Kitabı oku: «Шарусси», sayfa 15
– Я заметил у вас шрам на ребре. Вас ранили? – переменил он тему.
Я как раз примеривалась, как бы незаметнее устроиться рядом, и вопрос застал меня врасплох.
– То был неравный бой, – драматично изрекла я, припоминая злополучный день моего фиаско. – Темнота обступила, ослепляя. Коварный враг напал внезапно, и мои надежды рухнули в один миг! Буквально. – Мой театральный вздох потонул в тишине.
Маг открыл левый глаз и скосил его на меня.
– Вам всё веселье, Борна.
– Не плакать же. – Я неуклюже плюхнулась в траву, замечая улыбку на лице мужчины. – Справедливости ради, я не соврала ни словом. Я упала с лестницы в собственном погребе, когда спускалась за вареньем и соленьями. Ступенька прогнила и подломилась, когда я поднималась наверх. Баночки разбились, а я неудачно упала на осколок и сломала ребро. Вот и все мои похождения.
И тут случилось невероятное: Мороэн-тэ рассмеялся. Не знаю, о чём он подумал, что представил, но это его развеселило так, что он хохотал, как безумный. Заразительный смех перекинулся на меня, и мы провели пару незабываемых минут в уморительных конвульсиях.
Потешная история сбросила с нас накопившееся раздражение и разрушила появившееся недопонимание. До самого прибытия ардэа мы беззаботно болтали, как тогда, когда только узнавали друг друга, путешествуя по Нануэку. Я поймала себя на том, что ужасно соскучилась по той недалёкой поре.
Через час я стояла на верхнем уровне парковки в ожидании Хельды. Прощаясь, Роэн не смог сдержать смешков вроде: «Не хватило вам впечатлений на сегодня?», а я, конечно же, не удержалась от ответной шпильки: «Какие могут остаться впечатления после того, как вы не польстились на обнажённую меня», на что он буркнул что-то в своём высокоморальном духе про неприличное предложение. В общем, я наслаждалась перепалкой, но едва летающий механизм опустился на крышу небоскрёба и плавно, на низкой скорости проскользил вдоль десятков примерно таких же, но замерших в ожидании хозяев ардэа, нетерпеливо отстегнула ремень безопасности. Меня ждал Ваэльнас.
Хель задержалась минут на десять. Заглушив свою модель цвета отсыревшей осенней листвы и открыв дверцу, она тут же пожаловалась:
– Пробки – жуть!
– А мы быстро добрались, – буднично вставила я, будто имела хоть какой-то опыт в заторах на высоте с пару вёрст.
– Наверное, вы из центра летели или по выделенной. На съезде с третьей секьоры авария, встало всё намертво! А где платье? – недоумённо спросила девушка и осмотрела новый наряд, отличавшийся большей функциональностью от утреннего. – И причёска?..
– Не выдержали напора стихии.
Честность ещё сильнее запутала Хельду, но уточнять, что же всё-таки случилось, она не стала, только кивнула, оставив меня саму теряться в домыслах относительно её сдержанной позиции. Либо дело в воспитании, либо в незаинтересованности, заключила я.
– Ну что, ты готова спуститься вниз? – Хель забросила металлический ремешок сумочки на плечо и нажала кнопку на маленькой коробочке, что выключала ардэа. Подсветка погасла, механизм опустился на прорезиненный пол и свернул боковые зеркала, как провинившийся щенок ушки. – С высоты полёта вид прекрасен, но вся жизнь кипит гораздо ниже, – настраивала меня девушка.
– Не по лестнице же? – Я не ожидала подобной каверзы от техногенного континента и спросила ради забавы.
– Ваэльнас тебя удивит! – лукаво улыбнулась она и подхватила меня под локоть. – Сейчас я покажу тебе панорамный лифт!
– Лифт? – повторила я незнакомое слово, запоминая его.
– Лифт! – подтвердила Хель, смешно двигая бровями вверх-вниз.
Цанте отличался от Нануэка кардинально. До сумасшествия, до дрожи в конечностях, до испуганного вскрика, до восторженного вздоха. Это не мир будущего, здесь выстроили совершенно другую цивилизацию параллельно нашей. Над горожанами летали ардэа, а внизу по огороженным дорожкам разъезжали велосипеды и рикши – так Хель назвала конструкцию из приделанного к велосипеду вагончика.
