Kitabı oku: «Психологический рисунок личности, или Как разбираться в людях», sayfa 6

Имидж

Имидж – это то, что бросается в глаза в первую очередь. Ведь поступки – позже. Поэтому интересно, как паранойяльный человек выглядит.

Телосложение у паранойяльных очень разное, но с теми или иными видимыми или скрываемыми им дефектами. Таковыми могут быть очень низкий или очень высокий рост, непропорциональная полнота или худоба, длинная шея или ее отсутствие.

Лицо не очень правильное, с большей, чем в норме асимметрией, с преувеличением или преуменьшением отдельных его частей, иногда, впрочем, импозантное. Часто строгое, сосредоточенное, с вертикальными складками на переносице.

Кожа не такая ухоженная, как у эпилептоида или истероида, так что могут быть угри, прыщи, землистый цвет, но это менее выражено, чем у шизоида, который не ухаживает за кожей, и здоровье которого в принципе «не способствует» тому, чтобы кожа была чистой. В позднем возрасте, как и у эпилептоида, на лице паранойяльного сеть мелких сосудиков.

Одежда. Как правило бросается в глаза безразличие к ней. Часто замусоленный галстук, засаленные лацканы и карманы; накладные клапаны на карманах засунуты внутрь. Все это не очень сильно выражено, видна неаккуратность, но в меру.

Они отстают от моды года на три-четыре, одеваются в духе легкого или чуть более далекого ретро. Или строгий классический стиль, как у эпилептоида: темный костюм, галстук, светлая рубашка. Но одежда при этом может быть слегка или сильно помята, галстук не затянут, или вовсе нет галстука, расстегнутый ворот, и пиджак расстегнут (у шизоида, для сравнения, может быть расстегнута и ширинка). Если паранойяльный стал важным боярином, то он может и одеваться по-боярски, но по совету жены или лакеев. Паранойяльные в одежде не разнообразны, привыкают к одной, некогда сменить, легче и быстрее надеть то, что вечером снял. Типичное явление – униформа, которую паранойяльный навязывает и подчиненным. Часто френч или иные военизированные модели – в сороковые годы в ходу были гимнастерки, подпоясанные ремнем.

Одежда паранойяльного часто призвана скрыть недостатки: низкорослые, например, становятся на каблуки, носят высокие головные уборы.

Паранойяльный не всегда побрит. А если побрит, то могут кое-где торчать недобритые волоски – ему ведь некогда. Стрижется редко, когда уже явно надо. Прически простые, без выкрутасов, средней «аккуратности».

Нередко носит бороду. Тоже иногда из-за «некогда». Но не только. Борода увеличивает лицо, скрывает «неволевой» маленький подбородок, придает впечатление агрессивности, если она коротко-остроконечная, как у Ленина. Борода – это еще и признак нонконформизма, бунтарства. Но это сейчас, когда больше голых мужских лиц. А когда бороды были в моде, и бояре хвастались длиной бороды, паранойяльный Петр I сам брился и им бороды стриг!

Движения паранойяльного часто порывисты, он энергично жестикулирует, стучит по столу, опирается руками на трибуну. Выбрасывает вперед руку, указывая путь в будущее или направляя на кого-либо свой указующий перст: кто виноват и что делать. Часто он очень подвижен, даже вертляв. Но может быть и нарочито-величественно спокоен, когда другие суетятся; он после произведенного впечатления может медленно собрать папку с бумагами или медленно раскрыть портсигар и закурить сигарету, намеренно спокойно раскурить трубку.

Паранойяльный обычно не светский человек. Он не целует дамам руки, высмеивает тех, кто это делает. Презирает смокинги, иногда даже галстуки.

Танцы не его хобби, он ими пренебрегает (это ведь несерьезное дело); если все же приходится танцевать, делает это неуклюже и старается быстро перейти на другие виды светского общения. В ресторане – застольная деловая беседа, и только. В клубах в карты не играет, и в рулетку тоже. Можно заключить, что в целом имидж паранойяльного отличается определенной небрежностью – ему некогда. Но все это – только обычно. Он может и, наоборот, находить во всем этом одно из средств для процветания, успеха в достижении своих целей. Максим из «трилогии о Максиме» даже в бильярд научился играть. Если очень надо для дела, для успеха начинаний, если паранойяльный понимает, что встречают по одежке и от имиджа зависят карьера и любовь, он следит за имиджем, уделяет внимание аксессуарам, и тогда «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Но паранойяльный есть паранойяльный, он может, и с пониманием всего этого, заявить: любите меня таким, какой я есть. В то же время одежда, ногти и тому подобное легче поддаются в нем коррекции, чем громогласность, перебивание собеседника, навешивание ярлыков.

