Kitabı oku: «Напиши обо мне роман», sayfa 6

Он взглянул на часы, потянулся и предложил:

– Пойдем позавтракаем, что ли? Кофе это хорошо, но мало.

– А можно мне еще кофе, раз тебе мало? – обнаглела я.

– Там и выпьем, – он поднялся и мотнул головой. – Идем, идем!

Ну, конечно, там мы выпьем какую-нибудь фигню из кофемашины, а не вот это вот божественное… Эх.

Вырасту большая, тоже заведу себе сексуальную секретаршу с божественными скиллами варки кофе. А может даже секретаря. Зеленоглазого.

Вздохнув, я спрыгнула с подоконника, собрала в рюкзак все, что успела разбросать, подхватила мандарин из вазы на столе и направилась следом. Этот мужчина умеет вести за собой. Хочешь – идешь. Не хочешь – тоже идешь, не сидеть же в пустом аквариуме под взглядом рыбок.

Кстати, о взглядах. И рыбках.

Нагнав Романа у клетки с соловьем, я подергала его за рукав и кивнула на яркую брюнетку, стоящую у кулера со стаканчиком воды в руках.

– Слушай, а чего эта ваша мадам смотрит на меня, как гриф на падаль?

Брюнетка реально чуть не прожгла во мне дырку еще когда мы были в кабинете, а когда вышли, так и вовсе не выпускала из поля зрения. Если бы я верила в сглаз, уже планировала бы свои похороны.

– Это? – Роман обернулся, поймал брюнетку в фокус, и загоревшийся было интерес в его глазах погас. – Это моя бывшая.

7

– Твоя бывшая? – почему-то удивилась я.

– А что такого? Ну да, у меня есть бывшие. Сука-бывшая, страдалица-бывшая, святая-бывшая, сталкерша-бывшая и еще пара десятков вариантов, как у всех, – равнодушно отозвался он.

– Фигасе… У всех, конечно, но не все собирают полную коллекцию.

– А ты думаешь, в моем возрасте у мужчины должны быть в прошлом только одни-единственные отношеньки? После которых он завязывает с этим и садится ждать, пока кто-нибудь отогреет его сердечко?

Роман усмехнулся, я фыркнула. Нет, при этом раскладе я бы его даже рассматривать не стала. Зря я три года платила кучу денег своему психотерапевту, что ли? У меня на страдальцев теперь не стоит от слова «совсем». Но вот на наглецов с зелеными глазами – все еще да.

Заметив, что сверлящая меня взглядом девушка от кулера переместилась гораздо ближе к лифтам, у которых мы стояли, я нервно отодвинулась за спину Романа и уточнила:

– Слушай, а она меня кислотой не обольет? Из ревности.

– Не знаю… – пожал он плечами, явно сдерживая смех. – Ты на всякий случай меня не целуй слишком страстно.

– Уговорил, никак не буду, – проворчала я и выдохнула с облегчением, когда двери лифта сомкнулись перед нами. – Мне не понравилось быть роковой женщиной, я лучше останусь в своем амплуа серой мыши.

– Серой мыши? – Роман поднял бровь. – Ну-ну. А когда ты успела побыть роковой?

Я подбросила мандарин к потолку, поймала и принялась снимать шкурку, опустив глаза. Одна из тех историй, которые прикольно рассказывать и в которых не прикольно участвовать.

– Ну… Познакомилась как-то с симпатичным и умным дагестанцем на сайте знакомств…

– Многообещающее начало, – кивнул Роман.

– Да ничего такого, – поморщилась я. – Чувак знал пять языков, и у него было чувство юмора, как у меня. Но, разумеется, случайно забыл рассказать, что женат.

– Случайно.

– Ну, знаешь, им четырех жен можно, так что всего одна никак не помешает единению сердец, – я вздохнула. – Но культурные различия, то-се, мы еще даже встретиться не успели, а я уже решила, что, пожалуй, просто дружить лучше. Однако как-то утром открываю я телефон, а там сообщение: «Здравствуйте, Алиса, я жена Хана, оставьте в покое моего мужа!»

