Kitabı oku: «Рождение Азербайджанской Республики: национальное движение в 1917-1918 гг.», sayfa 2

Исторические предпосылки возникновения азербайджанского национального движения и характеристика его основных этапов

Этнополитические процессы в Азербайджане в XIX веке и некоторые аспекты формирования азербайджанской нации

Азербайджанское национальное движение имеет глубокие исторические корни и было подготовлено всей предыдущей многовековой борьбой азербайджанского народа за свободу и независимость своей Родины. Однако исходным моментом зарождения национального движения следует считать начато XX столетия, когда в процессе формирования азербайджанской нации как исторически обусловленной этносоциальной системы были достигнуты значительные результаты, которые, в свою очередь, явились закономерным итогом глубоких этнополитических и социально-экономических процессов, происходивших в азербайджанском обществе в течение всего XIX в.

На рубеже XVIII-XIX вв. азербайджанский народ переживал одну из самых трагических страниц своей истории – эпоху феодальной раздробленности. На территории страны существовали многочисленные независимые и полунезависимые государственные образования – ханства. Неизбежные спутники феодальной раздробленности – частые и бессмысленные с общенациональной точки зрения войны между ханствами, перманентная борьба за власть между различными группировками внутри каждого из них, резко замедляя этноконсолидационные процессы у азербайджанцев, в конечном итоге, привели к окончательному краху экономики и военно-политическому ослаблению страны.

Это сделало Азербайджан относительно легкой добычей могущественных соседей – Ирана и России. Длительная борьба между этими государствами за овладение Азербайджаном закончилась в 1828 г. подписанием Туркменчайского соглашения, согласно которому северо-азербайджанские земли были аннексированы Россией, а южные области Азербайджана вошли в состав Ирана.

Последствия феодальной раздробленности оказались весьма трагическими для судеб азербайджанского народа. Этническая территория азербайджанцев была расчленена между двумя соседними империями и с этого момента развитие двух частей азербайджанского этноса пошло обособленными путями.

В своем движении на Восток, в том числе, на Азербайджан, Российская империя исходила из европоцентристской концепции мира. Ее суть заключалась в представлении о том, что движение на Восток – движение в пустоте, по землям, никому не принадлежащим, а встречающиеся на пути колонизаторов этнические образования не более чем скопища, банды. Вообще, мир в рамках имперского сознания отчетливо делился на «цивилизованный» и «нецивилизованный».

Из этого следовали два главных вывода. Первый: на «дикие» народы не могут распространяться нормы международного права. И второй: жестокость – единственное эффективное средство общения с «дикарями», устрашение и подавление – единственный язык, на котором можно разговаривать с «нецивилизованным» миром. Российский вице-канцлер А.М. Горчаков по этому поводу отмечал, что «азиатские народы по преимуществу уважают только видимую силу, нравственная сила ума и интересов образования еще нисколько не действует на них».¹⁴

Подлинным полигоном для применения этих имперских принципов стал Азербайджан, где «водворение общечеловеческих понятий» Российской империей осуществлялось с особой жестокостью и целенаправленностью.

Делая ставку в своей колониальной политике на Кавказе на христианские народы региона, Россия стремилась приуменьшить роль и значение мусульманского, в том числе и азербайджанского, этнического фактора. С этой целью царским правительством велась активная политика, направленная на изменение этнодемографической ситуации в регионе. Только в первые годы нахождения северо-азербайджанских земель в составе Российской империи, в основном из Иревана, Нахчывана, Карабаха, Шурагеля, Памбака и Лори в соседние страны было выселено и переселилось около 100 тыс. мусульман, среди которых преобладали азербайджанцы. Основной причиной их переселения являлись невыносимые условия, созданные царской администрацией в Азербайджане. Причем, русское правительство не только не стремилось удерживать азербайджанцев, а наоборот, провоцировало их к переселению.

Причем значительную часть выселенных и вынужденно переселенных азербайджанцев составляли представители знатных родов. Дело в том, что по условиям Туркменчайского договора на территориях Карабахского, Нахчыванского и Иреванского ханств запрещалось селиться или проживать азербайджанцам, «носившим публичные звания или имеющим некоторое достоинство, каковы суть: ханы, беки и духовные начальники или моллы, кои личным примером, внушениями и тайными связями могут иметь вредное влияние на прежних своих сородичей, бывших в их управлении, или им подвластных».¹⁵ Как нетрудно догадаться подобный шаг русских властей был продиктован необходимостью лишить азербайджанцев на этих землях политических и духовных руководителей, что, значительно снизив их сопротивляемость колониальной политике России, облегчало задачу вытеснения азербайджанцев из этих территорий.

