Kitabı oku: «Лига лжецов», sayfa 5

– Что ты творишь? – Громадные Руки вскипел, его кожа пылала красным.

Джей обернулся.

– Я устанавливаю законы. Вот в чем дело. – Он указал на них. – Верно? Демонстрирую свое доминирование. Ну, я почти уверен, что выиграл. Теперь это мой стол. Моя команда.

Джей продолжал жевать свою булочку, пока огромная рука не обвила его шею.

«Наконец-то», – подумал Джей, когда его стащили со стула.

Первый удар пришелся в живот Джея. Он согнулся пополам, последний кусок булочки вылетел изо рта на пол. Столовая затихла, прежде чем разразиться смешками. Заключенные вскочили со своих мест, чтобы приблизиться к происходящему. Они окружили место драки и не давали вмешаться охранникам.

Громадные Руки занес кулак и ударил Джея по левому глазу. Джей, пошатываясь, направился к столу, упав в свой поднос с едой. Он схватил поднос, а затем ударил им по лицу Громадных Рук, про себя простившись с восхитительным овощным рагу.

Джей слышал, как охранники перекрикивали суматоху и оттягивали зевак одного за другим, чтобы добраться до эпицентра драки.

Они не успеют.

Громадные Руки повалил Джея на землю и наступил ногой ему на грудь. Его нос казался сломанным после удара Джея.

Парень маниакально усмехнулся.

– Ты заслужил это, большой приду…

Но Джей не дал ему договорить.

– И ты заслуживаешь этого… – Он воткнул спрятанный в салфетке нож в ногу Громадных Рук.

Это был не бутафорский нож.

Глаза Больших Рук расширились. Он попятился назад. Что-то темное появилось под брючиной его серого комбинезона.

Охранница с обесцвеченными волосами, которые контрастировали с ее темной кожей, рывком подняла Джея с земли и выхватила нож из его руки. Джей легко отпустил его. Он больше не был ему нужен.

Дело было сделано.

Глава 10. Кайдер

Когда на следующий день я вошел в кабинет Греймонда, мужчина оторвался от своего стола с затравленным выражением лица.

– Кайдер, – сказал он. – Как ты?

– Я в порядке. Вы хоть были дома прошлой ночью?

Греймонд вздохнул и потянулся в кресле; его рубашка выглядела помятой.

– Я хотел остаться с твоим отцом.

– Вы узнали что-нибудь еще от Леты?

Он покачал головой.

– Она непреклонна в отношении этих сущностей. Лета считает, что это они устроили пожар.

– Она лжет.

Его челюсть сомкнулась на полпути к зевку.

– Откуда ты знаешь?

Я положил лист бумаги на его стол.

– Это список всех известных конспирологов, с которыми «Вестник Телина» поддерживал связь на протяжении многих лет. Я полагаю, что одно из этих имен знает правду о той ночи в Феррингтоне.

– Объясните мне все, как для ребенка. – Греймонд потер виски. – Очень уставшего ребенка.

Я не мог не рассмеяться.

– Я разговаривал со своей подругой Нареной, и она сообщила, что Лета встречается с секретным осведомителем. Бьюсь об заклад, что настоящий преступник находится здесь. – Я коснулся списка. – Нам нужно выяснить, кто из них разговаривал с моей сестрой и уговаривал ее поехать в Феррингтон.

– Не знаю, Кайдер, – произнес Греймонд. – То, что Лета не рассказала тебе о своем осведомителе, не означает, что замешан кто-то посторонний.

Моя сестра не была убийцей. Должен был быть ответ.

– Есть только один способ узнать.

– Хорошо, но если ты хочешь… – За спиной Греймонда прозвенел колокольчик. Он повернулся к щели в стене, и из нее выпал свернутый лист бумаги. Греймонд застонал, его глаза метались по странице, пока он читал.

– Что это? – спросил я.

– Вот маленький… Уф! – Греймонд встал, смяв листок в руках.

– Что случилось?

– Джей. – Он пробормотал проклятие себе под нос. – Он подрался и ранил ножом другого заключенного.

– Он что? – Несмотря на то что Джея арестовали за убийство отца, трудно было представить, как он нападает на кого-то. Использование эдема означало, что вы могли совершить преступление, не запачкав рук. Джей же не показался мне человеком, склонным к насилию. – Что произошло?