Быстро выяснилось, что сто этажей – это не предел. В Ваэльнасе, чтобы увидеть небо с земли, приходилось сильно задирать голову. Что интересно, чтобы оценить здание, голову также приходилось сразу задирать вверх, а потом спускаться взглядом вниз, тут и там обнаруживая примерно один и тот же стиль архитектуры. Строители не отходили от основной идеи стекла и железа, но где-то встречались более приземистые, каменные дома по сорок-пятьдесят этажей, что относились к периоду ранней застройки. Пока я восхищалась пластичностью камня под руками умельцев, Хельда не перебивала, а в конце сделала уточнение, что это вовсе не камень, а бетонные блоки с облицовкой.
Для удобства пешеходов под ногами лежали широкие плиты, надо сказать, не отличавшиеся чистотой. Из-за того, что многие люди пили и ели прямо на бегу, вниз летели брызги сладких напитков и соусов. А ещё в городе сортировали мусор в огромные чёрные мешки, которые выставляли на улицу в ожидании уборочной бригады. На солнце собранный мусор нагревался, и вонь гниющих пищевых отходов наполняла проулки, вытесняя воздух. Все эти запахи смешивались и порождали другой, новый. Сначала от него хотелось спрятаться, зажать нос, но я быстро притерпелась. В Энрацу, к слову, дышать было намного неприятнее.
Хель рассказала, что социальным ардеа, поддерживающим жизнь населения, разрешается спускаться в самый низ, и мусор убирают с улиц трижды в день по согласованному режиму, поэтому персонал ресторанчиков и домов немного заблаговременно вытаскивает мешки наружу, а по утру, до наплыва людей, дороги проливают водой со специальным чистящим раствором.
Вот зелени действительно в городе росло немного. В том месте, куда привёз меня утром Роэн, вокруг находилось множество ухоженных и высоких деревьев, и я подумывала поставить минус в списке предубеждений о Цанте. Но то был парк, и как оказалось, самый крупный в терре, такой, что и за день не обойдёшь: с мостиками, с ручейками, беседками. А вот остальной терре не так повезло с природным пейзажем. Жители и сами явно тосковали среди стекла, и во внутренних двориках виднелись небольшие островки с клумбами, кустарниками и лавочками. На первых этажах прозрачных высоток располагались миниатюрные сады и водопады, а кое-где зелёный или бордовый плющ поднимался по фасаду до самых крыш.
Что касается еды, она тут продавалась везде. Местные называли шинки «кафе» и «ресторанами», последние относились к категории подороже и имели улучшенный интерьер, а первые представляли как уличные фургончики быстрого питания, так и заведения поприличнее. Мы сели перекусить именно в такой, попроще, и раздери меня леший, но вкуснее этой поджаренной булки с котлетой, сыром и свежими овощами я ничего не ела в своей жизни!
Я бы ещё гуляла и гуляла, постигая невероятные виды города, но Хель засобиралась в резиденцию: у Анимы к вечеру заканчивались занятия.
– Давай завтра тоже выберемся? – предложила девушка. – Поднимемся на смотровую площадку Холтрона. Это главное высотное здание Ваэльнаса, его постройку спонсировал пятый Тэрдом нового столетия. Потом зайдём в одну галерею, я покажу тебе наше искусство, а ещё можем прокатиться на лодке по заливу, оттуда открываются изумительные виды на небоскрёбы.
– Так и сделаем! – подхватила я, рассматривая уменьшающийся Ваэльнас из того самого панорамного лифта, с помощью которого ранее мы спускались. – А Роэн какой по счёту?
– Он седьмой. У нас избранный Тэрдом правит десять лет.
– Значит, он у власти уже шесть лет?
– Да, в стужень, незадолго до перехода в сечень, мы празднуем День назначения. Это единый для Цанте праздник. Всегда устраивают маскарад, очень весело!
