Kitabı oku: «Кто где? Я – это я или я – это он?», sayfa 2
Часть I. Рациональная философия
О философском эксперименте по разрешению дилеммы «Кто где? Я – это Я или Я – это он?» и о значимости экспериментальной философии
Вопрос разрешения моральных дилемм, это весьма распространенная проблема, особенно в тех областях, где от действий человека напрямую зависят жизни других. В книгах, включенных в серию «Экспериментальная философия» мы включили лишь медико-биологическую сферу. Самая большая проблема этической дилеммы состоит в том, что она не предлагает очевидного решения, которое соответствовало бы моральным нормам. На протяжении всей истории человечества, люди всегда сталкивались с подобными дилеммами, а философы стремились и работали над поиском решений таких задач.
В следствии подобной деятельности, были сформированы некоторые рекомендации, которые во многих случаях помогают решать моральные дилеммы. Итак, в первую очередь следует: во-первых, опровергнуть парадокс (дилемму): необходимо тщательно проанализировать ситуацию. В некоторых случаях существование дилеммы может быть логически опровергнуто; во-вторых, определить ценность: необходимо выбрать альтернативу, которая предлагает большее добро и меньшее зло; в-третьих, попытаться найти альтернативные решения: в некоторых случаях проблема может быть пересмотрена, и могут возникнуть новые альтернативные решения.
Дилемма хирурга – что это? Дилемма хирурга является концепцией теории игр в хирургии, которая используется для иллюстрации различных клинических ситуаций, когда возникает необходимость выяснить, почему хирург выбрал именно эту, а не другую тактику или способ хирургической коррекции. Классическая дилемма выглядит следующим образом. Представьте себе неотложную клиническую ситуацию в условиях дефицита сил, средств и времени во время войны или катастрофы. В больницу одновременно поступают две пострадавших, у одного из которых состояние крайне тяжелое, бесперспективная для жизни, а у другого также тяжелое состояние, но прогноз жизнеперспективный. Или другая ситуация. Поступают два пострадавших в тяжелом состоянии, один из которых старческого возраста, а другой – трудоспособного, боеспособного возраста. Или же, один из них ребенок, а другой взрослый боеспособного, работоспособного возраста. Возникает затруднение кого спасать первым?
В итоге для хирурга складывается следующая ситуация: если первым взять на операцию бесперспективного пострадавшего, то будет упущено время и возможность спасти жизнеспособного на момент поступления в клинику. Точно также если взять на операцию первым пострадавшего старика, либо ребенка, то хирург может потерять возможность спасти и вернуть в строй боеспособного и трудоспособного члена общества, что важно в условиях войны и глобальных катастрофах. Такова логика рассуждения хирурга в условиях войны и катастроф.
Итак, первой логической реакцией хирурга является спасение как можно большего количества пострадавших при минимуме затрат сил, средств и времени, что достигается оказанием первой неотложной хирургической помощи жизнеперспективным пострадавшим, причем, отдавая приоритет в равных ситуациях лицам мужского пола, а также работоспособного, боеспособного возраста.
Мы же в своем философском эксперименте создали другую клиническую ситуацию, когда одновременно в клинику поступают братья, попавшие в автокатастрофу. У одного из них необратимое повреждение голова и мозг, а у другого – такие же повреждения тела и внутренних органов. По сути, оба не жильцы. Однако, хирург решается пересадить целый мозг одного брата в целое туловище другого брата с возникновением дилеммы Кто жив, а кто мертв? «Кто где? Я – это Я или Я – это он». Идея данной дилеммы заключается в том, что люди, попавшие в сложные ситуации, обычно пытаются угадать, что будут делать другие люди. В случае дилеммы хирурга, людям будет понятно, как он поступит в той или иной ситуации. Между тем, это во многом снимет проблему морального осуждения действий хирурга через понимание вынужденной ситуации войны и катастроф. То есть, дилеммы заставят людей и специалистов пошевелить мозгами. Что делать? Кого спасать первым?
Следует подчеркнуть, что в настоящее время хирурги практически готовы выполнить пересадку головного мозга или головы в целом. Между тем, ряд морально-этических проблем и последствия такой операции совершенно не осмыслены с философской позиции. С учетом этого, мы впервые задались целью выполнить целостную реконструкцию и анализ значения темы социальных, морально-этических и правовых последствий пересадки головного мозга, причем, как с позиции гуманизма, так и с позиции трансгуманизма.
Для реализации указанной цели, на наш взгляд, необходимо было решить ряд задач, включая изучение истории, перспективы указанной операции, необходимо было охарактеризовать нынешнее состояние и будущие возможности нейротрансплантации, которую, по нашему мнению, следует расценивать как модель мировозренчески противоречивой медицины будущего. Полагаем, что исключительно важным было необходимость рассмотрения концепции «смерть личности» в ракурсе онтологического кризиса понятия смерти мозга в естественнонаучном дискурсе.
Для разрешения цели, на наш взгляд, было также важно уяснить предпосылки формирования нового понятия смерти человека как единого процесса, не расщепленного дуализмом «сознание-тело», а также осмысление проблемы идентификации личности после пересадки головного мозга. У нас не вызывал сомнение и необходимость прояснения биосоциальных проблем сетлерики. Нашу работу следует рассматривать, во-первых, как первый опыт научно-философского исследования в области теоретических вопросов, касающихся социальных последствий пересадки головного мозга, а, во-вторых, как попытку рассмотреть с точки зрения классической философской антропологии, трансгуманизма и карианства основные компоненты проблемной «сверхситуации» в трансплантации головного мозга или головы в целом.
Методологической и теоретической основой наших исследований послужили философские, психологические, социологические исследования по заданной теме, характерные для различных этапов развития философии, с преимущественным вниманием к состоянию проблем трансплантологии. Следует отметить, что пересадка головного мозга или головы в целом имеет сравнительно недолгую историю. До недавнего времени перспективы трансплантации головного мозга или головы целиком воспринимались, главным образом, не как научного поиска, а как сценарий и сюжеты для фантастики. В этом плане, нужно отметить то, что уже достаточно давно (роман М.Шелли «Франкенштейн или новый Прометей» и множество его экранизации) в той или иной мере уже описывались и разыгрывались психологические и морально-этические варианты и последствия пересадки головы.
В настоящее время, ученые не намерены упрощать или же преувеличивать морально-этические трудности, связанные с пересадкой головы, они ищут и находят разные пути и подходы к решению проблемы, вплоть до создания человеческих «копий и запчастей». В этом смысле, многие предсказания и фантастические проекты, связанные с проблемой пересадки головного мозга, обмена телами, биороботизации, постепенно реализуются. Очевидно то, что нынешние ученые во многом являющейся технократами, к осмыслению теоретически перспективных технологий, как нейротрансплантация, привлекают возможности и трансгуманизма. Последний считается рациональным мировоззрением, основанным на более полном осмыслении достижений и перспектив науки. Ученые убеждены в том, что позиция трансгуманизма наиболее «благоприятна» именно при рассмотрении таких проблем, как пересадка головного мозга или всей головы в целом, так как постулирует возможность изменения биоконструкции человека, моделирование его сознания и пр.
Нужно отметить, множественные представления о критериях и понятиях смерти существуют в пространстве между различными дискурсами, такими как, медицинский, биоэтический, политический, юридический, социальный и др. По мнению исследователей проблемы, необратимая смерть сознания на уровне анатомо-физиологических структур коры головного мозга, – критерий «смерть коры головного мозга» – может разрешить проблемы острейшего дефицита органов. Однако этот критерий открывает для медицины и общества опасный путь, так как появление концепции «смерти коры мозга» это не только теоретические споры профессионалов, но и конкретные действия.
В указанном аспекте, современной науке смерть представляет собой процесс с достаточно размытыми параметрами, и, соответственно, критерии смерти и сама констатация факта смерти представляют собой, по мнению наиболее радикальных новаторов, точку, поставленную произвольно руками науки и медицины на линии жизни. Главный урок, который даёт нам современное развитие науки, заключается в следующем: смерть человека невозможно констатировать, оставаясь в пределах его биологических механизмов жизнедеятельности, а значит, требуется найти совершенно новую точку отсчёта для самоосмысления, где смерть не укладывается в привычные рамки биологического измерения.
Обсуждение проблем, связанных с телесной природой человека, как на уровне здравого смысла, так и в актах философской рефлексии выявляет противоречивость и многогранность данного феномена, в конце концов заставляющая общество полностью пересмотреть концепцию человеческой личности. В ракурсе этого, интерес представляет мнение юристов о том, что трансплантант, отделенный от организма, – объект материального мира, относящийся к понятию вещей с соответствующим режимом оборота. В частности, у донора появляется возможность совершать разнообразные юридические действия по поводу пользования и распоряжения своими органами, тканями. В этом аспекте, возникает ряд вопросов такого характера: каков статус головного мозга или тела в целом? Будет ли в будущем они внесены в реестр донорских органов?
Когда речь идет о социальных последствиях пересадки головного мозга безусловный интерес вызывает вопросы социологии мозга и социологии тела. Нужно отметить, что в обществе модерна и постмодерна все большее значение приобретает феномен коммерциализации тела и «индустриализации» тела. В настоящее время тело подвержено большему использованию, чем в прошлом, в том числе как объект позитивной и негативной трансплантационной практики. Другая проблема связано с тем, что тело, как материальный элемент физической природы становится предметом типично духовной проблемы. Во все времена тело считалось священным. Однако, насколько священно тело в нынешнее время, в век высоких технологий, когда тело или его часть можно успешно заменить на искусственный орган, когда активизировался процесс коммерциализации и «индустриализации» тела?
Следует отметить, что от природы сознание и тело взаимоувязаны рамками анатомической среды. Самому разуму человека требуется тело, чтобы проявить свой потенциал мышления, свою способность анализировать и интерпретировать языки и символы. В итоге, даже памяти нужен мозг как место нахождения, требуется тело, в котором она может быть субстратом сознания.
Следует также признать, что в настоящее время состоялся перенос акцента в констатации смерти со всего мозга на функционирование коры головного мозга, что отражает общую тенденцию последовательного отказа от организменно-телесного понимания смерти, как необратимая потеря онтологической возможности сознательной и социальной деятельности. Нужно заметить, что этико-философское осмысление телесности все больше представляет научно-практический интерес ввиду множащихся биомедицинских практик модификации человеческого тела, манипуляций с самим человеческим существом (репродукция, клонирование, трансплантация и пр.).
Важно осмыслить то обстоятельство, что самой большой сложностью проблемы пересадки головного мозга или головы в целом заключается в том, что при этом фактически пересаживается личность, то есть пересаживается человек в тело другого человека. В этом аспекте, данная проблема – есть проблема пересадки всего тела одного человека к мозгу другого. В связи с изложенным выше, тело, как комплекс органов представляет собой не что иное, как трансплантат со всеми вытекающим отсюда последствиями – кардинальное изменение биоконструкции человека, моделирование новой личность.
Следует отметить, что анализ исследований по проблеме идентификации, как процесс и результат пересадки головного мозга практически не проводился. На наш взгляд, пересадку головного мозга следует рассматривать, как не только медицинский, но и философский эксперимент, в ходе которого предстоит выяснить, где же у человека кроется душа, или, выражаясь языком современной психологии, его "я". В настоящее время, ученые считают, что если пересадить только мозг – то это еще не личность, так как на поведение и образ жизни человека влияет и эндокринные железы, создающие определенный индивидуальный гормональный фон.
Нынешняя технология позволяет избавиться от тела, сохранив разум (поместить мозг в питательный контейнер, удалив тело). Экстракция мозга дала бы не только возможность абсолютной сосредоточенности, она продлила мыслительную и биологическую жизнь личности. Такова модель абсолютного отшельника с необъятной мыслительной способностью, ушедшего искать самого себя в себе самом.