– Я не знаю. Мне нужно поговорить с надзирателем. Джей сейчас находится в одиночной камере на верхнем этаже, а это значит, что я не смогу встретиться с ним в течение нескольких дней. Надзиратель считает, что он представляет большую опасность, ведь это и предполагалось изначально. – Греймонд посмотрел на потолок. – Зачем ему это делать?

Я пожал плечами.

– Он позволил своему темпераменту одержать победу.

Греймонд взглянул на меня.

– Джей не дурак. – Он начал ходить перед своим столом, широкие плечи ссутуливались все больше с каждым шагом. – В этом есть нечто большее, я это знаю. Мне нужно убедить надзирателя позволить мне поговорить с ним. – Он дернул подбородком в сторону двери. – Поговори с Летой. Посмотрим, есть ли что-нибудь в твоей теории.

– Почему эти дети не хотят, чтобы им помогли? – пробормотал он, выходя из офиса.

* * *

Когда я вошел в камеру сестры, она рисовала. Десятки листов были разбросаны по всему полу. Поначалу я не мог разобрать, что было изображено на ее рисунках.

Пока я не понял, что каждый лист представляет собой часть одного и того же изображения. Гигантское крылатое существо уставилось на меня. Я вздрогнул.

– Халлен, – произнесла Лета, усаживаясь на пятки. На ней были перчатки, а кончики пальцев были испачканы углем, которым она также измазала лоб. Из-за неровной линии между ее бровями казалось, что она раскололась надвое.

– Лета, – сказал я.

Она взглянула вверх.

– Где дядя Греймонд?

Было странно слышать это имя после стольких лет. Я перенесся в то время, когда Лета, Кема и я играли в прятки, пока наши родители обсуждали скучные темы вроде политики и состояния экономики Телина. Лета хотела спрятаться в кабинете отца, зная, что, если ее поймают, нас обоих отругают.

Я пытался отговорить сестру от этого, но я не мог ее контролировать. Даже тогда. Поэтому мы с Кемой были вынуждены закончить игру и сыграть во что-то иное. Лета уходила и дулась, чувствуя себя обделенной.

– Он занят, – сказал я. – Пришло время для братской беседы Бродаков.

Мы заняли свои места за столом.

– Как дела? – спросил я.

– Просто прелесть, – ответила она с фальшивой улыбкой.

– Лета, здесь только ты и я…

– И тот парень. – Она указала на охранника в углу.

– Заканчивай свое представление.

– Какое представление? – Ее невинные глаза были широко распахнуты.

– Что тебе не страшно находиться здесь. И расскажи мне правду о Феррингтоне. Расскажи мне, что произошло на самом деле.

Она кивнула на рисунки позади нее.

– Это все, что вам нужно знать.

– Я тебе не верю.

Она нахмурилась.

– Почему таким людям, как ты, так трудно поверить, что в этом мире есть нечто большее, чем эдем? Что-то большее за завесой.

– Таким людям, как я? – возразил я.

– Скептикам. Мама верила. У нее был открытый ум. Ты слишком похож на отца. Вам нужны доказательства – хоть что-то, чтобы уверовать.

– Я не собираюсь спорить с тобой об этих существах. Мне нужно, чтобы ты сказала мне, кто подтолкнул тебя к произошедшему.

– Никто, – ответила она. – Я исследовала завесу всю свою жизнь. Ты знаешь это.

– Ты хочешь провести остаток жизни за решеткой?

Ее густые темные брови сошлись на переносице.

– Конечно, нет.

– Тогда почему ты не хочешь помочь мне и Греймонду? – спросил я. – Нам нужно что-то – любая зацепка, чтобы помочь твоему делу. Все, что заставит присяжных усомниться в твоей виновности. – Я взглянул на ее перчатки.

Она заметила мой взгляд и опустила рукава.

– Я уже рассказала вам с Греймондом все, что знаю. При помощи эдема я пожертвовала птицей, и мир погрузился во тьму. Я пришла в чувство оттого, что Регентство сообщило мне – я спалила целый город. Но я этого не делала.

– Как ты можешь быть уверена, что именно эти существа сожгли город, а не кто-то другой?

– Потому что со мной больше никого не было.

– Никого? – Я положил перед ней свой список.

Она вскинула бровь.

– Что это?

– Каждый поклонник завесы и конспиролог, у которых «Вестник Телина» когда-либо брал интервью или же связывался в течение последних пятидесяти лет.

Я наблюдал, как она просматривает список, ожидая, не задержится ли ее взгляд на каком-то из имен.

– Что… Зачем? – Она ничего не выдала.

– Ты не знаешь никого из этих людей? – спросил я.

