Kitabı oku: «Хрусталь», sayfa 4
СУКА!
Я начал истерически проверять, дошло ли сообщение, вдруг что-то не так с отправкой. Юрец косился на меня, но никак не комментировал моё поведение и похоже даже получал удовольствие от лекции Макса.
– Стравливать давление на 1-м, 2-м контуре, сброс активного вещества. Однако, если давление в контурах падает само собой, контур повреждён…
Всё доставлено. Она прочитала! Да что же за…
Я не выдержал, встал и вышел в туалет. Нужно было успокоиться.
* * * * *
– Теплинин, идиот, это всего лишь девушка, просто ходячие сиськи, жопа, и хлопающие реснички. Возьми себя в руки, блядь!
Я ударил себя по щеке так, что через несколько мгновений появилось мощное покраснение. Затем начал ходить туда сюда по туалету и разговаривать сам с собой.
– Просто, мать твою, держи себя в руках, сука! Ну вот что не так с тобой? Каждая девка в твоей жизни пыталась тобою как-то вертеть и ни у одной никогда не получалось, а эта буквально узлы из души вьёт просто ничего не делая. Просто существуя! Ну разве такое возможно? ПРИДУРОК!
Я себя ударил уже по другой щеке, и на этот раз с кулака. Одна из кабинок открылась, из неё вышел мужик, который смотрел на меня, как на сумасшедшего.
– Что?
– Да ничего… Вы потише бы, там в коридоре всё слышно.
Я покосился на дверь и понял, что не закрыл её.
– А, да, точно, спасибо.
Вдвойне идиот. Мужчина покинул помещение, а я стоял и умывался раз за разом, пока более менее не пришёл в себя. Посмотрев в зеркало, успокоив бурление внутри, я решил вновь вернуться в зал, но как только переступил порог и увидел Нику, занявшую место Макса, всё снова понеслось по новой. Как будто и не выходил…
– Центральная Калибровочная Консоль – это операционная зона по исследований межматерья. После того, как Пётр Оленковский – один из отцов основателей НИП Возрождение-2, выдвинул гипотезу «о втором универсуме», Возрождение выделило грант на исследование структуры межматерья, которое завершилось семнадцать лет назад. Пётр Мерабович Оленковский со своей группой исследователей сумел математически смоделировать и доказать наличие второго универсума, а также межматерья, разделяющего первый и второй универсум. Межматерье – это временный термин, который ввёл сам Пётр Мерабович, на деле же мы имеем дело с таким явлением как «абсолютное ничто» …
Я смотрел на неё, как она говорила, как она потела из-за волнения, как смотрела вниз или вверх, но ни в коем случае не на зал, и мне это доставляло искреннее удовольствие. Вот её слабость. Публичные выступления. Волнение нарастало, но вместе с ним росла моя уверенность, я почему-то неистово захотел испортить ей выступление точно так же, как она мне испортила настроение и заставила себя чувствовать самым большим ничтожеством на свете. Но это нужно было сделать изящно. А чтобы сделать это изящно, надо было внимательно слушать, о чём она говорит…
– Научно-исследовательский полигон Возрождение-2, основная задача которого – это исследование межматерья, то есть «абсолютного ничто» …
Она повторяется. Однако, мой план не мог прийти в исполнение, так как у огромного количества присутствующих появилась масса вопросов и руки взмыли вверх.
– Простите, но все вопросы… Кхм… – Она запнулась, а я злорадствовал. – После инструктажа.
– Опять будем слушать час теории, а потом три минуты практических знаний?
Кто-то выкрикнул с места этот риторический вопрос, и в глубине души я ему аплодировал.
– Ещё раз повторяю, вопросы, пожалуйста, в конце…
Она закашлялась, а голос неестественно дрогнул. Я продолжал наблюдать. Пытался сконцентрироваться, но не получалось, в голове как будто рой пчёл, всё гудело и вибрировало. Она продолжала смотреть то вниз, то вбок, рассказывая заготовленный материал.
