Kitabı oku: «За горизонтом вдали», sayfa 3
радио.
Интересно иногда просто помолчать и послушать, что творится у людей в головах.
В заброшенном глухом селе, в Богом забытом месте, рядом с тайгой, где деревья местами так сильно проросли, что их ветви закрывали свет божий, жил Игорь Афанасьевич, единственная оставшееся живая душа, обитавшая в этом месте. Застал он те времена, когда здесь слышался детский смех, песни гуляющей молодежи под гармошку, звон колоколов, переливающийся с трелью птиц, под голубым небосводом, казалось жизнь будет прекрасна и безмятежна, но после того, как "власть" добралась и до их села, святило-храм Господня снесли ироды безбожные, многие сельчане стали уезжать, поговаривая: " Негоже жить там, где веру людскую уничтожают!"
Работы с каждым годом становилось все меньше и меньше, в соседние сёла далеко было ездить, все разваливалось мужики от безделья начали спиваться, их бабы, что только не предпринимали, и письма писали району, и самих мужиков пытались перевоспитать, но куда уж им, так и жили бы, да ещё одна беда случилась; Алёшка – внук бывших кулаков, гнал самогон, да и на мужиках наживался. Закупились у него в этим зелёным змием, а расплачивались они собственным трудом или вещами, а у кого деньжата имелись, те их отдавали и. Давеча после очередной такой покупки, померло несколько сельчан, ох тогда и ору было, "власть" приезжала, а толку? Не смогли уличить в этом Алёшку, тот немного выждал время, когда все успокоится снова стал гнать самогон, сначала дела шли плохо никто не хотел вновь у него брать ту отраву, но этот стервятник придумал акцию, за каждую бутылку, даётся отсрочка долга на месяц. Тут и пошли снова мужики спиваться.
Одна вдова, жена местного отравленного, который умер от Алешкинской проказы, не выдержала и ночью подожгла дом, вместе с его родными, а сама потом повесилась.
Закрылся тогда фельдшерский пункт, осенью в ноябре было это, помню, Анна Сергеевна фельдшер наш, стоит возле входа и смотрит стеклянными глазами вдаль на промерзшую заснеженную дорогу, в руках крепко держит небольшой деревянный чемодан, обтянутой коричневой кожей, а самой зябко в худом то пальто.
Все бы ничего, да не бывает беды одной.
Как-то в одну воробьиную ночь свет пропал, в селе, вызвали электриков, те стали искать обрыв, в итоге оказалось, что кто-то срезал их, тут вызвали милицию, акт стали составлять, пошло расследование, а что толку то?
Так и магазин закрылся последний.
Ворюг найти не могут, электричество не восстанавливают, через некоторое время, все же восстановили, но не прошло и года, как их снова украли и так пару раз было.
Власти надоело это, и председатель с соседнего района сказал: «А зачем вам? Вас тут 3 семьи осталось. Езжайте лучше в соседнее село, там и дома для вас найдутся.» Вот вам и советская власть, безбожные люди.
Так и уехали все, оставив одного Афанасьевича, сколько не уговаривали его, а он нет да все нет: «не поеду я! Здесь все мое родное, да и далеко езжать!» А до ближайшего населенного пункта было 160 верст
Не женился он, да и уезжать не хотел, нравилось ему тут…родное… свое, вот и речка все также журчит, возле дома весело переливаясь и искрясь на солнышке, как в детстве, вот и лес рядом, куда ходили они с отцом охотиться, да по дрова, а с матушкой по малину.
Чувствовал он себя счастливым тут, но бывало накроет его кручина вечерами страшная и так одиноко делалось ему, сердце заломит, душа заревет…
Уезжаю, не могу здесь! А хозяйство то, кому оставишь старый дурень? Тяжело вздыхал мужик, а потом приходило утро, и он снова был счастлив.
Игорь Афанасьевич приноровился все делать сам и одёжку мог сшить и хлеб испечь, благо жернова остались, чтоб молоть муку можно было, а так смысл был сеять пшеницу.
Мужик он был на все руки мастер и в огороде, и в поле, и зверьё имелось у него; 3 козы, пару овец с бараном и куры, все ладно у него, но только нет людей.
Единственным спасением было радио, которое вещало одну станцию, с часу дня до 7 вечера. Так и жил он в своем селе один, как уже 8 лет.
Было это осенью в начале сентября, когда листья ещё пытаются ухватиться за веточки деревьев, словно за последнюю возможность, остаться вместе с ними, но не могут и покинув дерево в пёстрых цветах радуют мир, своей увядающей красотой вокруг. В это самое время путники столичные заблудились в тех местах и попали на опушку к Афанасьевичу, а он давно приметил непрошеных гостей и тайком из-за ели наблюдал за ними, злой человек или добрый.
