Kitabı oku: «Хозяйка снов. Книга 2», sayfa 2
За сутки до отъезда к нам приехала погостить бабушка из деревни – мамина мама. Вот бабушка придерживалась устаревших для того времени взглядов. Она верила в Бога и каждое утро и на ночь читала какие-то молитвы. В ее доме в красном углу вместо портретов строителей коммунизма висели иконы Богородицы и Николая-Чудотворца. Она называла меня безбожницей, но никогда не спорила, а только потихоньку перекрестит меня в спину, думала, что я не вижу. А я громко возмущалась и горячо доказывала, что Бог – это выдумки темных непросвещенных людей. Бабушка только тихонько вздыхала и что-то бормотала себе под нос. Вот и в тот вечер у нас разгорелся спор (хотя спорила только я одна) на религиозную тему. Я до сих пор жалею, что была слишком груба с бабушкой, поскольку, это был последний раз, когда я видела ее живой. Но тогда моя горячая молодая кровь не чувствовала, что я не права. А с утра пораньше, подхватив походный рюкзак, я выпорхнула из дома с легким сердцем и отличным настроением, еще не зная, что эта поездка изменит всю мою жизнь.
Приехав на вокзал, я увидела, что почти все были уже в сборе и живо обсуждали план поездки. В этой суете время пролетело быстро, и я не заметила, как за окном городской пейзаж сменился редколесьем. Наш поезд уверенно шел на восток, «за туманом и за запахом тайги». Тут же было организовано чаепитие, ребята достали гитару, и в вагоне зазвучали романтические студенческие песни. В то время я была самым счастливым человеком на свете, такого ощущения свободы я уже больше никогда не испытывала. Напелись вдоволь, и обсудив наши ожидания от путешествия, мы стали укладываться спать. Мне долго не спалось, я лежала с открытыми глазами, слушала мерный стук колес и мечтала. Мечтала обо всем, о том, как сложится это лето, об учебе на следующем курсе, о Леньке, который спал в соседнем купе. Он мне ужасно нравился. Это был веселый остроумный парень с физмата. У нас были одинаковые взгляды на жизнь. Про нас говорили: два сапога – пара. А я так и не успела сказать ему, что люблю его уже давно, как только впервые увидела год назад на дне рождения Наташки. Так в своих мечтах я не заметила, как уснула. То, что случилось потом, кроме как вселенский ужас и назвать было нельзя. Меня выбросило из сна звуком мощного удара и скрежета металла, я даже не поняла, как оказалась среди груды каких-то обломков и осколков стекла. У меня до сих пор в ушах стоят крики и стоны людей. Меня спасло то, что меня зажало в пространстве, ограниченное металлическими обломками, но выбраться самостоятельно я из него не могла. Все происходило какие-то секунды, но мне казалось, что все это длилось вечность. Я увидела множество раненых людей и среди этих тел я увидела Ленку. Мою Ленку, с которой я сидела за одной партой, с которой мы вместе делились девичьими секретами и мечтами, Ленку, которая больше никогда не придет ко мне в гости, и я не услышу больше ее задорного смеха. Ее широко раскрытые глаза не подавали признаков жизни. Я тянула к ней руки, пытаясь хоть как-то помочь, еще не понимая, что помочь уже ничем нельзя. Тут последовал еще один удар, и мы куда-то полетели, меня мотало в этом замкнутом пространстве как в центрифуге, мысленно я прощалась со всеми и в какой-то момент потеряла сознание. То, что было потом я даже затруднялась формулировать. Я находилась где-то между небом и землей. Это было абсолютно белое пространство, без окон, без дверей и тут перед моим взором предстала бабушка, моя родная бабушка, с которой я была не очень вежлива перед отъездом. Она очень строго посмотрела на меня и сказала:
– Через некоторое время ты вернешься назад и с этого дня ты будешь служить людям. Будь счастлива. Прощай.
