Kitabı oku: «Дети Универсума. Книга 1. Трое на перепутье», sayfa 3
Дамы обменялись реверансами. Алира решила до поры помалкивать, дабы не навлечь на себя неприятности.
– Рад знакомству, леди Алира, – сказал лорд Флюк, наклонившись к руке девушки.
«Если так будет продолжаться, – подумала она, – к концу вечера они дыры протрут на моей перчатке своими поцелуями. Надеюсь, я не вслух это сейчас сказала? Слава Порядку, нет, иначе мама меня бы уже прибила».
– Я только что закончил рассказ о своем пребывании на пограничных землях, – продолжил лорд Флюк.
– Как жаль! – сказала пожилая дама, которую леди Ада назвала графиней Хлоей. – Жаль, что вы не сможете вернуться в те края, пока не закончится война.
– Согласна, – поддержала собеседницу молодая леди Франия. – Сколько можно это терпеть?! Я, к примеру, не могу навестить свою тетушку в Великом Канторе, потому что опасаюсь: а вдруг эти проклятые визы прорвут оборону и устремятся на юг.
– Насколько мне известно, – подхватила баронесса Глория – крупная, как процент по кредиту в Национальном кладском банке, женщина средних лет, – это как раз визы нынче перешли в глухую защиту. Они засели в своем Пограничье, укрывшись плотным магическим барьером.
– На мой взгляд, – решил вставить слово лорд Флюк, – только настоящие дикари и варвары, коими и являются визы, могут при ведении войны полностью полагаться на магию.
Все дамы, за исключением Алиры, закивали в знак согласия, сопровождая сей жест комментариями вроде «несомненно», «бесспорно», «двух мнений и быть не может». Алира же во избежание скандала стиснула зубы и проговорила про себя: «Да как вы смеете называть их дикарями?! Знаете ли вы (хотя это вряд ли), когда возникла первая цивилизация визов? Нет? Так я вам скажу, то есть злобно представлю, будто говорю вам, так как в противном случае меня, скорее всего, объявят сумасшедшей, и пара санитаров под руки выведет отсюда… хм… а это неплохая идея, мне здесь все равно не нравится, но тогда будет нанесен непоправимый ущерб репутации родителей… Ладно, стоп, я собиралась вам, уважаемые дамы и лорд Флюк, телепатически (иначе никак, хотя и это слово вам, невеждам, очевидно, незнакомо) рассказать о зарождении визской цивилизации. Так вот, появилась она около десяти тысяч лет назад. Десяти тысяч! Примерно на пять тысяч лет раньше человеческой! В то время как наши предки пытались разобраться, каким концом палки – тупым или острым – лучше всего тыкать в мамонта, у визов уже сформировалась целая культура: города, наука, искусство… И мамонтов визы, кстати, не истребляли столь рьяно, а потому на острове Дракона еще можно встретить этих симпатичных мохнатых слоников…»
– Леди Алира, а что вы думаете по данному поводу? – прервал ее мысленный поток возмущения лорд Флюк.
– А? Что?.. Кто? Я? – не сразу сориентировалась Алира.
– У вас такое выражение лица, – пояснил Флюк, – словно вы не согласны с тем, что текущая война негативно сказывается на всех нас.
– О нет, что вы! – возразила Алира. – В войне нет ничего хорошего, она всегда приносит страдания и разрушении, а взамен уносит многие жизни…
– Вы правы, дорогая, – согласилась баронесса Глория. – Сколько наших солдат уже погибло там, на севере!
«И визов, – про себя дополнила Алира. – По правде, визов погибло даже больше, чем людей. И за что?..»
– …за то, чтобы донести до непросвещенных учение о Всеобщем Порядке, – как будто отвечая на ее невысказанный вопрос, сказал лорд Флюк. – В конце концов, когда наши войска одержат победу, визам придется отказаться от применения запрещенной магии, и это станет значительным шагом на пути к установлению Порядка во всем мире.
– Справедливо и неминуемо, – констатировала графиня Хлоя. – То же самое произошло с лесовиками на Зеленом острове, которые, между прочим, практически сразу признали наше учение о Порядке.