Любопытно: притом что паранойяльные вполне самостоятельны и даже навязывают свои вкусы и взгляды, они хотят быть похожими на кого-нибудь из явно великих людей. На пророков прошлого. На Иисуса Христа, на Маркса. Но не на своих современников, здесь они по-истероидному стараются отличаться и быть оригинальными.

Отнесем к имиджу и почерк. Он у паранойяльного человека рваный, размашистый, буквы угловатые. Написанное часто трудно разобрать, много сокращений. Его рукописи понятны только ему самому и «посвященным». Поэтому паранойяльный старается обрасти секретарями, которые все в нем знают и приемлют. Подпись часто оригинальна и витиевата. Иногда символична.

Псевдонимы

Паранойяльные нередко придумывают себе псевдонимы. Причем это не для целей сокрытия своего имени, а для значительности. Потому что это практически всегда псевдоним со значением. Я не знаю, почему Владимир Ульянов взял себе псевдоним Ленин, и никто из лениноведов об этом не говорит, но псевдоним этот скорее то самое исключение, которое подтверждает правило. И в самом деле, вот буквально иллюстративный набор псевдонимов русских революционеров и революционных писателей: Сталин, Каменев, Свердлов, Молотов, Горький, Скиталец, Бедный, Голодный, Багрицкий… Маяковскому повезло просто с собственной фамилией. А вот кому-то не хватило символов (расхватали?), и Лев Бронштейн стал Троцким, а Юлий Цидербаум – Мартовым. Хотя и тут: в фамилии «Мартов» звучит, по крайней мере, что-то весеннее. А вообще, смотрите как символично: Сталин, Каменев – в чести твердость, несгибаемость, а не мягкость и гибкость. Шутка в сторону: что такое несгибаемый большевик? Это большевик, который не может согнуться (этот черноюморный анекдотик я придумал во времена социально-маразматической геронтократофилии). Но вот уже не шутка в сторону, а «шутки в сторону!» – один известный диссидент, ровесник «Великого» Октября (что он всячески всегда любил подчеркивать), взял себе псевдоним, который стал добавлять к фамилии: Адастров. Это от PER ASPERE AD ASTRAM – «через тернии к звездам». А другой диссидентствовавший паранойяльный советский философ добавил к своей еврейской фамилии продолжение «Танин» (умерла любимая дочь Таня, причем после ее смерти он поклялся никогда не говорить неправды). Паранойяльные могут быть сентиментальны, а не только жестоки – надо было показать любовь к дочери, это человечно.

Маленькая ремарка. Пусть моя ирония не будет расценена как излишнее осуждение. Часто псевдонимы действительно грешат безвкусицей, но бог с ними, лишь бы молот не размозжал головы, а сталь не рубила бы их. Кстати, иногда эта безвкусица становится видна лишь издалека (ведь лицом к лицу лица не увидать). И вот даже человек с глубоким писательским мышлением Алексей Максимович Пешков поддался на провокацию эпохи и чуть ли не первым начал всю эту смешную историю с псевдонимами.

Любовь к псевдонимам роднит паранойяльных с истероидами. Только там или откровенно-театральные псевдонимы типа Изумрудова, Жемчугова, которые, увы, давал своим крепостным актрисам в остальном не страдавший безвкусицей граф Шереметев. Или артистичные псевдонимы типа Кручинина (из «Без вины виноватые» Александра Островского).

Психотехника общения

Паранойяльный отпускает направо и налево конфликтогены. Можно сказать, что психотехника общения паранойяльного беспардонная. Тут и там он буквально кидается резко неприятными обидными эпитетами, язвит, откровенно оскорбляет, может плеснуть оппоненту в лицо апельсиновым соком на глазах у телеведущего и миллионной телеаудитории. Осторожный человек для паранойяльного часто трус, у которого «штаны коричневые». Оппонент, высказавший сомнения, – неумный человек. Он напряженно говорит, даже если все в порядке; быстро переходит на крик, просто орет, размахивает руками. Он режет правду-матку в глаза и за глаза. Или даже, как грубовато, но точно сказал о себе один из паранойяльных, «толкает правду в матку».