Больше она не сказала ни слова и исчезла. Я была в полном недоумении. Следующее, что помню – очнулась в больнице, болело все. У меня были множественные переломы и черепно-мозговая травма, на мне живого места не было. Когда я открыла глаза, то увидела суетившихся около меня медсестер и заплаканные счастливые глаза мамы. У меня было ощущение, что по мне проехал асфальтоукладчик, не меньше. Я пыталась что-то сказать, но голоса не слышала, горло как будто тоже сдавило. Мне сделали какой-то укол, и я снова провалилась в сон. Так между сном и явью я провела несколько дней, только через несколько дней я почувствовала себя лучше и могла задать, интересующие меня вопросы. Оказывается, наш поезд столкнулся с товарняком – работник железной дороги почему-то не перевел стрелки и случилась эта катастрофа. Товарняк влетел прямо в наш вагон, и его полностью раскурочило, не выжил никто, кроме меня. Наташа жила еще двое суток, но скончалась, не приходя в сознание. Говорили, что я родилась в рубашке, а я ощущала себя самой несчастной на свете – все ребята, с которыми я ехала отдыхать погибли, и среди них мой вихрастый голубоглазый Ленька. Я лежала, глядя в больничный потолок от ужаса без чувств и эмоций. Мама говорила мне, что нужно поплакать, что будет легче, а я лежала словно труп. Врачи говорили, что это шок и он должен пройти, нужно подождать. А еще мама сказала, что несколько дней назад умерла бабушка, что она не перенесла, случившегося со мной несчастья и похороны уже прошли. Я не успела с ней попрощаться. Про то, что я видела бабушку, пока была в коме, я решила умолчать – боялась, что меня сочтут сумасшедшей.
В больнице я провела около полугода, в институте мне дали академ, чтобы я спокойно восстанавливалась. Тело мое потихоньку заживало и набиралось сил, но вот мое душевное состояние было на грани срыва. Я не считала нужным обсуждать свои переживания с кем бы то ни было. Единственным моим спасением были книги, которые я глотала пачками между необходимыми процедурами. Однажды я по-настоящему испугалась. Через несколько месяцев мне разрешили вставать, и я поковыляла с помощью костылей на очередную процедуру. Путь был для меня не близкий – в другой корпус, он пролегал через длинный коридор. Я медленно продвигалась, параллельно любуясь видом из окон. Моя палата находилась на пятом этаже и оттуда открывался прекрасный вид – деревья уже начали сбрасывать свое великолепное золотое убранство. Я подумала о том, что в институте, наверное, все уже забыли о нашем существовании. Студенческая жизнь быстротечна, наполнена яркими красками, несклонная долго грустить. Так за этими мыслями я продвигалась черепашьими шагами к месту моего назначения. Добравшись до конца коридора, на подоконнике я увидела сидевшего молодого парня, увидев, что я на него смотрю, он подался всем телом в мою сторону со словами:
– Как же так-то? А? Как же так?
– У вас что-то случилось? – нерешительно спросила я.
– Я тут, а там операция, – нервно указал он на двери операционной. – Как же так-то?
У меня на лбу выступила испарина и я облокотилась на стену. Я боялась озвучить свою догадку, а парень все повторял свой вопрос. Этого не может быть! Тут двери операционной открылись и из них показались врач и две медсестры. На их лицах было большое сожаление. Парень, увидев их, бросился им на встречу с тем же вопросом, а они, ничего не заметив, прошли сквозь него. Врач давал медсестрам указание связаться с родственниками пострадавшего и о необходимости перевезти тело в морг. Я чуть не сползла по стенке от увиденного. Парень бросился в операционную и больше я его не видела. Мне начало казаться, что я схожу с ума и стала проситься выписать меня домой. После месяца уговоров меня наконец-то выписали, взяв с меня и родителей обещание, что я буду соблюдать все необходимые процедуры. Я была готова согласиться на что угодно, лишь бы покинуть эти стены, поскольку случай с парнем был не единственный за этот месяц.
Дома меня окружили заботой и любовью. Из института приходили ребята, говорили, что скучают без меня. Они в подробностях рассказывали мне все, что происходило в стенах нашей Альма-матер. Просили меня как можно точнее описать тот ужас, который я пережила, и как мне удалось выжить, единственной в нашем вагоне. Мне было тяжело вспоминать произошедшее, но это было лучше, чем лицезреть души покойников в больнице. Об этом я даже заикаться боялась, поскольку все мое окружение было таким же, какой была я до этой трагедии. Дома в одиночестве мне удалось, наконец, выплакаться по полной. Я рыдала каждую ночь, а утром прятала от родителей воспаленные ночными слезами глаза. Но хуже всего бы то, что я не могла ни с кем поделиться произошедшими со мной изменениями, я боялась, что меня опять поместят в какую-нибудь больницу. Перед самым новым годом родители, дабы поднять мне настроение, установили дома большую живую елку, и предпраздничная суета действительно отвлекла меня от тревожных мыслей. В доме было много гостей, в основном, с работы отца. В стране явно намечались перемены, все жили в тревожном ожидании, за столом только об этом и говорили. Наступал 1985 год. Я была единственная в семье, кто не ждал никаких перемен. Для меня уже все случилось – я потеряла своих самых близких друзей и мне казалось, что ничего страшнее со мной уже не произойдет. Как же я заблуждалась! Для меня перемены уже начались, а то, что со мной происходило, я связывала с моими травмами головы и искренне верила, что это пройдет.
Хоть я и была абсолютным атеистом, в рождественскую ночь я решила погадать на свое будущее. Гадать я конечно же не умела, поэтому решила просто поджечь газету и посмотреть на ее тень на стене (этот способ я вычитала давно в какой-то статье). Зажгла свечку, подожгла смятую газету и стала разглядывать ее силуэт на стене своей комнаты, крутила ее в разные стороны, пытаясь рассмотреть хоть что-то понятное. Мой слух уловил легкий шорох в углу комнаты, я не на шутку перепугалась и стала всматриваться в темноту. Так как ничего не было видно, я взяла свечу и посветила туда, где слышалась возня. Из угла на меня смотрели два круглых глаза, я чуть свечку из рук не выронила. Существо молвило человечьим голосом:
– Здравствуй, Хозяюшка. Меня Лука Фомич зовут, домовой я.
В этот момент я поняла, что то, что я списывала на травму головы теперь точно не пройдет, и это всерьез и надолго. Теперь я каждый день общалась с домовым, Лука Фомич стал мне другом и настоящим помощником. Он много рассказывал мне о том мире, частью которого я теперь являлась. С каждым днем я менялась внутренне и очень жалела, что не могу пообщаться со своей бабушкой, теперь я понимала ее как никогда. Я узнала, что бабушка не просто собирала лечебные травки и молилась Богу, оказывается, она обладала способностью лечить различными заговорами и меня отмолила у смерти, а сама вместо меня за кромку ушла. Я была ей обязана своей жизнью, и вспомнила про ее наказ служить людям. Как его выполнить я пока не понимала, но Лука Фомич сказал, что я обязательно пойму свое предназначение. Так оно и случилось.
С первой весенней капелью я стала выходить гулять, весна манила на улицу запахом и трелями птиц. Я осторожно обходила лужи и бегущие ручейки, солнце приятно припекало в спину, и я решила посидеть на солнышке в парке. Устроилась на скамейке и стала наблюдать как веселые воробьи отбирали друг у друга крошки хлеба. К скамейке подошла элегантная женщина лет сорока и попросила разрешения присесть рядом. Я молча смотрела в ее лучистые серые глаза, и почему-то сразу поняла, что сейчас решиться моя дальнейшая судьба.
– Это была Софья? – решилась спросить я Анну Геннадьевну.
– Да, это была она. Софья рассказала мне чем они занимаются и что входит в их обязанности. Так за разговорами мы пришли в этот читальный зал. С этого дня она взяла надо мной шефство, и я стала одной из Хранителей нейтралитета. Родители так и не узнали, чем я занимаюсь, иначе их обоих хватил бы удар.
Вот так случайная катастрофа разделила мою жизнь на до и после. Поэтому, я хорошо понимаю, что тебе непросто, но прежней ты уже не станешь.
