте, – кивнула я.

– Папа, это Алиса. Она приехала писать про фестиваль.

– С чего это вдруг? Кому мы нужны?

Кажется, хозяин не настроен беседовать.

– Я выполняю свою работу, – сухо ответила я. – Надя рассказывает мне о вашем празднике. Кстати, а как он называется?

– День памяти погибших от вируса, – прошептала Надя.

Я прикусила губу. Праздник, праздник… Вот что бывает, когда едешь совсем не подготовленной.

– Извините. В редакции мне сказали, у вас фестиваль.

– Ну да фестиваль. Каждый год в течение трёх дней мы вешаем красные тряпки на дома, чистим говно за нашими собаками, которых нельзя выпускать в это время, и носим серые смирительные рубашки начала прошлого века. И всё это, чтобы почтить память умерших от той херовой заразы, – вспылил Надин отец. – Об этом ты писать собралась? Или вынюхиваешь чего? Вы же считаете нас за дураков, да? Документы есть? Может, ты шпионка американская?

– Папа! – нахмурилась Надя.

Я не ожидала такой атаки, и обороняться мне было нечем, потому пришлось говорить первое, что пришло на ум.

– Да, кое-что мне кажется странным, но это не значит, что я отношусь к этому плохо. Я просто хочу написать правду о вашем пр… фестивале, а без знания прошлого вашего города, это невозможно. Извините, если причинила вам неудобства. Надя, спасибо за беседу и кофе. До свидания, – я встала из-за стола, сунула диктофон в сумку и направилась к выходу.

– Алиса, подожди, – вскочила Надя. – Папа, перестань! Так нехорошо! Алиса, не обращай внимания, он просто устал на работе. Обычно он гораздо гостеприимнее.

Уставший мужик умыл лицо холодной водой и выдохнул.

– Да, извините. Наверное… Просто к нам нечасто приезжают гости из других городов, тем более из северной столицы, – устало усмехнулся тот, садясь за стол. – Вы, журналисты, вечно перевернёте всё с ног на голову. У вас власть, а мы тут просто маленькие люди. Я сейчас что-нибудь скажу, а меня потом с работы уволят. Думаете, тут дохера работы? Нет.

– Всё нормально. Я понимаю. Поверьте, я напишу правду и ничего лишнего, – заверила я его.

– Пап, Алисе интересно, какие опыты проводились на заводе, – сказала Надя отцу, шустро накрывая на стол.

– Какие? Да я не знаю, сам тогда не родился ещё. Батька мне рассказывал, что там каких-то необычных людей пытались разводить.

– Каких людей? – не успевая найти в сумке диктофон, я снова начала записывать в блокнот.

– Батька видел одного такого, когда возил дрова туда. С него взяли подписку о неразглашении, но он как-то напился и разболтал всё нам с матерью.

– Так, а поподробнее о том необычном человеке можно? – я в ожидании присела за стол напротив, наконец-то найдя проклятый диктофон.

Надя поставила на стол перед отцом тарелку горячего супа, прислонила к ней два куска чёрного хлеба и села рядом. Отец Нади проглотил пару ложек и тогда продолжил: