Kitabı oku: «Ларс Свендсен как тип современного философа», sayfa 3

1. Сущность философии

Выше читатель уже знакомился с его рассуждениями о сущности философии. С одной стороны, Свендсен не уверен, есть ли вообще у философии сущность, но уверен, что её невозможно объяснить:

««Сущность» философии, если она вообще имеет место быть, невозможно объяснить, передать, скорее она заключается в деятельности, которая заставляет нас постоянно задаваться вопросом о ее цели и смысле».

С другой стороны, он уверен, что у всякой философии все-таки должна быть сущность:

«Всякая философия содержит в себе – или, по крайней мере, подразумевает – некое понимание сущности и целей философии».

Собственно, на этом и заканчивается представление Свендсена о сущности философии. Тут можно было бы подумать над тем, какова же сущность философии Свендсена, если уж, по его мнению, «всякая философия содержит в себе» или «подразумевает некое понимание сущности». Но он сам же предварительно оговорился, что это «невозможно объяснить и передать». Следовательно, мы и не можем требовать от автора этих объяснений.

Итак, с сущностью философии Свендсена всё понятно. Профессор философии не знает, что это такое, и не смог на это ответить. Он считает, что её «невозможно объяснить».

На самом деле сущность философии вполне объяснима, понятна и довольно проста.

Сущность философии – это осмысление. Сама философия по сути является осмыслением, а вовсе не любовью к мудрости. Хотя любовь к мудрости входит в философию как её составная часть, как часть осмысления действительности. Подробней об этом я пишу в книге «Феномен фиктивной философии».

Также философия (осмысление) имеет основные свои постулаты, базисные понятия или краеугольные камни: суть, смысл, задачу и цель. О них я уже писал, и ещё буду писать не раз, чтобы каждый философ запомнил их, как таблицу умножения. И, конечно же, – философия имеет свой определённый предмет познания, который Свендсен тоже не может определить.

Уверен, что многие философы, прочитав это, просто не поверят своим глазам. Они ни за что не согласятся с тем, что это так просто. Тем не менее, это просто. Сущность философии – осмысление действительности. Никакой другой сущности у философии нет и быть не может. Философия осмысливает мир и вещи в мире. Философия и есть осмысление. Добавить к этому нечего, да и убавить тут нечего. Поэтому, буду считать, что с сущностью философии мы разобрались.

Повторю, осмысление – это и есть сущность философии, так как сама философия не может быть ничем иным, кроме как осмыслением действительности. Это и есть её сущность.

Теперь попробуем найди в книге Свендсена ответы на другие главные вопросы понимания философии: о её сути, смысле, задаче и цели. Начнём с сути.

2. Суть философии

В чём суть философии по Свендсену?

Здесь стоит отметить, что понятия «суть» и «сущность», хотя и могут служить синонимами в некотором отношении, но всё же это разные понятия. Как выразилась современная австралийская писательница с философским уклоном Элизабет Фаррелли в своей статье «Мы не научили детей быть счастливыми»: «Корень зла – в путанице понятий». Об этом же говорили и многие философы: стоит только определиться с точностью понятий, и философия перестанет быть непонятной.

Нас интересует теперь именно суть философии. В чём она заключается? Увы, в книге Свендсена об этом не сказано ничего. Хотя Свендсен много рассуждает о философии, но у него все же нет представления о том, в чём заключается основная суть философии, её главная суть. Иногда Свендсен пишет о ней, но не называет это сутью философии. Поэтому я не могу сказать, понимает ли Свендсен, что указывает именно на основную суть философии. Но, скорее всего, не понимает, потому что, указывая на неё в других местах своей книги, он называет суть не сутью, а иначе. Например, это видно в следующем его высказывании:

«Около 2500 лет назад философия начиналась как грандиозный проект, целью которого было обретение мудрости и знаний о мире, о хорошей жизни и т.д.».