«Просто у них не было возможности сопротивляться военной мощи людей, – вновь мысленно подметила Алира. – У визов же есть магия, вот они и сражаются до последнего».
– Поскорее бы все закончилось, – вдруг проговорила тоненьким писклявым голоском леди Ина – совсем молоденькая девушка, не старше Алиры. – Из-за этих визов и цвета их кожи голубой сейчас не в моде, а он так подходит к моим глазам…
Дамы вновь закивали, выражая свою поддержку несчастной юной барышне, не имеющей возможности носить платья нравящейся ей расцветки. Алира, в свою очередь, пребывала в состоянии легкого шока. Заметив соответствующие признаки на лице дочери, леди Ада поспешила увести девушку в сторону, подальше от компании «высокопочтенных граждан».
– Мама, куда ты меня привела? – не выдержала Алира.
– А что случилось? – не поняла леди Ада. – На мой взгляд, все прошло неплохо. Ты познакомилась с новыми людьми и держалась достойно, почти все время молчала. Молодец, продолжай в том же духе.
– Но то, что они говорили…
– Это называется светской беседой. Неужели вас в девичьем пансионе ей не обучали? А ведь мы с отцом потратили немало денег на него…
– При чем тут деньги? При чем тут пансион и светские беседы? Они рассуждали о войне, словно о какой-то мелкой неприятности, вроде отломившегося каблука у туфельки или дождя во время прогулки по парку.
– Давай лучше не будем о грустном, – предложила леди Ада. – Мне пришла в голову неплохая мысль. Познакомлю-ка я тебя вон с той милой парой.
– А кто это? – спросила Алира, глядя на низенького мужчину в очках и стройную женщину с румянцем на щеках.
– Профессор Фалек с женой, – ответила леди Ада, – Мне кажется, тебе с ним будет интересно пообщаться. Он является ректором Кладского университета. Чрезвычайно умный человек, а значит, тебе не удастся выставить его дураком. Вот только… пожалуйста, во имя Всеобщего Порядка, не спрашивай у него, почему в университет до сих пор не принимают девушек. Данной темы касаться не стоит ни в коем случае.
– Хорошо, мама, я воздержусь от неудобных вопросов.
Профессор с женой о чем-то оживленно разговаривали. Супруга при этом казалась весьма обеспокоенной.
– Не нервничай, дорогая, – пытался утешить ее профессор.
– Она точно была на мне еще несколько минут назад, – настаивала жена.
– Простите, – обратилась к ним леди Ада, – я хотела представить вам свою дочь Алиру, но вижу, вас что-то беспокоит, и если в моих силах чем-либо вам помочь…
– Премного благодарен, – ответил профессор Фалек. – Дело в том, что у моей дорогой Клариссы пропала брошь.
– Вот как! – воскликнула Алира, внутренне предвкушая захватывающее детективное расследование в духе рассказов о приключениях знаменитого сыщика Верне, написанных почтенным сэром Игнейшусом. Пропавшая брошь – это же классический сюжет. Возможно, она украдена! Если так, то кто же вор? Кто-нибудь из слуг? А вдруг под видом одного из гостей на бал проник некий злоумышленник, скажем, профессиональный карманник или… Ну конечно же! Кража инсценирована с целью получения страховки!..
– В последний раз я ее видела на себе, когда смотрелась в зеркало в дамской комнате, – рассказывала жена профессора. – Потом мы с Фалеком пошли танцевать…
– Простите, – прервала ее Алира, – а под какую музыку вы танцевали?
– Музыканты исполняли «Черепаший вальс» Галапаготти, – вспомнил профессор Фалек.
– И где вы оказались, когда танец закончился? – задала еще один вопрос Алира.
– Где-то здесь, – ответила Кларисса, указав на точку в паре метров от себя. – Я помню, что, раскланиваясь, находилась в этом самом месте.
– Понятно, – что-то прикинув в уме, сказала Алира. – Разрешите оставить вас буквально на минутку.
