Kitabı oku: «Что главнее? Мозг, сознание или тело?», sayfa 2

Yazı tipi:

Часть I. Рациональная философия

О философском эксперименте по разрешению дилеммы «Что главнее? Мозг, сознание или тело? и о значимости экспериментальной философии

Книга «Что главнее? Мозг, сознание или тело?» написана в стиле «Х-phi» – экспериментальной философии, объединяющей идеи философии, литературы, психологии, социологии. В ней говориться о философских аспектах тела и головного мозга с возникновением дилеммы: Что главнее? Мозг, сознание или тело? В последние десятилетия все чаще и больше обсуждают вопрос пересмотра эволюционной теории Ч.Дарвина (1809-1892). Причем, именно биологическая наука все чаще извещает нас о том, что естественный отбор – это не единственный механизм эволюции. Вот-так, наиболее отчаянные исследователи, как в романе аспирант Каримов, задаются вопросом: по какому вектору шла не только наша видовая эволюция, но и вообще всего живого?

Однако…. Его интеллект – интеллект начинающего ученого не смог предвидеть элементарных последствий своих действий по продвижению концепции Х-онтобионта. Если, конечно, он не собирался устроить провокацию, принеся в жертву не только себя, но и биологическую науку в целом. Все это во имя продвижения интересной и актуальной проблемы. Мою идею обсуждают всё жёстче и жёстче, а мой мысленный эксперимент, предметом которого является жизненный цикл Х-онтобионта, становится для меня всего-на-всего отдушиной и, в какой-то степени, желанным исследовательским времяпрепровождением.

На мой взгляд, эта часть произведения и является научно-фантастической, а в остальном же, повествуется проблема ученых-индивидуалистов разных уровней мышления и поведения: Набиев – ученый-отшельник, Каримов – ученый-одиночка, Салимов – ученый-фрилансер. Примечательно, что автор, одновременно в этих лицах, приводит три системы взглядов на данную проблему.

В книге говорится о том, что нельзя ли допустить, что все ветви эволюционного древа, верно отражая многомиллионный временной процесс эволюционных преобразований, касаются лишь векторы эволюции функциональной особенности одного и того же вида простейших? Так, наверное, задается ученый, явно не гуманист, а ярый сторонник либо трансгуманизма, либо карианства. Безусловно, такая теория опасна для человечества, утверждающий гуманизм. В этом отношении это печальная и одновременно провокационная история. Ну, а с другой стороны, никому не секрет, что появление такой системы мировоззрения и мировосприятия – это, прежде всего, результат постепенной несостоятельности гуманизма в эпоху глобализации.

Полагаю, то, что задевается мировоззренческая основа людей и, это вполне закономерно, ибо, речь идет о совершенно уникальном, но глубоко спорном векторе развития эволюции живого мира. Разумеется, ничего подобного невозможно в принципе. А если преследуется цель – заострить внимание на законах эволюционного развития живой природ, то есть смысл. Естественный отбор – это жесточайшая борьба за выживание, за продолжение своего вида, за размножение, за генетическое превосходство. Каждый пытался совершить последнюю уловку – обмануть саму эволюцию. Именно об одном шансе одного простейшего идет речь в научном предположении Каримова. Салимов, Набиев и все профильное научное сообщество обсуждают этот вектор несостоявшейся эволюции – настойчиво, правдиво.

Книга призвана лишь облегчить процесс восприятия новых сведений о мозге, его взаимоотношение с сознанием, телом. Между тем, удивляет какое же головокружительное путешествие довелось совершить Каримову по лабиринту множества научных идей, концепций и теорий, пока неудержимое логическое воображение целого институтского коллектива не подвело к логически закономерному финишу – отрицанию воображаемого вектора эволюции. Отрицательный результат – это тоже результат. Вольно или невольно, я акцентирую внимание на сравнении животного и человеческого миров в ракурсе эволюции Х-онтобионта. И, пожалуй, приметной составляющей, которая связывает воедино элементы романа, является его психологичность, иначе говоря психологизм троицы ученых-индивидуалистов.