Тут зазвонил телефон – приехал Алексей.
Через пару секунд в дверях появился слегка смущенный молодой человек, на его лице была видна растерянность, в руках он сминал какой-то шелковый платок.
– Леш, проходи, знакомься – это Светлана, девушка, которая на сегодняшний день единственная, кто может нам помочь.
Алексей, слегка поклонился мне и протянул руку в знак приветствия. В его светло-карих глазах появилась надежда, он протянул мне шелковый платок, как будто это была самая большая ценность:
– Вот, этот платок Юля обронила у меня в машине, он ей очень нравится, и она очень часто его носит.
Я взяла в руки это невесомое, источающее легкий аромат духов, свидетельство подмены, но ощутила в руках уже знакомую пульсацию. Ничего не понимаю, этот платок носила именно та девушка, которая ждала помощи в том жутком помещении. И я была уверена в этом почти на сто процентов. Так что же происходит? А может я просто тороплюсь? Нужно все еще раз перепроверить.
– Мне необходимо уехать. Я сразу сообщу, как только разберусь во всем.
– Мы будем ждать от тебя вестей, – сказала Анна Геннадьевна.
Когда я вышла на улицу уже наступило утро, отовсюду слышались трели птиц, но было еще безлюдно, только дворники заступили на свои посты и с усердием мели тротуары, пыль от их метел кружилась в солнечном свете. Я без пробок очень быстро добралась до дома, где меня ждали Мирон и Афанасий Кузьмич. Они в четыре глаза уставились на меня с немым вопросом. Я в полном бессилии села на подоконник на кухне и все им рассказала.
– Ну что, – отозвался мой помощник, – надо начинать все сначала. И опять полез в свой шкафчик.
Мы повторили всю процедуру и снова стояли перед мостом. Мирон припустил вперед меня, озираясь вокруг, чтобы в случае чего предупредить об опасности. Сон был как сон, ничего выдающегося, но чем дальше мы продвигались, тем явнее стала выделяться одна особенность – любое строение, дерево или предмет либо отражался от какой-нибудь поверхности, либо имел свою идентичную пару. Всюду были клоны. А когда попали в зеркальное помещение, то мы с Мироном насторожились – не заблудиться бы в этом зеркальном лабиринте, но тут мы оказались в помещении, где и нашли хозяйку всего этого царства. Перед зеркалом сидела Юлия и любовалась своим отражением. Увидев меня в своем зеркале, она резко развернулась ко мне лицом на своем стуле.
– Кто ты такая и что здесь делаешь?
– Я Хозяйка твоих снов и могу разрушить твой чудный мирок, если ты мне не скажешь – КТО ТЫ ТАКАЯ? И ГДЕ ЮЛИЯ?
Девушка даже глазом не моргнула, она обошла вокруг меня, встала прямо передо мной и глядя в глаза произнесла:
– Я – Юлия, так что можешь расслабиться и убираться восвояси.
Я достала травку, которая поможет мне разговорить собеседницу, посыпала ее на ладонь и дунула прямо ей в лицо. Она попыталась прикрыть лицо, чтобы пыль не попала в глаза, но в цель была достигнута, и я решилась повторить свой вопрос. Ответ поразил меня:
– Я же сказала, что я – Юлия. Как еще я должна это сказать?
Дальше ее реакция была мне вообще не понятна – она начала истерически смеяться и смех все нарастал и нарастал, она стала похожа на сумасшедшую, и я поняла, что нужно действовать по-другому.
– Мирон, мы возвращаемся.