– Кхм… Здесь могла бы быть долгая вставка о том, что такое абсолютное ничто, как его интерпретировать, и является ли интерпретация этого ничто – способом сделать его чем-либо? – Она прокашлялась ещё раз и её голос снова дрогнул. Как будто Ника переживала из-за чего-то, но явно не из-за сцены. – Поэтому скажу просто и надеюсь понятно… Кхм. Если абсолютное ничто разделяет универсумы, то интерпретируя это ничто, мы выстраиваем канал между универсумами. Это и есть основное назначение «Сферы Оленковского» – основной «бурильной» машины между универсумами.
В зале повисла тишина, многие пытались осознать произнесённое, кто-то уже давно знал с чем имеет дело, другие же, такие как я – не придавали слишком большого значения всему происходящему.
– Теперь о правилах безопасности. – Глаза у Касьяновой слегка покраснели. – Начнём пожалуй, с пункта о повышенных температурах, зонах риска. Так как «Сфера Оленковского» работает по принципу температурно-временной суперпозиции, то…
Дальше я слушал совсем невнимательно, Ника что-то рассказывала про огромные температуры, про зоны взаимодействия с ЦКК, она указывала на специальные зоны, так называемые «островки безопасности», а также на зоны, заходить в которые можно только в исключительных случаях и только особому персоналу, работающему непосредственно с этими зонами.
– Интерпретируя межматерье, мы получаем обратную связь на уровне фундаментальных частиц. Этот процесс Пётр Мерабович Оленковский назвал «резонансом», учёные уже не раз моделировали подобное в прошлом, ярким примером является квантовая-телепортация, однако резонанс отличается большим количеством задействованных фундаментальных частиц в процессе и может давать нам существенно больше информации… Для записи мы используем термостойкие изолированные короба с плёнкой – Она указала рукой на изображение позади неё. – Их рабочее короткое название «ТИП-К». Как говорил Максим Сяолунович про АЭС, человечество пока не придумало ничего лучше кипящего чайника, поток пара, который вращает турбину. Точно так же и здесь, люди до сих пор не создали носитель, скорость записи на который будет выше, чем на плёнку. Хотя мы стараемся… Но это далеко не тривиальная задача… – Она посмотрела на Макса и выдавила из себя лёгкую улыбку, он ответил ей взаимностью. – Не будем останавливаться на достоинствах плёнки… Хоть мне было бы интересно об этом рассказать.
Она обрисовала базовые принципы безопасности обращения с изолированными плёночными коробами, основная опасность которых заключалась в том, что они тяжёлые, могут при неправильном использовании сильно придавить, а если совсем не повезёт, то и убить.
Я поднял руку, но она проигнорировала моё действие. Я опустил. Затем через минуту повторил то же самое. Макс подошёл к Нике и что-то сказал, но она подняла ладонь в знак протеста и продолжала вещать. Мои действия повторились, и уже в третий раз она среагировала.
– Простите, но все вопросы после выступления. – Касьянова внезапно отвлеклась на мастерфон, и её выражение лица изменилось, она слегка побледнела. – Спасибо!
– И всё же я хотел бы спросить.
– Пожалуйста, после окончания моего выступления вы сможете задать все вопросы Ивану Попову, нашему разработчику алгоритмов и схронов. Спасибо!
Она вытерла нос, как будто у неё был лёгкий насморк. Всё вышесказанное произносилось, не глядя на аудиторию. Глаза Ники были опущены.
– И всё же… Я хотел бы спросить именно у вас, именно сейчас… Это важный вопрос.
Макс на заднем плане начал мне жестикулировать, мол, что не стоит прерывать Нику, пусть договорит, но я сделал вид, что не заметил. Ника слегка покраснела, возможно от недовольства.
– Ещё раз, пожалуйста, я не могу давать материал, если буду отвлекаться, проще будет задавать ваши вопросы в конце. Запишите ваш вопрос или запомните его. Прошу вас!
– Я думаю это не только мне интересно… – Моё поведение было просто отвратительным, но я не мог остановиться. – Дело в том, что вы и Максим Сяолунович очень много ходите вокруг да около…
Где-то с задних рядов послышалось одобрительное «вот-вот».