Что повыше был в чудной шляпе, которая своим козырьком прикрывала от солнца только спереди, и с огромным рюкзаком, на вид было ему около 65, а за ним, шагал мужчина помоложе, с таким же увесистым рюкзаком, как у первого, но ещё с каким-то чёрным футляром.
"ни как ружье у того за спиной… надобно проследить кто таковы,"– рассуждал про себя хозяин.
–Почти на месте, сейчас найдем речку, она должна протекать 300 ста метрах, там и устроим привал.
– Поскорее бы уже, а то и ноги, и плечи болят, – вздыхал тяжело, тот что с футляром – это хорошо Иван Андреевич, что мы Симонова оставили в сторожке, а то с ним бы мы замаялись.
– Это верно- верно Артём, но специалист он хороший, он такое иной раз увидит, что мы и 5 не могли приметить, а тут нас всего 2.
– Да, не беспокойтесь Иван Андреевич, он же нам сказал, на что обращать внимание, мы с вами тоже не студенты- первокурсники, – воодушевлено сказал он ему – да и ждать, когда у него нога восстановиться, у нас времени нет.
Все это время Игорь Афанасьевич, слушал и следил за ними. Наконец убедившись, что все в порядке, он решил выйти из своего укрытия и предстать перед гостями.
– Здравствуйте, – крикнул он им, громким ломаным басом – Куда путь держите?
Путники встрепенулись и стали оглядываться, кто с ними здоровается. Увидев, как из своего убежища выползает не то человек, не то медведь, в какой-то засаленной шкуре, в чудных мокасинах, похожих больше на лапти, с длинной бородой чуть ли не до самого пупа.
Тот что помоложе, стал в спешке сбрасывать футляр с рюкзаком.
– Вы, извините меня, за мой внешний вид, – начал говорить тише Афанасьевич -один я тут уже, как 8 ле,т все сам себе латаю, да шью, вот и похож на зверя дикого.
Что постарше, рукой показал младшему, чтоб убрал обратно футляр.
– Здравствуйте, а мы думали, что тут никто не живёт, а когда вас увидели, то черти, что подумали, – нервно рассмеялся мужик в странной шляпе.
– Да, нет здесь никого, я один живу, как 8 год пошёл, одичал уж, думал привиделись вы мне, а он то как получилось, – добродушно со странным диалектом говорил он- люди, настоящие, живые люди – ! Широко улыбнулся Афанасьевич.
– А как же вы тут один, 8 лет? – С недоумением спросил Артём- никто к вам не ездит, и вы тоже?
– Дак как же вам сказать, нет у меня кобылы, была бы может и съездил на большую землю, – с досадой отвечал он- да хотя куда ж я поеду это? За день не обернёшься, до ближайшего села 160 вёрст, а животинка то моя на кого останется? Нет – нет, Игорь Афанасьевич, казалось уже больше сам с собой говорит и вправду, когда путники спросили, где здесь речка, он вышел из своих размышлений.
– Да, что же это я, совсем забыл, как гостей потчевать, – он стукнул себя по голове, – пойдёмте ко мне домой, я вас и накормлю, и на пою, а вы мне расскажете, кто вы, да как сюда попали, да как там жизнь в мире идёт. Афанасьевич, стал жестом приглашать гостей, и сам стал идти не спеша вперёд, путники переглянулись и пошли за ним.
– А вот тут у меня яблонька, ещё дед садил, сливы поодаль растут, там у меня в загоне овцы, да козы пасутся на лугу, курей я пока в хлеву держу, -показывал им рукой Афанасьевич, гордясь своим, хозяйством- а вот тут аккуратнее, пчелы пока дикие, не знаю, как приручить их,– предостерегал их он, подходя к полянке, где были расположены странные улья ввиде полешек.
Пройдя обширные владения хозяина, они вышли к одноэтажному большому деревянному дому украшенный резными наличниками в виде копей, а на вверху дома на коньке красовался чёрный флюгер в образе петуха, полюбовавшись им немного Афанасьевич пригласил их в дом. Внутри было чисто и уютно, хоть и не было практически ничего из мебели, в доме была одна большая комната освещённая 3 окнами, находившимися напротив входа в неё и 1 окном с правой стороны, между ними сиял в уголку молитвенник с иконками, стоящими на полочке почти над самым потолком, комната разделена была русской печью, за ней стоял небольшой стол, с чистой белой скатертью, на котором были три соломки, к столу придвинуты два старых стула, над ними у стенки размещались полки, с разными травами; висел сушенный лук и чеснок. В самой комнате у того одинокого окна, (которое было справа, как входишь) на подоконнике стояло старенькое обшарпанное радио, тут же рядом с окном была небольшая деревянная кровать с периной, рядом расположился обычный деревянный сундук, а напротив него, придвинут к самой печке, громоздкий темный комод, с ручным узором ввиде бусин по бокам.