Чем выше мы поднимались, тем различимее проступал на горизонте Белый океан. Высокие здания скукожились, а некоторые из них превратились в плоские стежки на растянутой в пяльцах ткани; люди становились до того крохотными, что походили на снующих муравьёв в цветных одеждах. Сумасшедшая их жизнь с высоты казалась надуманной спешкой, но когда мы гуляли там, внизу, то ничем не отличались от остальных, и любой, кто смотрел бы на нас из такого лифта, мог думать о нас, как о муравьях.
– Как тебе город? – Хель прислонилась спиной к поручню, отгораживающему нас от стекла и чувства неминуемого падения.
– Ужасный запах, – рассмеялась я.
– Так тебе не понравилось? – заметно приуныла она.
– Нет, что ты! – замахала я руками. – В смысле, запах ужасен, это правда, но сама терра удивительна. Конечно, раньше я не видела ничего подобного. Нануэк совсем другой, ты даже представить себе не сможешь, насколько наши континенты разные. Их невозможно сравнивать, это бесполезно.
– Скучаешь по дому? – разгадала Хель мою интонацию, быстро скатившуюся с восторга к ностальгии.
– Если мой дом – это весь Нануэк, то да. – Я заставила себя улыбнуться, чтобы не вызвать сочувствия, но похоже, добилась обратного результата. Хель поджала губы, и я, испугавшись стать в её глазах нытиком, тут же закончила стенания: – Не будем об этом, теперь это не имеет значения.
– Шарусси сильно изменила твою жизнь?
Вопрос прозвучал слишком выверено для спонтанного. Оно и понятно, будь я на месте Хельды, тоже не преминула бы расспросить хранителя о постигших его изменениях.
– Сложно сказать, что не изменила, так что, да. Сильно.
– Не знаю, что бы со мною случилось, если бы Шарусси выбрала меня или Грина, – вздохнула девушка. – Я бы не смогла оставить его. Мы очень связаны. Для меня проявление Шарусси стало бы настоящей трагедией. Это очень несправедливо, если посмотреть. Да, я понимаю необходимость хранителей в мире, но каково это, бросить свой дом, семью, домашних питомцев? Ведь у редкого человека к тридцати трём нет хотя бы дома. Не зря в народе Шарусси считают тьмой, ведь она забирает у человека всё, что он приобрёл.
– К счастью, ничего существенного я не лишилась. Дом, правда, жалко.
Ни я, ни Хельда не успели осознать, пошутила я или нет. Лифт пискнул и остановился. Разговор свернулся сам собой.
Как выяснилось, домой торопились мы зря. Если бы Хель знала, что племянница находится в надёжных руках бабушки и дедушки, мы бы точно не неслись с неистовой скоростью по секьорам, обгоняя поток. А если бы кто-нибудь предупредил нас о внезапном визите Видэ-атэ, мы бы, пожалуй, погуляли ещё по городу. Хель бросила быстрый, недовольный взгляд на Мириса, стоявшего при входе в распахнутую гостиную, тот виновато опустил глаза в пол, опасаясь издать компрометирующий его звук.
– Хельда, дорогая, – пропела гостья.
До того, как все взгляды обратились к нам, я позорно сделала шаг назад, за дверь. Отсюда меня видел один Мирис. На этот раз он скорчил понимающую гримасу.
– О, а разве я не видела твою приятельницу? – Видэ-атэ вытянула тонкую шею и посмотрела за спину Хельды. – Неужели она не зайдёт поздороваться? Это же была Борна?
Последовала заминка, Хель обернулась и обнаружила себя брошенной.
– Наверное, у неё возникли дела, – легко сочинила девушка. – Матушка, отец, – Хель поочередно прижалась к тестю и свекрови.
– Так неудобно получилось, – заметила Видэ-атэ, которая неудобно себя совершенно не чувствовала, судя по её расслабленной позе и жестам.
Мирис закусил губу, сдерживая смех.
–Борна? Та самая Хранительница? – спросила мама Роэна. – Неужели, Мороэн будет прятать её и от нас?
– Нет, матушка, что вы. Я думаю, у Борны и правда появились неотложные дела. Вы позже обязательно познакомитесь.
– Так она и есть та самая Хранительница?! – воскликнула Видэ-атэ. – Я так и думала! Ваш сын умеет хранить тайны, матушка.