Я резко развернулась и постаралась как можно быстрее покинуть сон Юлии. Открыв глаза, я тут же рассказала Мирону свой план. Мой помощник понял меня с полуслова, и мы начали приготовления. Я решила напустить кошмаров в сон Юлии, чтобы она боялась даже глаза закрыть. Мирон достал все необходимое, я открыла тетрадь Марфы и нашла нужный заговор. Нужно было все сделать, пока Юлия еще не проснулась, чтобы ощутила весь ужас своих снов. Я знаю, что большинство людей боятся змей и я не исключение, но теперь у меня есть часть змеиной силы и я решила ей воспользоваться. Кроме того, что я Юлии устроила во сне бесконечный зеркальный лабиринт, из которого невозможно выбраться, я еще напустила змей, чтобы они преследовали и жалили ее повсюду. А на зеркалах оставила ей послание – «найди Хозяйку снов». Когда мы закончили, осталось только ждать результат. Я позвонила Анне Геннадьевне и рассказала о своей стратегии, она согласилась, что это разумное решение и отправила Алексея домой, чтобы он докладывал обстановку. Через три дня раздался телефонный звонок от Алексея:
– Юлия начала бредить и все время зовет какую-то хозяйку снов.
Я поняла, что пришла пора действовать и сказала Алексею, что мне нужно поговорить с Юлией с глазу на глаз.
Час спустя я открывала дверь в комнату Юлии. На меня исподлобья смотрела замученная молодая женщина, ее всклокоченные волосы торчали в разные стороны, под глазами были темные круги, потускневшая кожа прибавила ей лет десять возраста. Было видно, что она не спала несколько суток и была на грани нервного срыва. Увидев меня, она собрала последние силы и с тихим хрипом начала разговор:
– Говори, что тебе нужно, только оставь меня в покое.
– Мне нужно знать кто ты такая и где жена Алексея?
– Присядь, разговор будет долгий, но прежде пообещай, что избавишь меня от кошмаров.
– Обещаю.
– Дай воды – в горле пересохло.
Я исполнила ее просьбу и устроилась в кресле напротив кровати, в которой лежала Юлия. Она сделала глубокий вдох и начала свой рассказ:
– Меня действительно зовут Юля, я сестра той Юлии, которую ты ищешь. Мы близнецы. Наша мать отказалась от нас при рождении. Мне повезло – сразу после рождения меня удочерила одна семейная пара, у которых в этот день умерла их новорожденная дочь. Мой отчим все устроил в роддоме, моя новая мама так и не узнала, что я не родная ее дочь. Они дали мне имя Юлия – это мое настоящее имя. А моя родная сестра-близнец отправилась в дом малютки и ей тоже дали имя Юлия – чистое совпадение. Так мы разминулись по жизни. Когда мне исполнилось десять лет, судьба тоже привела меня в детский дом. Мы всей семьей ехали на море в машине, отец был за рулем, на встречку вылетела фура – водитель заснул за рулем, лобовое столкновение. Я чудом выжила, родителей хоронили в закрытом гробу – там собирать было практически нечего. Пережив этот ужас, я стала очень закрытым ребенком. Так я оказалась в детском доме, до своего совершеннолетия я там и осталась – больших детей редко усыновляют, все хотят младенцев, да я и сама не хотела. Однажды произошло одно событие, которое в корне изменило мою жизнь – в социальных сетях я увидел фото девушки как две капли воды похожей на меня. Я даже подумала, что это – я, но понимала, что этого не может быть. Поэтому написала ей, но сама не открылась, выложила фото подруги. Мы стали переписываться, подружились. Я стала одержима ей. Я изучила ее жизнь во всех подробностях. Оказывается, она тоже из детдома, ее удочерили в пять лет. Ее новая семья была вполне обеспечена, ее очень любят и делают для нее все, что обычно делают любящие родители. Я страшно завидовала ей и у меня созрел план – я должна занять ее место. На его разработку и осуществление у меня ушло десять лет. После окончания школы поступила на факультет психологии и стала заводить нужные знакомства в сфере медицины и психиатрии. Институт закончила с красным дипломом, все-таки цель – это великая вещь! Все шло как задумала – я стала точной копией Юлии. И в один прекрасный день я приступила к воплощению задуманного. Я знала ее расписание до мелочей и в этот день она должна была посетить фитнес зал. Похитить ее не составило никаких проблем. В меня влюблен до безумия один фанатик медицины, он патологоанатом – то, что нужно, он все организовал и поместил Юлю к себе в подвал – ее там точно никто не найдет. Лежит она под какими-то препаратами, я не вникала в подробности, главное – я стала ею.