Здесь Свендсен пишет как бы о цели философии: «обретение… знаний о мире». Однако это не цель, а именно суть философии. Ему нужно было бы написать: «сутью которого было обретение… знаний о мире». Потому что если философия – это осмысление действительности и любых её проявлениях (а это так и есть, это её сущность), то сама суть философии состоит в поиске истины, то есть именно в «обретении… знаний о мире». Это основная суть философии – поиск истины. Без этого философии нет. Научная философия – это наука об истине. Не любовь к мудрости, как принято считать, а любовь – к истине, или – филоистика. О ней я уже упоминал выше.

Итак, научная философия – это филоистика (любовь к истине), потому что сама её суть – это поиск истины. Никакой другой сути у философии быть не может. И это касается всей философии, всего явления философии, всего феномена, то есть, как истинной, научной философии, так и фиктивной, ненаучной философии. Поиск истины – это основная, или главная суть философии как явления. Иными словами, суть осмысления – это поиск истины.

Цель же философии состоит в другом, и мы о ней поговорим ниже.

Но посмотрим, как Свендсен рассуждает об самой истине. Он пишет следующее:

«Принято считать, что философ занят поиском «глубинной» истины, вечной и неизменной. Как тогда быть тем, кто не верит в вечные и неизменные истины и скептически настроен относительно «глубины», поскольку стремление к «глубине» явно говорит о пренебрежении поверхностным. Разве такие люди не могут быть философами? И как же Ричард Рорти, который считает, что истина вообще не является значимым аспектом философской деятельности, и чрезмерное стремление к истине скорее вредно, поскольку отвлекает наше внимание от более важных вопросов – к примеру, развития межличностной солидарности? Стоит упомянуть и Стивена Стича, который утверждал, что, если у человека сформировано ясное представление о предмете, истинность отдельных утверждений его уже не особенно волнует. Едва ли мы вправе утверждать, что Рорти и Стич не заслуживают называться философами исключительно из-за своих взглядов на ценность истины. Другими словами, мы не можем определить философию как особое отношение к истине».

Какие ошибки здесь делает Свендсен в своих размышлениях?

Во-первых, тут он явно смешивает в одно явление, в одно понятие и философию, и философов. А это далеко не одно и то же. Философ – это человек, а философия – наука. Сама суть философии – это поиск истины. И эта суть неизменна. Но это не суть философов. Философ вполне может заблуждаться, ошибаться, лгать, упорствовать во лжи и заблуждениях, внося в философию ошибочные высказывания. И таких философов очень много. Но это не значит, что они как-то могут изменить суть самой философии. Ведь и в любых других науках точно так же происходят ошибки, заблуждения и даже ложь, но это не значит, что науки не стремятся познать истину явлений. Учёный – это не наука. И философ – это не философия. Именно поэтому не бывает индивидуальной философии. Повторюсь, индивидуальная философия – это мировоззрение! То есть, тут подменяется одно понятие другим, поэтому происходит путаница.

Во-вторых, давайте рассмотрим вопрос: можно ли называть философом того, кто «не верит в вечные и неизменные истины».

Первое, что тут приходит на ум, – это то, что такой философ не знает наук. Потому что в науке, например, в математике, существую-таки вечные и неизменные истины. Ведь, биссектриса всегда и везде будет биссектрисой, даже в другой галактике. Разве что называться она будет по-другому, но суть её не изменится. Или равнобедренный треугольник может быть только равнобедренным треугольником. Это вечные и неизменные истины. Они есть в любой науке. Например, в химии. Конечно, в какой-нибудь другой вселенной таблица Менделеева может быть представлена шире или уже, но и там кислород будет иметь формулу кислорода, а не аммиака. Есть вечные и неизменные истины также и в философии. Поэтому если философ не верит в них и не хочет их познавать, значит, он просто плохой философ, но это его проблема, а не проблема самой философии.