– Дело в том, что нам необходимо продолжать работать, ну или хотя бы грамотно отчитаться, ведь на инструктаж отведёны всего два часа времени, мы же здесь находимся больше двух с половиной, не видно ни конца, ни края…
Ника подняла на меня глаза полные ярости.
– Вы считаете, что инструктаж по безопасности – это не такая важная часть рабочего процесса? Думаете можно этим пренебречь?
– Я думаю вы могли бы сократить свою речь как минимум вдвое… К чему, например, мне – обычному фельдшеру неотложки на полной ставке, знать устройство ЦКК, а также научные достижения, к которыми вы имеете непосредственное отношение? Да, я понимаю, что вы хотели бы продемонстрировать вашу значимость в этих вопросах, я ни в коем случае не принижаю достижения наших замечательных учёных… Но… Может быть больше слов по делу?
В этот момент она повернулась к Максу, всучила ему бумаги, бросила в зал: «В таком случае, я закончила, спасибо». После чего быстрыми шагами почти выбежала. Макс глядя на меня одуревшими глазами, покрутил у виска.
* * * * *
Среди ночи поступил звонок, который я надеялся никогда не поступит. Чёрт меня дёрнул поднять трубку с неизвестного номера.
– Да, слушаю.
– Сменил номер, уехал в Елльск, не звонишь, не пишешь и даже не вспоминаешь? Так не поступают со старыми друзьями, мой дорогой.
Я сразу же узнал этот говор, и мне не понравилось то, что я услышал.
– Вы ошиблись номером, всего хорошего.
Я сразу же вырубил мастерфон и не включал его до утра, надеясь, что проблема рассосётся как-нибудь сама собой. Но наутро я увидел с десяток текстовых сообщений, все примерно одного содержания. Я заблокировал все номера и удалил переписку. Стало немного легче. Сюда он добраться точно не сможет, объект режимный. Но как он узнал где я – загадка. Скорее всего кто-то подсказал. Может быть выудил информацию с моей прошлой работы? Впрочем, какая разница…
Наблюдая за едва появляющимся из-за горизонта солнцем, я скуривал одну сигарету за другой. В один момент пачка закончилась, а я даже не заметил этого. Чертыхаясь, я швырнул её в стену, посмотрел на часы и понял, что Елльск просыпается только через часа четыре, не раньше. До этого момента достать сигареты я могу лишь вскрыв и ограбив магазин. Либо… Позвонив Юрику.
– Алло! Юрик!
– М-м, да, что? Гришань… Почему в такую рань? Я сплю вообще-то…
– Может курнём, братишка?
На том конце повисла тишина, он явно был не против и пытался разобраться, чего ему хочется больше спать или курить.
– А ты умеешь выбирать время… Гришань, братик, я только с дежурства, глаза слипаются.
– Ты же сам мне рекомендовал закинуться амфетамином для бодрости.
– То по работе, а сейчас то зачем? – Я услышал, как он ворочается в постели. – Ладно, заваливай, что-нибудь придумаем…
Через десять минут я уже был у него в гостях, мы сидели на кухне и Влад выглядел совсем уж убитым. Дежурство было тяжёлым.
– Только привыкаешь… – Он потянулся и зевнул. – К размеренному ритму работы, как начинается полная жесть.
– Что там?
– Да вызовы вчера были один за другим. – Влад закурил и плюхнулся своей костлявой задницей на кухонный стул. – Уж не знаю, но судя по всему запускали Сферу… Думается мне не к добру всё это.
– А что со Сферой?
– Ты не слушал Касьянову? – Он кашлянул и протянул мне косяк. – Хотя я всё время забываю… Ты наверное представлял её обнажённой, как она ныряет в бассейн, едва покачивая своими прелестными бёдрами, хорошенькой небольшой грудью…
– Звучит так, как будто это ты её представлял.
– Не исключено… Но мне это не мешало слушать.
Повисла пауза, как будто он сказал всё, что хотел, а я затянулся в себя и долгое время не выпускал дым. Потом настал момент пика, горло начало драть так, как будто я выпил этилового спирта, и я прокашлялся так, что аж схаркивать пришлось. Какое же забористое у него дерьмо…
– Что со Сферой?
