Kitabı oku: «Обещаю тебя не любить», sayfa 3

Глава 6

Лавроненко не солгал: вечер в честь дня рожденья его матери и правда оказался донельзя консервативным и скучным. Я бы сказала: чопорным. Впервые в жизни захотелось использовать этот эпитет для живого общества. И не знала, что в наше время еще остались такие компании.

Все было чрезмерно строго. Мне казалось, что гости даже жуют медленнее обычного, чтобы случайно не нарушить какое-то негласное правило и не оскорбить чьих-то чувств. Звучащие шутки были натянутыми и совершенно не смешными. Впрочем, над ними никто и не смеялся. Люди за столами сдержанно улыбались, женщины с высокими замысловатыми прическами прикладывали белоснежные платочки к уголкам глаз, словно вытирая непрошенные слезинки, а мужчины приглушенно кряхтели, то ли пряча за этими нелепыми звуками попытки действительно рассмеяться, то ли стараясь так проявить хоть какие-то эмоции.

Я же находилась в легком шоке от увиденного. Когда шеф пригласил меня выйти с ним на балкон и там без свидетелей уточнил, все ли в порядке, не выдержала.

– Это похоже на какой-то коллективный фарс. Я поверить не могу, что они не играют. Что это все по-настоящему. Как будто в прошлый век попала. Только компаньонки не хватает, которая строго бы следила за каждым моим шагом.

Мужчина усмехнулся.

– Рад, что у тебя остались силы шутить. Честно говоря, боялся, что ты сбежишь в первый же час, когда все это увидишь.

– Ну, у меня была такая мысль, – призналась я. – Все более чем странно. Скажи, они всегда такие или только сегодня по особому случаю решили выпендриться?

Нам пришлось перейти на «ты» – Лавроненко на этом настоял, и я не могла не согласиться. Было бы трудно изображать его девушку и при этом продолжать «выкать». Хотя так мне казалось только до приезда сюда. Сейчас же я понимала, что подобное никого бы не удивило. Скорее всего, эти люди даже сексом занимаются в темноте и под одеялом. Чтобы случайно не увидеть чего-то лишнего.

Мой вопрос вызвал у Алексея уже настоящий приступ смеха.

– Теперь ты понимаешь, почему я нуждался в твоей помощи? Матушка хотела навязать мне девицу из своего подходящего окружения. И что мне с ней делать? Я или умру со скуки, или придушу ее в первый же вечер.

Или уснешь в постели, так и не дождавшись кульминации, – продолжила я за него в своих мыслях. Хотя до постели, наверное, вообще не дошло бы. Не походил Лавроненко на человека, которого можно было бы привлечь старомодными традициями. Вполне себе современный, модный и очень живой мужчина. С адекватными эмоциями.

– Странно, что твоя мама живет в таком мире, а ты совершенно нормальный.

Он снова расхохотался.

– Спасибо, Марин. Такого комплимента мне еще никто в жизни не делал.

Я тоже улыбнулась.

– Не боишься долгих и нудных нотаций за то, что связался с девушкой не своего круга?

Алексей отмахнулся.

– Я привык. И сам давно к этому так называемому кругу не принадлежу. Хотят сходить с ума – пожалуйста, мне-то что? У меня своя жизнь. И деловая, и личная. На самом деле мама это понимает. Но, как любая мама, не может не пытаться вмешаться.

– Думаешь, теперь она успокоится? – мне было трудно в это поверить. Капитолина Сергеевна только на первый взгляд казалась щупленькой и тихой старушкой – этаким божьим одуванчиком. То, что за внешней хрупкостью скрывается уверенная в себе, строгая и категоричная женщина, я поняла быстро. Она встретила меня довольно любезно, но весь ее вид источал недовольство. Не прямо в мой адрес – скорее, это было обращено на сына, который в очередной раз осмелился не послушаться.

– Мама больше сорока лет в школе проработала. Директором. Со всеми вытекающими, – пояснил Алексей. – Мы ее боялись. Все, как один. Даже я. Кажется, забывал, что она моя мать. Стоило увидеть, как идет по коридору, или голос услышать из-за угла: убегал прятаться вместе с одноклассниками, чтобы не попасть под праведный гнев.

– Именно праведный? – я рассмеялась, отчетливо представляя описанную им сцену. – Ни у кого и сомнений не возникало, что она может быть в чем-то не права?