Поневоле проникаешься сочувствием ко всем трем персонажам (Набиев, Каримов, Салимов), их проблемам и, проводимым им исследованиям и размышлениям, правдоподобно описанных автором их реакций и мышления. В этом аспекте, безусловно, роман оставляет и приятное впечатление, и довольно противоречивые чувства. Поделённый на три части, он выглядит весьма неравномерно, и на последней трети, все больше читатель может задаваться вопросом, писал ли это вообще один человек. Скажем, первая часть и деятельности профессора Набиева. В нем описание бесполезного поиска мясистого и хвостатого клеща, внешне похожего на головной и спинной мозг излишне нагроможденное. Профессор так и не нашел второго экземпляра неизвестного хвостатого мозгоподобного клеща. Однако…начало дано, хотя это был лишь артефактом единственного экземпляра. Потом случилась очень странная вторая часть, в которой было много размышлений Каримова над эволюцией Х-онтобионта, много споров, дискуссий и интриг вокруг него происходило с насилованием логики.

Разумеется, подобный личный подход делает взгляд на проблему несколько однобоким, с идеализированием одной из сторон. Но это искупается эмоциональной достоверностью подачи истории. Да и в любом случае тема о сложности принятия обществом «не таких как все» остается актуальной не зависимо от применяемого фантастического элемента или взглядов героев. Третья часть, которая должна закрывать сюжетные линии, касались связи мозга и сознания. Итак, что же такое Х-онтобионт? Зачем, почему, для чего? Ну да, они пришли из далеких миров. Одна голая догадка, сменяется с другой. Между тем, в романе есть много других интересных мыслей, выводов и информации об эволюции, о мутациях, о взаимосвязи мозга и сознания.

Я выбрал любимый приём западных авторов малой формы – глобальные события накладываются на частную историю, что даёт интересный стереоскопический эффект. И вот есть у нас ученый Каримов, которому якобы удалось совершить прорыв в науке. Действительно ли это прорыв и в какой области? Биологической? Методологической? Антропологической? Философской? Он, буквально переворачивает все представления о головном мозге, сознании и эволюции животных и человека. Действительно ли переворачивает? Логику? Предметику? Понятие? Правда в том, что предположение Каримова не приближает, а усложняет и удлиняет ответ на очень важные и фундаментальные вопросы эволюции и суть самого мозга и человека, в целом.

По сути, перед ученым с его рабочей гипотезой было поставлено две задачи: сначала дать читателю пищу для ума, затем преподнести исследовательские данные, развлечь его динамичными, короткими и длинными спорами, дискуссиями, диспутами. Я бы рекомендовал книгу всем любителям научной фантастики, делающей упор на научную составляющую. Считаю, что мои потуги на философскую глубину, не безнадежны, многие, возможно, еще осознают их. Впрочем, такой задачи, возможно, и не было. В этом аспекте, как мне кажется, мировоззрение главных героев читается в лучшем случае с снисходительностью.

Каримов – молодой ученый, чьи работы еще вообще неизвестны в ученом мире. Но научная гипотеза, выдвинутая ими, почти лишают рассудка читателю своей внешней парадоксальностью, фантазийностью. Оно порождает, а точнее должно было породить настоящий хаос в научных кругах, так как затрагивает закономерностей эволюционного развития животный мир, включая человека. Нельзя сразу осознать, насколько масштабные последствия влечет его рабочая гипотеза, мир вокруг него начинается постепенно искажаться. Получился ли гротеск? Скорее нет, чем да. Вскоре его парадоксальная гипотеза вызывает негативную реакцию ученых, которые считают, что ученый слишком далеко зашел со своими незрелыми размышлениями.

Набиев, который первым, будто бы увидел необычный экземпляр клеща, похожего внешне на головной и спинной мозг, вышел более интересным персонажем, представленным в романе в образе ученого-отшельника. Талантливый и, одновременно, абстрактный персонаж после одной, сугубо житейской некритической ошибки может всё бросить и уйти жить отшельником длинною в жизнь, целиком предаваясь научным изысканиям. Между тем, Каримов и Салимов могут двинуть такой длинный монолог, что «десятикилограммовые» докторские диссертации покажутся простой брошюркой о вреде курения.