– Сфера… Сфера… Не знаю, брат, не нравится мне всё это. Мы буквально плюём на основы мироздания. Сфера Оленковского – это портал в ад, не иначе. Нельзя познать непознаваемое. Даже стремиться туда нельзя. Надо это всё демонтировать и закопать… А лучше взорвать. – Он сделал паузу. – Да, взорвать.
– Как оно связано с вызовами?
– Хочешь верь, хочешь нет, каждый запуск Сферы – это шквал вызовов. То есть прям один за другим. Некоторые люди просто сходят с ума, я вчера дежурил с Кареном, он мне сказал, что из пятнадцати вызовов, семеро говорили о том, что к ним ломился чёрный человек… Я однажды тоже видел чёрного…
– Негра?
– Нет, брат, чёрного человека…
– Никогда не видел негров в Елльске.
Поняв, что шутку Юрик не оценил, я затянулся ещё раз, но уже не так сильно. Постепенно тело расслаблялось, навязчивые мысли отходили на задний план.
– Что такое этот ваш чёрный человек?
– К тебе никогда не приходил?
– Нет.
– Значит ещё придёт. – Он тоже забил себе косяк и начал потихоньку прикуривать. – А если не придёт, поблагодари господа бога.
– Да как в тебе это только всё уживается? Чёрный человек, господь бог, портал в ад…
– Ты в вакууме, брат, ты сейчас закрыт для мира, но когда откроешься, многое изменится. Многое прояснится… Ты прозреешь.
– Грибы предлагать не надо.
– Не только грибами, есть много способов… Медитации, места силы, ты слышал кстати, историю про зеркала Коклифа?
– Боже, не начинай, да, ты мне её уже рассказывал…
– Это всё неспроста, брат… Зеркала просто так на людской земле не появляются. А про небесный пик ты слышал?
– Юр, вот эти прохладные истории, про то, как кто-то прилетел на Землю и распечатал огромную гору, которая потом осела и ушла под землю…
– Но как ты объяснишь идеально-ровные пласты, найденные в Непале?! Такое не могла сделать мать-природа… И даже человек на такое не способен. Это всё за пределами нашего сознания, брат. Тебе стоит задуматься.
– Мне то о чём? Я в отличие от тебя далеко от земли не отскакиваю.
– Задумайся вообще о бытии, о мире, о вселенной. Ведь ты когда захотел курить, вселенная могла тебе ничего не дать. Я всегда ставлю мастерфон на беззвучный режим. И только сегодня я забыл это сделать, как ещё это интерпретировать, если не судьбоносный акт вселенской милости?
– Я не придаю слишком большого значения случайным событиям.
Он пожал плечами, мы откинулись на стульях и какое-то время молча потягивали косячки, пока они не начали постепенно заканчиваться. Потом Влад налил себе какой-то мутно-зелёный коктейль в чашку и начал потягивать словно он на побережье. Солнце вовсю стучалось в окно, Елльск расцветал под его лучами.
– Юр, у тебя есть старые друзья, о которых ты забыл?
– Как я могу знать, если я о них забыл?
– Ну не прям забыл… На какое-то время забыл, а потом они давали о себе знать?
– Брат, те кто затаривается дурью, регулярно исчезают, а потом дают о себе знать… Недавно мне кент позвонил, которого я одиннадцать лет уже не видел и не слышал.
– И что хотел?
– Компенсацию.
Я застыл, демонстрируя немой интерес, потому что надоело из него вытягивать ответы клещами. Юра посмотрел на меня, приподнял брови и затянулся снова.
– Денег хотел за те годы, что отсидел.
– Ты подставил человека?!
– Не подставлял я никого! Придурок сам подставился, теперь охотится за мной, угрожает, устал уже в чёрный список заносить на мастерфоне.
Говоря это, он выглядел чудовищно спокойным.
– Тебя это вообще не напрягает?
– Что именно?
Я приложил ладонь к своему лицу, у Юры иногда память обнулялась за секунду.
– То, что за тобой охотится какой-то человек, который вероятно хочет сделать тебе что-то плохое?
– Ах это, да не… Сколько таких? Гришань, весь мир хочет тебя поиметь и трахнуть, твоя задача заткнуть жопу пробкой и купить косу.