– А я, похоже, нет, – смутилась женщина. – Видэ, не разглашай это, пока Мороэн не разрешит.
– Вы могли бы и не просить о таком, я всё понимаю, – кокетливо растянула звуки претендентка на сердце Тэрдома и мягко коснулась руки матери в доверительном жесте.
Удивительно красивый и певучий голос Видэ-атэ действовал примерно так же, как зубная боль. Я скривилась и под незаметный кивок Мириса удалилась. Мне предстояла другая, очень важная встреча: официальное знакомство с животным миром Ваэльнаса.
Во время переодевания меня потряхивало. И я бы обманула себя, если бы списала дрожь на напряжение от ожидания. Наличие Видэ-атэ в жизни Мороэна задевало сильнее, чем я могла предположить. Её тесные отношения с родителями Роэна плодили муторные мысли, глушило их только напоминание об оппозиции в лице ощутимого большинства членов семьи. Я была бы жалкой в своей недальновидной влюблённости, коли бы допустила мысль о том, что она безнадёжна. Да, тщеславия мне не занимать.
Подбодрив зеркальное отражение живеньким напутствием, я отправилась в конюшню.
Вазила нетерпеливо мялся у денника Гуки и, завидев меня, тут же подбежал. Выглядел дух на этот раз не взволнованным, а встревоженным. Он с немым вопросом присматривался ко мне, суетился, помогая, и старался быть во всём полезным, предупреждая любые просьбы. После нескольких попыток узнать причину его поведения, я сдалась. Капог, похоже, хранил секреты не хуже своего Тэрдома.
Поседлавшись, я уточнила наезженную дорогу к горе и вывела кобылу на улицу. Никаких ворот в этой части резиденции не имелось, поэтому я сразу подпрыгнула в стремени и, подобрав повод, тронула девочку ногами.
Гука кочевряжилась с четверть часа, прикидываясь робкой породистой лошадкой, не знавшей тягости шляхов. То её пугала листва, то шелест дерева, то извилистая палка на земле. Но самое страшное подкралось внезапно – собственная тень выросла из-за поворота и легла под копыта. Гука взбрыкнула, чуть не отправив меня попробовать местный дёрн на вкус.
– Да что ты творишь?! От соседок набралась? – рявкнула я и поддала по покатым бокам икрами.
Уж я-то знала, что тенью её нервную систему не поразишь. Так, придуривается со скуки.
Гука обиженно фыркнула и пустилась в галоп, в одночасье вспомнив, что ноги нужны не только для того, чтобы трусливо на них ковылять.
С заданным темпом мы шустро добрались до леса, а заходить в него нужды не было. Животные, птицы, змеи – все собрались на границе поля. Гука сама перешла на неторопливую рысь, затем на шаг, и, гордо выгнув шею, понесла меня, как хрустальную вазу. Ладно, может, соседки не только плохому её научили. Красивый шаг она, ручаюсь, позаимствовала у Авы. Кобыла мага ступала именно так: торжественно, величаво.
В эмоциональном фоне встречающих радости я не заметила и несколько озадачилась. Вчера они собрались под окнами резиденции, рискуя жизнями, ради приветствия, а сегодня не пускают меня на порог леса, переполненные непониманием и тихой обидой. Я разрешила Гуке подойти ближе и спешилась.
Животные и духи леса безмолвствовали. А собралось их много. Ветки провисли под тяжестью птиц и мелких грызунов, кусты ломились под насекомыми, крупные звери пропустили вперёд маленьких. Буйно растущая трава вжалась в землю, смятая тысячью лап и копыт. Они ждали.
Я обвела взглядом животный мир и спокойно поинтересовалась:
– Что не так? Я пришла поприветствовать вас, как и обещала.
Ответа не последовало, и мне пришлось повториться:
– Что не так? Духи, скажите мне.