– А как же влюбленный патологоанатом? Он, наверное, рассчитывал на вашу взаимность, – решила я осторожно задать вопрос.
– Кормлю обещаниями. Сказала, что мне нужно еще пару месяцев. Он у меня совсем ручной, – с грустной улыбкой ответила моя собеседница.
– Где эта клиника?
Она ослабшими руками нацарапала карандашом адрес на клочке бумаги и протянула мне с вопросом:
– А со мной что будет?
– Это не мне решать. Вам придется просить прощения у Алексея и его жены.
– Убери мои кошмары – я даже глаза боюсь закрыть.
– Как только найдем Юлию, я все сделаю и молись, чтобы она была жива.
С этими словами я вышла из комнаты. За дверью на полу с ужасом в глазах сидел Алексей. Увидев меня, он вскочил и попытался прорваться в комнату к лже-Юлии.
– Стой, – я остановила его, схватив за рукав. – Не сейчас. Просто приставь охрану, чтобы она никуда не делась и поехали со мной.
Алексей кому-то позвонил и через пару минут в квартиру зашли двое крепких парней. Он отдал им необходимые распоряжения, и мы помчались по указанному адресу.
Приехав на место, мы увидели вполне себе обычную больничку каких множество в любом городе. В регистратуре было много народа, пробившись к окошку, мы спросили, как нам найти патологоанатома Левашова Эдуарда Валентиновича, на что получили ответ, что он не принимает, но его можно найти в лаборатории номер двенадцать. Мы помчались по бесконечным больничным коридорам, в которых было невозможно ориентироваться. Через несколько минут мы стояли перед нужной нам дверью, наши сердца отбивали тревожный ритм. Алексей рванул на себя ручку двери, и мы оказались в светлом чистом помещении среди склянок, баночек и чашек Петри. На звук к нам повернулся худой высокий мужчина лет сорока с уже наметившейся лысиной и прозрачным взглядом:
– Чем могу помочь? – тихим голосом задал вопрос мужчина.
– Вы Левашов Эдуард Валентинович? – с вызовом спросила я.
– Я-то Левашов, а вот вы кто такие?
– Говори, где моя жена? – схватив за грудки, угрожающе прорычал Алексей.
– Вы что-то путаете, видимо. У меня здесь только лабораторные анализы, где мне спрятать человека? Да и зачем? Я знаком с вашей женой?
– Я все знаю. Если ты мне сейчас не скажешь, где прячешь Юлю, я сверну тебе шею!
Завязалась борьба, Эдуард был похож на жертву бульдога, который вцепился мертвой хваткой в свою жертву, Алексей бросал его на столы, шкафы, стены. Послышался звон разбитого стекла, лаборатория становилась похожа на поле битвы – мне казалось, что не осталось ни одной целой пробирки. Эдуард словно бабочка летал из угла в угол, Алексей подбирал его с пола и снова бросал в противоположный угол. Я пыталась убедить Алексея, чтобы он остановился, но он не слышал меня и упорно продолжал выколачивать из патологоанатома необходимую информацию. Как ни странно, но это дало свои плоды. Видимо, прямой вопрос с применением физической силы действовал быстрее, чем любое психологическое воздействие. Таков мир мужчин. Через несколько минут жертва взмолилась о пощаде, пообещав все рассказать, Алексей снизил натиск, прижал его к стене, ожидая ответов на свои вопросы. Тяжело дыша, Эдуард протянул руку к опрокинутому столу, он был похож в этот момент на пришпиленного булавкой махаона, и прохрипел, что ему нужно взять ключи.
– Света, достань ключи, про которые он говорит, – обратился ко мне Алексей.
Я метнулась к столу и начала выдвигать один за другим ящики, из них начало выпадать их содержимое, поскольку стол лежал на боку. Наконец я услышала характерный звук и увидела на полу связку ключей.
– Эти? – подобрав их с пола и показав Эдуарду спросила я.
– Да, эти, – обреченно ответил патологоанатом, понуро опустив голову.