При довольно частом «мозговом штурме» в виде бесед, лекция, симпозиумов, конференций, круглых столов, главные герои романа – Набиев, Каримов, Салимов могут набросать тонну нереализуемых идей, каждая из которых переплевывает друг друга по градусу новизны. На мой взгляд, гипотеза Каримова интересна тем, что обращает внимание на «тривиальный научный факт», который на самом-то деле ну совсем не тривиальный: то, что сознание и мозг – это неравнозначны – понятно. По сути, воздвиг на этом фундаменте свою гипотезу о природе головного мозга и сознания – то, что оно «измеряет себя». Такое открытие Каримова, которое вызвало фурор в научных кругах, так как вынуждает ученых изменить представление об эволюции вообще. Если это бы подтвердилось, то мир никогда бы больше не был таким, как прежде. Жаль, что поздно до меня дошло то, что, как повлияло бы гипотеза на глобальную картину мира в целом.

Как изменился мир, открыв новую дверь в области многих направлений – социологии, философии, культурологии, естествознания и пр. Однако, все это слабо обёртывается в ткань социального и научного конфликта. По сути, этот конфликт и становится основой всей истории, кои детали постепенно узнаёшь, перелистывая страницы. Странно, конечно, что захватывающее, интригующие начало, хорошо прописанные герои из среды ученого мира, взаимосвязь наук, вопросы мироздания – что есть животный и человеческий мир? Что является предметом и объектом эволюции? Что такое мозг, сознание?

«Дело не в устройстве человека – в устройстве мозга» – так я выразился. Идея, лежащая в основе, завораживает сама по себе и, по сути, предоставляет безграничные возможности для фантазии. Однако, замысел книги грандиозен, что и сам автор, кажется, не в силах совладать с ним, отчего его персонажи периодически разводят руками, предлагая читателю самому додумать недосказанное. Впрочем, подобная таинственность была бы безусловным плюсом, если бы оная недосказанность не пронизывала все произведение: ведь, посудите сами, Х-онтобионт – это сущность любого животного и человека. Тонкая грань между наукой и тем, что лежит за нею все время расплывается – мерцает – и невозможно понять, какая же реальность настоящая.

Полагаю, что единственный момент, непонятно, как изменился мир после финальной схватки дарвинистов и сторонников Каримова. Он, будучи совсем молодым ученым, находится в глубочайшем духовном кризисе. Но неожиданно для самого себя, выдвинутая им гипотеза вызывает целую лавину научных, социальных, философских подвижек, грозя опрокинуть устоявшийся миропорядок. Но этого не случилось. Почему? И вообще, что считать сознательной деятельностью? Что считать сознанием и когда оно возникает? Но, подойдя в плотную к тому, чтобы хотя бы озвучить проблемы, над которыми многие никогда ранее не задумывались автор пассивен в борьбе за свою идею. Но так хочется, чтобы автор стал бы смелее и решительней, говорил о том, о чем мы, читатели, только начинаем задумываться.

В книге показана альтернативная реальность, в которой догмы об эволюции мозга неправильны, по сути, и любые научные исследования, не согласующиеся с этими догмами, моментально закрываются, порой вместе с людьми, которые ими занимались. Вот почему, возможно, Каримов уходит в Саркент, оставаясь ученым-одиночкой. На мой взгляд, самой крамольной, конечно, оказывается его версия биологической эволюции. Роман, конечно же, очень сильно изуродует все здание биологической науки. Иначе, было бы достаточно малой доли знаний, накопленных генетикой, палеонтологией, антропологией, эмбриологией, чтобы любой думающий человек начал понимать, что за всеми этими знаниями стоит универсальный закон природы. Эту слабость романа подчеркивает и сам автор словами всей троицы ученых-индивидуалистов. Вероятно, ссылаясь на них автор, как бы оберегает официальную, общепринятую версию биологической эволюции.

Считаю своим долгом подчеркнуть, что эволюционная теория – это не стоящее в пустыне одинокое дерево, которое легко повалить или выкорчевать. На самом деле, это кирпич в здании науки, который плотно сцеплен с другими кирпичами. Теория постоянно проверяется другими разделами науки на прочность, и одновременно они дополняют ее своими методами и средствами. Биология, палеонтология, генетика, стратиграфия развивающиеся в той реальности, даже под прессом жестокой цензуры, накопили огромную массу фактов, противоречащих идее Х-онтобионта.

