Kitabı oku: «Капрал Кэт по следам Сандара», sayfa 2
– Давай!
Не сказать, что это внесло суматоху в ряды врага. Однако кто–то из них приостановился, кто–то замешкался. Опять гортанный крик, откуда–то, голосил дракон. Солдаты встали. Все–таки он ими командует. Невероятно быстрое перестроение в клин. У передних щиты перед собой, остальные накрылись ими сверху. И машина пошла. Они бежали, ровно, четко, ритмично. До столкновения осталось чуть–чуть.
– Стоять!
Кто–то сзади утробно орал, может главный командующий.
«Но его я не видела сегодня, подумала Кэт».
И началось… Таран просто смял первые ряды, разделив защитников. Солдаты крепости атаковали со всех сторон нападающих, но враг был защищен отлично. Сквозь шлемы было непонятно, что это за существа. Вроде люди. Воины гарнизона были вооружены и защищены гораздо хуже. Их косили, не обращая внимания на защиту. Отовсюду раздавались крики павших. Враг молчал и делал свое дело.
Кэт не медлила. Она не была нужна в общей мешанине. Поэтому передислоцировалась. И была уже на расстоянии, возле холма. Она отдала последние команды своему отряду, который где–то там, в общем хаосе. Сейчас она нужна была, как воин. Стрела на пальце, правая рука растянула тетиву. Выдох. Внутри тишина. Снаружи буря, смерть и разрушение. Прямо по курсу высокий серебряный воин делает замах. Кто–то из воинов крепости укрывается щитом. До удара мгновения. Пальцы разжались. Миг и стрела уже на пол пути. Рука сама достает следующий снаряд. Первая стрела летит, изгибаясь в воздухе, преодолевая воздушное сопротивление. Рассекает на пути сотни капель. Рука оттягивает тетиву. Спуск. Вторая стрела летит так же молниеносно. Момент ожидания. Какова будет реакция. Воин застыл на секунду, а затем рухнул. Из шлема торчали наполовину две стрелы. Все–таки их доспехи можно пробить. Но это мощное орудие Кэт и враг не знал об атаке. Со стены сыпался град стрел, выпущенных из коротких осадных луков. Видимого эффекта не было, но в каше тел было и не понятно, что там вообще происходит. Дождь и лязг железа заглушали все остальное. Тьма укрывала бьющихся погребальным одеялом. Ночь нашептывала свою последнюю песню.
«Где Мэлл? Туда сейчас соваться бессмысленно. Её могли оттеснить. Говорила же ей, научись из лука стрелять. С ее силой можно и двойной натянуть. Цены бы ей не было и сейчас вместе бы стояли», – мысли были прерваны.
Глаз отметил какое–то движение слева, со стороны реки. Кэт резко развернулась, в движении укладывая стрелу и растягивая лук со всей силы. Слева несло угрозой. Солдат всей кожей может чувствовать, с какой стороны веет смертью. Мозг еще не успел обработать информацию, переданную глазами, а стрела уже была выпущена. Рефлексы работали на автомате. На невероятной скорости наконечник приближался к шлему серебряного. Но тут произошло невероятное. Он вытянул свою длинную ногу резко влево и вперед, получился длиннющий выпад. По его ноге можно было организовать перевозки через небольшую речушку. Выпад позволил ему уклониться от снаряда. Затем такой же мощный на правую ногу в сторону Кэттхен. И вот он уже здесь, меч у него за спиной.
«Этот какой–то другой, без щита и чуть меньше, но невероятно быстрый, от моих стрел никто еще не уклонялся». – Внутренний регистратор спокойно отмечал все действия и еще успевал обсуждать сам с собой, какой же враг быстрый.
Было уже поздно что–либо делать. Кулак воина, закованный в железную перчатку, подобно молоту, летящему с шестого этажа замка, выключил эту Вселенную для Кэт.
Глава 2. Все мои, дорогие незнакомые.
– Господин, я выполнил того, что вы просили. Не знаю, конечно, зачем такая жестокость и вообще мы же не знаем точно…
Голову пронзила острая боль, Сандар передавал информацию тет–а–тет своему Владыке.