Итак, книга «Кто где? Я – это Я или Я – это он?» написана в стиле «Х-phi» – экспериментальной философии, объединяющей идеи философии, литературы, психологии, социологии. В ней говориться о философских аспектах последствий пересадки головного мозга с возникновением дилеммы «Кто где? Я – это я или я – это он?». В книге рассуждаются вопросы: Что такое «Я»? Как «Я» функционирует во времени? Имеет ли место некая сущность «Я»? Как мы определяем, что является частью «Я», а что – нет? Речь идет о мысленном, то есть философском эксперименте, касательно проблемы личностной идентичности. Вообразите, что человеку пересадили головной мозг другого человека. Кто при этом будет обладать специфической особенностью – тот кому пересадили головной мозг или, наоборот? Что в том человеке будет такого, что сделает его тем самым человеком?
В книге говорится о том, что человек, которому пересадили головной мозг другого человека, имеет собственное тело, обеспечивающая жизнедеятельность организма, в том числе и пересаженного мозга, а этот мозг, в свою очередь, является носителем определенных жизненных целей, убеждений, ценностей, эмоций чужого человека. Так что же все-таки делает этого человека человеком – его тело или мозг? Тогда кто же оказывается где? Можно ли допустить конвейерное пересотворение человека? Может ли эта операция способствовать ускорению эволюции сознания человека? Человек с пересаженным мозгом – это симбиоз чьей-то индивидуальности с другим телом или это совершенно новый индивид? Одним словом сплошные дилеммы.
Итак, в книге на очень абстрактном научно-художественном уровне философски дискутируется вопросы: 1) Пересадка головного мозга одного человека к телу другого? Или пересадка целиком тело одного человека к головному мозгу другого? Причем, в том и другом варианте, часто нами апеллируется к очевидно абсурдным на первый взгляд, научно-фантастическим выводам мысленного эксперимента. И хотя такое такой сюжет книги изначально может показаться чрезмерно абстрактным, однако, такой философский эксперимент в данном направлении привел нас к некоторым весьма интересным результатам. Один из них – это то, что в подобных случаях правильно будет говорить о пересадке тела к головному мозгу. В этом случае тело человека, которая пересаживается к чужому головному мозгу, будет иметь все признаки трансплантационного комплекса. Философские аспекты данного утверждения мною изложены в капитальной монографии «Теория трансплантационной этики» (Бишкек, 2023).
Итак, ключевой вопрос сюжета романа таков: в какой момент в течение данной трансформации произошла перемена? Когда прекратил существовать один человек (имеющие тело) и когда начала существовать в новом теле другая личность (головной мозг)? То есть когда возник вопрос: Кто жив? Кто мертв? Если вы немного поразмыслите над этим вопросом, то станет ясно, что здесь не может быть какого-то одного конкретного момента – словом, не может быть конкретной минуты, часа, дней и месяцев, в которую прекращает существовать одна личность и начинает существовать другая личность. Все зависит от полноты нейрореабилитации.
В книге читателям преподнесено, что имеет место некий постепенный процесс, где по мере восстановления мозговой деятельности данный человек – реципиент головного мозга, становится все более и более отличным от того, что было с ним до пересадки ему головного мозга. В итоге, все более и более правильным становится то, что исчезла личность человека, имевшая тело, а вместо него начал существовать совершенно другой человек, идентифицированный уже пересаженным ему головным мозгом.
Осмыслить то, что через определенное время (время затраченное на нейрореабилитацию) в этом мире будет жить тот, которому было пересажено тело другого человека, так как он обладать специфической особенностью – личностью, даеко не просто. Но что в том человеке будет такого, что сделает его тем самым человеком, приобретшего новое тело? До сих пор мы говорили об этом, как кажется, о сумасшедшем уровне причудливого научно-фантастического эксперимента. Но сейчас, в свете экспериментальной философии становится реальностью все же феномен пересотворения личности.
Экспериментальные философы начали размышлять о подобного рода проблемах, и мысль, что, возможно, такое исследование – исследование, исходящее из нашей очень абстрактной традиции философской рефлексии – действительно может пролить определенный свет на многие спорные моменты реальности. В этом аспекте, данный философский эксперимент демонстрирует, что суждения людей о том, насколько меняется «Я», оказывают влияние на ощущение ими разницы между самими собой и другими людьми. «Я» отличается удивительной стабильностью, люди думают о себе как о фундаментально отличающихся от других людей – этого человека из будущего с ним связывают особенные узы, которые не свойственны никому другому.