Листья деревьев затрепетали без ветра, до ушей донёсся свист рассекаемого воздуха. Звери расступились, и сквозь образовавшийся проход к моим ногам выкатился приличного размера земляной ком с беспорядочно торчащей отовсюду трухой. От кома отделились тоненькие узловатые пальцы, кисти, локти. Следом, минуя плечи, проявилась волосатая голова, она поднялась выше, и я увидела сучковатый нос и огромные оранжевые глаза на круглом лице без бровей и ресниц. Через пару мгновений передо мной стоял, опираясь на посох, леший. Нечистый дух ростом всего в полтора аршина, имел худое телосложение, немного скрытое под пушистым моховым плащом, но держался как и полагалось истинному хозяину леса. Он твёрдо смотрел мне в глаза, и я чувствовала наполняющую его решимость. Она пульсировала в нём, гранича с безысходностью. Похвальная храбрость перед лицом Хранителя, я бы сказала, даже дерзость. Стало быть, и причина неприветливого выхода стоящая.
Я чуть опустила голову, выражая духу леса почтение. Леший, не смотря на обстановку и вроде бы почтенный возраст, поклонился глубоко.
– Вы отказались от нас, Хранительница? – скомкано прогудел дух леса. Решимость дрогнула, но выдержала.
Мне потребовалось пару мгновений, чтобы осознать услышанное. Слишком мало, чтобы постичь суть сделанного ими вывода.
– С чего вы это взяли? – я смотрела не только на лешего, я обращалась ко всем.
«Мы знаем, что сегодня вы отказались от Шарусси», – прошелестели духи деревьев.
«Вы покинете наши земли?»
«Не возвращайтесь в Нануэк!»
Так вот, в чём дело! Нарастающий груз беспокойства исчез с задорной улыбкой.
– Я не отказалась, я попросила повременить с назначением. Мой срок позволяет мне некоторую свободу, которой я бы хотела воспользоваться. Не знаю, к чему она приведёт, но убеждена, что так правильно.
Лес тут же накрыл гвалт: «Остаётся. Она остаётся!». Птицы вспорхнули ввысь, закрывая закатное солнце, топот сотряс землю, а где-то совсем вдалеке, у подножия горы, послышался волчий вой.
– Пока вы не примете дар Шарусси, вы не сможете защитить эти земли, – не спешил радоваться со всеми леший. – Сейчас мы открыты к принуждению со стороны других хранителей и не можем противиться их воле. Мир меняется, Хранительница, и мы лишь хотим быть защищёнными.
– Я подумаю, что могу сделать для вас сейчас.
– А что будет с вами?
– А что будет со мной? – зацепилась я за вопрос, прозвучавший предупреждением.
– Неинициированный хранитель – лёгкая мишень, – осторожно поведал леший. – Если он не принял Шарусси, значит, его всё ещё не существует.
– Что это значит? – В словах лешего имелось двойное дно, и я напряглась.
– Не могу сказать большего, – удручённо помотал головой он. – Духи всегда слышат много. Мы знаем всё, мы видим свершённое. Но мы только носители знаний, а вы, хранители, те, кто эти знания может читать. Защитите нас, и мы откроем вам скрытое. Мир меняется, Хранительница, – печально повторил леший, и блеск его оранжевых зрачков потускнел.
Я внимательно отнеслась к предостережению, но, увы, не могла разделить опасений нечистого. Какие бы изменения ни грозили миру, они пугали духа. А следовательно, должны были насторожить и меня. Наверное, так и случилось бы, если бы я смогла разгадать зашифрованное послание.
– Что в нём меняется?
– Если я покажу вам, то умру. Все мы знаем, что стало с межевиком, сказавшим лишнего. Но, если такова ваша воля…
В словах лешего звучала покорность, но в них же я услышала мольбу отказаться от затеи с расследованием.
– Не надо, вы правы. Мне очень жаль, что тот межевик погиб из-за меня. Я и подумать не могла, что хранители так закрывают рты.
– Я этого не говорил, – испуганно сжался леший и воровато осмотрелся, выискивая за собой невидимого шпиона. Наткнувшись на мутную дымку защитного контура, выдохнул, однако всё равно продолжил говорить загадками и оглядываться.
– Именно так и сказал, – беззлобно подшутила я над ним.
Внешне хозяин леса не имел возраста. По клюке и горбу я предположила, что он разменял не первое столетие, но мой скудный опыт общения с нечистью не позволял сделать однозначный вывод. Для меня все они духи. Без пола, без возраста. Глаза и уши. И не только мои, о чём и напомнил леший.