– Я тебе больше скажу, – он наклонился к моему уху и заговорщицки прошептал: – До сих пор ни у кого не возникает. Я и сам стараюсь заезжать пореже. Вдруг попаду под ее влияние и стану мыслить так же.

– Тогда нам пора возвращаться в гостиную, – я первой шагнула к двери. – А то наше отсутствие заметят и решат, что мы занимаемся здесь непотребными вещами.

– О да, это верно, – смеясь, согласился он со мной.

Мы вернулись в комнату, снова усаживаясь за стол. Вроде бы рядом, но стулья стояли так, что даже неловкое движение не могло бы привести к тому, что мы бы коснулись друг друга. Пристальный взгляд Капитолины Сергеевны задержался на моем лице, прическе, она внимательно осмотрела меня с ног до головы. Потом повернулась к сыну. Я прикусила щеку изнутри, чтобы сдержать рвущуюся наружу усмешку. Вот ведь точно выискивает следы того, что могло случиться между нами на балконе. Как хорошо, что отношения с Алексеем – всего лишь выдумка. Будь все по-настоящему, я бы вряд ли смогла выдержать такую потенциальную родственницу.

Мои размышления прервал звонок в дверь, и среди гостей раздались изумленные возгласы. Видимо, многие из них не могли понять, как у кого-то хватило совести явиться на праздник с таким значительным опозданием. Алексей поднялся, чтобы открыть, а я поняла, что жду вновь прибывшего с любопытством. Не собиралась никого осуждать, но мне было очень интересно узнать, кто же на такое осмелился.

В комнату вплыл букет. Совершенно феерического размера. Огромные пушистые шары хризантем насыщенного ярко-желтого цвета. Как солнце, внезапно пробравшееся в дом посреди дождливого дня, чтобы разбавить, раскрасить эту гнетущую атмосферу.

И строгая, ледяная королева вечера вдруг в одно мгновенье преобразилась. Расцвела в улыбке, как-то слишком поспешно поднимаясь со своего места и направляясь к новому гостю.

– Капитолина Сергеевна, виноват! Никак не мог вырваться раньше. Простите. Это вам! С днем рожденья!

Мое сердце ухнуло, падая куда-то в пятки. В висках застучало, стало жарко, а просторная комната внезапно показалась маленькой и тесной. Солнечный букет перекочевал в руки именинницы, открывая лицо пришедшего, а я опустила голову, отчаянно надеясь, что он меня не заметит. И понимая одновременно, что этого никак не избежать.

Какова вероятность того, что в миллионном городе я случайно встречусь с человеком,  от которого хотела держаться подальше? Она должна была бы равняться нулю. Но судьба-злодейка будто решила посмеяться надо мной.

Я смотрела на мужчину, склонившегося к руке Капитолины Сергеевны с галантным, старомодным поцелуем. Он определённо знал, как нужно вести себя в этом обществе и что понравится виновнице торжества.  Строгий, но элегантный костюм темно-синего цвета сидел на  нем идеально. Будто шился на заказ, с учётом всех особенностей фигуры. И потрясающе оттенял цвет глаз. Волосы были зачесаны назад, делая мужчину и старше, и эффектнее. Хоть сейчас бери и снимай красавчика для модного журнала.

– Рома, как я рада, что ты приехал! – казалось очевидным , что мать Алексея ничуть не лицемерит. Новый гость был ей приятен. Едва ли не больше всех остальных, потому что он единственный вызвал такую реакцию.

– Разве я мог не приехать к любимой учительнице? – если Роман и лукавил, то делал это так умело, что никто не смог бы уличить его в притворстве. А я невольно вспомнила слова Лавроненко о том, что его мать боялись все ученики в школе. Выходит, не все? Было совсем не похоже, что красивый, уверенный в себе мужчина, расточающий любезности в адрес именинницы, когда-то мог ее бояться.

– Садись к столу, присоединяйся к нам. Ты же всех знаешь? – женщина, скорее, утверждала, чем спрашивала. Но вдруг остановилась, задумавшись на мгновенье. – Леша ведь знакомил тебя со своей девушкой?

Если до этой минуты во мне все еще теплилась надежда, что удастся остаться незамеченной, теперь она рассеялась, как дым. Взгляд мужчины обратился в мою сторону. Я вцепилась в подол юбки, сжимая колени и изо всех сил стараясь унять дрожь в них. Хорошо, что никто этого не видел: длинная белоснежная скатерть все скрывала. Но вот окрасившее щеки волнение скрыть было куда сложнее.