Мать даже не успела ее остановить, и через ту самую обещанную «минутку» Алира вернулась к профессорской чете с маленькой, но богато инкрустированной драгоценными камнями брошью в руках.
– Думаю, она ваша, – сказала девушка, протягивая украшение Клариссе.
– Я даже не знаю, как вас отблагодарить, дорогая! – радостно воскликнула жена профессора. – Где вы ее нашли?
– На полу, – скромно ответила Алира. – Я решила последовать известному методологическому принципу, известному как «Напильник Вильгельма».
– Не понимаю, каким боком здесь… – проговорил профессор и тут же, догадавшись, о чем речь, добавил: – А! В том плане, что не стоит приумножать сущности…
– Да, именно! – подтвердила Алира. – И самое простое объяснение, как правило, является верным. Вы сказали, что брошь была на вас перед танцами, следовательно, самое простое объяснение: вы обронили ее, вальсируя по залу. Зная ритм «Черепашьего вальса», я просто прошлась по наиболее вероятной траектории вашего движения. Несмотря на маленькие размеры броши, она оказалась довольно увесистой, из-за чего не смогла отлететь далеко. Удивительно, правда, как на нее никто не наступил…
– Вы весьма проницательны, – похвалил девушку профессор.
– Благодарю, – ответила та, про себя же подумав: «Жаль, обошлось без кражи или аферы со страховкой. Так было бы гораздо веселее…»
Размышления девушки прервал отец, лорд Бэрри, подошедший вместе с каким-то незнакомым молодым человеком.
– Алира, – привлек внимание дочери лорд Бэрри. – Я повсюду тебя искал. Ты не сильно занята?
– Нет, отец. Я полностью к твоим услугам.
– Замечательно, ибо я намереваюсь представить тебе этого замечательного человека. Знакомься: сэр Артур Эбенезер Сполдигтон IV. Сэр Артур, это моя дочь Алира.
Молодой человек вблизи оказался не таким уж и молодым: было ему уже далеко за тридцать. Его отличали крепкое телосложение и высокий рост, дополняемые идеальной выправкой, наверняка армейской. Черные глаза сэра Артура источали уверенность, а тонкие брови идеально сочетались со столь же тоненькой темной полоской усов. Уши же казались чересчур оттопыренными на фоне зачесанных за них темных, как безлунная ночь, волос.
– Чрезвычайно рад знакомству! – проговорил прямо-таки источавшим медовую сладость голосом сей крайне привлекательный с точки зрения внешности джентльмен, склонившись, как и прочие мужчины до него, к вяло протянутой Алириной руке.
– И я тоже очень рада, – без особого энтузиазма ответила девушка. Голод и усталость начинали сказываться все сильнее.
«Ладно, хотя бы танцевать не пришлось, – подумала Алира, – а то сейчас бы просто с ног валилась».
– Окажите мне великую честь и разрешите пригласить вас на танец, – предложил сэр Артур.
«Проклятие!» – безмолвно воскликнула девушка, но отказать, по-хорошему, не имела права.
– С удовольствием, – не особо стараясь изобразить воодушевление и исключительно ради приличия согласилась она.
Сэр Артур Эбенезер Сполдингтон IV под руку сопроводил Алиру к самой середине зала. Музыканты принялись исполнять «Вальс вальсов» композитора Бройдена – непревзойденного мастера своего дела, который, по общему признанию публики и критиков, обладал единственным существенным недостатком – неумением придумывать оригинальные названия для собственных произведений. Его перу принадлежат, в частности, такие признанные шедевры, как «Вальс I», «Вальс II», «Вальс III», «Вальс IV»… ну, дальше вы сами догадываетесь. Уже находясь на смертном одре, Бройден закончил свое последнее произведение, однако, будучи в здравом уме, но отнюдь не в трезвой памяти, никак не мог припомнить, какой очередной номер должен был быть присвоен новому вальсу, а потому и назвал его «Вальсом вальсов». Давать произведению название «Последний вальс» композитор, кстати, искренне не желал, так как по натуре являлся неисправимым оптимистом и верил, что все еще обойдется, даже тогда, когда врач уже не мог нащупать у него пульс на запястье…
Но вернемся к Алире и сэру Артуру, которые принялись кружить по залу в такт замечательной музыке. Надо заметить, нежелание девушки танцевать отнюдь не означало ее неумение. Наоборот, она обладала невероятным врожденным чувством ритма, природной пластикой и необходимой грациозностью, а потому ее движения со стороны казались безупречно точными и плавными.