– Конечно, знаю. – Она пожала плечами. – Я встречалась с некоторыми из них в прошлом.

– Ты видела кого-нибудь из них в последнее время?

Лета вернула мне лист бумаги.

– О чем ты, Кайдер? Обычно ты не такой двусмысленный.

– Вчера я разговаривал с Нареной, – произнес я. – Я знаю, что у вас есть новый источник, с которым вы встречались.

На светлой веснушчатой коже Леты вспыхнули два розовых пятна.

– И что?

– Я полагаю, что именно этот новый источник заставил тебя отправиться в Феррингтон. Я считаю, что он устроил пожар и по какой-то причине ты его покрываешь.

Сестра покачала головой, и короткие прядки ее волос колыхнулись.

– Нет. Это неправда. Это была моя идея отправиться в Феррингтон, чтобы узнать правду. И я была там. Одна.

– Как я могу тебе верить? – сдавленно спросил я. – Когда ты скрывала от меня секреты все это время.

Она наклонилась вперед, обхватив мои руки.

– Потому что я твоя сестра.

– Так скажи мне правду, сестра. Почему у тебя на руках метка, если ты не разжигала огонь? Если ты никого не убивала?

– Я же сказала тебе. – Она отстранилась. – Это была птица. Разве ты не можешь просто поверить мне? Почему всегда нужны доказательства?

Я выдохнул, прежде чем ответить.

– Я верю тебе, Лета. Но присяжные не будут делать этого без доказательств. Нам нужно больше, нежели какое-то глупое суеверие.

– Тогда я обречена.

– Я не верю в это. Мы можем вытащить тебя из этого хаоса. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло на самом деле.

– Я не жестокий человек. – Ее подбородок затрясся.

– Я знаю, что это не так. – У меня защипало в глазах. – Конечно же, я знаю это.

Слезы навернулись на ее глаза и потекли по щекам.

– Я ненавижу саму мысль о том, что все эти люди мертвы из-за меня. Я ненавижу это, Кайдер. Но я не могу переписать прошлое. Даже эдем не может.

У меня перехватило дыхание.

– Хочешь сказать, что это ты устроила пожар?

– Нет, – пробормотала она. – Халлен. Они породили пламя. Но если бы меня там не было… Если бы я их не вызвала…

Снова она со своими тварями.

– Лета…

– Это сделали они, Кайдер. Мне нужно, чтобы ты поверил мне. Пожалуйста, поверь мне. – Она вытерла слезы руками в перчатках, оставив на щеках угольные разводы.

Как я мог? Она говорила о существах, которые так же осязаемы, как и сами тени. И ее руки…

– Я предложила им жизнь птицы, но вместо этого они забрали мою. – Она захлебнулась слезами. – Вместо этого они забрали мою.

Она обхватила лицо руками и заплакала.

Глава 11. Лета

Оставшаяся часть недели протекала медленно, словно пребывание рядом с завесой играло с течением времени. Лишь время приема пищи придавало дням осязаемость; стеклянный потолок с подсветкой гарантировал, что тьма никогда не проникнет в камеру Леты. Как преступнику первой степени Лете не разрешалось принимать пищу вместе с другими заключенными, ее еду просовывали через щель в двери.

Единственный раз она увидела других людей – когда Греймонд и Кайдер пришли в гости. Хотя ее отец был судьей, его не пускали в тюремный сектор. Надзиратель не мог отдавать свое предпочтение кому-либо в деле Леты. Ей повезло, что Кайдеру разрешили прийти.

Каждый раз, когда приходил ее брат, он пытался заставить ее солгать. Обвинить кого-то другого или вообще отказаться от самой идеи о халленах.

Несмотря на растущее с годами расстояние между ними, она любила своего брата. Ей было ненавистно чувствовать, как ему больно, и знать, что причина этой боли – она сама. Но Лета унаследовала решимость и упрямство, доставшиеся им от отца. Она бы не дрогнула.

В пятницу утром Лета готовилась к предъявлению обвинения. Маленькое поцарапанное зеркальце над раковиной помогало ей в бесплодных попытках привести свои густые короткие волосы в хоть какое-то подобие порядка. Попытка исправить ее бледный цвет лица была тщетной: недостаток сна делал свое дело. Ей бы пригодилось немного пудры и темной помады. Хотя Лета полагала, что будет лучше, если она не будет выглядеть слишком ухоженной для слушания. Она должна выглядеть несчастной. Так оно и было.