У Романа же на лице не дрогнул ни единый мускул. Будто он и не удивился вовсе. Неспешно приблизился к Лавроненко, сначала подавая ему руку для рукопожатия, но тут же сменяя формальный жест дружескими объятьями. При виде этого я растерялась еще больше, а мужчина уже приблизился ко мне.

Я и возразить не успела, когда он повторил свое недавнее приветствие, склоняясь теперь уже к моей руке. Коснулся прохладными пальцами и наклонился, едва задевая губами. Невинный, ничего не значащий жест. Вот только моя фантазия дорисовала остальное.

Как он переворачивает мою руку ладонью вверх, чтобы прильнуть губами к запястью. Улавливает биение пульса, участившегося от его близости. Потом медленно расстегивает пуговичку на рукаве и двигается пальцами вверх по коже, скользит по руке, пробираясь выше и дальше под ткань блузки. Она сминается, задерживая его движения, и он останавливается где-то в районе локтя, снова дотрагиваясь до пульсирующей венки. А потом там оказывается его рот. Теплые, сухие губы, дыхание, которое я ощущаю не кожей – оно словно по оголенным нервам проходит. Больно. Сладко. Я таю от этих прикосновений, чувствую себя глиной, послушной его рукам. Он мог бы сейчас сделать все, что захотел, – и я бы позволила. Стянул бы с меня мешающую блузку, освободил от белья и дал утонуть в его слепящем страстью взгляде. Покориться завораживающей мужской силе, что таится за сдержанными движениями.

– Мы не то, чтобы знакомы, – я не сразу поняла, что слышу его голос, ровный и совершенно лишенный эмоций. Роман продолжал играть роль, подходящую для общества, в котором мы оказались. – Леша кое-что упоминал, да. Но мы с ней виделись несколько раз и раньше. По странному стечению обстоятельств я – сосед Марины. Живу в одном подъезде с ее сестрой.

– О, и правда удивительное совпадение, – воскликнула Капитолина Сергеевна, продолжая улыбаться, словно эта новость действительно ее порадовала. – Марина, вам повезло. Рома – удивительный человек. И, не побоюсь этого слова, мой лучший ученик. Уверена, вы еще не раз это оцените. Я бы сама хотела иметь такого соседа.

Вряд ли та гримаса, которую я смогла изобразить, походила на улыбку, но на большее меня не хватило. Действительно, повезло, точнее не скажешь. Мало того, что этот лучший ученик третий день не выходит из головы, так я еще и радоваться должна, оказывается, тому, что меня угораздило поселиться по соседству с ним.

Выражение лица Лавроненко, слушающего эту милую беседу, было каким-то странным. Я не могла понять, что происходит в его голове и что он думает по поводу нашей встречи. Правда ли что-то говорил Роману? По всему выходило, что они знакомы, вот только я об этом понятия не имела. Иначе ни за что не согласилась бы сюда приехать.

– Забавно вышло, – наконец, проговорил Алексей, слегка наклоняясь ко мне, так чтобы больше не услышал никто. – Рома – мой старый друг. Мы учились вместе и общаемся с самого детства. Не знал, что вы знакомы.

– Я тоже не знала, что ВЫ знакомы, – вот только мне забавным случившееся совершенно не казалось. Вполне терпимый до этого вечер сделался невыносимым. Я реагировала слишком остро на мужчину, которого надо было избегать. И ничего не могла с этим поделать. Почему-то казалось, что все окружающие видят мое состояние, замечают, как заливает румянец щеки, и прекрасно осознают, что является этому причиной. Вернее, кто.

И еще было неудобно перед шефом. Он-то точно не виноват, что я не могу спокойно дышать в присутствии его друга. Хотя должна изображать влюбленную спутницу. Но это с приходом Романа стало совершенно невозможным, все, на что меня хватало, это хотя бы не пялиться на него, как ненормальная.

Промучившись какое-то время и окончательно устав изображать равнодушие, я тихонько попросила Алексея:

– Можно я уже поеду домой? Устала, да и вставать завтра рано.

– Конечно, – обращенная ко мне улыбка была значительно теплее, чем я того заслуживала. И чем могло понравиться его матери. – Я отвезу.

