«Человек в футляре» kitabından alıntılar, sayfa 10
мы люди труда, нам не до пустяков.
В конце концов несчастья Кукина тронули её, она его полюбила.
Лучше бы, кажется, сломать себе шею, обе ноги, чем стать посмешищем;
В любовных делах , о особенно в женитьбе внушение играет большую роль . Все - и товарищи и дамы - стали уверять Беликова , что он должен жениться, что ему ничего большене остается в жизни , как жениться ; все мы поздравляли его , говорили с важными лицами разные пошлости , вроде того-де , что брак есть шаг серьезный ; к тому же Варенька была недурна собой , интересна , она была дочь статского советника и имела хутор , а главное , это была первая женщина, которая отнеслась к нему ласково , сердечно , - голова у него закружилась , и он решил , что ему в самом деле нужно жениться...
Чихать никому и нигде не возбраняется. Чихают и мужики, и полицеймейстеры, и иногда даже и тайные советники. Все чихают.
В рассказах часто встречается это "но вдруг". Авторы правы: жизнь так полна внезапностей!
Через месяц Беликов умер. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! И как бы в честь его во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами.
Месяца два назад умер у нас в городе некий Беликов, учитель греческого языка, мой товарищ. Вы о нем слышали, конечно. Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он всё время прятал его в поднятый воротник. Он носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой, и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх. Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было; и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни.
Конечно, хоть пять лет высматривай, но всё же в конце концов ошибешься и купишь совсем не то, о чем мечтал.
Я уже стар и не гожусь для борьбы, я неспособен даже ненавидеть.