– О чем вы задумались? – спросил сэр Артур во время танца.
«Хм… – проговорила про себя Алира. – Возможно, о том, что вальс придумали взрослые мужчины, дабы иметь возможность беспрепятственно прижиматься к молоденьким девушкам и не получать за это пощечину?»
– Я подумала, какое у вас необычное имя.
– Я принадлежу к одному из древнейших и богатейших родов Клада, – пояснил сэр Артур Эбенезер Сполдингтон IV. – Когда мои далекие предки поселились в этих краях, здесь существовал обычай давать детям как можно больше имен, дабы защитить свои чада от посягательств злых духов. Глупый предрассудок, разумеется, однако со временем он превратился в славную традицию, и на сегодняшний день только члены очень немногих семей во всей Империи могут с гордостью носить более одного имени. Смею надеяться, я удовлетворил ваше любопытство. Есть ли еще что-либо, о чем вы желали бы у меня узнать?
– Мне интересно, – не задумываясь ответила Алира, – ранение вы получили на военной службе?
– Ранение? А как вы узнали?..
– Простите, сэр Артур, просто я заметила, что ваши движения немного скованны… и это явно не от волнения, так как вы производите впечатление очень уверенного в себе человека…
– Сочту за комплимент. И, да, вы совершенно правы: мне довелось воевать на севере. К большому сожалению, именно ранение вынудило меня покинуть службу. Могу поведать вам много интересных историй. Например, о том, как однажды ночью нам показалось, будто бы нас окружили враги, а это оказалась стая карликовых леопардов. Тогда мы неплохо пополнили запас пятнистых шкур…
«Бедные кисы! – мысленно возмутилась Алира. – А он-то, небось, считает себя героем».
– Вас что-то смущает? – спросил сэр Артур, заметив изменившееся выражение лица девушки.
– О, нет, просто… какие поразительные истории вы рассказываете! – нашлась она с ответом.
Наконец-то танец закончился. Сэр Артур галантно поклонился и сказал:
– Леди Алира, я был бы рад как-нибудь принять вас вместе с вашими замечательными родителями в своем родовом замке.
– Благодарю, сэр Артур, – сдержанно ответила девушка. – Мы непременно воспользуемся вашим приглашением.
– Приятного вам вечера и до скорого свидания! – попрощался сэр Артур.
Когда он удалился, рядом с Алирой тут же оказалась мать.
– Ну и как тебе сэр Артур Эбенезер Сполдингтон IV? – спросила леди Ада, уставившись на дочь глазами, отчего-то загоревшимися огнем, рискующим перерасти в настоящий пожар.
– Что значит «как»? – переспросила Алира. – Мы протанцевали вместе всего несколько минут, а этого мало, чтобы составить объективное мнение…
– Но он очень недурен собой, не правда ли? – намекнула мать.
– Не знаю, возможно… Хотя, скорее, мне он показался излишне напыщенным и самоуверенным…
– А ты знаешь, что сэр Артур принадлежит к одному из самых древних кладских родов?
– Уж об этом-то он не преминул рассказать…
– …а также к одному из самых богатых…
– Пожалуй, в пользу этого утверждения говорит наличие у сэра Артура собственного замка, куда, кстати, он нас пригласил…
– Правда?! – обрадовалась леди Ада. – Это хорошо, моя дорогая, это очень хорошо…
– Да в чем дело? – удивилась Алира. – Почему ты так интересуешься этим Артуром Эбенезером… и как там его дальше бы ни звали? И с чем связан твой восторг по поводу приглашения в его замок, на которое я согласилась, между прочим, исключительно из вежливости?