Мы поднялись, и я подошла к Капитолине Сергеевне попрощаться, но известие о моем отъезде женщина восприняла неожиданно. В ее глазах промелькнуло недовольство. Лишь на мгновенье, но я успела это заметить. И растерялась, не понимая, в чем причина. А она обратилась к сыну:

– Милый, я думала, ты поможешь мне дома. Может быть, вызвать девушке такси?

Ему это явно не понравилось, но прежде, чем он успел что-то ответить, мать добавила:

– Или постой… Рома ведь сказал, что они соседи, – и ее лицо снова озарилось улыбкой, когда она обернулась к Роману и воскликнула: – Мы же можем на тебя рассчитывать, правда? Ты отвезешь Марину?

Глава 7

Глупо было надеяться, что Лавроненко проявит стойкость характера и решит воспротивиться мамочке. Еще глупее – рассчитывать, что у Романа найдется причина задержаться на празднике и отказаться от предложения Капитолины Сергеевны.

Я бы с удовольствием уехала на такси. Это было бы спокойней, удобней, лучше. Во всех отношениях. Но встать в позу и начать настаивать на своем не могла. Испортила бы весь произведенный эффект и подвела бы шефа. И хотя я жутко злилась, что он просто слился, доверив меня своему старому другу, на самом деле не могла не понимать, что Алексей вряд ли мог в данной ситуации поступить иначе.

Тянула время, как могла. Долго прощалась с Капитолиной Сергеевной, неся какую-то чушь про чудесно проведенный вечер. Потом долго одевалась, теребя молнию на сапожках, как будто она не слушалась, и несколько раз перестегивала пуговицы на куртке.

Но этот момент все равно настал. Момент, когда мы с Романом вышли из дома и оказались вдвоем перед его машиной. И я только тогда осмелилась поднять на него глаза.

– Ну, и что смешного? – вопрос получился резким и злым, но мне было все равно.

Мужчина пожал плечами.

– Ты смешная. Пытаешься отрицать очевидные факты.

Не знаю, что задело сильнее: то, что я выглядела смешной в его глазах, или то, насколько самоуверенно он полагал, что я не смогу справиться со своим влечением к нему.

Пусть и правда не могла, но он не имел права это утверждать!

– Не хочу никуда с тобой ехать. Сейчас закажу машину.

– Боишься? – ухмыльнулся, приближаясь ко мне еще на один шаг.

– А тебя не смущает, что на этом вечере я была с Алексеем? Или понятие чести у тебя вообще отсутствует? Пришел, увидел, победил? И плевать, что идти приходится по чужим головам, пусть даже это голова друга?

Роман прищурился, рассматривая меня.

– А вы с Лехиной мамой похожи. Она тоже так нас отчитывала, пытаясь воззвать к совести. И слова тоже подбирала всегда такие, чтобы зацепить, пронять до глубины души. Только знаешь, Марин… – еще один шаг ко мне, и мое дыхание сбилось. – Мне не в чем упрекнуть свою совесть. Я вижу, как тебя тянет ко мне. Ничуть не меньше, чем меня самого. А перед другом я чист. Лавроненко мне все рассказал, еще до того, как я приехал. Мы созванивались незадолго до ужина, обсуждали подарок для Капитолины Сергеевны. И он признался, что приведет с собой сотрудницу и разыграет небольшой спектакль. Правда, и понятия не имел, что это окажешься ты. Но так ведь еще интереснее, верно?

Не было в этом ничего интересного. Ведь у меня даже козырей не осталось. Я стояла, смотря, как с каждым его шагом сокращается расстояние между нами, и думала – нет, ни о том, чтобы все-таки убежать, – я представляла вкус его губ. Снова. Рассматривала, как они приоткрываются при словах. Сухие. Крошечная трещинка в уголке. По ней хотелось провести языком, увлажняя и делая совсем незаметной.

По спине поползли капельки пота, и я отшатнулась, упираясь спиной в машину и ощущая даже через одежду металлический холод. Только это не остудило ничуть. Да и можно ли было остыть, если глаза мужчины, приблизившиеся до расстояния вздоха, снова полыхнули синим пламенем? Это пламя грозило спалить меня, а сил сопротивляться не осталось.

Его пальцы коснулись виска, поправляя выбившийся из прически локон. Скользнули по щеке к подбородку, добираясь до шеи. Невесомо, едва ощутимо, но так умопомрачительно нежно. А другой рукой он уперся в стекло прямо возле моего лица. И быстрее, чем я успела хоть как-то отреагировать, склонился, впиваясь губами в мой рот.