– Мы разбили гарнизон. Стена разрушена. Ваши доблестные создания все закончили. Все жители города перенесены сюда. Я в конце отлучился, не по мне это немного. Когда тела вокруг.
Голова опять стала разрываться. Он не принимал такого отношения к приказам и требовал мгновенного, и четкого исполнения. Сандар же метался от желания быть нужным и стать таким же могучим, до желания все бросить. Хотелось продвинуться по своей нелегкой службе. Но и хотелось узнавать мир, такой интересный и многообразный. Жить в гармонии, не причиняя никому страданий. Он любил рассуждать о высоких материях и вселенной. Он любил играть с водопадом, окунаясь в потоки воды. Любил смотреть на закаты и встречать рассветы. И совсем не понимал желания все разрушить или изменить.
– Я кого–то, конкретно, должен найти или просто…
Сандар с трудом «переваривал» речь хозяина, но понял, что нужно искать женских особей, которые могут пересекать границы их владений. С облегчением он понял, что Владыка закончил свой ментальный чат и можно расслабиться. Господин медленно удалился в свою обитель. Он невероятно большой, а его обиталище еще больше. Это был огромная пирамида, наполовину состоящая из золота, никто не мог туда проникать, под страхом смерти. Никто особо и не рвался. У Сардара тоже не было желания туда заглядывать. Нет, конечно, она манила его и была настолько таинственной и загадочной. Она казалось памятником давно ушедшей эпохи. Неизвестно, когда и кем она была создана. Однако же он слишком хорошо знал повадки Мраморного, чтобы пытаться что–то разузнать.
Сандар вышел из круга, опоясывающего пирамиду. Круг состоял из небольших обелисков, которые находились на небольшом расстоянии друг от друга. Сюда мог заходить только второй дракон. Нужно было дать весть всем пограничным отрядам, чтобы внимательнее следили за всеми, кто плутает по лесам. Или не плутает, а пытается пробраться на их территорию специально. Команда была отдана главному из Ока. У него не было имени, он просто был захвачен раньше, чем другие. Поэтому и был главным. Высокий, в серебряных доспехах, как и все. Приближенный к дракону, не как все. С точки зрения внешнего вида обычный человек. Но по природе совсем другое создание. Быстрый, ловкий, хорошо защищенный, чтобы мог быстрее обычных людей прыгать и убивать все что движется. Элитный отряд Сандара. Он их не любил – головорезы. Но это было его маленькое войско, потому что Владыка так захотел. Ну захотел и ладно.
– Усиль охрану всех пограничных земель, прочесывайте лес. Ищите всех особей женского пола. Обо всем сразу докладывай. Пока все.
Воин стоял на колене и внимательно слушал. Идеальный исполнитель, для которого не было причин не сделать. Он встал, гулко стукнул кулаком в грудь в знак того, что все понял. И ушел делать. Пусть себе идет. У меня есть дела поинтереснее. И дракон резко взмыл вверх. Внизу оставались циклопические постройки, заводы, казармы и все, что и составляло их империю. Огромные комплексы производств. Дым, смог и полутьма были тут завсегдатаями. Хотелось навестить солнце и подышать свежим воздухом. Через некоторое время, проведенное в полете, постройки закончились и потянулась бесконечная череда диких лесов. Лететь было далеко. Если бы драконы могли улыбаться, то это была бы самая жуткая улыбка на этой планете. Поэтому снаружи его морда оставалась бесстрастной. Сандар ликовал, сокровенно, у себя внутри. Он радовался тому, что скоро встретится со своим другом.
****
«Бум… бум… бум…», – бревно билось о камень, вокруг пели птицы. В остальном было очень тихо. Сознание ворвалось в изможденное тело, разом. Как будто упало с высоты. Боль разлилась огнем по всем конечностям. В голове стучали барабаны. Все мышцы ломило. И было мокро, очень мокро.