В результате философского эксперимента «Кто где? Я – это Я или Я – это он?» доказывается, что наше сознание полно всевозможных процессов. У всех нас есть разнообразные убеждения, цели, ценности и эмоции, но не всё это подчинено одному знаменателю. Некоторые из этих вещей репрезентируют наше настоящее «Я» – ту личность, которой мы в глубине души являемся. Однако, у нас также может быть множество других убеждений, которые мы будем вынуждены так или иначе принимать. Все перипетии дилеммы приведены в нашем научно-художественном сочинении, которое является свообразным и наглядным материалом философского суждения.
Известно, что на протяжении тысячелетий философов интересовал вопрос: чем есть истинное «Я»? В частности, они задавались вопросом: из всех составляющих нас частей, какие из них являют истинное «Я», а какие – лишь некий поверхностный слой, то есть ту часть нас, которая не есть нашим ядром? Если обратиться к древнегреческим философам, например, к Платону и Аристотелю, то мы найдем суждение, что наша способность к умозаключению, к рефлексии – и есть наше истинное «Я». Этот вопрос тоже составляет интерес для экспериментальных философов, однако этот вопрос более интересен в несколько ином виде. Экспериментальные философы не пытаются поставить вопрос: «Действительно ли каждый человек имеет истинное «Я», и если да, то что оно из себя представляет?»
Вообще, вопрос: «Мыслит ли человек себя самого и других людей через концепт истинного «Я», и если да, то как человек определяет, что есть частью этого «Я», а что нет?». В книге «Кто где? Я – это Я или Я – это он?» нас интересует вопрос об истинном «Я». В нашем исходном научно-художественном материале, что будет изложено ниже, читатели ознакомятся со следующей историей: Салих – честный, правдивый, гордый, испытавшие нелегкую судьбу человек, в котором наличествует конфликт сознания праведности и беспутства, то есть на более автоматическом, интуитивном уровне в нем присутствует повышенная эмоция, которую он сам не приемлет. Мурат – его родной брат, все черты которого абсолютно противоположны характеру личности Салиха. В нем спокойствие, праведность, доброта, человечность. Такой резко противоположный расклад характеров важен для чистоты философского эксперимента.
Сущность мысленного эксперимента состоит в том, что случилось так, что братья (Салих, Мурат) попали в автокатастрофу. У Салиха оказалась травмы внутренних органов, несовместимая с жизнью, тогла как у Мурата – разможжение головного мозга. Кстати, мысленно создан противоположная клиническая ситуация, что также важно для философской интепретации последствий. В этой клинической ситуации хирургам ничего не оставалось сделать, как пересадить Салиху головной мозг его родного брата Мурата. Итак, с учетом двух обозначенных частей «Я» нас интересует следующий вопрос: какое из этих «Я» подлинно? Мера индивидуального различия представляет собой лишь один пункт, и звучит он так: «Кто жив? Кто мертв? Кто где? Остался жить Мурат за счет тела брата или, наоборот, остался жить Салих в своем теле, но с мозгами Мурата?
В книге показано, «те эмоции и бурлящие в нем побуждения как раз и являются голосом его истинного «Я». Этот голос говорит Салиху о том другом образе жизни, который он мог бы вести – где он мог жить нормальной человеческой жизнью, обзавестись семьей, женившись на любимой Лере, трудится во благо себя и своих будущих детей. Обсуждается вопрос – кто где? Получается не то чтобы люди в целом думают, что подлинное «Я» выражается через головной мозга, а следовательно, разум, и не то чтобы люди в целом думают, что истинное «Я» выражается через тело.
Как известно, за истинное «Я» люди принимают те стороны человеческой личности, которые им кажутся правильными с точки зрения морали. В книге говорится о том, что часто люди воспринимают тело человека, а не его головной мозг, тогда как истина кроется в том, что истинным я обладает тот человек, которому пересадили тело. Следовательно, жив Салих, а тело его брата – Мурата, которую он начинает носить является лишь как нечто примыкающее извне. И психологическая драма заключается в том, что Салих осознает эту правду и не может избавиться от чувства скорби по брату, хотя в глубине души в полной мере осознал свое «Я» в новом теле.