Вот почему, книга заставляет задуматься над будущим человечества, культуры, науки. Возможно, из-за этого научная часть проскользнула между пальцев: да, интересен Х-онтобионт, но откуда он и даст ли это открытие что-то в будущем? Пришли ниоткуда и ушли в никуда… А что касается гордых ученых-одиночек – персонажи глубоко застряли в мучительных отношениях, и только поиски и открытия помогают им если не обрести, то счастье, которого им так не хватает, то хотя бы отвлечься. Что ж, зато находят они действительно небывалые вещи в уединении, в индивидуальном творчестве.

Хотелось бы отметить, что мы спокойно читаем археологию или научно-популярные статьи о противостоянии различных ветвей животных, когда выживает сильнейший и даже придумываем законы для этих процессов. Но, что будет, когда нас самих поставят в такие условия, когда человек обыкновенный начнет проигрывать Х-онтобионту. И тогда вся политкорректность полетит к черту. В данном случае автор предложил нам новый аспект такого противостояния. В этом отношении, нам представлена отличная фантастическая идея о параллельной теории эволюции разумных ветвей живого мира.

Как известно, согласно естественного отбора в процессе эволюции выживают выдающиеся особи за счёт гибели слабых. Иначе говоря, более адаптированные, то есть в биологическом плане более «информированные», «сообразительные» и «безжалостные», добиваются приоритетов в развитии, питании, спаривании, размножении. А почему, на основании универсализма приспособительных механизмов, нельзя допустить мысль о том, что на каком-то вираже эволюции, отдельные простейшие организмы получил приоритет, прежде всего, за счет своего умения накапливать и пользоваться информацией. В этом аспекте, мысленные эксперименты ученых-биологов (Каримов, Набиев, Салимов) вокруг концепции «мозг-паразит» / «тело-хозяин» превращается в долгий и извилистый путь познания с немыслимыми зигзагами и всевозможными отступлениями в теоретических конструктах эволюции животного мира. Кто знает, возможно, тот самый простейший случайно или намеренно с какой-то целью занесен к нам из других Галактик. На то и научная фантастика.

Молодой ученый Каримов размышляет на счет некоего существа – «мозга-паразита», которого он обозначил, как Х-онтобионт («онтос» – сущее, «бионт» – организм). Подтекст романа – эволюция Х-онтобионта, что, по сути, является вымыслом, созданном на основе единичного полубредового наблюдения Набиева в горах Саркента, доселе неизвестного хвостатого клеща, удивительно схожего с головным и спинным мозгом.

Но… интересен процесс осмысления значимости головного мозга, его эволюции, деятельности, взаимосвязи с телом, а также ныне с новыми когнитивными технологиями, в аспекте проблем-последствий. В этом плане, наверное, нельзя было изображать личность ученых бледной тенью на фоне проблем, а нужно было приоткрыть дверь не только в научную их деятельность, но и вникнут в стиль их жизни, работы, мышления.

В этой книге я хотел показать, что ученые разных специальностей, возраста, уровня мышления и опыта размышляют вокруг одной парадоксальной и провокационной версии эволюции животного мира, утверждающей, что в эволюционном отношении между человеком и животным не существует пропасти, тогда как существует огромная пропасть между мозгом-паразитом (Х-онтобионт) и организмом хозяина. Согласно естественного отбора в процессе эволюции выживают выдающиеся особи за счёт гибели слабых. Иначе говоря, более адаптированные, то есть в биологическом плане более «информированные», «сообразительные» и «безжалостные», добиваются приоритетов в развитии, питании, спаривании, размножении.

По сути, гипотеза о Х-онтобионте – это провокация в научном мире, а потому имеет значение, как отнеслись к ней профильное научное сообщество. Речь идет о разбросе мнений по поводу возможного вектора эволюции животного мира, а также об особых стилях жизнедеятельности ученых на современном этапе. Ученые различных отраслей, их многочисленные диалоги, почти протокольные обсуждения на научных форумах и собраниях – это не столько фабульные элементы романа, сколько своеобразная технология «продвижения» в умах и сердцах проблем эволюционного процесса, формирования мозга, взаимоотношения его с сознанием, подсознанием.