Кэт сделала над собой усилие и приподняла голову. Солнце радостно врезалось в глаза. Над ней склонились деревья, словно разглядывали кто же это зашел на огонек. Был полдень и уже достаточно жарко. Нижняя часть ее тела лежала в реке, а верх вынесло на мелкую гальку. Она была на берегу вяло текущей речки в каком–то лесу. Капрал еле села, опершись руками о влажные камни. Сил не было совсем. Последнее, что она помнила, это удар. И то как повалилась. Но как оказалась в реке и потом плыла – все как в тумане. Она потрогала лицо, сильнее всего болело слева в области виска. Да, явно тот говнюк не массаж хотел ей сделать. Хотел одним ударом сразу на тот свет отправить. Но почему не добил.
Кэт еще раз огляделась, река уходила вдаль, петляя. На одном из поворотов она скрывалась за деревьями. Каменистый берег так же шел с ней рука об руку, провожая за поворот. Ну а рядом их сопровождал густой лес, которым было заполнено все. Ни единой живой души. Судя по всему, это Нехоженые Чащобы, как их прозвал народ. Несколько литературно, но название как нельзя лучше отражало действительность этого места. А это, следовательно, Широкая речка. Особо никто не фантазировал, придумывая названия, но, зато, можно сразу было заиметь представление о предмете разговора.
Как же выбраться отсюда.
«Мой лук!? Его нет».
Его нет. На поясе висел небольшой клинок, уже не нож, но и не меч. Такая себе рабочая железяка и хлебушек порезать, и в узком коридоре помахать перед носом противника. Доспехи и чуть разорвавшаяся одежда тоже на месте. И все. Припасов совсем нет, лекарств тоже.
«Потерять такой лук, ладно самой потеряться, но с ним так сроднилась», – Кэт стало очень печально.
Не понятно из–за чего именно. Толи от навалившейся тоски и жалости к себе, толи из–за потерянного орудия. А может от физической больно и потому что было очень мокро. Ладно, раз мокро надо встать, раз больно надо восстановится. Ну а лук… можно и другой найти. В конце концов руки были на месте, а именно они так мастерски орудовали инструментом по запуску стрел.
Очень медленно встала, пару раз упав. Одна нога не держала – был сильный ушиб. Ну что ж, вперед.
«Надо идти вдоль реки против течения, так выйду к замку».
Лес слишком густой, неизвестно, что там водится. Охотников из крепости много полегло в этих лесах. Кто–то возвращался с очень богатой добычей, но таких было немного. Больше тех, кто уходил сюда в последний поход. И рассказать не кому было, что тут такое и какие водятся опасности. Те, кто выжил, далеко не заходили, да и группами охотились большими.
Она брела уже час по каменистому берегу. Солнце ярко светило, вода искрилась и медленно двигалась в обратном направлении. Было тяжело, но разлёживаться некогда. Нужно найти место для ночлега, потому что меньше всего хотелось спать на камнях.
«Как же угораздило так промахнуться, расстояние то было детское. А он еще и увернулся, не может так человек двигаться, уж я много повидала ловкачей на площади. Не так тут что–то. Еще неизвестно что с крепостью и гарнизоном».
И без того тяжкие мысли были отягчены воспоминаниями о Мэлл. Её так и не удалось тогда разглядеть и неизвестно, что стало с ней.
«В ближнем бою ей точно с ними не тягаться. Такой кувалдой приложил, ладно дух решил вернуться, а не улетать насовсем», – Кэт улыбнулась, в голове всплыла одна история.
Как–то они с Мэллисон ходили на стрельбище за крепость, к реке. Да, Кэт не покидала надежда, что ее подруга освоит стрельбу из лука. После нескольких часов безуспешных попыток, хохота и успешных попыток со стороны Кэттхен, пришла пора возвращаться. В это же время, неподалеку, свои телеса решила искупать кучка пьяных работяг. Они без раздумий оголились и начали по очереди падать в воду, как проспиртованные картофелины. Подруги шли мимо и с отвращением созерцали суп из пьянчуг, желавших расслабиться.
«Представляю какое отвращение испытывала река».
Один из них был озабочен не только прохладной водичкой, но и желанием испытать удовольствие другого порядка. Он выкрикнул что–то совсем не изящное. Напрямую описывающее его желание. Одно дело Кэттхен, но Мэл это как перебродившее вино. Ей надо совсем чуть–чуть, чтобы взорваться. Она развернулась и подхватив, что попалось под руку, швырнула в того бедолагу. Это была сдохшая крыса, не знаю ее судьбы и почему после смерти именно ей досталась такая участь. Но одно знаю точно, после того как ее бренное тело ударилось о нос хмельного весельчака, он ощутил всю гамму запаха разложения.