– А ты? – полюбопытствовал Роман.

– А я что? – фыркнула я, выходя из лифта и ища, куда кинуть очистки от мандарина. – Полдня гордилась, что кто-то думает, что я тут женатых дагестанцев соблазняю, а потом сказала ему, что, кажется, дружить не получилось.

– То есть, динамить мужиков у тебя любимая стратегия? – ухмыльнулся Роман, вынимая почищенный мандарин у меня из руки.

– Ээээээ… – я остановилась. – Эй! Мое!

– Разве ты чистила его не для меня? – удивился он. – Ну ладно.

Он аккуратно, чтобы не обрызгаться, разделил мандарин и отдал одну половину мне, а вторую целиком засунул в рот.

– Вот ты… Он был мой!

Я даже слово не могла подобрать правильное. Матерные казались мне каким-то блеклыми и плоскими, недостаточно выражали его многогранную личность.

– Мандарин был мой, – заявила личность. – Я его тебе просто отдал на аутсорс почистить.

– Нихрена себе! За аутсорс платят!

– Ну вот, половина – более чем щедрая оплата, – пояснил он.

Я посмотрела недоверчиво, выстраивая всю схему:

– Фигасе вы, буржуи, продуманные наебщики…

Пятьдесят потерянных тысяч еще разок постучались пеплом в мое сердце.

Придем в едальню – закажу самый дорогой завтрак с самым дорогим шампанским.

8

Но поймав по пути еще один ненавидящий взгляд в свою сторону и влюбленный – в сторону Романа от очередной длинноногой красотки, я снова поежилась:

– Тоже твоя?

– Кто? – он даже не заметил ее. Обернулся, явно заценил вид сзади и кивнул. – Ага. Из категории сталкерш.

– Твои бывшие на всех существ женского пола рядом с тобой смотрят так, как будто хотят расчленить? – я на всякий случай старалась держаться теперь подальше от красивых женщин, проходящих мимо. Кто знает, сколько из них прячет дамский пистолет в сумочке. – Я, может, не претендую вообще? Я, может, просто журналистка. Или партнер по работе. Бывают же у тебя в офисе такие?

– Бывают, – кивнул Роман. – Но с ними я тоже сплю.

– Ты нормальный вообще? – я даже остановилась. – Просто работать на работе пробовал?

– Слушай, а где еще взять столько умных ухоженных женщин, которые понимают правила игры, как не на работе? М?

– Что же за правила?

– Ты же не собираешься их соблюдать, Алиса… – провокационным тоном мурлыкнул Роман, склоняясь ко мне.

На слабо не ведусь. А стоять так близко к нему у всех на глазах, кажется, и вовсе опасно для здоровья.

– Вот как раз чтобы случайно не соблюсти!

– Что за подростковый максимализм… – поморщился он.

– Виновна… – я развела руками. – Что ж с вами, взрослыми, еще делать? Только отвечать хаосом на регламентированность даже в одноразовом сексе.

– Это инфантилизм, Алиса… – все еще морщась, будто у него болит зуб, простонал Роман.

– Ты мне сейчас напоминаешь некоторых читателей, которые моим героиням инфантилизм приписывали только по признаку цветных волос.

Мне, кстати, всегда хотелось с ними как следует поспорить. Но там было нельзя. Зато здесь! С этим невыносимым зеленоглазым наглецом – да сам бог велел.

– Нет, волосы не инфантилизм, – подумав, сообщил Роман. – А вот твое поведение…

– Я себе на жизнь зарабатываю, с оплатой счетов справляюсь, еду готовлю, законы соблюдаю. Что еще надо взрослому человеку для того, чтобы считаться адекватным? – поинтересовалась я. – Трахаться с первым встречным миллионером? Без претензий. И считать, что соблюдение этого нехитрого правила и есть зрелость и нормальность?

Роман открыл рот, чтобы что-то мне возразить, но в этот момент я, видимо, так отчетливо изменилась в лице, что рот он закрыл обратно и проследил за моим взглядом.

Мы давно вышли из лифта и вроде бы должны были куда-то пойти завтракать, но почему-то застряли в атриуме офисного центра, с наслаждением препираясь.