Как известно, научно-фантастическая литература отличается от научно-популярной, узаконенным правом опровергать основные законы естествознания. Я этим и воспользовался. Итак, в подтексте романа две необычных провокации в научном мире. Первая – это новая подстрекательная версия вектора развития эволюции животного мира, когда эволюция – есть эволюция не вида, а Х-онтобионта. Вторая – формирование нового мира ученых-индивидуалистов (Каримов – ученый-одиночка, Набиев – ученый-отшельник, Салимов – ученый-фрилансер) в противовес коллективной науке, когда в интересах результата науки не нужно испытывать судьбу отдельных ученых-индивидуалистов, отпустив их на «вольные хлеба». Мне импонировали все три персонажа. Набиев был ученым-отшельником и гармоничность такого образа жизни и работы складывалось у него, как вполне естественное предназначение. Во-первых, его пытливый ум ученого. Всем хорошо известен афоризм «Одна голова хорошо, а две – лучше», а парафраз по моему звучит так: – «Одна голова не только хорошо, но и вполне достаточно». Во-вторых, его любовь к одиночеству.

Основными качествами для любого ученого являются: любознательность и трудолюбие от природы, способность абстрагироваться, проявить терпение и настырность. Самое же главное в научном труде, все же является – не пройти мимо непонятного. Профессор Набиев уже давно привык к одиночеству, всегда был углублен в себя, потому не очень-то и страдал от отсутствия общения с людьми. Постепенно он погрузился в этот безграничный океан научного поиска, впадая в состояние полного одичания. Он действительно дичал, запустил свою внешность, волосы отросли до плеч. У него постепенно угасало само чувство общественности. – «В науке – как и в жизни. Попадаются всякие попутчики. Иногда на этом пути встречаются осторожные доброжелатели, советующие вести себя правильно и все у тебя будет – почет, уважение, звания и награды. А если это тебе претит, ты этого не хочешь и не можешь? Лучше идти своим, пусть трудным и тернистым, путем, а что касается авторитета, наград, то это неважно», – размышляет Набиев.

Я не раз подчеркивал в своих книгах то, что трудно прокладывать дорогу в неизвестной территории науки, среди зависти, непонимания, равнодушия коллег. Лишь его коллеги знали, что все, что касается его научных идей, гипотез – это результат серьезной, кропотливой, до седьмого пота труда ученого, которому посчастливилось найти и описать то, что не видели и не сделали другие. – «Восторжествовала бы справедливость если журналисты, организаторы и историки науки, наконец, заметили бы роль таких скромных от природы ученых-отшельников, признали бы и огласили бы талант, знания, упорство, умение мыслить, трудолюбие, смелость в поиске и утверждении нового, – с такой мыслью я писал раз за разом научно-фантастические романы («Пересотворить человека», «Фиаско», «Биовзлом», Биокомпьютер», «Клон дервиша», «Икс-паразит», главными героями в которых были люди науки (Каракулов, Салимов, Каримов, Набиев, Серегин).

Хочу заметить биографии этих ученых в какой-то мере автографичны моей. В этих книгах мне хотелось показать профессионалов своего дела, страстных ученых, настоящих трудоголиков. Практически у всех из них, работа – это отдушина, смысл существования. Для них семья, родственники, быт всегда были на втором месте. Они привыкли работать безостановочно – в лаборатории, дома, на даче. Причем, все они всегда неприметные, ровные, безропотные. «Великие дела делаются тихо» – вот его девиз. У них нет и не было хобби, все их свободное время забирала наука. Если он погружался в работу, то окружающий мир переставал для них существовать. Они уходили в себя, никого не видели, ничего не слышали. Не знаю, удалось ли мне разрисовать в книгах откровенно фантастические допущения, мысленные эксперименты, вымыслы и свободные размышления, но считаю, что мне удалось показать, что именно такие ученые ставят проблему, а «что будет, если…».

Хочу сразу же предупредить, что все события, персонажи, имена – вымышлены, а любые совпадения – случайны. Чего не скажешь о научной выкладке. Они вполне реальны, хотя отдельные утверждения спорны, по существу. Что касается мотивов. Все началось с любопытства – а что если? Как известно, научно-фантастическая литература отличается от научно-популярной, узаконенным правом опровергать основные законы естествознания. Я этим и воспользовался.