– Пошел, – толкнул его Алексей в сторону двери.
Эдуард по инерции полетел вперед, перебирая и заплетаясь ногами, едва не упав.
Он привел нас к железной крашеной не один раз двери, находящейся в подвале. На потолке уныло мерцала лампочка на длинном черном шнуре. Эдуард трясущимися руками пытался попасть ключом в скважину замка. Алексей не выдержал, выдернул у него из рук связку и сам вставил ключ в отведенное для него место. Три жестких поворота, и мы смогли попасть внутрь помещения. В нем было темно, пахло сыростью и жутким отчаянием. Эдуард нащупал на стене клавишу выключателя, и помещение залило ярким светом. Вокруг были выкрашенные желтой масляной краской потрескавшиеся стены, в углу на бетонном полу стояли ведра, тазы, валялись какие-то тряпки, рядом с ними стояла стремянка и еще куча какого-то непонятного барахла. Мы прошли мимо всего этого и увидели еще одну неприметную дверь – она была окрашена в тон стены, поэтому мы не сразу ее заметили, Эдуард открыл ее другим ключом на этой же связке и пропустил нас вперед. Мы насторожились, Алексей толкнул Эдуарда вперед себя и вошел следом за ним. И тут нашему взору предстала картина из моего сна – посередине помещения в тусклом свете стояла кровать, на которой в смирительной рубашке без сознания лежала молодая женщина, в ней было очень трудно узнать Юлию. Алексей бросился к ней и начал освобождать ее от пут, связывающих его любимую.
– Урод, что ты с ней сделал? – с выступившими слезами на глазах ужаснулся Алексей.
Эдуард стоял около небольшого шкафчика с пузырьками и с абсолютным равнодушием наблюдал за нашими торопливыми действиями.
– Чем вы ее накачали? – пыталась выяснить я.
– Это очень сложный коктейль транквилизаторов, – отозвался патологоанатом.
– Ты пойдешь под суд за свои действия, а в тюрьме тебе не выжить – я об этом позабочусь, – безапелляционно сказал Алексей.
– Ну это вряд ли, – отозвался Эдуард.
Он молниеносно открыл дверцу шкафчика, достал оттуда какой-то пузырек и залпом выпил его содержимое. Мы с Алексеем даже не успели ничего сделать, чтобы предотвратить неизбежное – почему-то сразу было понятно, что он выпил яд.
– Что? Съели?! – усмехнулся Эдуард. – Вы – ничтожные людишки! Вы ничего не понимаете в настоящей науке! Вы своими варварскими методами уничтожили все мои научные наработки. Я стоял на пороге великого открытия, я хотел вписать свое имя в историю, а вы ворвались со своими грязными ногами в мой храм науки!
Мы застыли в немом ступоре от этого монолога и просто ждали развязки. Она не заставила себя долго ждать – Эдуард схватился за живот и сложился пополам, из рта пошла белая пена. Он стал потихонечку съезжать по стене и совсем затих в позе эмбриона. Нас с Алексеем словно подбросило после всего случившегося, он продолжил освобождать Юлию, а я бросилась позвать кого-нибудь на помощь.
Через пару минут в подвал прибежала бригада санитаров, приехала полиция, все завертелось с новой силой. Юлю перевели в реанимацию, поставили капельницу, подключили к необходимому оборудованию, у нее везде торчали какие-то трубки. Нас с Алексеем в кабинете главврача допрашивала полиция. На лице следователя была смесь эмоций – от удивления до легкого недоверия. Единственное, что я упустила, так это свои новообретенные способности, а то меня упрячут в сумасшедший дом. После того как с нас сняли показания, нам оформили подписку о невыезде на время следственных действий и отпустили восвояси. Алексей сразу помчался к лечащему врачу, я же решила подождать его в коридоре, чтобы узнать новости о состоянии Юлии. Ее шансы на выход из комы оказались вполне благополучны, требовались долгие месяцы восстановления. Из больницы мы вышли совершенно опустошенные и молча ехали в моей машине. Наконец я решилась заговорить:
– Слушай, а что делать с девушкой у тебя дома?