Я оторопела в тот момент. Мэлл тоже. Видимо, она сама не ожидала, что снарядом будет нечто–то подобное. Она просто хотела запустить, более эстетичным, камнем, который бы вырубил наглеца. Но в состоянии истуканов мы простояли недолго. В следующий миг нас согнуло от смеха. Мы бились в припадке. Горло испытывало дикие перегрузки. Дело в том, что бедняга начал блевать, ему и так оставалось недолго до этой стадии, а тут специфические запахи, стали последней каплей. Он растерянно поворачивался к товарищам ища поддержки и не останавливался в своем излиянии. Как фонтан, который потерял направление и сейчас радовал всех вокруг.
Его дружки, тоже поначалу оторопев, расплывались в стороны и ржали, как ненормальные. Один так сильно не хотел попасть под струю отвращения, что заплыл слишком далеко. Его стало сносить течением. Он барахтался и изо всех сил плыл обратно. А этот все блевал и смотрел на уплывающего все дальше. Он все–таки справился с рекой и выплыл. Все закончилось хорошо. Мы еле убежали, потому что было уже плохо от переизбытка смеха.
Это воспоминание отвлекло от действительности. А действительность была странной. Изможденная девица в диких лесах. Одна еле ковыляет, при этом с ее лица не сходит улыбка. Праздник сумасшествия. Она уже несколько раз присаживалась, переводя дух. Пейзаж не менялся. Ничто не предвещало хорошего ночлега. Кресала тоже не было. А разводить костры просто так, из палочек, бревна и везения она не умела.
Был уже вечер, внутри нарастала тревога. Солнце тоже устало и хотело в скором времени покинуть эту часть планеты. Тени становились длиннее. Голоса птиц сменились другими звуками. То ветка рядом треснет, то вдали кто–то зарычит. Кэт все чаще оглядывалась на лес, а ее поступь стала быстрее. Нет, раны не излечились, просто стало очень тревожно. Приходилось ускоряться через боль. Один раз она увидела что-то яркое. Огненное пятно в глуби леса. Оно быстро мелькнуло и бесшумно скрылось. Что–то большое.
Солнце почти зашло. Разум лихорадочно пытался придумать выход. Или вход. Не важно, главное сохранить жизнь. Ночевка на дереве не годилась, с такой ногой на них не залезть. Здоровый с трудом это сделает. Деревья здесь мощные, старые, с очень толстыми стволами. Вдруг взгляд что–то заметил. Нечто висело на одной из веток, метрах в пяти над землей. Кэттхен ускорилась, как могла. То, что она увидела, подойдя ближе, было самым необычным, что можно увидеть в лесу.
Это был человек. Мужчина, очень худой, непонятного возраста. Одновременно очень старый и как будто вполне еще ничего. Он как будто стоял на ветке, только снизу. Его ноги были привязаны к толстой ветке веревкой за лодыжки. Руки скрещены на груди. Взгляд устремлен на противоположный берег. А точнее просто вдаль. К сожалению, не нашлось для него художника у этого мира. Который мог бы запечатлеть его мистически спокойный взгляд и эту позу. Оставить на холсте времени воспоминание об этом необычном моменте.
Кэт почему–то была уверена, что он живой и начала радостно звать его:
– Эй, приветствую. Меня зовут Кэт. У вас есть жилище? Мне бы переночевать, я заплачу хорошо.
Она была измождена и говорила так громко, как могла. Денег, конечно, не было. Это было и неважно сейчас. Главное, очень хотелось лечь и заснуть спокойным сном. Человек никак не отреагировал.
«Может и вправду умер, привязали его тут и оставили», – подумала капрал.
По спине пробежала дрожь. Сейчас, страх черным одеялом укрыл ее с головы до ног. Стало жутко.