Я судорожно глотнула воздуха, делая вдох, а выдохнуть уже не смогла. Или, скорее, не захотела, выбирая дышать им. Этим малознакомым, но до сумасшествия притягательным мужчиной. Его страстью, его желанием.

Растеряла остатки здравого смысла… в один миг, от этой долгожданной близости, от пьяного, всепоглощающего жара, что растекся по венам сладким дурманом. Целиком отдалась ощущениям. Понимала, что должна остановиться и его остановить и собиралась это сделать. Но позже. После того, как попробую хотя бы капельку запретного плода.

Роман посасывал мои губы, втягивал в рот то одну, то другую, кусал, заставляя балансировать на грани боли. Бесстыдно исследовал языком рот. Пальцы, что только что касались моего лица, утратили нежность. Смяли куртку, сквозь слои одежды накрывая грудь. Мужчина надавил, стиснул, выпивая мой стон. Толкнулся языком еще глубже, и я послушно запрокинула голову, позволяя ему это. Вцепилась в плечи, притягивая ближе к себе.

Он распахнул дверь машины, проталкивая меня в салон и почти кидая на заднее виденье. Замер, рассматривая голодным, каким-то нечеловеческим взглядом. Будто хищник смотрел на добычу перед тем, как наброситься на нее. А я… я словно со стороны наблюдала за всем, что происходит. За своей до неприличия откровенной позой. Юбка задралась почти до талии, и ему наверняка был виден и кружевной край чулок и так мешающая мне сейчас полоска белья. Оно врезалось между ягодиц, заставляя желать… я лишь представила, как Роман опускает руку, сдвигая намокшую ткань в сторону, – и задохнулась от остроты ощущений.

А он это и правда сделал. Будто в мысли мои заглянул, почувствовал, понял, что я жду сейчас больше всего на свете. Подцепил пальцем трусики, еще сильнее натягивая ткань и заставляя ее впиться в нежную кожу. А когда я всхлипнула, сильнее раздвигая колени, нырнул в салон, захлопывая за собой дверь и нависая надо мной. Его ладонь опустилась мне между ног, а губы снова накрыли мои.

Ни капли ласки в этом поцелуе-укусе не было, одно только желание покорить. Завладеть мною целиком. Я читала это в его взгляде. Все еще отвечала на вторжение резкого, настойчивого языка, все еще пила дыхание мужчины, желая его сильнее.

Но секс в машине, под окнами у моего шефа, тем более, с мужчиной, в которого влюблена сестра – разве можно было придумать что-то ужасней? Неправильней?

Я из последних сил извернулась, упираясь руками в грудь Романа и пытаясь его оттолкнуть. Замотала головой, вырываясь из плена соблазняющих губ.

– Пусти… Пожалуйста, не надо!

Синева в его глазах обернулась грозой, бушующей черной стихией. И эта слишком близко подступившая тьма была густой и опасной. Мне даже страшно стало от того, какой может оказаться его реакция. Он ведь может не остановиться… и тогда и я не смогу, не справлюсь с этой безумной силой. Но Роман отстранился, поднялся, садясь рядом и поправляя одежду. Я тоже подскочила, отодвигаясь к самой двери. Одернула юбку, натягивая ее на колени. Чтобы как можно больше скрыть от его глаз.

Впрочем, он сейчас и не смотрел на меня. Какое-то время сидел, уставившись в одну точку перед собой и тяжело дыша. Рубашка прилипла к спине, и капельки пота даже на висках проступили. Я торопливо отвела взгляд, борясь с желанием снова дотронуться до него, стереть, а лучше – слизнуть эти следы напряжения. Избавить от маски суровости, сковавшей лицо.

Но этого нельзя было делать. Мы и так зашли непростительно далеко. И я не знала, как теперь вернуться назад, к тому моменту, когда между нами было лишь желание. Только неутоленный голод, с которым еще были силы справляться. Теперь же никаких сил не осталось. Я чувствовала себя мотыльком, добровольно летящим на огонь. Без шансов на спасение.

Того, что случилось, было до боли мало, а позволить большее казалось для меня подобным смерти.

– Прости… – осипший голос царапнул горло, но Роман даже не повернулся ко мне. Только хмыкнул, открывая дверь и пересаживаясь на водительское сиденье.