Одновременно с этим на указанные азербайджанские земли переселялись армяне из Ирана и Турции. Только по официальным данным в течение трех лет – с 1828 по 1830 г. – в Закавказье было переселено свыше 40 тыс. иранских и 84 тыс. турецких армян. С учетом же неофициально переселившихся армян, их численность превышала 200 тыс. чел.¹⁶, подавляющая часть которых разместилась на территории Азербайджана. В итоге, лишь в Иреванской и Нахчыванской провинциях удельный вес армян в общей численности населения в период с 1829 по 1832 г. увеличился с 23,5% до 50,1%, а их абсолютная численность выросла в 3,3 раза. А доля азербайджанцев в этих провинциях за соответствующий период снизилась с 69,3% до 45,2%.¹⁷

Переселение армян в пределы Азербайджана с высокой интенсивностью продолжалось и в последующие десятилетия XIX в. Всего к началу XX столетия в Закавказье было переселено более 1 миллиона армян, значительная часть которых расселилась на азербайджанской территории.

Наряду с армянами, начиная с 30-х гг. XIX в., в Азербайджан переселялись русские сектанты и раскольники – молокане, духоборы, субботники и др., но в количественном отношении последние значительно уступали армянским переселенцам. Так, в 1849 г. в Азербайджане были размещены 2 109 русских семей.¹⁸

Переселенческая политика русского правительства привела к сокращению этнической территории азербайджанцев. В результате массового переселения армян значительно снизилась численность азербайджанцев в северной и центральной части Эриванской провинции, а также в Шурагель-Памбакской зоне. По той же причине уменьшился удельный вес азербайджанцев в Нахчыванской провинции, нагорной части Карабаха, в Зангезурском, Гейчинском, Гернибасарском, Дарачичакском, Даралагезском и др. магалах т.н. «Армянской области». Отметим, что в момент образования т.н. "Армянской области", состоящей из исторических азербайджанских земель Иреванской и Нахчыванской провинций, в них проживало 107 224 чел., из них азербайджанцев 74 260 (69,3% от общей численности населения), 7 489 курдов (7,0%), 324 йезида (0,3%) и 25151 армян (23,4%).¹⁹

Мощным орудием русского правительства в осуществлении основных целей своей колониальной политики являлась административная система. Лишая народы права на сохранение какой-либо формы государственности, царизм при реализации административно-территориальных преобразований в регионе абсолютно игнорировал принцип этнического единства и территориальной целостности народов. Административно-территориальные реформы, проведенные в середине XIX в., привели к тому, что этническая территория азербайджанцев было разделена между Бакинской, Елизаветпольской (Гянджинской), Тифлисской, Иреванской губерниями, Дагестанской областью и Загатальским округом. Данное положение без существенных изменений сохранялось вплоть до 1917 года. Таким образом, в составе Российской империи Азербайджан как собирательная административно-экономическая и политическая единица не существовал.

Попытки расчленения целостности этнической территории, одной из важнейших условий формирования нации, создающей естественную базу для этнополитического, культурного и экономического сплочения, несомненно, в определенной степени замедлили процесс этнополитической консолидации азербайджанцев. Однако, несмотря на все свои старания русское правительство было бессильно перед объективным ходом истории, приведшим в конце XIX – начале XX в. к кардинальным качественным и количественным изменениям в экономической и социально-политической жизни Азербайджана.

Данный период стал этапным в переходе азербайджанского общества от феодализма к капитализму, и, следовательно, в процессе формирования азербайджанской нации. Эти годы ознаменовались бурным экономическим развитием и утверждением капиталистических отношений в Азербайджане. В итоге, к исходу первого десятилетия XX в., составляя всего 0,4% территории и 1,4% населения Российской империи, Азербайджан производил до 5% промышленной продукции империи и обладал 8% численности ее фабрично-заводских рабочих. Поэтому не случайно, что еще в 1897 г. 13,7% самодеятельного населения Азербайджана было занято в промышленности, тогда как в целом по Российской империи даже в 1913 г. этот показатель не превышал 9%.²⁰

Азербайджанская промышленность имела многоотраслевую структуру. Ведущую роль в ней играла нефтедобывающая промышленность, которая развивалась высокими темпами. За 30 лет (1873-1903) добыча нефти в Азербайджане увеличилась более чем в 170 раз. По уровню добычи нефти Азербайджан в 1897 г. сравнялся с США, а в 1898 г. обогнал их, заняв первое место в мире.²¹

Нефтяная промышленность Азербайджана по уровню социально-экономического развития находилась на самой высшей ступени капиталистического развития. Шел интенсивный процесс концентрации нефтедобычи в руках нескольких крупнейших монополистических объединений, которые по своей структуре принципиально мало отличались от современных капиталистических концернов США, ФРГ и других стран.²² Значительное развитие получили отрасли, связанные с нефтедобычей: нефтепере-рабатывающая, химическая, металлообрабатывающая, строительная промышленность, энергетика, морской и железнодорожный транспорт. В структуре азербайджанской промышленности значительное место принадлежало меднорудной и медеплавильной, различным отраслям легкой и пищевой промышленности.

В результате развития капиталистической промышленности росли азербайджанские города. Рост городского населения в Азербайджане значительно опережал общий рост населения. В 1873 г. городское население Бакинской и Елизаветпольской губерний составляло 132 008 чел., а в 1897 г.– 259 254 чел., т.е. примерно за четверть века возросло почти в 2 раза. Особенно высокими темпами увеличивалось население Баку, ставшего общенациональным городским центром. С 1864 по 1897 гг. население Баку увеличилось с 14,7 тыс. чел. до 112 тыс. чел., т.е. почти в 8 раз. Возрастало значение других азербайджанских городов – Гянджи, Шуши, Нухи, Шамахи, Нахчывана, которые играли все большую роль в общественно-культурном развитии азербайджанского народа.