– А как иначе, ведь он – твой будущий жених!
– Чего-о-о?! – несколько громче, нежели того допускают требования этикета, изумилась Алира.
Глава 3.
Беззубая акула пера
– О чем вы думаете?
– О чем я думаю? Забавный вопрос!
– Почему же?
– Хм… он вроде бы такой простой, а начинаешь разбираться – и не знаешь, как на него ответить.
– И все-таки, что у вас на уме?
– Ха, тот же самый вопрос, только другими словами! Что же у меня на уме? На самом деле – много всего. Проблема тут в другом. Порой я не уверен, что мысли, которые рождаются в моей голове, являются моими собственными.
– Интересно. А чьи же они, по-вашему?
– Поди разбери… В эпоху информации, с распространением телевидения, коммуникационных сетей, с развитием маркетинговых и рекламных технологий возможности для манипулирования сознанием людей стали практически безграничными. И как тут понять, где твои собственные мысли, оценки и суждения, а где навязанные бесконечной и беспрерывной пропагандой установки и шаблоны? Взять, например, шоу-бизнес. Вы знаете, кто такой Дастин?
– Вы говорите о молодом певце, актере и телеведущем?
– Да, именно. Вот, этот Дастин, он всемирно известен, богат, его лицо можно увидеть везде: на рекламных постерах, по телевизору, в кино, на сцене, в глянцевых журналах, на открытиях матчей по кроссболу, в Комсети. Каждый новый ролик с его участием немедленно зарабатывает миллион просмотров «ВТеме». А недавно Дастин и вовсе «подарил» свои голос и внешность персонажу видеоигры. И меня с некоторых пор мучает вопрос: а действительно ли этот парень настолько хорош, или вся его карьера – это целиком и полностью заслуга маркетологов, сумевших возвысить до небес самого обыкновенного человека?
– А как вы сами считаете?
– В том-то и дело! Я не могу понять. Конечно, у парня есть талант и харизма. Да и шоу-бизнес – штука непростая, уж мне-то нетрудно это представить, и только очень упорный и трудолюбивый человек может достичь в нем настоящего успеха. Однако трудолюбие и талант – далеко не одно и то же. Действительно ли Дастин лучше других? Может, да, а может, нет. Повторюсь, мы перестали отличать собственные суждения от навязанных со стороны. Личное мнение превратилось в миф, о котором все когда-то слышали, но в жизни с ним мало кто по-настоящему сталкивался. Перед тем как пойти на премьеру нового фильма, мы сначала лезем в Комсеть почитать отзывы других пользователей. Спрашивается, зачем?
– Возможно, чтобы решить, стоит ли идти на этот фильм?
– Безусловно. Однако что нам даст заранее проплаченный кинокомпанией положительный отзыв о картине? Или же другая ситуация: некий пользующийся авторитетом блогер встал утром не с той ноги и решил в пух и прах разгромить новый и при этом не столь уж и плохой фильм. Не важно, по какой причине. Ему может не нравиться актер, играющий главную роль, или этот блогер считает все экранизации видеоигр заранее провальными, или по каким-то неведомым соображениям он вбил себе в голову, будто тот или иной сценарист всегда сочиняет полную ерунду и новый фильм точно не станет исключением. В общем, это может быть все что угодно. И вот читает пользователь такой отзыв и думает: не пойду я на этот шлак. Но ладно он только бы за себя решал. Нет, он оставляет свой негативный комментарий о картине, притом не посмотрев ее! Со временем такие комментарии накапливаются, как снежный ком, и заполняют всю Комсеть. Таким образом, субъективное мнение одного человека, подхваченное и растиражированное другими, становится чуть ли не единственно правильной и всеми разделяемой точкой зрения. А как же наше собственное критическое восприятие? С ним-то что стало? И я не говорю о тех случаях, когда мы и так уже приняли решение пойти на фильм, но все равно зачем-то читаем отзывы, рискуя сформировать мнение о нем еще до просмотра, ибо это, в принципе, бессмысленное поведение.
– Я правильно понимаю: вас беспокоит то, что во всем потоке окружающей нас информации как бы теряется ваша индивидуальность?