Итак, в подтексте романа две необычных провокации в научном мире. Первая – это новая подстрекательная версия вектора развития эволюции животного мира, когда эволюция – есть эволюция не вида, а Х-онтобионта. Вторая – формирование нового мира ученых-индивидуалистов (Каримов – ученый-одиночка, Набиев – ученый-отшельник, Салимов – ученый-фрилансер) в противовес коллективной науке, когда в интересах результата науки не нужно испытывать судьбу отдельных ученых-индивидуалистов, отпустив их на «вольные хлеба».

Заранее согласен со всеми замечаниями читателя, во-первых, по поводу «мозаичности» в изложении материала, а во-вторых, по поводу того, что пришлось соединить социально-психологические мотивы с научно-фантастическими при помощи вымышленных ситуаций. Уверяю, что все это мною предпринято лишь во имя раскрутки интересной научной проблемы.

Допускаю, что сюжет книги получился «разрисованным», но, однозначно, в нем нет бытовой приземленности. Когда данная книга была мною сдана в типографию, поступил критический отзыв на нее от профессора А.Т.Токтомушева. Я подумал, что не будет лишним, если опубликую его вместе с книгой. Полагаю, что такая рецензия, по-своему, будет способствовать поиску истины. Благодарю его за неравнодушие.

В сюжете книги есть такой момент: – Мы так и не поняли, чем все закончилось. Так что же здесь правда, что наносное? Может быть это был мираж, наваждение какое-то? Что касается моего научного предположения, то не скрою, что она сформировано под впечатлением набиевского наблюдения – это правда. Правда и в том, что, с помощью вас – научного сообщества в целом, удалось опровергнуть мое предположение. С этим надо считаться. Поймите правильно, отрицательный результат в науке – это тоже результат.

Вот-так разрешилась часть загадок эволюции животного мира. Так уничтожилась гипотеза о Х-онтобионте. Казалось, можно на всем сказанном поставить точку. Пусть мое научное предположение не подтвердилась, а потому проблема осталась проблемой. И на этом можно успокоится? Отнюдь, нет! Возник другой вопрос. Не исключено, что и сам человек – это паразит высшего порядка, возникший для выполнения типичных онтобиотических задач – контролировать баланс и ускорять эволюцию, но при этом способный влиять на всю планетарную экосистему сразу. Как теперь доказывать всем эту ясную и очевидную идею?

И снова раздумье о том, что научное сообщество еще с большим остервенением будет снова отрицать и запрещать. И снова его ждет неминуемое разочарование. Компликатобионт – это организм, тесно связанный с эндопаразитом. Мы все уже сейчас подходим под определение компликатобионта. И пока паразитологи разрабатывают свой «понятийный аппарат», давайте пофантазируем, куда может завести эволюция наш сложный, напичканный множеством разнообразных паразитов организм.

Самостоятельное развитие существ, внедрение их в соседние организмы и совместная эволюция, а также следующее за этим сращивание образуют новое, невиданное прежде существо, способное покорять космическое пространство. Чем не новый способ эволюции? Паразитизм представляется многим, как ускорение эволюции путем строительства из простых организмов сложных и поэтому более развитых и интересных существ. Такая вот естественная генная инженерия. Паразит в нем – это спецназ эволюции. Что, если будет особенный компликатобионт, созданный на основе человека? Вот и вопрос на засыпку. Еще вопросы: Кто же все-таки хозяин? Головной мозг или тело? Давайте искать ответы вместе.

Вообще, о значении экспериментальной философии следует чаще говорить и демонстрировать. В особенности, когда речь идет о разрешении различных дилемм. Что меня всегда смущало – это то, что в мире было много гениальных философов, которыми были выдвинуты огромное количество оригинальных философских идей, гипотез, высказаны выдающиеся философские мысли, сформированы целые системы, концепции и теории, многие из которых, к сожалению, до сих пор не поняты, а потому не приняты. А между тем, в мире до сих пор в дефиците достоверные, концептуальные и фундаментальные знания о многом. В чем дело? По каким фатальным причинам философская наука продвигается медленно? Почему выдающейся философские мысли и идеи так трудно и медленно вживаются в реальность? Почем философские мысли недостаточно активно дискутируются в разрешении дилемм.