Тюремная форма Леты обтягивала ее округлые бедра так, что несколько лет назад она бы смутилась, но девушка научилась любить свое тело и его мягкие изгибы, унаследованные от матери, так же сильно, как дельфтийскую выпечку. В частности, дебуле – жареный шарик из теста с начинкой из варенья торлу и толстым слоем глазури из сахарной пудры.

Лета не могла думать о ягодах торлу, не вспоминая поля в Феррингтоне и всех невинных людей, погибших в огне. Возможно, ей следует признать себя виновной, как того хотел Греймонд.

Если бы она не оказалась там в ту ночь, все были бы живы.

Греймонд посоветовал ей не говорить о халленах. При наличии на ее руках эхо-метки, видимой для присяжных, будет лучше, если она возьмет на себя ответственность за пожар и проявит раскаяние в надежде на смягчение приговора по обвинению в непредумышленном убийстве. Если она не признает себя виновной, присяжные все еще могут проголосовать за признание виновности, и тогда ей грозит обвинение в убийстве и пожизненное заключение.

Хотя у Леты не было доказательств существования халленов – она не видела существ своими глазами, девушка знала, что они настоящие. Они должны были быть настоящими. Какая существовала альтернатива? Она виновна в произошедшем?

Девушка вздрогнула, как будто на нее легла тень.

Почему она не могла вспомнить ту ночь? Возможно ли, что, пытаясь принести в жертву птицу, она создала огонь? Виновна ли она в смерти трехсот человек?

Лета покачала головой. Она не могла так думать. Она должна была придерживаться своей правды. Это все, что у нее осталось.

Лета вытащила рисунок цветка из кипы бумаг на полу и сложила его в небольшой квадратик, чтобы поместить в кармане комбинезона. На рисунке было «разбитое сердце»¹ – цветок в форме сердца, так любимый ее матерью. Цветок был редкостью за пределами Дельфтена, так как почва в Телине была более песчаная. И все же матери Леты удалось вырастить в палисаднике грядку «разбитых сердец». Луковицы были подарком от бабушки Леты из Дельфтена. Глядя на эти цветы за окном своей спальни, Лета всегда наполнялась силой. Она надеялась, что рисунок цветка поможет ей и сейчас.

Тюремный охранник открыл ее дверь и впустил Греймонда с Кайдером, чтобы те сопроводили ее в здание суда. Кайдер был одет в темно-синий костюм-тройку, который она никогда раньше не видела. Его каштановые волосы были зачесаны назад, отчего его янтарные глаза казались ярче.

Он выглядел так, словно его вот-вот стошнит.

– Как твое самочувствие, Лета? – спросил Греймонд.

Лета потянула за рукава своего комбинезона, желая, чтобы она тоже была одета во что-то получше.

– Я в порядке.

По правде говоря, она не сомкнула глаз накануне вечером. Хотя она больше не плакала перед сном, она ненавидела ночь. Самые тяжелые часы были между двумя и шестью часами утра, когда усталость ослабляла ярость заключенных и над тюрьмой повисала тишина. Только тогда Лета слышала шаги вездесущих стражников, а тишина восходила из тьмы, как луна в ночном небе.

Несмотря на то что в Вардине не было теней, в тишине Лета задумывалась о самом худшем. Она представляла, как халлены с легкостью просачиваются сквозь стены ее камеры. Когда она закрывала глаза, то представляла, как они подкрадываются ближе, парят над ее койкой, готовые закончить работу, начатую в Феррингтоне.

* * *

Зал королевского суда располагался ниже фойе. Диск светящегося рассеянного света свисал с потолка, чтобы исключить малейшее появление теней. Два стола располагались в передней части комнаты, напротив богато украшенного железного балкона. Греймонд подвел Лету и ее брата к столам и кивнул, приглашая их сесть.

Под балконом за пишущей машинкой сидел молодой человек с темно-коричневой кожей и густыми черными волосами. Стенографист. Одна непослушная прядь коснулась его лба, спадая к большим круглым очкам. Пальцы Леты дернулись за карандашом и бумагой, желая запечатлеть его образ. Он поймал ее взгляд, а затем быстро отвел глаза.

Он боялся ее.

Она проглотила жалость к себе. На это не было времени.

– Там будет сидеть Королевский судья, – прошептал Греймонд, указывая на кресло у края балкона.

– А присяжные? – спросила девушка.

Греймонд указал за спину.

– На слушаниях по делу о признании вины нет присяжных. Только прокурор и судья.

– Мой?

Он покачал головой.