Если бы не человек, которого я увидела на той стороне фонтана, то продолжали бы, наверное, пока не умерли голодной смертью.

Но сейчас у меня резко пропало всякое настроение.

Прошлое

1

Роман разглядывал толпу за фонтаном, пытаясь понять, на кого я среагировала. Но как ему было узнать главное чудовище моей жизни? Самые жуткие монстры никогда не снабжены набором когтей и клыков, не пышут огнем и не возвышаются над городом, как Годзилла.

Они выглядят как обычные люди. Иногда даже симпатичные.

В этом-то и состоит самый ужас.

– Почему у тебя такой вид, будто ты увидела зомби? – полюбопытствовал Роман.

– Лучше бы я увидела зомби… – пробормотала я, следя взглядом за высоким мужчиной в черных джинсах и клетчатой красной рубашке. Ох уж эти его попытки одеваться брутально, как канадский лесоруб!

Он обернулся, почувствовав мой взгляд. И кивнул, как будто мы просто старые приятели, которые не хотят отвлекать друг друга от дел, встретившись ненароком в городе.

– Кто это? – поинтересовался Роман.

– Мой бывший муж.

– Так. И почему лучше зомби?

– Однажды я написала книгу о девушке, которая все еще любила бывшего мужа. Даже спустя несколько лет после расставания.

– Про него?

– Частично про него, – вынуждена была признаться я. – Использовала свои эмоции после развода. Это вовсе не значит, что я хотела, чтобы он вернулся! Когда любила кого-то, кто умер, его оживший разлагающийся труп тебя не очень порадует.

– Понятно… – как-то тяжело уронил Роман. И спросил с некоторой угрозой: – Про кого еще ты писала книги?

– Про синеглазого миллионера… И про сероглазого тоже.

– Приходили? – деловито уточнил он.

– Увы, нет, – вздохнула я.

Я понимала, что он делает – забалтывает меня ерундой, чтобы оттаяла. Чтобы перед глазами перестали мельтешить черные точки, а в ушах бухать сердце. Интуитивно или намеренно – этого я не знаю. Видимо, со стороны я выглядела еще хуже.

– А еще про кого? – он продолжал меня тормошить.

– Про зеленоглазого фейри и черноглазого вампира, – послушно отчиталась я.

– Экие у тебя все глазастые, – ухмыльнулся он.

– Ну вот так…

– Вампира, значит… – задумчиво сказал Роман. – Значит, идем запасаться чесноком? Вдруг он тоже решит тебя навестить?

– Прости, но, боюсь, чеснок против него не поможет, – развела я руками.

– Почему?

– Он не боится чеснока.

– А чего боится?

– Да ничего не боится, он безбашенный.

– Хорошо, а чем его можно убить? – так по-деловому спросил Роман, будто и в самом деле собирался организовывать противостояние с моим Люцием. И даже верил, что тот может явиться во плоти. Посидеть тут под кондиционерами, выпить латте с малиновым сиропом, пофлиртовать с девчонками-официантками, а потом закусить одной из них в подсобке. Или трахнуть. Ну, как пойдет. Может быть, и одновременно, может быть, и не с одной.

– Боюсь, что ничем…

– Ты написала о монстре, которого нельзя ничем убить? Женщина, ты вообще в своем уме?!

Роман сделал такие глаза, будто сейчас вот прям из-за моих неправильных представлений о том, как писать фэнтези, начнется конец света.

– Это не монстр! – возмутилась я.

– А кто?! – еще сильнее возмутился он.

– Воплощенная мечта о несбыточном. Которая сбылась!

– А если он снова сбудется? А? Что делать?

– Ну…

Откуда мне знать. Раньше я бы с удовольствием встретилась с Люцием в реальной жизни. Но с тех пор многое случилось и, пожалуй, я стала меньше склонна к самоубийственным мечтам.

– Слушай, а какие у меня глаза? – вдруг спросил Роман.

– У тебя зеленые, – сообщила я ему свежую новость.