– Вы пока садитесь, за стол, вот сюда, – указал им хозяин дома провожая путников на кухоньку за, печкой, – а я сейчас растоплю её, да потчевать начну вас.
– Да вы, что? Не нужно, мы же только воды хотели набрать, а напрашиваться, даже не думали, – смущённо ответил Иван Андреевич.
– Да где ж это видано, чтоб гостей несолёно хлебавши, отправили на все 4 стороны? Нет-нет-нет, 8 лет не видывал человека, а тут, нате, да здрасьте, целых две живые души, вы уж извольте уважить хозяина своим присутствием, и не обидеть его.
Путники, пытались ещё по возражать, для приличия, но силы, да и приятный запах исходящий из котелка полностью сломил их дух.
Афанасьевич, своей массивной фигурой ловко расставил на столе кухонную, утварь, потом открыл возле печки, какой-то люк, залез в него и вытащил оттуда разные соленья.
На столе появились; грибочки, клюква, какое-то ещё варенье, из берестяной баночки, сушёную рыбку и наконец из котелка суп, на еловых шишках, разлив его по тарелкам, принялись уплетать его, вместе с его самодельными пшеничными лепёшками.
У гостей довольно урчали животы от таких яств, сами они уже 2 день живут на одной перловке, с тушенкой.
Афанасьевич снова полез куда-то и вытащил небольшой бочонок.
– Нет-нет, извините, мы пить не будем! – Запротестовали гости.
– Как же так, – снова удивился хозяин, -да это же квас на лепешках пшеничных.
Путники рассмеялись.
– Извините, мы думали, что это самогон.
– Не держу этого змия у себя, – серьезным голосом пробасил Афанасьевич – все село погубил, сначала церковь уничтожили, а потом вот эта зараза пристала к нам…
Так они за едой разговорились…
Расспрашивал, Игорь Афанасьевич, что творится на большой земле, а ему путешественники все отвечали, а он в ответ только охал, да вздыхал тяжело, да изредка поговаривал: " он то как…" Наконец удовлетворённый их ответами, хозяин замолчал. Настала их очередь расспрашивать, как он тут остался один, не страшно ли? Чем вообще занимается тут?
Он им все рассказал, они слушали и не понимали, как он тут уже 8 лет в тайге один живёт, и они первые люди за это время, кого он увидел.
– Видите он то, как вышло, дом то наш на отшибе стоит, вот нас особо никто и не трогал, а когда померли родные, я дак и вообще перестал к магазину спускаться, а так все у меня есть, – и снова он оказался в своих размышлениях, стал пересказывать им про свое хозяйство…– да куры в хлеву…он то так, тяжело без людей, но животинку мою кто же кормить будет, а беляночку, травиночку, цветочек мой? Овечки вы мои ненаглядные…как же их оставишь? Скорее себе задавал вопрос Афанасьевич, чем им – Да и не один я, стал оправдываться он. – Вон тут какая природа, зверушки, да и радио есть у меня, каждый день его слушаю. Сейчас, как раз новости, должны начаться. Он пошёл к подоконнику, где стояло радио и включил тумблер. Игорь Афанасьевич слушал диктора и злился.
– Ну как так можно, снова провода порезали ироды, ну что ты будешь с ними делать? – Раздосадовано ругался он.
Путники посмотрели друг на друга, но ничего не сказали, а только спросили, как добраться до старой церкви. Оказалось, что путники были не просто туристами, а самыми настоящими археологами, вот и здесь пока полностью земля не приняла в свои объятия церковь, решили покопаться там, выяснить прошлое и историю этого разрушенного храма. Афанасьевич им подробно все рассказал, предложил свою помощь, они благодарили его, но отказались, а только попросили показать им место.
– Ну он то оно как, утро вечером мудренее, сегодня поздно уже, спать тут ляжете вы в 2 уместитесь на перине, а я в хлеву посплю на сене, вместе со своими зверушками.
Археологи, собирались было запротестовать, но хозяин, уверил их, что все хорошо, и он иногда так спит. Они его поблагодарили, за гостеприимство и стали ложиться, когда они остались вдвоем они никак не могли сомкнуть глаз, каждый думал об этом странном сторожиле этого забытого Богом места.
–Да…видишь Артём, что с человеком одиночество делает… – Сказал тяжело Иван Андреевич.
Тот посмотрел на него.
– Надо сказать о нем в сельсовет.
– Не стоит, ему тут хорошо, видишь он, как о своих зверушках печется, как он их ласково, я бы, даже, сказал любя зовёт по именам, таких лучше не беспокоить лишний раз, – закончил мысль Иван Андреевич
–А ты заметил, что провода идут, а электричества нет, вся линия ободрана до этого места.