– При предъявлении обвинений в Королевском суде всем, кто не участвует в непосредственном судебном разбирательстве, запрещено присутствовать.

Лета нечасто искала поддержки у отца, но во время слушания она представляла, как он сидит позади нее.

– Сколько присяжных? – спросила она. – Если мы пойдем в суд?

– Двенадцать, – ответил он.

Двенадцать незнакомцев решат ее дальнейшую жизнь.

Лета вздрогнула, ее рука нашла сложенный рисунок цветка, спрятанный внутри комбинезона рядом с сердцем.

– Все будет хорошо, – произнес Кайдер. Это было первое, что он сказал ей за все утро. В его голосе не было привычной уверенности.

Лета ненавидела, что испортила ему этот момент: он хотел увидеть зал суда изнутри с тех самых пор, как его отправили в исправительную школу Вардин. Она разрушила их жизнь. Сплетни были своеобразной обменной монетой в Карделле. Совершение преступления и подозрение в преступлении – одно и то же, и в обоих случаях вы попадете в Вардин. Если вы были в родстве с осужденным преступником, то вы тоже должны быть опасны, и вас следует избегать.

Ненасытный характер Леты привел все семейство Бродак к катастрофе. И все же девушка не сдавалась.

– Это твой последний шанс передумать, – сказал Греймонд. На его лице лежала тень беспокойства, а брови сошлись на переносице. Лета заметила, что его седеющая борода не столь опрятна, как в начале недели. – Если ты признаешь себя виновной, мы сможем избежать всех неприятных трений в суде и посмотреть, какую сделку удастся заключить.

– Сделка, по условиям которой я провожу большую часть своей жизни в тюрьме? – уточнила Лета.

Греймонд на мгновение закрыл глаза.

– Это возвращает власть в наши руки, – сказал он, – а не в руки присяжных.

Лета кивнула. Она не чувствовала своего тела ниже шеи.

– А если я не признаю себя виновной?

– Как я уже говорил, – Греймонд склонил голову, чтобы встретиться с ней взглядом, – я не советую тебе этого делать. Учитывая накопившиеся судебные процессы, до даты суда могут пройти месяцы. И доказательства вряд ли будут работать в твою пользу – я не могу гарантировать тебе оправдательный приговор.

– Мы сможем потратить эти месяцы, чтобы узнать правду, – вмешался Кайдер. – Месяцы, чтобы подкрепить дело Леты фактами.

Мужчины обменялись красноречивыми взглядами. Понятное дело, что Кайдер не был согласен с признанием вины. И хотя Лета не хотела, чтобы ее жизнь была вывернута наизнанку ради суда, она не могла признаться в преступлении, которого, насколько ей было известно, она не совершала.

– Я понимаю, – сказала Лета.

– Пожалуйста, помните, что судебное разбирательство по делу о таком преступлении будет долгим и трудным для всех участников, – сказал Греймонд. – Каждый аспект вашей жизни будет детально рассмотрен прокурором.

– Вы мне льстите, Греймонд, – подал голос бледный человек с седыми усами, приближаясь к платформе. Он занял свое место за другим столом. Лета узнала в нем прокурора, допрашивающего ее по прибытии в Вардин.

Он ухмыльнулся Лете, и по обеим сторонам от его рта появились глубокие борозды.

– Мистер Роланд, – коротко произнес Греймонд.

Кайдер сжал под столом ладонь Леты.

– Что бы ты ни решила, я буду рядом.

Этого и боялась Лета. Как бы она ни хотела, чтобы он был с ней, она беспокоилась о том, какие подробности раскроет суд.

– Прошу всех встать перед достопочтенным судьей Дэнси, – объявил из глубины зала секретарь.

Лета вскочила на ноги. Она жалела, что не спрашивала своего отца о судебных разбирательствах или не прислушивалась к брату на протяжении многих лет. Она ничего не знала о том, чего ожидать, кроме того, что поведал ей Греймонд.

Судья Дэнси оказалась элегантной женщиной с красновато-коричневой кожей и жесткими серебристыми кудрями. На ней была развевающаяся серая мантия – цвет, символизирующий беспристрастность правосудия. Ее худощавое телосложение напоминало Лете старое дерево торлу, которое могло сломаться при сильном порыве ветра. Ее трость заскрежетала по деревянному полу, когда она подошла к своему месту; набалдашник трости был выполнен в виде бронзовой птицы.

– Садитесь, – скомандовала судья Дэнси, когда заняла свое место. Ее голос был каким угодно, только не хриплым.