– Косу то нахрена?
– Хуи дрочёные косить, хах!
– Ясно… Ты прям… Повелитель метафор.
– Я знаю, даже хотел как-то написать сборник стихов, вот послушай один из тех, что написал не так давно под грибами…
Он вытащил откуда-то из трусов помятую бумажку, распрямил её, поднял руку будто дирижёр какой-то или кем он себя представлял? После чего началось представление.
Сунимы глуша падь,
Из коронра истуше не озведил
Так шесть пешна, туды мы остужаем хлад
Никто не знает, я поверил…
Некоторое время он молчал, застыв словно горгулья на католическом соборе. Потом резко повернулся ко мне.
– Я ещё не закончил, работаю над подачей, но мне кажется я что-то могу в этом направлении.
Брови не опускались, а ступор от услышанного заставил меня проглотить язык, но через пару мгновений я всё таки выдавил из себя вопрос.
– Прости, а о чём вообще это четверостишие?
Походу я зря задал этот вопрос, потому что он загорелся словно факел, который держали в масле несколько недель к ряду.
– О, я здесь хотел передать очень много всего бесконечно вечного. Ты знаешь, друг… Это притча! О боге среди нас… Может быть об Иисусе? Ведь он до сих пор ходит по земле… Просто мы его не видим. А может быть… Не замечаем? Ну конечно, Иисус в каждом из нас. Да, определённо надо будет добавить ещё одно четверостишие, чтобы расширить мысль.
Я не стал уточнять, что за странные слова он использовал, это могло затянуть нас в ещё более сюрреалистичный диалог, а я хотел наоборот расслабить голову, а не загружать её потоком сознания Влада.
Он что-то бубнил себе под нос, записывал, переписывал, это продолжалось какое-то время, я решил, что отвлекать не стоит. В конце концов не каждый день приходит муза, дающая тебе силы творить. Через минут пять ему надоело, и он небрежно кинул бумажку на стол, она в свою очередь сделала несколько изящных пируэтов, приземлилась на край, там и осталась, слегка подрагивающая от утреннего бриза из окна.
– Тебя начал преследовать такой человек, Гришань?
Иногда Юрец очень резко скакал с темы на тему.
– Да не то, чтобы…
– Понятно. Запомни, в таких случаях главное – не провоцировать. Общайся с ним так, как будто ничего и не было. Но лучше всего игнорировать. Зачастую, если такой человек не видит, не чувствует результата своих действий, а результат его действий – это всегда твой страх, то он просто сдаётся. – Влад хлебнул из своей кружки. – Они все слабые брат! Человек, который хочет от тебя чего-то, он в первую очередь хочет использовать твою душу, твою энергию. То, что внутри тебя, оно ценнее всех материальных благ. Ведь именно поэтому люди так любят мстить. Мстительные люди хотят увидеть какой ты жалкий. На всё остальное плевать. Твоя задача иметь такую броню, которая обесценит все их попытки. Они потратят слишком много сил на тебя и сдадутся сами. Сами станут жалкими. Понимаешь о чём я?