Артем зевнул.
– Видел, должно быть эта последняя новость, которую он слышал из радио…
– Эм…ну знаешь, я бы оставила все и умчала оттуда, как можно там сидеть 8 лет одному и ни с кем не перекинуться, хоть парой фраз? – Тиана закатила, глаза потом покрутила пальцем у виска – конечно он ку-ку, мне кажется у него не только радио работало, но и люди в воображении появлялись, – она замолчала и уставилась в одну точку.
– Мне это напоминает Робинзона Крузо, он же тоже так один жил, хотя у него попугай был и говорил несколько слов, но все же … Всё-таки раньше были люди, ни то, что сейчас.
– Какие нафиг раньше люди были? Виктор? По-твоему, раньше все того были? – Вспылила девушка, что аж в глазах стали виднеться молнии, которые были готовы поразить наповал бедного парня- и у Робинзона потом появился пятница, а в итальянской комедийной пародии, дак вообще девушка!
– Да, я не про это, я имел ввиду, что были более самостоятельней, приземлённые, оседлые, самодостаточней. Не знаю я как это объяснить, – начал он мямлить, не находя нужных аргументов.
– Ну вот, тогда и не начинай, а то самостоятельные, самодостаточные… будто сейчас нет таких. – моя соседка решила добить его.
Я наблюдал, как её брови резко поднимались вверх от возмущения, а чёрные глаза расширялись так сильно, словно из фильмов ужаса, в тот же миг другая эмоция брала над ней вверх и уголки ее глаз мгновенно сужались, напоминая хищницу на охоте, она эмоционально и очень серьёзно восприняла слова Виктора. Бедный парень сидел, съежившись, потупив взгляд, боясь ей что-либо ещё сказать в ответ.
А это бестия все не унималась, ее батарейка была на полной зарядке и требовала разрядки, дошло до того, что она подключила руки и стала активно ими жестикулировать, чуть не сбила бутылку с водой, которая стояла мирно на полке, при этом Тиана временами подпрыгивала на месте, энергия в ней бушевала.
Я решил взять огонь на себя.
Не успев, сказать и слова, как поезд остановился и тут она снова бьёт нас, но меня точно на повал.
– О, сейчас длинная остановка, восторженно сказала это чертовка – кто со мной? Я курить!
Травмированный Виктор отказался и полез к себе на полку.
– Пойдём, – ответил я.
Народу практически не было, ни в вагоне, ни на перроне…пустая длинная платформа, окутанная туманом, которую разве украшает деревянный вокзал, в свое время он был привлекателен, сейчас же этот памятник архитектуры требовал капитального ремонта и походил на декорацию из фильмов ужаса, слева от него стояла железобетонная скульптура рабочего, держащего в одной руке молоток, а в другой гвоздь. Лицо было стертым, и сама форма его претерпела изменения, с боку упала часть живота, где-то излишне восстановили, на ногах линиями рос мох. Было прохладное утро, бледная проводница, зевнула, а потом поежилась от холода, чтоб как-то согреться и проснуться взяла тряпку и интенсивно, начала протирать поручни у входа в вагон.
– Почти везде так, – отрешённо сказала Тиана, поджигая сигарету.
– Ты про что?
– Я просто, она куда-то упорно смотрела, а потом вернулась ко мне, – везде так, я имею ввиду разруха на фоне исторических памятников культуры, а потом нервно засмеялась.
– А ты считаешь, что это памятники культуры?
– А что для тебя искусство? Ответила она вопросом на вопрос.
– Все, что нас окружает, от того, что сделал человек, вот, например, этот асфальт, до вот этого вокзала с памятником, ну про природу я молчу.
– Да, согласна с тобой, – она затянулась, и отвернулась от меня смотря, как проводница протирает поручни – все это просто не на самом деле, туман просто туман… За горизонтом вдали…
Девушка подошла к краю перрона, посмотрела на одинокие ветви деревьев, окутанных в тем же густым туманом, а потом правой рукой провела по небу, словно пытаясь ухватиться за них, через невидимую веревку.
– Ты, о чем?
– Пойдем, я расскажу тебе свою историю, – она выбросила в урну сигарету, остановилась, оглянулась по сторонам, вздохнула тяжело и зашла в вагон.
Я вдохнул свежего воздуха и пошел за ней.
Как я и говорил вагон практически был пустой, а кто и был или просто спал, или же заторможено таращился в окно.
Наши соседи были не исключением, фарфоровая кукла смотрела в окно, а её молодой человек спал или делал вид, что дремлет.
Тианы ещё не было в купе, поэтому я сходил налил себе, ей кипятка, и стал дожидаться свою странную соседку.
– Спасибо, – радушно ответила она, -так, о чем я это, а даааа! У меня есть интересный рассказ, слушай.