Незамысловатым движением кинжала я разрушила скрывающий нас купол и изловила топчущуюся недалеко кобылу. Из-за приспущенной подпруги седло на Гуке накренилось, впрочем, неудобств оно не доставляло, она о нём и думать забыла. Кобыла со зверским аппетитом поглощала растения, общипывая всё, до чего могла дотянуться. Любой малознакомый с лошадьми человек счёл бы, что несчастную скотину держат на голодном пайке. Я к таким не относилась, поэтому бесцеремонно поправила седло с потником и затянула подпругу.
– Мы всегда в вашем распоряжении, Хранительница. Ждём вашего окончательного решения, – поклонился леший.
– А, кстати, – припомнила я, – я бы не отказалась от помощи.
– Только скажите, – поспешно согласился лесной дух.
– Мне надо найти место для тренировок со стихиями. Такое, чтобы поменьше живности и подальше от людей. Не знаешь, есть тут такое?
– Хм, – ненадолго задумался он. – Есть, чего бы не быть. Если обогнёте лес по левую руку и пойдёте к берегу, там будет закрытая бухта. Я сам там не был, птицы трещали. Спросите у ветра, он вам укажет дорогу.
– Так и сделаю. До встречи!
По совету духов, мы плелись по изнурительному бездорожью несколько вёрст. В этой части Ваэльнаса протаптыванием тропинок путники не озадачивались. Да и зачем, когда передвигались жители Цанте преимущественно по небу. Поэтому, хоть Гука и рвалась побегать сквозь заросшие луга, я её придержала. А ну как угодим в яму, обе зазря шеи свернём. Настолько бесславной кончины я нам не желала.
К тому моменту, как я вспомнила, что могу разровнять тропинку при помощи магии, мы уже добрались до бухты. Я опасалась, что спуск к воде окажется крутым, но обошлось – по высохшим плоским камням могла пройти даже лошадь, но я специально оставила её пастись среди сосен.
Местоположение бухты радовало: окружение чёрных с белыми прожилками скал скрывало как от открытого океана, так и от любопытных глаз. Такой своеобразный природный бассейн, завораживающий красотой бирюзовой воды и белого песка. Едва ощутимый солёный бриз щекотал губы и нос, я с удовольствием втянула морской воздух и скинула обувку. Хотелось скорее провалиться в горячие песчинки, пройтись вдоль кромки безмятежной воды, дотронуться до каменной глыбы, вдоль и поперёк усеянной мелкими дырочками и удобными наростами. Захоти я вскарабкаться по ней, то запросто осилила бы подъём. За скалами бились волны, но внутри бухты природа создала абсолютную гармонию, подогреваемую лучами спускающегося солнца.
Кто бы сказал эрийской девчонке, выросшей на реке Вишенке, что однажды океан будет на расстоянии вытянутой руки, она отдала бы ту руку на отсечение.
Отсутствие регулярных тренировок сказывалось на способности концентрировать силу не лучшим образом. Ювелирная точность, которой безостановочно мурыжил меня Аброр, откровенно прихрамывала, и я намеревалась её подправить. Уселась напротив воды, сложила ноги узлом и взялась за нудные упражнения наперекор желанию устроить буйство стихий.
Создав огненное кольцо, я пропускала сквозь него струйку воды, постепенно сужая и то, и другое проявление стихии. До тех пор, пока огненное кольцо не стало походить размером на обручальное, всё шло сносно, размеры позволяли не особо напрягаться. Водяной хвостик раз за разом точно выделывал петли, залетая то сверху, то снизу, то рисовал знак бесконечности, то круги. Заметив размер суженного огненного кольца, я ненароком бросила взгляд на безымянный палец. Белый ободок совершенно стёрся. Мокрый шлейф с шипением задел край пламени. Кляд, отвлеклась.
При возвращении я не сдержалась, сгладила неровности в поле и отпустила Гуку в галоп, но паршивка, получив желаемое раздолье, раздумала наслаждаться жизнью и быстро съехала на короткую рысь. Моё спасение, что ход у Гуки плавный, и небольшие расстояния вполне себе сносно проходят для филейной части моего тела. Торопиться нам было некуда, и мы вальяжно до самой темноты осматривали вверенные нам владения, не гнушаясь остановками на перекус. Я обчищала нетронутые кусты земляники, Гука шиковала разнотравьем. Если забыть про вкус океана и сосен на языке, то я могла бы забыться и представить, что нахожусь дома.