Я кивнул, но на деле я понятия не имел о чём он. В голове уже кумар, мир перед глазами плывёт, солнце почему-то не оранжевое, а синеватое… Через некоторое время мне захотелось есть, Юрец указал на холодильник, где на средней полке завалялся старый карамельный торт. Наплевав на срок годности, я поднёс ко рту кусочек, который моментально растворился и стал вкуснейшим деликатесом, что я только мог представить. И мечтать даже не надо, моя мечта у меня уже во рту, тает насыщая вкусовые рецепторы нежной сладостью. Не прошло и десяти минут, как я умял его полностью, извинился перед Юрой за это, но он махнул рукой, сказал, что торт гостевой как раз на такие случаи. После чего я спросил нет ли ещё чего-нибудь карамельного, он помотал головой, и я пошёл на балкон смотреть как солнце медленно ползёт вверх, не желая пропускать ни одной доли секунды этого процесса. Время шесть утра, до зенита ждать ещё долго, веки начали тяжелеть, и я машинально плюхнулся на кушетку рядом с балконом, провалившись в бесконечный поток сновидений, в центре которых мелькала то Сфера Оленковского, то чёрный человек, то мой старый приятель, которого я категорически отказывался пускать снова в свою жизнь. Ника заглянула лишь под конец, я так и не понял, она реально оказалась каким-то образом в квартире у Влада или оно мне померещилось…
* * * * *
Проснулся я спустя часов десять, никогда так хорошо не спал. Голова была чиста, хотелось только жрать и пить. Влад стоял на балконе и вполголоса возмущался, что Сферу снова запустили. Я поблагодарил его за гостепреимство, пожал руку и сбежал в ближайшую столовую, чтобы наесться вдоволь котлет, пюрешки, зелёного луку и запить это всё дело литром свежего компота. Что, что, а компот местные кухарки варили отменный, куча ягод, свежак, сахарок, сладость, песня. Отожравшись от пуза, я уже раздумывал о том, чем бы дальше заняться, дежурство только завтра, а сегодня у меня полно сил, в кои-то веки я полноценно выспался и голова освободилась от навязчивых мыслей. Даже вспоминая про Нику, я не ощущал мандража и напряжения. Что было, то было… В конце концов, может мы просто не подходим друг другу.
Не способный нарадоваться, я случайно увидел знакомое лицо, на другом конце столовки сидела Леся и прихлёбывала щи. Я немедленно телепортировался за стол рядом с ней, бедная девушка вздрогнула и только сейчас я обнаружил, что сидит чертовка в солнцезащитных очках, а лицо её сильно отекло. Оно было видно даже с учётом огромных линз, закрывающих большую часть лица. Неумелое использование тонального крема лишь подчеркивало плачевное состояние её лица, и я в какой-то момент даже проникся к ней жалостью и сочувствием, хотя в глубине души почему-то понимал, что рано или поздно, если Леся будет продолжать себя вести в том же духе, оно может закончиться и того хуже.
– Боже, Гриша! Чего так пугаешь то?
– Леся, привет, очки-то не мешают? Чай в помещении солнца нет.
– Не мешают.
Она отвечала сухо и без эмоций.
– Что это было тогда?
– А что было?
– Эти суммы денег, эти игрища в подполье… Я как будто побывал в новом мире.
– Ты не взял свою долю.
Значит, она всё-таки подсчитывает деньги… Может она тогда и не была пьяна вовсе?
– Не обговаривали на берегу. Если бы я знал, что всё это чистый бизнес, я бы…
– Не пошёл бы со мной? Хоть себе не ври…
– Я бы подумал.
– Ага.
– Да сними ты уже очки!
– Не хочу.
Я резко потянулся к очкам, она попыталась отпрянуть, но я был быстрее. Сорвав их, обнаружилось, что её били. И сильно. Кровоподтёки монструозные, багряно-фиолетовые. Когда она подняла голову, я обнаружил, что и в носу имеется запёкшаяся кровь. Выглядело это всё пугающе, я буквально застыл, не зная, что сказать.
– Посмотрел? Доволен? А теперь отдай очки.
Я молча протянул, и она нацепила их обратно.
– Лесь… Кто?
– Если ты узнаешь его имя, ты что, пойдёшь и сломаешь ему ноги?
Я завис, я действительно не знал, как вести себя в этой ситуации.
– Это из-за денег?
– Ой, да какая тебе разница? Не делай вид, что тебя это вообще хоть как-то касается.
– А если я всё-таки сломаю ему ноги?
– Не сломаешь, побереги себя, и иди куда шёл, дай поесть спокойно.
Посидев с минуту, стало понятно, что лучшим решением будет действительно уйти.
* * * * *
Воистину говорил Юра, только привыкаешь к размеренному темпу, как жизнь вносит свои коррективы.