– Значит, я фейри? – рассмеялся он, и я тоже наконец преодолела свое оцепенение и слегка улыбнулась. Носатый мужик в деловом костюме, который разводит меня на деньги и мандарины… Ну почему бы и не фейри, право слово!

– Так, ладно, – он зачем-то посмотрел на часы и потянул меня к выходу. – У меня тут одно маленькое дельце, буквально минут на пять. Подождешь? Выходи пока к дороге, я машину заберу и подъеду.

– Хорошо, – послушно кивнула я и пошла к свету и теплу из замороженного кондиционерами офисного центра.

2

Сердце билось тяжело и часто, совсем как в те первые дни после развода. Как в тот день, когда муж написал мне, чтобы уточнить, как получить собственную копию свидетельства о расторжении брака, а то он снова жениться собрался.

Тогда я думала, что у меня все давно отболело: терапия, новые отношения, время, алкоголь – четыре всадника, помогающих пережить любое расставание. Но все оказалось не впрок.

Сколько лет прошло, а реакция на него все та же.

Когда мне плохо, я убегаю и прячусь, как кошка. Несколько лет назад у меня были приступы панкреатита, и я тихонько вставала ночью и уходила в ванную, садилась там в уголок на пол и пережидала дергающую боль, никого не беспокоя, даже врачей. Кошки умирают в одиночестве.

Потому и сейчас ноги несли меня куда-нибудь подальше от людей, не спрашивая совета головы. Просто подальше.

Я завернула за угол офисного центра и увидела посреди двора деревянный навес и жмущихся под ним друг к другу несчастных курильщиков. Видимо, здесь над ними сжалились и не гоняли за территорию, а выделили специальное место.

Зашла – и почувствовала, как мощно выдувает душу встроенная в крышу вытяжка. Одним взглядом попросила сигарету у ближайшего офисного мальчика, тот без слов протянул «Парламент» и даже подал зажигалку.

Я затянулась, нащупывая языком привычные края воздушного фильтра. Да, именно эти сигареты я и курила тогда. Давно бросила. Но с некоторыми вещами можно справиться только саморазрушением. Пустить встречный пал, чтобы потушить лесной пожар.

Когда бывший муж появился передо мной, я даже не удивилась. Если твоя жизнь становится похожа на собственную книгу, совершенно не удивительно, что события нанизываются как жемчужинки на леску. Ведь сейчас конец августа. Почти тот самый день.

3

Шесть лет назад я сидела в кафе с любимой подругой, стараясь не замечать, как мой мир расползается под пальцами. Напряженно держала его ветхие клочья и надеялась, что все пройдет. За окном было такое же солнечное и радостное лето, как сейчас. И все должно было быть хорошо, но впереди меня ожидали глубины ада.

Больше всего на свете я любила август до того момента шесть лет назад. Теперь я закрываю окно, когда вечерами начинают пахнуть горькие травы под огромной луной конца лета. То, что раньше приносило радость, сейчас причиняет физическую боль.

Сложнее всего – поднять на него глаза. Отважно взглянуть на призрака. На зомби. На главного монстра в этой игре.

Тяжело. Но надо.

Меня трясет внутри, но снаружи я снова леденею. Сердце заходится воем – то стучит в горле, то ухает горячим камнем в живот. Это даже больно. Я, знаете, в свои тридцать три уже нифига не юна! У меня уже изнашивается это несовершенное тело. Такое вот переживать – кто угодно износится.

Но почему-то реальная боль делает все морально легче. Даже какая-то злость появляется. Жила без тебя тихо, спокойно, нормально! Какого хрена надо было появиться на моем пути и испортить мне здоровье? А если это сердечный приступ? Придется ложиться в больницу, а у меня книга недописанная. И день рождения скоро.

Когда-то я отдала больное сердце одной из героинь и надеялась, что избавилась от страха сердечного приступа навсегда. Обычно помогало, вон, «божечки-кошечки» я больше не говорю по любому поводу, моя Яна забрала их себе. А с сердцем, выходит, не получилось. Только зря Ириску мучила.

А он подходит все ближе, медленно, как кот, который загнал мышь в угол и теперь уверен, что никуда она не денется.