Второе, что здесь приходит на ум, это состояние его честности. Ведь если он «не верит в вечные и неизменные истины», то и в своих работах он должен признаваться в том, не верит в истинность своих же слов, взглядов и убеждений. Или должен говорить о том, что его слова истинны только на сегодняшний момент, что, собственно, сродни неистинности. То есть, если философ заявляет, что «не верит в вечные и неизменные истины», – он уже разоблачает себя, как человека, не способного сказать ничего истинного. Это как парадокс лжеца. Для примера тут можно взять слова из этой же цитаты Свендсена о Рорти, «который считает, что истина вообще не является значимым аспектом философской деятельности, и чрезмерное стремление к истине скорее вредно». Так и хочется спросить: а это утверждение является истинным? Если оно истинно, то, согласно этому же утверждению, оно «не является значимым» для философии и «скорее вредно». Так что с истиной шутки плохи.

И такое отношение к философии тем удивительнее, что находится всё больше философов, не верящих в истины. На подобные темы также рассуждал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет в своей аналогичной работе «Что такое философия?»:

«…истина меняется… вчерашняя истина сегодня становится заблуждением, и стало быть, сегодняшняя истина, вероятно, уже не будет пригодна завтра».

Горько признаться, но в России таких философов сегодня довольно много. Создаётся впечатление, что даже историю самой философии такие философы знают недостаточно хорошо. Конечно, это ложное впечатление, и с историей философии у них, как правило, всё в порядке, но удивляет то, что в самой истории философии они не смогли найти с десяток-другой истин, неизменных тысячелетиями и, думается, вечных. Кроме того, создаётся впечатление, и это впечатление уже более верное, что такие философы слабо знают другие науки, в которых-таки есть неменяющиеся вечные истины. А главное, удивляет то, философы должны бы различать абсолютные и относительные истины, а не утверждать, что все истины становятся заблуждениями, что само по себе является заблуждением.

К чести Ортеги-и-Гассета нужно сказать, что он, во-первых, не утверждает, что истина вредна для философии. А во-вторых, в своих дальнейших рассуждениях приходит к мнению, что всё же существуют вечные истины, которые могут как восприниматься человеком, так и не восприниматься, что не мешает им быть вечными истинами и никак не влияет на их истинность.

И последнее, что тут можно сказать, так это то, что философы, не верящие в существование абсолютных истин, оправданы лишь в том случае, если они выступают с аргументированной критикой существующего положения дел в философии. То есть, если они критикуют «вечные истины» с целью их проверки на прочность. Однако для такой критики философ в своих аргументах должен на что-то опираться. А это значит, что для критики одной истины, философ должен признавать хотя бы какую-то другую истину. Потому что просто заявить: «не верю!», – это не критика и не аргумент. Вообще аргумент веры или не веры более подходит для религий, а не для философии. Конечно, таких философов можно считать философами, если они при этом всё-таки умудряются хотя бы в чём-то быть правыми или поражать новизной взглядов. Но опять же, нужно понимать, что философ – это одно, а философия – это совсем другое.

В-третьих, что касается упоминания Стича, «который утверждал, что, если у человека сформировано ясное представление о предмете, истинность отдельных утверждений его уже не особенно волнует», то это скорее относится не к сути философии (поиску истины), а к предмету философии, о котором мы поговорим чуть ниже. Но и тут можно заметить, что данное высказывание не подвергает сомнению суть философии – поиск истины. Оно лишь говорит о том, что есть приоритет истин, есть главные истины и второстепенные, абсолютные и относительные. Тут с Ситчем можно вполне согласиться, поскольку он говорит о ясном представлении предмета и отношении к истинности отдельных утверждений, что ничуть не противоречит сути философии. А вот вывод из всего этого Свендсен делает совершенно неверный. И это уже будет, в-четвёртых.

Свендсен утверждает: «мы не можем определить философию как особое отношение к истине». И тут сразу возникают вопросы. Почему «мы не можем определить»? Что мешает? И что значит: «особое отношение к истине»? У философии и не должно быть «особого» отношения к истине. Достаточно просто честного отношения к ней. Есть истина, и есть не истина (ложь, заблуждения). Какое может быть «особое» отношение к истине? Философия – это поиск истины. В этом главная суть философии. Разве философия ищет ложь? Разве она довольствуется полуправдой? Разве она имеет какое-то «особое» отношение к истине? Нет, философия – это наука, познающая истину. К истине она относится как к своему основному предмету. Это не особое отношение, а обычное и вполне нормальное. И в чем тогда заключается проблема определить эту главную суть философии? Лично мне, не понятно.