– Поехали домой.

Я хотела возразить, настоять на том, что все-таки вызову себе такси, уже даже открыла рот, но в последний момент передумала. Мужчина все равно не согласится, а препираться с ним, теряя время и продолжая находиться рядом, было бы точно неправильно. Чем скорее мы доедем до дома, тем быстрее расстанемся.

Я заберусь в душ и смою с себя все эти животрепещущие воспоминания. Выброшу из головы. Сяду и напишу на бумаге десяток аргументов, по которым нужно перестать думать о нем. Нет, лучше два десятка! Говорят, такой метод хорошо работает. Вот и воспользуюсь этим советом.

Роман завел машину и включил музыку. Негромко, но этого оказалось достаточно, чтобы избежать разговора. Я почувствовала облегчение и одновременно неловкость. Сама ведь дала ему повод. И не оттолкнула сразу. А теперь, если у меня все тело ноет и низ живота тянет болью неудовлетворенного желания, то каково ему? Осторожный взгляд украдкой в зеркало лишь убедил в правоте моих мыслей. Лицо мужчины было скованным и жестким. Он слишком сосредоточенно смотрел на дорогу и не пытался наблюдать за мной. Злится? Или обиделся? А может, то и другое сразу. В любом случае я это заслужила, но все равно считала, что поступила верно, не допустив шага, о котором мы оба потом бы жалели.

До дома мы доехали, так и не обменявшись ни единым словом. Я думала, Рома и дальше будет молчать, но, когда машина остановилась, он заглушил мотор и обернулся ко мне.

– Извини, – я решила опередить его, что бы он ни сказал. Попросить прощения и сбежать. – Мне жаль, что это случилось. Мы не должны были ничего такого допускать…

– Тебе жаль, что мы остановились, – перебил меня Роман. – Можешь мне не признаваться, но сделай это хотя бы для себя. Скажи все, как есть. Что ты по-прежнему хочешь меня.

– Ром… – я облизала внезапно пересохшие губы, стараясь не замечать, каким жадным взглядом он сопроводил это мое движение. – Не надо. Я не хочу…

– Ты не умеешь врать. Совсем. И зачем-то придумала глупые отговорки, вместо того чтобы просто получать удовольствие.

– Они не глупые! – упрямо возразила я, чувствуя себя маленькой девчонкой, которая только и делает, что спорит.

– Именно такие, – Роман улыбнулся. – У тебя нет ни одного внятного аргумента.

– Моя сестра, которой ты нравишься, недостаточный аргумент? – с тихой злостью спросила я. Как только он не понимает, что с моей стороны это было бы величайшей подлостью? О каком удовольствии может идти речь, если в погоне за ним я бы навредила родной сестре?

– А ты попробуй с ней поговорить, – вдруг предложил мужчина. – Уверен, этот разговор сможет тебя удивить. Ну и потом, Аля не из тех, кто согласится на отношения без всяких обязательств.

– А я, значит, из тех? – уточнила, не до конца понимая, что именно чувствую при этих словах. Он в общем-то был прав, но признаться, что я именно такая: готовая на секс с почти первым встречным, без планов на что-то серьезное, оказалось не так уж легко.

– Ну, не цепляйся к словам, Марин, – устало вздохнул Роман. – Я спрашивал у Алевтины, и она призналась, что у тебя в планах только работа. Меня это устраивает, потому что я тоже не собираюсь строить никаких долговременных отношений. Они мне не нужны.

Спрашивал у Альки обо мне? А она даже не заикнулась об этом… Я мысленно надулась на сестру. Могла хотя бы предупредить. Это ничего не изменило бы, конечно, но все равно.

А Роман тем временем продолжил.

– Ты же понимаешь, о чем я. Два взрослых, свободных человека хотят друг друга. Это нормально. А еще может быть очень приятно. Если ты перестанешь мучить нас обоих и просто скажешь «да». Подумай о моих словах. И о том, что ты чувствуешь на самом деле. Когда, засыпая, будешь изнывать от потребности ощутить меня рядом. И жалеть, что прогнала.

– Я не буду жалеть! – воскликнула я так горячо и поспешно, что мужчина рассмеялся. Вышел из машины, открывая мне дверь, но на этот раз не сделал ни малейшей попытки прикоснуться. Только добавил мне вслед, когда я торопливо направилась к подъезду:

– Посмотрим.