Выщелкивает сигарету из пачки, тоже закуривает.

Говорит:

– Читал в твоем романе про себя.

«Откуда ты узнал?» – думаю я. Но не спрашиваю вслух. С ним так нельзя, я помню. Я и так в ловушке, заглатывать крючок целиком – плохая идея.

Молчу. Курю. Смотрю на него, отмечая, как он изменился за прошедшие шесть лет. Да не особо. Как раз тот возраст, в котором мужчины застревают дольше всего.

– Я так понял, ты хочешь, чтобы я вернулся?

Молчу.

– Так вот он я! – ухмыляется и раскидывает руки в стороны.

Бери, мол. Ага.

Какая же ты сволочь, вечная любовь моя. Какой сволочью был, такой и остался.

Тушу сигарету, сжимаю руки перед грудью, в глазах закипают слезы:

– Я так скучала по тебе, солнце мое… Так скучала! Ты не представляешь… Все эти годы были сплошным пустынным адом, по которому я шла, потеряв ориентиры, и не зная, есть ли выход, смогу ли когда-нибудь стать прежней. От меня осталась даже не половина – меньше половины. Без тебя.

Дожидаюсь появления самодовольной улыбки. Все вы одинаковые – игроки, в которых я влюбляюсь. Все.

И бью:

– Слушай, ты реально думал, что моя книга – этакий зов в пространство? Приди и спаси меня, мой герой! – спрашиваю я уже нормальным голосом, выпрямляясь и переставая разыгрывать дождавшуюся своего возлюбленного Кончиту. – Это же просто великая сила искусства! Фикшен! В реальности я бы послала тебя в любой из дней, когда бы ты ни явился.

Я не говорю, что и сегодня ему не поверила ни на секунду.

Он молчит и курит. Его очередь молчать, да.

Готовит ответный удар.

После которого я уже не оправлюсь.

4

Но – бусинка скользит по леске, мягко стукается боком о свою предшественницу в этом ожерелье сюжета. И я вижу, как от дороги, где беспечно, с распахнутой дверью, оставлен «порш», ко мне идет Роман. Смотрит издалека на нашу мизансцену, поднимает бровь.

Ладно, игрок, не подведи другого игрока.

– Извини, – говорю. – Мне пора. Ждут.

– Кто? – бывший муж оборачивается посмотреть на зеленоглазого моего спасителя. – Начальник твой? Кем работаешь?

Надо же. Ему интересно.

– Любовник. Я, ра-зу-ме-ет-ся… – чеканю. – …не работаю.

Иду к Роману, и тот начинает улыбаться. Невероятно приятно, когда тебя так встречают. По-настоящему, а не в игре, как сейчас.

С разбега висну у него на шее, он подхватывает меня и целует. Прижимается губами к губам, не пытаясь по случаю пробраться глубже и дальше. Легко отпускает, разворачивается, открывает дверцу машины… заднюю.

И достает огромный букет…

Оооо, если б это были розы, он бы проиграл. Но это – круглые пушистые астры изумительного лилового оттенка.

В точку, боже, как в точку.

Вот теперь можно открыть мне переднюю дверь, обогнуть машину, плюхнуться за руль и рвануть к поспешно поднимающемуся шлагбауму.

– Спасибо, – от души сказала я, когда можно было перестать бояться обернуться. – Как ты догадался?

– Я видел его взгляд на тебя, – ухмыльнулся Роман. – Что я, мужиков не знаю? Подошел раненого олененка добить?

– Ну. А то. – подтвердила я. – Откуда у тебя такие навыки телепатии, слушай? Тебе же денег достаточно для соблазнения?

– Деньги деньгами, а как же красота игры? – засмеялся он, лихо пуская «поршик» в галоп на почти пустом шоссе. Черт знает, куда мы ехали, и мне было все равно, у меня в крови плескался адреналин, а сердце танцевало латину.

– Жуть, как неловко, что я его победила таким дешевым приемом, – вздохнула я. – И ужас, как стыдно, что мне это нравится.