Невольно приходишь к выводу о том, что в философских науках: во-первых, или недостаточно изучалось то, что надлежало изучить и знать в реальности; во-вторых, или философские исследования были изначально бессистемными, бессодержательными; в-третьих, или столетиями без конца нагромождались философские рассуждения, а реальное и достоверное знание вещей отставало. Отсюда можно резюмировать о том, что, возможно, причиной всему этому является функциональная недостаточность самого метода философствования. Все знают, что философские тексты классиков философии – Платона, Аристотеля, Кузанского, Бруно, Бэкона, Декарта, Гегеля, Фейербаха, Канта – очень часто сложны и непонятны.

По Э.В.Ильенкову, причиной непонимания классической философской мысли в действительности является не что иное, как низкий уровень знания и мировоззрения, а также небогатый внутренний мир людей. «Если же твой мир – богаче, то есть если он включает в себя, как свою «часть», мир иноязычного человека, – пишет автор, – то ты легко поймешь его, иногда даже лучше, чем он сам себя понимал, поскольку увидишь его мир как «абстрактное» (то есть неполное, частичное, одностороннее) изображение твоего собственного – «конкретного» (то есть более полного, целостного и всестороннего) мира».

Один из выдающихся философов современности М К.Мамардашвили в статье «Как я понимаю философию» заключает, что «всякая философия должна строиться таким образом, чтобы она оставляла место для неизвестной философии. Этому требованию и должна отвечать любая подлинно философская работа». Автор отмечает, что «философия должна пребывать в глубоком погружении в первоисточники, которые каждый трактует по-своему, в том-то и суть философии». Возможно потому и современные философы по ошибочной аналогии пытаются перещеголять своих «коллег» хотя бы в непонятности и оторванности своих философских текстов от реальной жизни.

Известно, что видные и выдающейся философы акцентировали на разрешение известных философских дилемм. Между тем, философская мысль не должна отрываться от реальной действительности, то есть философия должна быть практической, когда философские идеи, концепции, системы и теории, как считают Бэкон, Декарт, Локк, Спиноза, Шопенгауэр и др., должна найти свою реализацию в общественной практике. А ведь жизнь и практика богата различными ситуациями, некоторые из которых представляют собой тугой узел проблем, так как содержит дилеммы, которых нужно разрешить.

«Есть только одно средство расположить простой народ к философии; оно состоит в том, чтобы показать ее практическую полезность», – вот кредо сторонников практической философии. По их мнению, простой народ всегда спрашивает: «Для чего это нужно?», «в чем заключается полезность философии?». Понятно, что просвещает философа, и то, что полезно простому человеку, – совершенно различные вещи. Между тем, разум философа часто занят чрезмерно абстрактными вещами. Однако, каковы бы ни были факты, вокруг которого завязываются философские мысли и идеи, они составляют подлинное богатство философа.

Так то это так. Однако, сейчас во дворе новая эра научной рациональности – постнеклассической, утверждающий, что знания должны быть практически применимыми. Важно отметить тот факт, что один из предрассудков рациональной философии заключается в убеждении, будто его задача – это сопоставлять и связывать факты, имеющиеся в ее распоряжении, а не в собирании новых фактов. А между тем, согласно современных воззрений логика в том, что метод философствования заключался и будет заключаться в том, чтобы умом проверять ум, умом и экспериментом контролировать чувства, познавать чувствами природу, изучать природу для изобретения различных орудий, пользоваться орудиями для изысканий и совершенствования практических искусств, которые необходимо распространить в народе, чтобы научить его уважать философию.

Сейчас мир переживает кризис кабинетной философии, главным инструментом которой был концептуальный анализ. Еще в середине XX века, У.Куайн и его последователи стали высказываться о необходимости сближения философских методов с методами экспериментальных наук. В свое время, мне, как одному из зачинателей экспериментальной хирургии в стране, такая мысль здоров импонировало. В клинической практике ученому-хирургу ставить вопрос «а что если?» не всегда приемлем, ибо, на операционном столе лежит больной и у которого хирургу необходимо применить глубоко осмысленные и наработанные, так называемые протокольные технологии оперирования, а не подвергать его лишнему клиническому риску. Таковы морально-нравственные рамки хирургической деятельности. Хотя следует признать, что на практике экстренной хирургии не редко хирургами используются возможности вынужденного эксперимента, когда стоит вопрос «Все или ничего!».