Попробуем оценить поступок Салиха с позиций экспериментальной философии, то есть с точки зрения морали. Здесь наблюдается поразительная асимметрия. Когда люди настолько обуреваемы эмоциями, что совершают что-то нравственно неприемлемое, то другие склонны считать это оправданием, так как девиантную личность Салиха олицевторяют с телом прежнего Мурата, который был покладистым и достойным человеком по жизни. Что интересно, люди не выражают того порицания, которое было бы уместно в отношении совершившего подобный поступок нового человека – Салиха. Итак, у нас есть идея сущности, и когда мы применяем эту идею к «Я», мы получаем наше понятие истинного «Я». А что мы получаем в случае суждения над истинным «Я», так это некий побочный продукт нашего общего способа мышления о вещах, которые в нашем восприятии обременены сущностями.
Заранее согласен со всеми замечаниями читателя, во-первых, по поводу «мозаичности» в изложении материала, а во-вторых, по поводу того, что пришлось соединить социально-психологические мотивы с научно-фантастическими при помощи надуманных приключенческих скреп. Уверяю, что все это мною предпринято лишь во имя раскрутки интересной научной проблемы. Допускаю, что сюжет книги получился «разрисованным», но, однозначно, в нем нет бытовой приземленности, а есть уровень практической философии.
Подтекст нашего научно-художественного сочинения – это пересотворить человека. Однако, очевидно то, что как было «задумано» нами практически невозможно сейчас. Как будет в будущем? Нам был интересен путь к такой перспективе, борьба идей и технологий. В этом аспекте, наверное, нельзя было изображать личность профессора, который выполнил такую операцию по пересадке тела одного человека к головному мозгу другого, бледной тенью на фоне клинической и философыской проблемы, а нужно было приоткрыть дверь не только в его научную лабораторию, но и в его умственную, интеллектуальную, философскую лабораторию.
В книге ученые различных отраслей, их многочисленные диалоги, почти протокольные обсуждения на научных форумах и собраниях – это не столько фабульные элементы сочинения, сколько своеобразная технология «продвижения» в умах и сердцах проблем пересотворения личности. На то и экспериментальная философия. В нашем сочинении все события, персонажи, имена – вымышлены, а любые совпадения – случайны. Чего не скажешь о научной выкладке. Они вполне реальны, хотя отдельные утверждения спорны по существу, ибо, речь идет о предмете экспериментальной философии.
Что касается мотивов. Все началось из-за моего любопытства, коми всегда отличается философ или человек, философского склада ума – «А что если?». Как известно, сочинение плана экспериментальной философии, как впрочем, научно-фантастическая литература отличается от научно-популярной, узаконенным правом опровергать основные законы естествознания. Я этим и воспользовался. Под текстом, глухо, – драма двух полумуляжей, один из которых (Салих) после пересадки ему нового тела не захотел смириться со своей «новой» неполноценностью, а другой (Каракулов) – ученый, переживающий кризис чрезмерной абстракции.
Та самая драма, безусловно, гуманистическая, но как быть, если в наш век сам гуманизм сдает свои позиции. Можно ли пересадить головной мозг одного человека в тело другого? Можно ли допустить конвейерное пересотворение человека? Может ли эта операция способствовать ускорению эволюции сознания человека? Человек с пересаженным мозгом – это симбиоз чьей-то индивидуальности с другим телом или это совершенно новый индивид? Вот-так, задаваясь вопросами философского уровня постепенно сугубо медико-хирургический эксперимент приобрел статус философского эксперимента.
Призываю: «Давайте рассуждать вместе и искать ответы на вопрос: как долго может оставаться незыблемым равновесие сил, предусмотренное эволюцией сознания? Очевидно, не спрогнозировав, каким будет человек завтра, нельзя успеть в деле пересотворения человека сегодня. Почему бы не допустить, что будущая технология будет иметь возможность выбора пути «упрощенного» пересотворения человеческой индивидуальности. К примеру, путем пересадки головного мозга или сознания. Здесь нужна серьезная философская риторика.