– Перестань дергаться и наслаждайся, – посоветовал Роман. – Успеешь еще поразить кого-нибудь глубоким интеллектом и непохожестью на обывателей. Прикинь, лет через пять еду я такой по Стокгольму по своим делам… Отель новый открываю. Например. Идешь ты мимо – и я такой на понтах: «Что, дорогая, туристочкой приехала? На автобус не опаздываешь?» А ты: «Ой, а подбрось меня до ратуши, мне сегодня Нобелевку вручили, опаздываю на банкет!»

Я расхохоталась:

– Нобелевку за любовные романы?

– Почему нет? Даже любовные романы можно писать хорошо. Ай!

Это я ткнула его кулаком в плечо за подначку.

Машина куда-то неслась, едва притормаживая на светофорах и лихо меняя полосы. Не знаю, где Роман в утренней Москве нашел столько свободных дорог, но это было ровно то, что надо.

От нервного адреналина, бурлящего в венах, хотелось двигаться, оставаться на месте было невыносимо. Но мышцы подрагивали от усталости – они напрягались изо всех сил, стараясь защитить меня от реальной опасности, не понимая, что тут бьют не кулаками. Сил идти у меня сейчас не было бы, а необходимость менять места и картинки перед глазами ощущалась как условие выживания.

Раньше я в таких случаях спускалась в метро и каталась по кольцу, чтобы не беспокоиться, когда там конечная у троллейбуса и куда пересаживаться дальше. Но летящие за окнами «порша» индустриальные пейзажи спасали куда лучше темных тоннелей.

А еще – рядом был человек, который все понимал.

Тоже, оказывается, совсем неплохо. Почти так же хорошо, как одной.

– Как ты умудрилась за него замуж выйти?

– Любила. Как еще? – тоскливо отозвалась я. И, помолчав, добавила уже без нужды: – По-настоящему. Без этого вот про «любовь живет три года». Любила до самого конца – и немного после него.

Может быть, и до сих пор люблю.

Кто знает, как это работает?

– Ты поэтому одна?

Серые отбойники на фоне серых заборов временами сменялись взрывом зеленого и голубого, когда машина проносилась мимо парков. Но потом мы снова погружались в мельтешащее рекламой московское варьете.

Эффект попутчика? Давать Роману такое оружие в руки было неосторожно. Но он меня спас, и я прониклась к нему благодарностью, хоть и понимала, что доверять не стоит. Хотелось поделиться, рассказать, что на самом деле он для меня сделал. Как много.

5

Не думаю, что ему нужна вся моя история. В конце концов, она так до боли похожа на другие такие же, что я каждый раз качаю головой и вспоминаю Льва Николаевича. Это у историй счастья разные причины, а в несчастливых даже диалоги одни и те же, будто нет других слов.

Поэтому я только вздохнула:

– Если однажды попробуешь на вкус что-то настоящее, суррогаты уже не подходят. У меня заняло много времени осознание, что больше я так никого не полюблю. Поэтому бесполезно строить жизнь вокруг отношений. Надо искать другой смысл.

– Ты совсем-совсем разочаровалась в мужчинах? Бывают же хорошие надежные парни! – Роман так ехидно ухмыльнулся, что стало понятно – он имеет в виду не себя. Каких-то других хороших парней, которые должны утешать разочарованных нытиков, типа меня. А ему достанутся девушки первого класса, без душевных травм.

Ну.

Он может себе позволить.

– Нет… – я засмеялась, потерла пальцами лоб, проверила, что под глазами сухо, что я больше не плачу против своей воли, вспоминая о тех временах. – В мужчинах я разочаровалась позже. Когда после трех лет психотерапии связалась с «хорошим надежным парнем» – ну, чисто для разнообразия. И, знаешь, что?

– Что?

– Те, кто говорят, что бабы-дуры предпочитают мудаков, потому что любят страдать, просто не знают, как качественно может уничтожить веру в мужчин хороший парень.

– То есть, две попытки – и ты сдалась? – поддел он. – Это не дело.

– Чего вдруг две? – возмутилась я. – До мужа я тоже вляпывалась!

– Не везет?

Пожала плечами.