Выше я писал о том, что философия – это осмысление действительности, так как осмысление – это сущность философии. Но разве, осмысливая действительность, философ не стремится её познать? Конечно, стремится. А если он стремится познать действительность, то разве он не стремится к истине? Опять-таки стремится. Отсюда следует только один вывод: сама суть философии (главная и неизменная её суть!) состоит в поиске истины. Никакой другой сути у философии быть не может! Иначе сама философия становится фиктивна, неистинна. Поэтому научная философия и названа нами филоистикой – любовью к истине. А ненаучная философия может нести в себе что угодно, как и любая ненаука, но тогда эта философия фиктивна, то есть философией по сути не является.

Другое дело, когда философ преподаёт философию. В этом случае он может и не познавать истину, а просто рассказывать о разных взглядах на философию. Но тут нужно понимать, что философия как явление и преподавание философии – это опять-таки не одно и то же. Это разные виды деятельности. Так же как не одно и то же – преподаватель философии (философиовед) и непосредственно философ. Как первый может не быть философом, так и второй может никогда не преподавать философию. Но об этом мы поговорим ниже, когда пойдёт речь о внутренних проблемах академической философии.

3. Предмет философии

А теперь рассмотрим вопрос об основном предмете философии. Выше я уже указал на него, и внимательный читатель теперь знает, о чём пойдёт речь. Но сначала посмотрим, что Свендсен в своей книге говорит о предмете философии.

Как и в случае с вопросами о сущности и сути философии, Свендсен не может определиться с её предметом:

«В философии ничего нельзя принимать как данность, даже сам предмет философии и ее определение».

Это утверждение вполне понятно, хотя и неверно. Оно слишком обобщённо для того, чтобы быть верным. Вполне понятно оно потому, что философу, не понимающему сущности и сути философии трудно определить её главный предмет. А неверно оно потому, что не понятно, на каком основании утверждается, будто «в философии ничего нельзя принимать как данность». Вообще, что такое «принимать как данность»? Разве Канта, или Аристотеля мы не принимаем, как данность? Разве законы логики мы не принимаем, как данность? Разве Солнце и Землю мы не принимаем, как данность? Или человека? Очень многое в философии можно и нужно принимать как данность. Возможно, автор тут имел ввиду то, что у философов на всё разные мнения, и они никак не могут прийти к согласию хоть в каком-нибудь вопросе. Но это тоже не совсем так. Есть философские истины, с которыми не спорит ни один философ. Например, те же законы логики. Или моральный постулат: «познай самого себя». Надо просто всегда исходить из общего и общепризнанного, из истинного, и тогда частное будет более понятным.

Выше я уже приводил упоминание Свендсена о Стиче. Свендсен пишет, что Стич утверждал: «если у человека сформировано ясное представление о предмете, истинность отдельных утверждений его уже не особенно волнует». И это вполне понятно. С этим можно согласиться. Но как философ должен находить это общее, как формировать ясное представление о предмете? Свендсен рассуждает так:

«Всякий вопрос – это вопрос о чем-то, и философский вопрос тоже должен быть о чем-то. Но это что-то подразумевает некий предмет, и нам, таким образом, необходимо определиться с предметом философии, если таковой у нее имеется. Предмет философии – это все и ничего».

Здесь мы видим, что посыл верный, но вывод совершенно не следует из посыла. Во-первых, отметим, что «всё» – это не «ничего». Уже в этом кроется противоречие. Во-вторых, если философия изучает всё, то это вовсе не значит, что её предметом является всё. Вернее, сам термин «предмет» здесь как бы раздваивается на два значения. Здесь опять придётся вести разговор о терминах. Например, если задать другой вопрос: «Что именно изучает философия во всём?», то двойственность «предмета» становится заметной. Выходит, что во всём философия изучает что-то конкретное. Так, может, не всё, а это конкретное и есть предмет философии?