Он не наушничает и не заушничает, он просто раздает всем сестрам по серьгам, которых те «заслуживают», мало обращая внимания на то, какой минусовой эффект это производит. В общении паранойяльные бывают трудны тем, что вообще склонны давать отрицательные оценки. Без повода гораздо чаще, чем по поводу. При всем этом по той же линии они оценивают себя положительно. Это бессознательные механизмы самоутверждения. Желание возвыситься за счет унижения другого. Любит похвалы в свой адрес, признание. Может клюнуть и на лесть, попадается, мстит. Положительные оценки людям почти не дает. Разве что похвалит за преданность ему, за хорошую работу во имя его дела. Если паранойяльный понял, что это надо для дела, он может дать и положительные оценки. Но спонтанные высказывания оценочного характера все-таки чаще отрицательные. Если вы паранойяльный, учтите, что все это не нравится людям, это не делает вас симпатичным ни в их глазах, ни в ваших собственных. Поняли, приняли к сведению – даю совет: больше думать о положительном в людях, больше говорить об этом. Отрицательные оценки – только тогда, когда нельзя без них обойтись.

Если паранойяльный сделал своим главным делом наведение социальной справедливости, то он и ведет себя соответственно по отношению к врагам – обличает, призывает весь народ с ними бороться, сам при этом лукавя по мелочам.

Отрицательные оценки у паранойяльного более часто, чем у других психотипов, продолжаются в обвинения. Важно еще и то, что паранойяльные не просто обвиняют. Эти люди, как мы говорили, распекают близких им людей. И очень любят распекать. За все что угодно: за опоздания, за нерадивость, за грязь. Паранойяльный брюзжит… Налагает санкции. И собственноручно наказывает. В отличие от эпилептоидов, их наказание – с большими передозировками, неадекватно. Они всегда перегибают палку. В их духе – вендетта. Красный террор был ужаснее белого. Они склонны к суду Линча, к геноциду.

Паранойяльный отпускает направо и налево конфликтогены. Психотехника общения беспардонная. Он кидается резко неприятными обидными эпитетами, язвит, откровенно оскорбляет.

Они, надо сказать, могут и обуздать свою агрессивность, если с ними долго позанимаются психологи, которые помогут понять, что многие решения паранойяльными принимаются иррационально. Психологи должны им помочь остановиться в беге, оглянуться во гневе, все осмыслить и жить не рефлекторно, а рефлексивно (осмысляя не только все вокруг, но и мотивы своих поступков).

Паранойяльный и сам страдает от того, что он просто не видит положительного, он весь в отрицательных переживаниях, он вечно всем недоволен.

Он гневлив, при этом его нельзя даже назвать раздражительным; он не сдержан и раздражителен, как эпилептоид, а просто не держит аффект и заводится с пол-оборота. Он считает себя всегда правым и вправе. Он распускает себя. Гнев его сокрушителен и страшен. Он не корит себя за гнев, как это бывает с эпилептоидом.

Происходит это по поводу и без повода, в связи с бытом и с тем, что люди не хотят принять навязываемый им новый порядок в социуме. Он не просто гневается, он обличает, требует каяться, клясться в верности. Те, кто не согласен, – мещане, консерваторы, ретрограды, мелкобуржуазные, враги прогресса, контрреволюционеры, чиновники, не хотят отречься от старого мира, отряхнуть его прах с ног, мешают продвижению вперед…

Паранойяльный не задумывается, что этим отталкивает от себя потенциальных союзников. Но если его интеллект достаточен, чтобы понять разъяснения на эту тему, он может быстро сменить тактику, улучшить психотехнику общения и стать более осторожным в высказываниях, но обычно остается при своем мнении.

Паранойяльные более, чем другие психотипы, нетерпимы к чужому мнению, несдержанны в отрицании его. А уж если критика в их адрес… Она отвергается с ходу, всегда находятся контраргументы.

Кто из нас любит критику? Но паранойяльный просто не переносит ее, и если критика реалистична, логична, конструктивна, если он видит, что его уличили, что он действительно опростоволосился (а он не любит признаваться в своих оплошностях), то он будет выкручиваться и выкручивать руки логике, хотя потом втихую, может быть, и исправится.

Одному президенту малой республики в РФ сказали, что он считает себя буддистом, а ведет как поп-звезда, в то время как Лао Цзы говорил, что буддистский правитель должен править так, чтобы быть незаметным. Тот ответил, что у него три этапа: создать имидж президента, потом республики, потом народа. То есть просто ответил мимо вопроса – примитивный манипуляторский приемчик. Вот эпилептоид, если его уличили, не выкручивается, а признает и извиняется, старается загладить свою вольную или невольную вину. Хотя и ему извиняться не по нраву.

Паранойяльный категоричен, безапелляционен в суждениях, даже не касающихся оценок тех или иных личностей. То, что он принял для себя, это уже непреложная истина, и все остальные еще должны понять. А если не поняли, то это уже враги.

Его категоричность продолжается в назидательность. Он любит давать советы без просьбы на то партнера, он любит поучать.