Не умею выбирать? Притягиваю плохое? Что там еще предлагают обычно первым делом, если нарушаешь общественный договор и смеешь не искать больше любовь?

– Нет, я просто разочарованная в жизни… эта самая… как вы там говорите… – я пощелкала пальцами, вспоминая слово.

– Кто – мы? – уточнил Роман, нахмурившись.

– Ну все, все вы! – фыркнула я. – Обиженка, во! Страшная, старая, толстая и недотраханная!

– Хм… – он отвлекся от дороги на несколько секунд и тщательно оглядел меня с ног до головы, будто впервые увидел.

Оценивая соответствие списку.

Кажется, поставил галочку напротив каждого из пунктов.

И – промолчал, лучше всего подтверждая мои слова.

– Вот и отстань, – резюмировала я. – Со своими подкатами.

– Может, я дотрахать хочу? Хоть что-то поправить? – заржал он.

– Чтобы что?

– Ради мира во всем мире!

– Не потянешь! – развеселилась я. – Я – хтоническое чудовище, темная богиня мести мужикам!

– Многим отомстила? – у Романа аж глаза загорелись.

– Ты мои книги читал?

– Нет.

– Муахахаха, как говорят злодеи в мультиках. Все же сознался. Поверь, после моих героев на своих мужей женщины смотрят весьма скептическим взглядом!

– Тогда я точно обязан тебя дотрахать. Ради сохранения мира в семьях.

– Не поможет! – отрубила я.

– Раз ты так сопротивляешься, значит, поможет. Тут и есть твое слабое место! Иголка в яйце! Хотя у богинь наверное что-нибудь другое, не такое фаллоцентричное.

Я отвернулась, хихикая и прикусывая костяшки пальцев. Упорный какой. Упоротый, я бы даже сказала.

– Ром…

– Ладно, ладно! – он поднял обе руки, оторвав их от руля, и я немедленно поседела от ужаса. – Хтоническая так хтоническая. Хотя с богинями я еще не пробовал. Дружить ты хотела, или что там? Я, конечно, пять языков не знаю, как тот дагестанец, зато у меня и жены нет.

– Зато! – фыркнула я.

– Согласен, это бы ничего не изменило. Ну? – в нетерпении он даже газ выжал посильнее, превышая скорость уже совсем наказуемо.

– Ага. Дружить! – поспешно согласилась я, пока этот разговор не стал нашим последним.

– Тогда завтракать? – и Роман резко вывернул руль, ввинчиваясь в узкий переулок, кажется, поперек всех правил.

– Нет… – я покачала головой. – Прости. Кажется, с «офисным днем» сегодня облом.

– Тебя домой? – он разочарованно вздохнул. – Понял. Окей, без проблем. Звони, если что.

До дома оказалось неожиданно близко – или «порш» просто низенько летел? – и вскоре я выскочила из машины, изо всех сил обнимая свой букет. Меня так тянуло в тихую темную нору, чтобы пережить сегодняшнее утро, что я едва попрощалась с Романом.

Разбирая астры, чтобы поставить их в вазы – разные, потому что в одну не влезли, я обнаружила в ворохе совершенно волшебных, нереального оттенка цветов спрятанную коробочку.

А в ней – кулон в виде цветка с фиолетовыми лепестками. Туда же был вложен скрученный чек с названием магазина. «Подвеска с бриллиантами и танзанитами в родированном белом золоте». И цена – 100000 (сто тысяч) рублей.

Полагаю, это компенсация за тот полтинник, что я «проиграла» Роману. Аж в два раза больше. Интересно, сколько в ломбарде дадут?

Но я надела кулон на шею. Погладила пальцами холодные лепестки.

Эх, где теперь мой новый ноутбук…

Поздним вечером на телефон пришло сообщение:

Зеленоглазый миллионер:

Понравилось?

Я назвала его так в контактах, чтобы случайно не спутать со знакомыми миллионерами с другим цветом глаз. Вдруг они тоже решат мне позвонить?

Алиса:

Я больше люблю сапфиры. И тюльпаны. Алые.

Зеленоглазый миллионер:

Значит, понравилось:)