Лета едва коснулась стула, как судья начала свою речь:

– Мисс Бродак, вам предъявлено обвинение в организации лесного пожара, вызванного использованием эдема, уничтожившего город Феррингтон и погубившего три сотни горожан. Ваше заявление?

Скорострельный набор стенографиста эхом разнесся по всему залу. Лета взглянула на Кайдера. Она думала, что прокурор и Греймонд расскажут о своем деле, прежде чем ей придется что-то высказать. Разве не так было на слушаниях?

– Мисс Бродак, ваше заявление? – подсказала судья Дэнси с непроницаемым взглядом.

Лета переплела пальцы.

– Когда я была в Феррингтоне той ночью, я не…

Судья Дэнси оборвала ее взмахом руки.

– Сейчас не время для объяснений. Нам нужно только ваше заявление.

Греймонд ободряюще кивнул ей. Она знала, что ей делать. То, что причинит меньше боли ее семье и позволит заключить сделку с прокурором. Она знала, что будет правильным.

– Невиновна, – ответила Лета.

Надеялась ли судья Дэнси услышать именно это или нет, она не проронила ни слова.

– Хм, – пробормотала судья.

Кайдер снова сжал ее руку.

– Учитывая тяжесть этого дела, – подал голос Роланд, – и значительные человеческие жертвы, Регентство просит Королевский суд ускорить судебное разбирательство и назначить его на понедельник.

«В этот понедельник? – Лета задумалась. – Это слишком рано!»

– Ваша честь, – сказал Греймонд, стоя рядом со своим противником. – Понедельник не дает защите достаточно времени для подготовки к судебному процессу. Мисс Бродак была арестована только во вторник. Такой краткий временной интервал весьма необычен.

– Эта девушка опасна, ваша честь, – произнес Роланд, его глаза метнулись к Лете, после чего он снова отвернулся.

Пока стенографист печатал слова, казалось, что заявление высекается на камне с каждым громким постукиванием.

Девушка опасна.

Хватка Кайдера на руке Леты стала болезненной. Лета взглянула на брата, но его глаза были прикованы к мистеру Роланду. Она видела напряжение в его позе и ненависть в его взгляде.

– Мисс Бродак еще не была признана виновной в преступлении, – напомнил судье Греймонд. – Я прошу вас дать нам необходимое время для подготовки дела, как и для любого другого обвиняемого.

– Мисс Бродак не является обычным обвиняемым, – заявил Роланд. – Она опасна для общества.

Лета чувствовала себя маленькой и незначительной. Они говорили о ней так, будто она не сидела рядом с ними. Словно ее уже осудили.

Сплетни были фактом. Правда была несущественной.

– Прошу прощения, ваша честь, – сказал Кайдер, отпустив руку Леты, чтобы подняться с места. – Моя сестра уже в Вардине. Какую угрозу она может представлять?

– Вы говорите о своей собственной сестре, – ответил Роланд с усмешкой. – Я призываю судью удалить Кайдера Бродака из зала суда, так как все, что он говорит, является предвзятым.

– Тогда вас следует уволить. – Кайдер ощетинился. – Поскольку все, что вы говорите, является предвзятым. Вам плевать на правду! Вы заинтересованы лишь в разрушении чужих жизней!

– Достаточно! – сказала судья Дэнси, стукнув молотком по трибуне, в результате чего стенографист, сидящий под ней, подпрыгнул. – Я удалю вас обоих, если вы не успокоитесь.

– Прошу прощения, ваша честь. – Кайдер занял свое место. Лета не привыкла видеть брата таким взволнованным. Он был из тех, кто всегда все контролировал. Лета была главной возмутительницей спокойствия в семье.

– Я согласна, что это необычный случай, – кивнула судья Дэнси. – Поэтому мы должны приспосабливаться к предоставленным нам обстоятельствам. Триста человек погибли в ночь на понедельник. Их семьи заслуживают ответов и быстрого правосудия. Мы не можем медлить. – Судья Дэнси одарила Лету долгим взглядом. Девушке захотелось исчезнуть. – Однако я признаю опасения мистера Тойера. Поэтому я даю вам время до следующей пятницы, прежде чем мы начнем суд. Тогда присяжные выберут правду.

«Присяжные выберут правду?» – Лета задумалась.

Правда была правдой. Кем были эти присяжные, чтобы решать, что на самом деле произошло, когда никого из них не было в ту ночь?

– Спасибо, ваша честь, – произнес Греймонд.

Лета проглотила слезы. Они не принесут ей никакой пользы.