Хельда спрашивала, понравился ли мне Ваэльнас. Да, понравился. Всё это очень необычно, ново для меня. Но среди растений, рядом с Гукой и в старой одежде я чувствовала себя гораздо лучше. Может, не такой красивой, не блестящим отражением в стеклянной стене небоскрёба, зато свободной. Насколько позволяло положение пленницы Шарусси.
Капог встретил меня в куда лучшем настроении, чем в середине дня. Видимо, слухи, распространяемые духами природы и стихий, уже добрались и до резиденции. Вазила напевал под нос прилипчивый мотивчик и заметал разметавшееся сено в денники.
– Я расседлаю, и-идите, – почти пропел Капог и прислонил щётку к стене. – Тэрдом уже о вас спрашивал.
– Когда? – встрепенулась я.
– Час назад справлялся.
Настенные часы показывали без четверти девять. Как бы я ни убеждала себя, что любой ответственный человек волновался бы за пропавшего гостя, а взметнувшаяся горячая искра уже выстрелила залпом в грудь. Самой себе я давно научилась не врать, какой бы неприглядной ни была истина. Меня будоражила сама идея, что Тэрдом, возможно, тревожился. Она смахнула всю усталость, брызнула на скулы румянцем и приподняла уголки губ. До резиденции я буквально парила.
Конюшня располагалась во втором саду, куда выходили окна нескольких спален. Я шла по дорожке мимо моно-водопадов, кубических кустарников и не отрывала взгляда от горящего света в комнате Роэна. Значит, уже поужинали. Когда на террасе отворилась прозрачная дверь, мне сначала показалось, что разыгравшееся воображение подтрунивает надо мной, но появление мага получилось вполне реальным. Особенно, голос:
– И откуда у вас столько сил, госпожа Хранительница? Ночь на дворе, а вы всё гуляете, – крикнул мужчина, упираясь ладонями в широкие перила.
– Ещё не ночь, – заметила я с придурковатой улыбочкой, по которой целитель запросто мог поставить диагноз без дополнительных обследований. Ещё я зачем-то подняла руку вверх, чтобы помахать ему, но, увидев выходящую из тех же дверей Видэ-атэ, оцепенела.
Я физически ощутила, как меркнет внутренняя искра, а улыбка застывает на лице болезненной маской. Искра на то и искра, недолговечная и крохотная.
Это ж надо было махом испортить мне настроение!
Насладиться переживаниями в полной мере не получилось. Я немного погрустила под душем и собиралась продолжить это увлекательное занятие под одеялом, но круглосуточно работающий Мирис известил о том, что Тэрдом назначил мне аудиенцию.
– Это где и что? – без энтузиазма отозвалась я, кутаясь в халат.
– Встреча. Прямо сейчас. В кабинете, – нетерпеливо пояснил Мирис. – Он ждёт уже минут двадцать. Поторопитесь, Хранительница.
– Я спать собиралась, – сообщила я закрытой двери. Ответа ожидаемо не последовало.
Я прикинула, что произойдёт, если проигнорировать вызов и пришла к неутешительному выводу. Вздохнула, промокнула плохо отжатые волосы и вытащила первое попавшееся платье из разряда приличных. В смысле, непрозрачное, с рукавами и закрытой спиной.
– Вас вызывают на ауди… денцию, – передразнила я своё отражение в напольном зеркале и недовольно поджала губы. Мне тут даже выговориться толком пока некому. Вряд ли Хель оценит мои жалобы на своего деверя, в лучшем случае, промолчит. И правильно сделает, между прочим. – Ладно, – снова сказала сама себе, – всему своё время.
Домашние туфли беззвучно ступали по тускло освещённой лестнице. Солнце скрылось за горизонтом, домочадцы разбрелись по своим комнатам, и прислуга выключила верхний свет, оставив в коридорах и на лестнице подобие ночников. Гаденькая мысль, что Видэ-атэ ненадолго задержалась в резиденции грела душу.