Интерес широкого круга ученых вызвала в свое время дискуссия, организованная мною на страницах кыргызского научного журнала «Вестник вузов»: «Возможно ли превентивная пересадка органов?», «Вероятно ли пересадка головного мозга?». Исходной идеей было то, что хирурги на то время были готовы осуществить операцию по пересадке головного мозга (или головы). До сих пор никем еще не была осуществлена такая операция, которая с точки зрения логики научно-технологического прогресса представляется закономерным шагом активно развивающейся трансплантологии. Между тем, ряд морально-этических проблем, в том числе и социальные последствия такого вызова трансплантологии до сих пор является совершенно не осмысленной социологической проблемой.
Что ждет этого человека, если операция по пересадке головного мозга пройдет удачно, и он останется жить? Кем он будет в жизни? Продолжит свою жизнь или проживет отныне чужую жизнь? Такие вопросы обуревают ученых и философов. В связи со сказанным выше, на наш взгляд, уже давно назрела необходимость философско-методологического обобщения системы взглядов на проблемы, связанные с феноменом смерти личности, тела и сознания. Причем, не только с позиции дуализма «тело-сознание», гуманизма, религии, но и с точки зрения трансгуманизма, карианства.
Дело в том, что гуманизм и нынешняя классическая философская антропология, накладывающие запрет на множество современных биокибернетических технологий, к сожалению, «не объясняют» проблемы новых и сверхновых технологий, в том числе такого порядка, как пересадка головного мозга, изменение биоконструкции человека, моделирование сознания и пр. Следует учесть, что трансгуманизм, как, впрочем, и карианство представляет разум и здравый смысл, как универсальные, ничем и никак не ограниченные в своих возможностях, инструменты исследования и преобразования всего сущего, включая и самих носителей разума. Важно то, что они свободны от потенциальных последствий футурошока и готовы к выработке практической этики, пригодной для общества, преобразованного любыми новыми технологиями.
Находим нужным акцентировать внимание на такие свойства этого научного мировоззрения – динамичность, непредвзятость, допускающая априори тех возможностей, которые не противоречат принципу конструктивности моделей. Именно на основе модели можно предсказать суть и будущие пересадки головного мозга. Следует отметить, что против развития трансгуманизма и карианства имеются два фактора: во-первых, нравственный, суть которого в том, что борьба против «неэтичных научных исследований» (в том числе пересадки головного мозга) ведется невзирая на то, что сами люди и общество нуждаются в таких технологиях; во-вторых, практический, суть которого заключается в том, что исследования, которые востребованы обществом практически невозможно остановить никакими законами и нормативами.
Постулируя морально-этические проблемы пересадки головного мозга, зачастую ученые, которые, являясь атеистами, тем не менее, ссылаются на религию и ее людей по гуманитарным вопросам (мораль, общечеловеческие ценности и пр.), искренне полагая, что в области этики и гуманизма, позиция науки и позиция религии будто бы совпадают. Это один из наиболее распространенных методов формирования этико-социальных иллюзий – метод подмены базовой информации. В этой связи, важно, чтобы философ при осмыслении проблем гуманитарного качества должен строить модели, не размывающие грани науки и антинауки и в этом заключается самоценность философского мировоззрения.
Важно отметить, что при полной готовности хирургов пересадить голову одного человека на тело другого человека, ряд морально-этических проблем и последствия такой операции совершенно не осмыслены с философской позиции. С учетом этого мы впервые задались целью выполнить целостную реконструкцию и анализ значения темы социальных, морально-этических и правовых последствий пересадки головного мозга, причем как с позиции гуманизма, так и с позиции трансгуманизма. Для реализации указанной цели, на наш взгляд, необходимо было решить ряд задач, включая изучение истории, перспективы указанной операции, охарактеризовать нынешнее состояние и будущие возможности нейротрансплантации, которую, по нашему мнению, следует расценивать как модель мировоззренчески противоречивой медицины будущего.