У него родительская позиция по отношению и к взрослым, даже чужим. А уж свои выросшие дети – что ни на есть первый объект, и они защищаются, огрызаются, избегают контакта, стараются отбояриться.

Благодарность

Паранойяльный человек – неблагодарный (не то что эпилептоид). Он обесценивает ваш вклад в отношения или потому, что для вашего в его адрес благодеяния потребовалось не так уж много усилий, или потому, что это «не так уж и нужно было», или потому, что вы делали, но не сделали, или, наконец, потому, что он сам делает важное дело, и вы сделали что-то фактически не для него, а для дела – какие там еще расшаркивания… Он не в меру требователен, вообще считает, что ему все должны. Потому и воспринимает все как должное. Неприятно все это. Ну, что же, будем любить его таким, каков он есть, с его минусами, за его плюсы. А он пусть знает, что неблагодарность ранит людей, плохо воспринимается, наконец, портит ему репутацию.

Притом что паранойяльный не помнит добра и не благодарит за него, не склонен вернуть, а склонен зажать, сам он часто упрекает в неблагодарности других людей, укоряет, подсчитывает свои благодеяния. Часто это служит поводом для конфликтов.

Вранье

Паранойяльный все время не ладах с правдой. Он часто лжет. По обстоятельствам и опять же для дела, по делу, в связи с делом, помня о деле, потому что он весь в деле. А дело свое он считает благородным. У Багрицкого: «Но если он скажет „солги“ – солги». Это о веке. Век приказывает. И паранойяльный делает это спокойно, ничтоже сумняшеся, в полном сознании своей нравственной чистоты или легко прощая себе свое вранье. В отличие от эпилептоида, который почти не врет, и от психастеноида, который вовсе не врет.

Паранойяльный не в ладах с правдой. Он часто лжет.

Оценки

Позиция оценивания в отношении паранойяльного конфликтогенна, даже если нет отрицательных оценок. В принципе это ведь для любого человека так. Но паранойяльный особо остро реагирует на позицию оценивания. Это он, по его мнению, может кого-то оценивать, а не его, он вне оценок, он выше их. А поскольку он получает больше отрицательных оценок в силу особенностей своего неуживчивого характера, то он и больше, чем другие люди, прогнозирует отрицательные оценки в свой адрес. Если истероида интересует сиюсекундный интерес к себе (он любит срывать аплодисменты, и ему более важно живое внимание), то паранойяльный хочет глобальной положительной оценки, хочет прославить себя в веках. И поэтому может работать долгое время в стол. Нет-нет, сиюсекундное признание ему тоже нужно, но, во-первых, не просто окружения, а кругов очень значимых людей, а во-вторых, все-таки он может потерпеть.

Юмор

Да-с, с юмором у паранойяльного неважно. Как в плане восприятия, так и в плане юморотворчества. Шутки он, конечно, понимает; понимает и комедийный юмор и смеется вместе со всеми, когда что-то смешное в кино или в жизни. Не имбецил все-таки. И даже не дебил, хотя и тот смеется со всеми.

Но шутки в свой адрес паранойяльный переносит хуже, чем человек с любым другим психотипом, подчас они вообще непереносимы. Высмеянный паранойяльный человек все равно что хищник-подранок. Это вам не гипертим, с которого как с гуся вода: у меня вся спина белая, а у тебя она вся сзади, – так незамысловато и неумновато отобьется гипертим. Паранойяльный обычно не найдет что ответить, воспримет с гневом и злобой или затаится и отомстит. Паранойяльный злопамятен. Так что если вы сострили сегодня и забыли, то он и через два года постарается уволить вас. Если вы хотите иметь смертельного врага, сочините эпиграмму на паранойяльного человека. Сотворить свою шутку ему почти не под силу. Юморотворчество у паранойяльных непродуктивно. Шутки у него не смешные, грубые. Чаще всего он пользуется заимствованными шутками, типа «короче, Склифософский» (такой замусоленный юмористический штамп, когда-то остроумно ввернутый в фильм «Кавказская пленница»). Ну, расскажут анекдот. Но это и все. И при полной непродуктивности в юморотворчестве паранойяльный высмеивает окружающих, его тянет высмеивать, и он высмеивает. За трусость (при просто нерешительности, осмотрительности): вам палец покажи – вы уже в штаны наложили. За неуклюжесть: все дело развалите, как эту вязанку дров. За усердие: заставь дурака богу молиться, дурак и лоб расшибет.

Шутки в свой адрес паранойяльный переносит хуже, чем человек с любым другим психотипом. Он злопамятен.