– Да, происходит нечто типа того. Плюс ко всему, в силу специфики профессии, я чувствую… не знаю… какую-то дополнительную ответственность за происходящее вокруг. Словно являюсь винтиком в гигантском механизме всеобщей пропаганды и, чего греха таить, повсеместного одурманивания населения.
– Так, может быть, в этом-то все и дело?
– Простите, не понял. В чем именно?
– Вам кажется, будто ваша работа с каждым днем все больше утрачивает смысл, ведь вы вынуждены постоянно заниматься тем, что сами же считаете общественно вредным занятием. То есть, по-вашему, вместо поиска решения проблемы вы становитесь частью проблемы. И это на самом деле вас и беспокоит.
– Хм, знаете, возможно… возможно, некая неудовлетворенность от собственной работы действительно присутствует.
– А вы не задумывались о смене занятия, о том, чтобы попробовать силы в каком-нибудь другом деле?
– Уф… я ведь занимаюсь журналистикой уже почти пятнадцать лет…
– Заметьте, я спрашивал не о том, как долго вы ею занимаетесь, а о том, не думали ли вы заняться чем-то другим.
– Думал… и много раз, если совсем уж честно.
– И что же вам мешало оставить нынешнюю профессию?
– Видите ли… нет, не так… скажу по-другому… или вообще зайду издалека. К вам ежедневно приходят десятки людей, да и не только людей. У каждого из них свои проблемы: какие-то реальные, какие-то, вероятно, надуманные. Всех ваших посетителей объединяет одно стремление: быть выслушанными. Я тоже не являюсь исключением. Я, как и все, вываливаю на вас накопившиеся за неделю переживания, жалуюсь на несправедливость всего и вся, на то, как тяжело жить в наше время. Хотя, если задуматься, то так хорошо, как мы живем сейчас, на Земле-Матери не жилось, наверно, никогда. Сегодня мы пребываем в относительном мире и безопасности. Уровень преступности – по крайней мере, согласно официальной статистике – постоянно снижается. Продолжительность жизни, наоборот, увеличивается. Можно в любой момент спокойно отправиться в любую точку мира, даже на Край Земли, или связаться с другом по Комсети, как бы далеко он ни находился. Ассортимент всевозможных товаров неимоверно широк, и есть возможность приобрести практически все что угодно… Да, наше счастье во многом построено на фундаменте из крови, войн и страданий прошлого. Да, мы существуем в мире лжи, но добровольно принимаем и разделяем эту ложь, которая со временем неизбежно становится правдой. Не истиной, разумеется, но правдой. А истина же… а кто вообще знает, какая она, эта истина? Однако мы по-прежнему продолжаем жаловаться. Жалуемся и жалуемся, жалуемся и жалуемся… Мне даже как-то стыдно, что ли… Пришел к вам и завел ту же старую песню, только на новый лад. Ах, какой ужас: нас лишают собственного мнения! Чушь! Мы сами выбрали такой путь. Мы позволяем лишать нас своего мнения, потому что в конечном итоге жить по установленным кем-то другим правилам гораздо проще. А подавляющему большинству только этого и нужно: жить так, чтобы все было просто, понятно и наименее напряжно. Плохо ли это? Не знаю. Ведь всегда найдутся те, кто не желает слепо следовать указаниям со стороны. Подобные личности плохо поддаются любой пропаганде, они все равно будут поступать по-своему, невзирая на то, одобряет их общественное мнение или нет. Почему? Потому, что они хотят чего-то большего – не важно, для себя или для общества в целом. И когда так называемое «старшее поколение», к которому и меня, по всей видимости, необходимо отнести, сетует на отсутствие у молодежи каких-либо четко обозначенных желаний и стремлений, хочется задать два вопроса. Во-первых, почему обязательно всегда нужно всех грести под одну гребенку? Ибо, как я уже сказал, всегда найдутся уникальные, умные и свободомыслящие индивиды, в том числе среди молодых. А во-вторых, вы сами