Вдруг вздох, протяжный и очень уставший. Звук исходил из того человека. Это был самый лучший вздох, который слышала Кэт за всю свою жизнь. Он живой. Это дарило надежду на спасение. Её спасут.
– Помогите, пожалуйста, я ранена. Мне бы крышу над головой. У вас ведь есть?
Тишина. Человека сверху чуть–чуть покачивало ветерком.
– Я вам дам все что угодно. Я в городе не последний человек. Помогите, пожалуйста.
Через мгновение глухой голос ответил:
– У этого нет, того что ты просишь. Оставайся прохожей, а не остающейся.
Голос из его рта исходил как будто с трудом. Он скрежетал, некоторые слова было трудно разобрать. Слова растягивались, как смола.
Кэт все равно радовалась, если этот доходяга выжил, то ей тоже удастся пережить эту ночь.
– Ну а до крепости далеко? Сколько еще идти?
Тишина.
– Ну скажи же хоть что–то!!!
Она начала реветь. Этот крик был последней каплей. Сама закричала, самой и реветь. Слезы лились градом, тело дергалось в такт всхлипываниям. Живот сжимало судорогами. Она упала на колени. Сил больше не было. Стресс и переживания последних дней выходили из тела. Удивительно, как простой плач способен все в корне менять. По своей сути он не менял ничего. Не изменял материальный мир вокруг. Изменялось качество – отношение к ситуации. На сколько реальность податлива не грубому воздействию, но восприятию. Вот нет выхода и все плохо. Но через мгновение сменяется точка смотрящего. И вокруг уже совсем другой мир и в нем по–прежнему нет выхода, но появляется вход. Потоки плача начинали иссыхать. Внутри стало легко, напряжение ушло. Трава стала чуть зеленее. Чуть прибавилось сил. Все, что не высмеяно или не выплакано остается внутри в виде шрама. Шрамы грубые и не податливые. Они накапливаются, заковывая в броню и человек перестает чувствовать. Взрослый твердый несгибаемый – мертвый. Ничего не радует и ничего не пугает – все равно. Мертвее мертвого.
Кэт стало легче, она знала толк в слезах, хоть и была лидером. Поставила на место солдатню – вечером слезы в подушку. Поссорилась с Мэлл и ушла, гордо хлопнув дверью – вы знаете, что вечером. Вот и сейчас, глазной дождь спас ее, придал сил. Стало чуть легче.
Она посмотрела на человека, он раскачивался и улыбался.
– Чего смеешься? – с некоторой обидой сказала капрал.
– Ты живая. Этот любит всех живых.
– Как хоть зовут тебя? – спросила Кэт, утирая слезы руками.
– Неважно, как назвали эту штуку.
– Помощи от тебя не ждать, да? – с язвинкой заметила Кэттхен.
Тишина.
– Как ты выжил. Тут вообще опасно по ночам? – Кэттхен не теряла надежды и засыпала старца вопросами.
– Ничто не может ничему угрожать. Кто боится, если никого нет? Чего бояться, если ничего нет?
– Ой, ясно. Ты из этих… Приходили к нам, в город, эти мистиксенсы или как вы там себя называете. Выступают на площади с громкими речами. Рассказывают небылицы про другие миры. Говорят, так же – ничего не разберешь. А, потом мы их ловили с поличным, за разными грязными делишками. То в борделе сидит, то сворует чего под шумок. Шарлатаны все они были, а уверяли, что могут видеть сокрытое и чувствовать неведомое. Хорошая позиция – никто не видит, значит никто и не проверит твои слова. Такой же ты, да?
Тишина.
– Ну ладно, не мое это дело. Может подскажешь куда идти мне дальше?
– Будь остающейся сегодня. Завтра будь уходящей.
– Можно просто говорить или нужно обязательно быть мудрецом? – раздражалась Кэттхен.
Тишина. Человек опять улыбался. Что ни говори, а от его улыбки становилось теплее. С ним было очень спокойно. Как будто он отгонял все плохое, что может тут случиться. Висит себе, как лампа масляная и освещает все вокруг добрым светом.
– Ну так и придется тут быть. Все равно не говоришь куда идти.