На этот раз я дежурил с Леной, эдакая пацанка, не лишенная при этом женского шарма. Передвигалась она так, будто собиралась на стрелку, слегка сгорбившись, поступь твердая, уверенная, движения резкие, четкие, целенаправленные. Не разменивалась по мелочам, говорила всегда все как есть, на лицо была хороша, волосы густые, хорошие, но держала она их вечно в хвосте. Фигурой тоже господь не обделил, стройная, жопастая, видимо много спортом занималась, я не уточнял. Но многое мне и не нравилось. Ключицы совсем не прослеживались, видимо такое анатомическое строение, из-за чего они находились ниже и глубже, чем у других девушек. Мощные, мясистые лодыжки мне казались уж совсем не женственными, хотя каблуки практически полностью устраняли этот недостаток. Лишь однажды я видел Ленку в парадном, и, надо признать, без того круглые, упругие ягодичные, с каблуками выглядели абсолютно сногсшибательно… Она умела быть женственной зайкой, я уверен она прекрасно готовит борщ и не прочь пустить в свою жизнь сильного мужчину, который стал бы для неё опорой и поддержкой. Но пока такого не произошло, ей всю дорогу приходилось быть бабой с яйцами и решать вопросы в одиночку. По крайней мере именно такое впечатление у меня сложилось за всё недолгое время нашего знакомства.
Сейчас её фигуру разглядеть было проблематично, мы оба в рабочей униформе, тёмно-синие мешковатые одежды с голубыми карманами, светочувствительными полосами и едва уловимыми красными полосками вдоль кроя. Уж не знаю, кто придумал этот дизайнерский элемент, на мой взгляд красные полосы надо было оформить жирнее и ярче, чтобы мощно контрастировали с синим. Но я не занимался пошивом спецодежды, так что, как говорится, меня спросить забыли.
Отдельного разговора заслуживало ее отношение ко мне, каждое дежурство с Леной – это ее внутренняя борьба с самой собой. Я ей нравился. Я ей так сильно нравился, что как она ни пыталась это скрыть, не заметить теплоту в ее душе по отношению ко мне не представлялось возможным. То пирожки какие-то притащит, попытается как-то нелепо их предложить, потом сидит краснеет почему-то, заливается румянцем и вечно отворачивается, чтобы я не заметил. То смотрит на меня порой так, будто у меня на лице смысл мироздания высечен, то вовсе случайно обзовёт каким-то добрым словом, при этом проглатывая окончания с надеждой, что если я не услышу их, то и ничего не заподозрю. Доходило даже до того, что невзначай прикоснется, прижмется между делом, потом сразу отойдет, будто ничего и не было.
Все это я до поры до времени принимал с молчаливым равнодушием, но буду лукавить, коли скажу, что мне было неприятно. Женское внимание, особенно такого толка – это натуральное топливо для повышения мужской самооценки. И вот после нескольких суток терзаний на почве неудавшихся отношений с Никой, которые завершились едва начавшись, я вдруг оказался рядом с Ленкой в одной машине и ощущения сегодняшнего дня разительно отличались от всего того, что было ранее. Она сидела на пассажирском, заполняла отчетность на планшете, рядом валялись какие-то бумажки, я устроился за рулем, девушка бросила на меня мимолетный взгляд, улыбнулась.
– Валерьянович опять про тебя спрашивал.
– Что ты ему сказала?
– Как обычно, что ещё я могу сказать?
Она всегда прикрывала меня перед высшим руководством, даже если это было рискованно. В этот момент я почувствовал даже какое-то мимолётное влечение, но быстро себя одёрнул, ибо ну не в моём вкусе девка, хоть и хороша собой. Нечего плодить внутри себя лишние эмоциональные якоря, которые непонятно к чему приведут.
– Вчера башка просто разрывалась. Ужас.
– А сегодня порядок? Может таблеточку?
– Нет, сегодня всё хорошо, – Она поправила выбившийся локон. – У меня голова болит только тогда, когда они запускают эту Сферу. Каждый раз. Какой там уровень электромагнетизма? Скоро Земля с орбиты сойдёт из-за этих экспериментов…
– Не знаю, я чувствую себя вполне нормально.
– Это ты ещё с пациентами не общался, поехали, пока болтали, уже вызов нарисовался.
По рации сообщили о том, что в ближайшее время ожидаются прилёты, ПВО полностью подготовлено к ним, ситуация штатная.
– Ни конца, ни края этой войне…
– И не говори.
– Что делал на выходных? – Она пальцем показала мне в сторону, куда ехать. – Здесь налево, Гриш.