Страдания

Если паранойяльный чем-то болен или страдает от неразделенной любви, или жена после его непомерных требований и неблагодарности ушла от него, то он вовлекает в процесс страдания всех вокруг, зовет не только близких, но и далеких. Гневается, если они, бесчувственные, не сразу приехали.

Незаурядный политический деятель попал в автокатастрофу. Сын, будучи с ним в разладе, не звонил. Когда сын приехал по первому же сигналу, то получил свое: «Ты на вертолете должен был прилететь». Этот же отец требовал от сына, чтобы он бросил все дела и занимался только его здоровьем.

Этикет

Паранойяльный и этикет – чаще это несовместимые вещи. Он пренебрегает этикетом, потому что это традиция (а он традиции ломает), потому что ему некогда, наконец, потому что он и без этикета настолько ценен, что этикет просто что-то лишнее. Целовать дамам руки – это мещанство. «Настоящий мужик сразу целует в губы!» – осудил один паранойяльный одного истероида при стечении народа. Но иногда это и пренебрежение трудом уборщицы, секретарей. Ошибки в тексте, перепечатанном машинисткой, он может счесть основанием, чтобы швырнуть рукопись на пол (грамотной надо быть!), но это, конечно, паранойяльный «акцентуанто-психопат».

Итак, паранойяльные склонны давать больше конфликтогенных, чем синтонных посылов. Но они не только в глазах других не хотели бы выглядеть плохо, они в своих глазах хотят выглядеть хорошо; поэтому, хотя это им и трудно, они могут скорректироваться.

Впрочем, для этого потребуется серьезная тренинговая работа, а не только благое пожелание.

Здоровье

Паранойяльный мало спит, много работает. При всей его стрессоустойчивости это ведет к неврастении, а она усиливает его гневливость.

Но нет худа без добра. Поскольку они не держат аффект и сразу разражаются бранью, а значит и разряжаются, то в отношении ишемической болезни сердца с ее инфарктами и гипертонической болезни с ее инсультами у них в молодом и среднем возрасте – все в порядке, эти болезни паранойяльным людям не очень грозят. Но хуже с желудочно-кишечным трактом. Питание, помните, у них нерегулярное, едят что попало, часто всухомятку, холодное или остывшее. Любят острые приправы, жареное. Пища заглатывается на ходу, не прожевывается. С жеванием плохо еще и потому, что запущены стоматологические проблемы (некогда). Так что гастриты и язвенная болезнь обеспечены. Однако при этом они все же долго живут, если их не убивают в более молодом возрасте. А в старости – неизбежный атеросклероз сосудов головного мозга (с инсультами) и все та же ишемическая болезнь сердца склеротического генеза (с инфарктами). Потому что (здесь даже эмоциональные разрядки не помогают) – питание стандартно плохое: мясо (адреналин, норадреналин, жиры, холестерин), сахар, соль, мучное. Плюс гиподинамия (много сидят, пишут).

Психическое состояние у паранойяльного практически всегда более или менее ровное. Он равномерно гневлив, неутомим, активен. Настроение колеблется в основном адекватно ситуации от субдепрессии до гипомании (гипомания – это не в меру повышенное настроение с гиперактивностью). А трудные ситуации у него бывают часто, без них он не может, он их ищет, просит бури, или, что чаще, сеет ветер – пожинает бурю. Но сильных невротических депрессий, ведущих к самоубийству, у них не бывает. Это они доводят до самоубийства. Или даже разрешают, а то и не разрешают его (опять я о «Кельнской яме» Бориса Слуцкого: а если кто больше терпеть не в силах, партком разрешает самоубийство слабым).

Паранойяльный непрочь выпить. Состояние опьянения ему нравится – ярче воспринимаются женщины, в радужном свете видятся перспективы. Но для него важнее дело, он может и здесь наступить на горло собственной песне. Ведь «просто так выпивка» требует времени, а для него дорога каждая секунда. Поэтому пьет он нечасто, лишь постольку, поскольку это нужно для дела, для контакта. Если люди, с которыми он хочет «законтачить», предлагают выпить, то и выпьет, почему бы и нет. Но и в этом случае лишь в меру, без «напивания». И поэтому он не спивается. Хронический алкоголизм – это не его болезнь. Спиваются другие психотипы: истероиды, шизоиды, сензитивы, неустойчивые.

Паранойяльные не проводят профилактику – им некогда. Лечатся, когда подопрет, лечение симптоматическое, запоздалое, только подлечивание, залечивание, а не вылечивание. В частности и в особенности плохо с зубами. Зубы они не лечат, запускают, а потом рвут. А потом нечем жевать – и, как следствие, протезы. А то и без протезов доживают век, зато с дизартрией.