Кэт чуть расшнуровала доспех, чтобы было легче спать. Снять она его не решилась – неизвестно, что ждет ее ночью. Она облокотилась о ствол того самого дерева, на котором болтался неизвестный. На земле был мягкий мох, кора дерева была теплая. В правой руке зажала клинок, на всякий случай. Стало совсем темно, но луна спасала. Река помогала освещению, отражая полуночный свет. В целом, было неплохо и даже по–своему волшебно. Не каждый день ночуешь под мужиком, болтающимся вверх ногами.
– А что это такое, «ничто»? – спросила Кэт.
Ей хотелось говорить, потому что рядом был темный лес. Хотелось слышать что–то родное в этом чуждом месте.
– «Ничто» – это все, что нас окружает и что есть мы, – проскрипело сверху.
Опять тишина. Казалось он очень взвешивает свои слова, прежде, чем что–то произнести.
– Истину не высказать словами. Все что облекается в форму из слов становится искусственным. Сознание не сможет никогда объять ее. Что бы приблизиться к пониманию, нужно просто быть. Это совсем рядом с истиной.
Тишина.
– Как у тебя голова не болит, висеть вот так целый день. Давно ты тут?
Через некоторое время последовал ответ.
– Это не имеет значения. Давно, недавно, всегда. Никогда. Снежинка растаяла и стала водой. Вода испарилась и стала паром. Пар взлетел и стал облаком. Время – это череда изменений формы только и всего, – он говорил монотонно и убаюкивающе, хоть голос его и был скрипучим.
Глаза слипались, утомления сковывало тело и принуждало его ко сну. Мягкая истома накрывала приятным одеялом. Тело стремилось усыпить беспокойный разум, чтобы скорее приступить к восстановлению. Работы было непочатый край. Куча ссадин и ушибов, стресс.
– А зачем тебе все это? Разве не интересно жить в городах, тут ты совсем один, – не сдавалась Кэт.
Очень интересный персонаж, хотелось разузнать о нем побольше.
– Нет ничего, кроме здесь. Я тут, и ты тут, и всё тут. Незачем куда–то идти.
– Не понять мне тебя. Я люблю деревья и лес, в походы ходить, на сборы. Но жить в крепости удобнее. Комфортно там, под защитой…
А вот здесь оставался большой вопрос, про защиту, учитывая недавние обстоятельства.
– Сейчас бы в горячие ванны сходить к Мылиусу. А после с Мэлли, по стаканчику темного пропустить. Эх…
«Где ты Мэллисон, жива ли?»
– Мне немного страшновато, ты видел тут хищников крупных. Может мне что–то угрожать сегодня ночью? – она говорила, направив голову вверх.
Через некоторое мгновение:
– Когда ты будешь сегодня в мире сновидений. Тут тебя не будет. Ничего не бойся. Запомни, что ничего объективного нет. Все так, как ты это представляешь.
Он опять улыбнулся и замолчал. Его взгляд снова был направлен в вечность. Казалось, что он гармоничная часть этого места. Как листья на деревьях. Не исключено, что он был тут всегда. Так же не исключено, что его тут никогда не было.
Сверху стало снова тихо. Человек висел и не подавал признаков жизни. Но все равно с ним было спокойнее. Его умиротворяющий тон давал надежду на то, что никто сегодня ночью её не побеспокоит. Веки были очень тяжелыми, не было сил их удерживать. Лес безмятежен и необычайно тих. Он неспешно напевал свою песню, очень тихо шелестя листьями. Глаза закрывались. Образы закручивались в сюрреалистические картины. Мысли сплетались и исчезали. В голове всплывали события давно минувших дней. Те, кого уже не было говорили с ней. Истории со странными сюжетами разыгрывались перед ее взором. Больше не было никакой Кэт. Сон вытеснил все понятия о личности. Остался только сгусток образов и воспоминаний. Ему было хорошо и покойно…
– Пора быть прохожим, события могут и устать ждать… Смех… Вставай же, новый день вышел погулять…
Сквозь веки солнце звало к пробуждению. Кэттхен продрала глаза и увидела, что сверху никто «умный» уже не висит. Ветка была пуста. Непонятный человек исчез. Вокруг пейзаж не изменился, нужно было идти дальше. Тело отдохнуло и некоторые раны уже так не болели, но нога по–прежнему беспокоила. Кэт отодвинула штанину, так где болело, зияла загнившая рана, кожа вокруг была синюшной. И не досуг было вчера посмотреть. Дела плохи. Приложить бы какую–нибудь полезную зелень, чтобы все прошло. Однако все навыки были потрачены на тетиву и согнутую палку, да и тех не было в наличии. Про врачевание капрал знала ровным счетом ничего. Надо было двигаться дальше.