Я осторожно отворила дверь кабинета, потому что на стук никто не отозвался, и просунула нос в серо-белую комнату. Моему взгляду открылось прекрасное зрелище: Мороэн спал, облокотившись на стол.
Мне стоило бы закрыть дверь и уйти. Я и закрыла. За собой. Приблизиться к спящему магу я бы не решилась, но вот сесть на диван напротив и подождать, почему бы и нет. В принятом решении не было логики, исключительно потакание собственным слабостям. А к собственным слабостям я относилась нежно, они мне всегда нравились среди остального упорядоченного образа жизни.
Мороэн проснулся внезапно. Поднял голову и посмотрел на меня. Моргнул.
– Давно вы здесь? – охрипшим ото сна голосом спросил он и задумчиво пригладил чуть растрепавшиеся жёсткие пряди.
– Пару часов, – соврала я.
Маг недоверчиво посмотрел на часы и ухмыльнулся:
– Ну, и как прикажете вам доверять, Борна?
Я пожала плечами.
– Вы долго не возвращались сегодня. Нашли что-то интересное?
– Да, леший посоветовал мне бухту для тренировок. Бывали там? Невероятно живописное место.
– Не думаю, – без раздумий ответил Роэн.
– Если лететь на вашем ардэа, то оно совсем близко. Вы обязательно должны как-нибудь отправиться со мной. Но только когда отдохнёте.
– Тогда, боюсь, это случится не скоро, – учтивая улыбка скользнула по его губам и исчезла. Маг устало потёр переносицу и снова глянул на часы. – Так, давайте вернёмся к делам. Я хотел рассказать вам, что виделся уже с двумя хранителями, и они подтвердили ваши слова. Они тоже чувствовали гибель хранителей. Если ваш знакомый согласится дать аналогичные показания, то мы сможем сообщить миру хоть какие-то доказательства. Я попрошу вас предельно чутко прислушиваться к своим ощущениям. Будет неплохо, если начнёте вести дневниковые записи с датами. Статистика нам не повредит.
– Хорошо, это не сложно. Я всё равно иногда что-то записываю. Заведу для вас новую тетрадь.
– Также я хочу, чтобы вы продолжили наблюдение за землями с закрытыми границами. Время от времени. Вдруг увидите что-то полезное.
Тут пришлось вздохнуть и напомнить:
– Вы же понимаете, что я вижу только то, что доступно.
– Понимаю. Но наша терра пока открыта для них, и раз уж вы сами решили не принимать сейчас папоротник, то сделайте хотя бы это.
– Я уже усвоила, что я всего лишь механизм в вашей схеме, и речи про командную работу рассчитаны на простодушных последователей, но буду признательна менее эксплуатирующему отношению, – с очаровательным оскалом сообщила я.
Лицо мага окаменело.
– Считаете, что я излишне требователен?
– Вы просто не понимаете, о чём просите.
– Я хочу сохранить терру и вас, – твёрдо ответил Роэн. – Поэтому просить буду столько, сколько считаю нужным для выполнения этой задачи.
Прозвучало опасно и категорично, Тэрдом привык общаться именно так, в этом у меня сомнений не осталось. Я, правда, не привыкла, поэтому особо не расстроилась и не испугалась.
– Очередной бессмысленный спор, – сгримасничала я, закатывая глаза. – У меня сегодня состоялся любопытный разговор с лешим. Как думаете, что он имел в виду, говоря, что пока хранитель не принял Шарусси, его не существует?
Наживка угодила точно в цель, Роэн вцепился в неё зубами:
– Давайте подробнее. О чём вы говорили?
– Что ж, – я задумалась, припоминая разговор. – Леший постоянно оглядывался и прислушивался, будто опасался слежки. Так что ваши опасения про открытость терры я разделяю, они обоснованы. И я обещала духам подумать, как можно обезопасить ваши границы без инициации, чтобы защитить их. Вот тогда он и сказал: «А что будет с вами?» и что-то о том, что пока хранитель окончательно не принял Шарусси, его ещё не существует. То есть, меня ещё не существует. Большего он сказать не смог из-за страха быть убитым.