То есть, надо понимать, что когда заходит речь о предмете философии, то под предметом может пониматься и область применения философии (всё), и непосредственно сам предмет философии (то, что изучается в каждой области). Вот именно это второе и является основным предметом философии. А области применения философии, действительно, могут быть самыми разными. Следовательно, сам термин «предмет» здесь употребляется сразу в двух значениях, что и ведёт к путанице.

Когда Свендсен, и многие другие философы, говорят о предмете философии, то чаще всего они говорят не о самом предмете, а о разных областях применения философии:

«Поскольку философия должна дать нам целостное представление о мире и наших знаниях, можно утверждать, что предметом философии является всё. Не существует ограничений на те предметы и проблемы, которые могут оказаться релевантными для философа».

Здесь видно, что более корректно было бы написать не «предметы и проблемы», а «области и проблемы». Но так как сам термин «предмет» имеет тут два значения, то вполне понятно, что эти значения часто подменяют друг друга. Например, как в следующей цитате:

«Едва ли можно провести четкую границу, которая отделяет предметы, относящиеся к области философии, от предметов, которые однозначно к ней не относятся.

Вместе с тем справедливо будет утверждать, что зачастую философия вообще не имеет никакого предмета, а скорее занимается размышлениями о предметах. Другими словами, предметом философии может быть все что угодно, а потому попытка дать определение философии через ее предмет начисто лишена смысла. Поэтому существует мнение, что определяющим для философии служит не предмет, а метод».

Тут хорошо заметна разница между областью применения философии, которая называется предметом, и непосредственно предметом самой философии, который не называется, так как автор не может его найти, потому, что понимает под ним именно области применения. Или вот ещё:

«…трудно представить себе тему, которая не могла бы стать предметом для философствования».

Здесь тоже хорошо заметно, что под термином «предмет» имеется ввиду как раз тема исследования, то есть та самая область применения, а вовсе не то, что исследуется.

Исследует же философия всегда только одно: истинность. Значит единственный предмет философии – это истина, которую философия ищет в любой области, в любом вопросе, в любой теме. Только истину философия и может изучать в любом «предмете». В любом вопросе философия пытается познать только одно: истинно это, или ложно.

Например, рассмотрим посыл: «предметом философии может быть всё что угодно». С одной стороны, кажется, что это так и есть. Если иметь ввиду под предметом направление знаний, а не сами знания. То есть – область применения. Но с другой стороны, в каждом направлении знаний философия изучает не что-то разное, не что угодно, а только одно – истинность этих знаний. Истинность или ложность. В этом случае предметом философии уже не является что угодно, предмет вполне определён и понятен. Предмет философии – сама истина. Именно её и изучает философия во всём. Истину, и больше ничего.

И именно поэтому, хотя и не осознавая этого, Свендсен пишет:

«…ряд предположений, которые делает ученый в процессе исследования, могут и должны становиться предметами философских изысканий».

Это совершенно справедливое утверждение, с которым я полностью согласен. Здесь очень точно, но опосредованно, подмечены Свендсеном две особенности философии, хотя, опять же, только подмечены, но не осознанны:

Первая: философия напрямую связана с наукой, потому что она и есть наука, и не просто наука, а основа науки. Но тут нужно сделать оговорку, что в данном случае имеется ввиду только научная философия, то есть – филоистика: высшая форма философии. Фиктивная философия тут исключается.

Второе: здесь опосредованно показано, что к философии обращаются учёные каждый раз, когда возникает необходимость в поиске истины, то есть тогда, когда истина не очевидна и требует дополнительных усилий в поиске однозначности. Следовательно, к философии обращаются тогда, когда предметом исследования становится истина. А тема может быть любой, какой-угодно.

Итак, становится вполне понятно, что предмет у философии только один – истина. Именно истину изучает философия во всём, на что только не направит свой взгляд. Можно об этом писать целые тома, спорить и рассуждать, но даже сам это спор будет ничем иным как поиском истины, следовательно, и предметом его будет – истина. Поэтому, полагаю, что дольше рассуждать об этом нет смысла.

А сейчас мы рассмотрим, в чём заключается основной смысл философии.