что такого сверхвыдающегося сделали? Чем вы заслужили право попрекать других? Жаловаться просто, а вот взять и восстать против существующей, на ваш взгляд, несправедливости или обычной бытовой глупости значительно сложнее. Я вот сам говорю: «Я недоволен своей работой». И большую часть времени данное утверждение соответствует действительности. Но! Есть исключения. Исключения, когда действительно удается чего-то добиться, когда получается реально изменить, пускай в незначительном масштабе и совсем чуть-чуть, но изменить окружающий мир к лучшему. Помочь оказавшейся на улице многодетной семье получить причитающееся этим людям по закону жилье. Поведать читателям о старом слепом мастере, вырезающем потрясающе красивые фигурки из дерева. Опубликовать материал, раскрывающий коррупционную схему среди сотрудников городской администрации. И многое другое. Поэтому – да, мне часто приходится заниматься всякой ерундой, однако бывают моменты, которые невольно пробуждают внутри меня чувство гордости и, пожалуй, того самого столь необходимого удовлетворения, не позволяющего просто так все бросить и уйти. Иными словами, все мои жалобы – просто очередная чушь. Пустая болтовня уставшего человека. Нет, действительно могло показаться, будто подобные переживания являются серьезной причиной для беспокойства, хотя на самом деле это ерунда.
– Хм… и тем не менее какое-то беспокойство все же имеет место. Помимо всего того, о чем вы сегодня говорили, существуют и другие проблемы. Причем, вероятно, более глубинные.
– Ну не знаю… Вам, пожалуй, виднее со стороны…
– Как давно вы не общались с сыном?
– Ну-у… э-э… мы виделись в День согласия…
– И с тех пор больше ни разу?
– Вроде нет, а что?..
– Просто я подумал… Впрочем, на сегодня достаточно. Тем более, время уже истекло. Пока вы собираетесь, я выпишу вам новый рецепт.
– Что на этот раз?
– В основном – стандартный набор: «Стрессогон», «Нервоукрепин», «Депроподавин», «Психостимулин». Плюс новое лекарство – «Трихлорметилксилометазепан».
– Ага-а-а… Спасибо вам, доктор Пиумд. До свидания.
– До свидания, Нолан, до следующей недели. Если вас не затруднит, пригласите следующего посетителя.
Широкоплечий, да и в целом хорошо сложенный, коротко стриженный, темноволосый, но с проседью на правом виске тридцативосьмилетний мужчина роста чуть выше среднего вышел из приемной психотерапевта, сжимая в руке листок бумаги с перечнем прописанных антидепрессантов. Мужчину, как вы могли обратить внимание, звали Нолан. Навстречу ему выдвинулся мрачного вида худой паренек в черной майке, который, заикаясь, спросил:
– Уж-же м-можно?
– Да, конечно, кивнул Нолан. – Доктор Пиумд готов вас принять.
Сразу, как только за пареньком закрылась дверь, ведущая в кабинет доктора, листок с рецептом оказался скомкан и прицельным броском отправлен в стоявшую в другом конце короткого коридора мусорную корзину.
«Идеальное попадание! – отметил про себя Нолан. – Доктор Пиумд – мужик хороший, особенно для андроида, но его рецепты – чушь полная».
Похоже, настал момент открыть вам страшную-престрашную тайну. Нолан – это главное действующее лицо сего повествования. «Но как же так? – удивитесь вы. – Ведь у нас уже есть одно главное действующее лицо – Эдвин, а еще есть главная героиня – Алира!» Ну… получается, в нашей истории два главных действующих лица мужского пола. На всякий случай. Вдруг с одним из них случится нечто непредвиденное и малоприятное… Есть же, в конце концов, старая поговорка: «одно главное действующее лицо – хорошо, а два – еще лучше, а если к ним добавить главную героиню по имени Алира, то и вовсе прекрасно». Как? В вашей Вселенной нет такой поговорки? А вот в моей – есть. Ха-ха. Посему встречайте Нолана! Впрочем, если вы досюда дочитали – значит, уже успели с ним познакомиться10.