– Вечером приедет скорая, следователь сказал, что ее заберут для обследования и постановки диагноза.
– Хочешь я побуду с тобой пока ее не заберут?
– Я был бы очень рад, если тебе нетрудно.
– Совсем нет. Мы вместе оказались впутаны в эту историю и выпутываться будем вместе.
– Ты из-за меня в нее попала.
– Не вини себя, я бы все равно в это ввязалась.
– Я теперь твой должник.
– О да! – усмехнулась я.
– Я серьезно. Если тебе будет нужна помощь, то я к твоим услугам. И вот еще что… Можно спросить?
– Спрашивай.
– Я так понимаю, что ты заменила Марфу, мы с ней знакомы были.
– Я знаю.
– Ты и Марфа, вы кто?
– Марфа была Хозяйкой снов, а теперь я вместо нее, так сложилось.
– То есть ты можешь гулять по чужим снам?
– Ну в общем, да, – с улыбкой ответила я.
– Круто. Ты и ко мне в сон можешь прийти?
– Могу, но, без острой необходимости, я этого делать не буду.
– Я понял, – в ответ тоже улыбаясь кивнул он.
Мы поднялись в квартиру, обстановка была напряженная – парни несли караул у входа в спальню, дверь была приоткрыта, чтобы объект охраны был в поле зрения. Я вошла в спальню, на меня воспаленными глазами смотрела изможденная девушка. Я прикрыла дверь и села в кресло.
– Ну вот все и закончилось, – произнесла я с легким вздохом.
– А что со мной?
– За тобой скоро приедут врачи, они постараются тебе помочь.
Юля тихонько засмеялась.
– Ты обещала, что я смогу спокойно поспать.
– Я помню. Вот, держи. Этот эликсир поможет тебе уснуть, кошмаров не будет, обещаю.
Девушка сжала пузырек в кулаке и произнесла напоследок:
– Оставь меня, я не хочу никого больше видеть.
Я не стала навязываться и вышла из комнаты. Я была абсолютно уверена, что пузырек уже пуст.
– Алексей, я поеду. За девушку не беспокойся, я дала ей снотворное, она долго проспит, никуда не денется.
– Спасибо тебе за все, – протянув мне руку сказал Алексей.
– Не за что, – пожав протянутую руку, ответила я.
Дома от меня ждали новостей две пары любопытных глаз. Пришлось рассказывать все с большими подробностями. Афанасий Кузьмич только удивлялся, как нам только не страшно было. Мирон очень гордился своей причастностью к освобождению Юлии и все твердил, что без его настоек вряд ли все прошло гладко.
– Мирон, хватит задаваться, а то лишу сладкого, – пожурила я его.
– А я что? Я ничего. Я только говорю, что все молодцы, – немного испугавшись, стал оправдываться мой помощник.
– Давайте укладываться, сегодня был тяжелый день, – сказала я своим друзьям, глядя на часы – они уверенно показывали полночь.
– Да, засиделись мы, – протянул домовой, – пора на боковую.
Он исчез под раковиной. Мы тоже стали укладываться. Уснула я быстро, ночь прошла без происшествий и утро встретило меня ярким солнечным светом и июльским теплом. Мирон еще спал, свернувшись калачиком в кресле, я сварила кофе и устроилась как обычно на подоконнике. Не успела я насладиться моментом как раздался телефонный звонок. Кому это я спозаранку понадобилась, подумала я, ища этот источник раздражения? Ого! Верховной ведьме не спится, позвоночником чуя неприятности. Что еще можно ожидать от этой особы?
Глава 3
– Доброе утро, Руфина Львовна. Не ожидала от вас столь раннего звонка.
– Это почему это? – вместо приветствия услышала я в трубке.
– Ну как, вы же – ночная птица.
– Не пори чушь, я по делу. Не забыла еще про свой долг?
– Я про свои долги помню, – ответила я со всей серьезностью. – И если пришло время его вернуть, то я к вашим услугам.
– Вот и славно. Жду тебя у себя в офисе.