«Какая сумасшедшая боль. Чем скорее дойду до крепости, тем больше вероятность не сдохнуть».
Она встала, оперевшись о ствол дерева, сделала два неуверенных шага. Нога распухла и не слушалась. Еще пару шагов. И… она внезапно оказалась лицом к лицу со мхом на земле. Рухнув всем телом вниз. Сознание позволило сделать один сознательный вдох и отключилось.
****
Солнце летало слева на право. Потом луна летала. Потом снова день. Сколько прошло времени было непонятно. Дни превратились в одно сплошное непрерывное полотно. Бред в голове уже порядком достал, тело вообще ничего не чувствовало. Изредка становилось очень холодно, когда кто–то убирал одеяло. Ночью снова укрывали. Становилось очень тепло. Правда одеяло все время колыхалось. Неспешно так. Как волны, вверх–вниз, вверх–вниз. Еще что–то постоянно трогало ногу на месте раны, какими–то иглами. Сознание только могло безучастно регистрировать эти события. Не принимая никакого активного участия в процессе.
Тишина, только песнь леса. Шум деревьев исходил откуда–то снизу. Непонятно.
«Сколько же можно спать».
Личность постепенно крепла в своей самоидентификации. Появилась злость.
«Нужно вставать, нужно проснуться…»
За веками был день. Кэт открыла резко глаза. Она чувствовала свое тело, нигде не болело. Капрал резко села, оперевшись на руки. Вокруг были клочья шерсти, ветки, много соломы, невысокие стенки были сложены из толстых сучьев.
Молодой стриж на огромной скорости несся по лесу. Сегодня был удачный день. Нужно побыстрее оказаться в гнезде. Впереди по курсу было огромное раскидистое дерево, оно было чуть выше остального леса. На верхних ветвях было огромное гнездо. Явно не стрижье, зачем им такие большие дома. Оттуда выглядывало существо, которых стриж изредка встречал. Голова этого странного животного торчала над стенками гнезда и озиралась по сторонам. Наверное, птенец, надо облететь подальше, чтобы не стать добычей.
Кэт оторопела. Куда взгляд не падал, всюду был лес. Только вдали на востоке были темные горы и штормовое небо. Еще, относительно недалеко, торчал шпиль. Похоже было на башню, но откуда тут постройки. Дикие места, некому тут жить. Кэт размышляла о невозможности ведения строительства в столь диких условиях, находясь в огромном гнезде. По–другому эту постройку не назвать. Что же за птица ее сюда затащила. А может тот дракон. Хотя даже его голова сюда не поместиться. Может его внуки. Самое гнусное во всей этой ситуации, что ее крепости, в которую она так стремилась, не было видно отсюда и в помине. Огромных тварей, которые могли ее сюда затащить, тоже не было на горизонте. Надо выбираться поскорее. Скорее всего какая–то летающая мамаша держит ее здесь для своего потомства. Хотя яиц в гнезде не было.
Она перевалилась через край сооружения и сползла вниз по веткам. Благо гнездо было выстроено на широком основании, образованном из переплетения толстых ветвей. Дерево, на котором оно находилось оказалось циклопическим. Спуск занял около часа. Приходилось часто отдыхать. Но мысль о возвращении хозяина, сооружения сверху, не давала покоя. Как оказалось, тело было полностью излечено. Конечно еще чувствовались отголоски боли. В остальном же, это было то привычное тренированное выносливое и гибкое тело. Только вот одежда была вся изодрана, в некоторых местах были вырваны целые куски. Оставалось загадкой, кто же над ней так поработал.