Из здания, где располагался кабинет доктора-андроида Пиумда, Нолан вышел на ярко освещенную солнцем оживленную улицу сверхсовременного мегаполиса Люциуса. И хотя дело происходило зимой (а зимы в центральной части острова Дракона бывают весьма суровыми), благодаря технологиям контроля над климатом в этом городе температура воздуха оставалась практически неизменной на протяжении всего года. Взору Нолана открылась привычная для 404 года Эры Порядка картина с сотнями пешеходов, спешащих каждый по своим делам, на фоне пронзающих небо стеклянных зданий, отливающих мягким голубым светом и вдобавок разукрашенных рекламными экранами, благодаря постоянной смене пестрых картинок многократно усиливающими впечатление никогда не прекращающегося движения внутри Люциуса.
«У меня есть время до пяти часов, – прикинул Нолан, – стоит зайти поесть…»
Достав из внутреннего кармана легкой черной куртки стильные темные очки дополненной реальности с прикрепленной к левой дужке гарнитурой и надев их на себя, он погрузился в еще более насыщенный мир всплывающих отовсюду контекстных надписей, а также всевозможных разноцветных иконок, и зашагал в сторону любимого кафе. Но, как это часто бывает, на отличной идее перекусить, покуда предоставлена такая возможность, поставил крест входящий звонок. В ухе Нолана заиграла стандартная мелодия вызова, а в левом верхнем углу дисплея появилась фотография главного редактора информационного портала «Люциус сегодня» господина Обза.
– Я слушаю, – ответил Нолан.
– Привет, – послышался голос Обза. – Я тебя не сильно отвлекаю?
– Нет, – сказал Нолан, мысленно попрощавшись с мечтами о так и не состоявшемся обеде.
– Знаю, у тебя сегодня выходной, но тут у нас возникло неотложное дело, а поручить его больше некому…
– Понимаю. Что за дело?
– На улице Алокина открывается новое заведение – «Бар Кас». В два слова: «бар» и «кас».
– Дурацкое название, – заметил Нолан.
– Дурацкое не дурацкое, но хозяин заведения – господин Кас – весьма обеспеченный человек…
– То есть он проплатил нам рекламную статью?
– Не будь наивным, Нолан. Ты же знаешь, твоя зарплата выплачивается во многом за счет таких статей.
– Знаю… Ладно. Что конкретно от меня требуется?
– Подъехать туда в течение часа, взять небольшое интервью у владельца, сделать несколько фотографий и прислать до завтра готовую заметку на три тысячи знаков. Адрес: Алокина, 22.
– Хорошо. Все будет сделано в срок.
– Спасибо, Нолан. И… еще раз извини, что так внезапно пришлось тебя привлечь.
– Ничего страшного, господин Обз.
По окончании разговора Нолан побежал к ближайшему скоростному лифту, чтобы подняться на несколько уровней выше, туда, где пролегала улица Алокина. Времени, которого еще совсем недавно казалось предостаточно, теперь оставалось катастрофически мало. Пришлось даже позвонить заказчику и перенести запланированную на пять часов встречу.
Очутившись на нужном уровне, Нолан как можно разборчивее произнес:
– Кими.
– Да, Нолан, – ответил приятный женский голос, доносившийся из гарнитуры ДР-очков.
– Построй оптимальный маршрут до Алокина, 22.
Через пару секунд тот же женский голос уведомил:
– Маршрут построен. Ожидаемое время прибытия при текущей обстановке на дорогах составляет 24 минуты.
Преодолев часть пути на городском автобусе, а часть – на движущейся пешеходной дорожке, заодно срезая углы через многочисленные мелкие переулки везде, где только была возможность, Нолан добрался до «Бара Кас» даже быстрее обозначенного голосовой помощницей срока. Интервью прошло неплохо. Журналист получил все сведения, необходимые для написания небольшой статьи. Пускай ничего особенного или выдающегося в новом заведении и не обнаружилось, но могло быть и хуже. В любом случае он решил отложить написание заметки до вечера, так как сейчас спешил на встречу с гораздо более интересным лично для себя собеседником.