Её рука невзначай снова коснулась моей, как будто она не успела её убрать пока мы поворачивали и Ленка сделала вид, что задумалась. А может и правда задумалась?
Я остановился, дал заднюю и выехал обратно. На её немой вопрос сразу же ответил.
– Проедем через пятнадцатый ангар, там сейчас открыто, будет быстрее. – Я закурил. – На выходных… Да ничего особо не делал… – Внезапно у меня появилось жгучее желание с ней пофлиртовать. – Тебя пару раз вспоминал.
Её щёки моментально залились румянцем. Это выглядело нежно и приятно. Власть над чувствами другого человека опьяняет.
– Надеюсь в твоих воспоминаниях было что-то хорошее?
Я решил отвечать загадками, чтобы подкидывать больше дровишек в этот огонь заигрываний.
– Кто знает… Кто знает… – Я выпустил дым в сторону и выбросил окурок. – По крайней мере, я всё задавался вопросом…
В этот момент моё поведение напоминало поведение человека, который тупо пользуется симпатией и предрасположенностью своего собеседника.
– Каким вопросом?
Она спросила спустя секунд тридцать повисшего в кабине молчания, которое её явно напрягало. Уверен, она думала, что я настоящий скот, который играет в какую-то дебильную игру.
– Та неважно…
– Ну, блядь, отлично! Сидит, интриган недоделанный.
Лена мгновенно приняла закрытую позу, закинула ногу на ногу и скрестила руки. Мда, Дон Жуан из меня никакой, совершенно не умею чувствовать характер женщины. Надо было как-то по-другому отвечать. Не привык я заниматься галимым флиртом, обычно как-то всё решается иначе, сразу выкладываются карты… В основном со стороны девушек. Мне же приходится лишь наблюдать и вовремя реагировать. А я ведь даже не помню, кто первый поцеловал… Я Нику или Ника меня? Скорее второй вариант. В моей жизни подобное поведение не редкость.
– Ладно, ладно… Шучу. – Я улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. – Думал, чего это мы ни разу не гуляли, не выпивали по стакану вина?
Она помялась какое-то время, но я почувствовал, что интерес вернулся.
– Ты меня спрашиваешь?
– Возможно…
– Я не знаю, ты ответь на этот вопрос…
Я посмотрел на неё, Костикова хоть и сидела в защитной позе полубоком, но в глазах искорки всё-таки вспыхивали. Признаюсь честно, эти светло-серые радужные оболочки, расширенные зрачки, длинные ресницы, всё это подкупало, в ней было столько женской энергии, которая буквально вырывалась наружу, что даже рабочая форма не могла скрыть пыл и жар тела полного желания. Уверен, что если захочу её завалить прямо здесь и сейчас, она мне откажет. Это не такая простая девушка, как может показаться на первый взгляд. Они все не такие простые. Этот урок я усвоил. Теперь уж точно.
– Может… После дежурства сходим куда-нибудь?
Худшее предложение из всех, что я мог сделать. После дежурства мы будем просто как два выжатых лимона, потные, грязные и вонючие. Ко всему прочему, ни я, ни она скорее всего не подготовились к тому, что нас может ожидать, так что я отмёл эту идею ещё в тот момент, когда озвучил. Но я её, блядь, озвучил…
Ленка вскинула брови, глядя на меня с лёгкой ухмылкой, закатила глаза и поправила волосы.
– Не прошло и часа с начала дежурства, а ты уже воняешь потом, Гриш, без обид. Я тоже скоро перестану благоухать. Ты правда хочешь, чтобы мы в состоянии варёных овощей пошли куда-то чем-то заниматься?
Сука, так и думал!
– Заниматься?
Она снова покраснела и отвернулась, не в силах скрыть улыбку, которой обычно прикрывала смущение.
– Я имела ввиду пить вино или что ты там предлагал?
– Вот ты сказала про вонь, и я понял, что зря всё это предложил…
Костикова повернулась, глядя на меня ошалелыми глазами, полными осуждения. Скорее всего потому, что я должен был предложить хотя бы какую-то альтернативу, а не просто сливаться, как малолетний школьник.