Наконец, земля оказалась под ногами. Было решено бежать в сторону шпиля. Лес оказался не таким уж и густым, как виделось сверху. Было вполне удобно передвигаться, так что она бежала. Деревья проносились слева и справа. Те что были спереди по курсу, огибались бегущим человеком. Кусты хлестали по ногам, подгоняя торопящегося. Дышалось легко. Мышцы вспоминали привычный режим работы. Гормоны выделялись исправно. Если забыть все недавние события, то Кэт была, вполне себе, счастлива. Где–то очень глубоко в ее личности первозданный зверь радовался. Ведь он оказался на лоне своей изначальной среды обитания. Все внимание было сосредоточено на преодолении препятствий. На движениях и звуках вокруг. Звуки слышались яснее. Запахи были яркими. Мозг работал отлично.
Она выбежала на середину большой поляны и остановилась, чтобы перевести дыхание. То дерево с гнездом было видно отсюда, достаточно хорошо. Только вот хозяин был на этот раз дома. У Кэттхен на секунду замерло сердце. Над стеной из сучьев торчала огромная огненно–рыжая голова. И это была не птица. Это был огромный кот. В зубах он что–то держал и смотрел, казалось, на нее.
«Какой же он огромный. Это его я, наверное, видела тогда в лесу, когда сидела под тем чудаком», – осознание того, что зверь ее выслеживал давно не радовало.
А ведь он так далеко утащил ее от реки. И смог перенести на такую высоту. Ей очень повезло, что она вовремя успела сбежать.
«Значит он очень упорный, в своем желании сожрать меня», – подумала Кэттхен, улепетывая с поляны. – «Почему он меня сразу не съел? Промариновать решил сначала, думал я чуток подтухну. Так вкуснее. Не в этот раз мистер», – спорила сама с собой капрал.
Она больше не смотрела в сторону гнезда. Надо было успеть добежать, пока этот котяра не настиг ее. Несколько сотен стволов спустя, деревья стали редеть. Довольно резко перед беглянкой возник частокол, около двух метров. Она перемахнула через него, воспользовавшись сучком ближайшего дерева, как опорой. И спрыгнула вниз. В руках был нож. Было неизвестно, чей это дом. Следовало быть очень осторожной. И готовой ко встрече с чем угодно. Может быть кот, еще не самое страшное.
За забором оказалась поляна круглой формы. То тут, то там стояли разные приспособления непонятного назначения. В центре высилась круглая башня. Кончалась она тем самым шпилем, который был виден из гнезда. Кэттхен не приближаясь к центральному сооружению. Она обошла его вокруг. Нужно было разведать обстановку, прежде чем идти напролом. Башня оказалась достаточно большой в сечении. А это значило, что внутри должно быть очень много пространства. Она была сложена из огромных каменных блоков черного цвета. По всей поверхности постройки, были видны небольшие оконца, в них ничего было не разглядеть. Никаких звуков из башни не доносилось. Из–за чего она выглядела зловеще. Кому и для каких целей тут понадобилось возводить такую махину, было не ясно. В одном месте обнаружилась двустворчатая дверь. Замка на ней не было. Хотя обитатель мог запереться изнутри. Капрал на цыпочках стала приближаться ко входу, постоянно озираясь по сторонам. В том числе назад. Она все еще опасалась нападения того кота. Ведь он мог, не глядя перемахнуть через забор. Стоило быть настороже. И следить за тылом.
Когда до двери оставалось не больше десяти метров, послышались глухие звуки изнутри. Непонятно, что это было, но похоже на какие–то завывания. Кэт замерла, пытаясь разобрать, что там происходит. Башня, явно, была кем–то заселена. По спине пробежала неприятная дрожь. Что еще ее ждало в этом долгом пути домой. Вдруг створки резко распахнулись и из нее с безумными глазами вывалилась толпа полуголых мужчин. Кэт невольно попятилась назад. А они бежали в ее сторону и что–то орали. Впереди несся высокий мужчина средних лет с повязкой на бедрах, это была его единственная одежда. Они были словно безумцы. На их лицах была блаженная улыбка. Они как будто находились в состоянии в ненормальной эйфории. Смысл слов стал доходить до сознания. Это было похоже на песню.