Концентрация в городах национальной буржуазии, трудовых слоев народа, учащейся молодежи и интеллигенции превращали их в национально-организующие центры. Вместе с тем, роль городов зачастую была противоречивой, т.к. крупные азербайджанские города, в частности Баку, являлись не только центрами притяжения национально-патриотических сил, но и очагами русификации. Тем не менее, несмотря на эти обстоятельства, городские центры сыграли важную роль в становлении и развитии Азербайджанского национального движения.

Более медленно развивались капиталистические отношения в азербайджанской деревне. В ее поземельном устройстве все еще господствовали докапиталистические производственные отношения, хотя капиталистический способ производства пробивал себе дорогу и в сельском хозяйстве, и оно все больше приобретало товарный характер. Это проявилось прежде всего в специализации отдельных районов на производстве одного или двух видов сельскохозяйственных культур. При этом особенно быстрыми темпами развивались чисто товарные отрасли сельского хозяйства – хлопководство, шелководство, табаководство.

Результатом развития капитализма в азербайджанской деревне явилось усиление процесса классовой дифференциации и превращение зажиточных крестьян в сельскую буржуазию. В руках сельской буржуазии – кулаков и других предпринимательских элементов – находились 8,6% всех хозяйств. Однако, около одной трети всех хозяйственных операций принадлежала этим хозяйствам, что отражало их реальное положение в системе сельскохозяйственного производства.²³

Кроме указанных хозяйств, в конце XIX в. в деревне появились ряд капиталистических хозяйств, владельцами которых были нефтепромышленники. На путь капиталистического хозяйствования вступали и некоторые бекские хозяйства. Успехи, достигнутые в капиталистическом переустройстве экономики Азербайджана, в основном подготовили социально-экономическую базу формирования азербайджанской нации.

Безусловно, проблема формирования азербайджанской нации заслуживает, ввиду своей сложности и неразработанности, специального исследования. В нашей работе мы затрагиваем лишь те ее аспекты, которые представляют несомненный интерес для понимания особенностей путей зарождения и развития Азербайджанского национального движения.

Развитие капиталистических отношений в промышленности и торговле, усиление товарного производства и товарно-денежных отношений в деревне повлекли за собой кардинальные изменения в социальной структуре азербайджанского общества. Возникли характерные для буржуазного общества классы и социальные группы – национальная буржуазия, интеллигенция и рабочий класс.

Характерной особенностью процесса становления азербайджанской нации являлось то, что он начался и протекал в условиях жестокого национального и социального гнета со стороны русского колониализма. Данное обстоятельство оставило свой отпечаток на эволюции капиталистических отношений в Азербайджане.

Экономика Азербайджана находилась в тисках колониального гнета. Ключевые позиции в ней принадлежали иностранному, в частности, русскому капиталу. В этом отношении очень характерной была ситуация в нефтяной промышленности. Так, к началу XX в. из 167 нефтепромышленных предприятий Азербайджана, представителям национального капитала принадлежало 49, или 29,3%. Причем, азербайджанские капиталы были заняты, по преимуществу, в мелких, и лишь частично, в средних предприятиях. В группе предприятий с производственной мощностью более 10 млн. пудов нефти в год азербайджанские предприниматели вообще не участвовали.²⁴

Экономическая политика русского правительства, направленная на превращение Азербайджана в аграрно-сырьевой придаток метрополии, сознательно ограничивала предприниматель скую деятельность азербайджанской национальной буржуазии в обрабатывающей промышленности и, в первую очередь, в тех ее отраслях (например, текстильной), которые могли бы превратиться в конкурентов собственно русской промышленности.

Однако, несмотря на ограничения, связанные с колониальной политикой русского царизма, и конкуренцию со стороны иностранных капиталистов, азербайджанскому национальному капиталу удалось овладеть определенными позициями в нефтедобыче и нефтепереработке. Более прочными были ее позиции в металлообрабатывающей, шелковой, легкой, пищевой и некоторых других отраслях промышленности. Значительной была прослойка азербайджанской буржуазии в торговле. Ей принадлежала большая часть морских судов, плавающих на Каспийском море.

Следует подчеркнуть, что, в целом азербайджанская национальная буржуазия по сравнению с иностранным капиталом была еще слабой. Национальной буржуазии недоставало не только средств, но и влиятельных связей, опыта хозяйственной и политической деятельности. Преобладающая часть азербайджанских капиталистов являлась предпринимателями в первом поколении. По своему образу жизни они еще во многом несли на себе традиции тех слоев населения, из которых недавно вышли.

Тем не менее необходимость борьбы за место под солнцем, против конкуренции инонациональных элементов сделали азербайджанскую буржуазию одним из активных участников национального движения. Невозможно также переоценить роль национальной буржуазии в борьбе против феодальных пережитков, в зарождении новой азербайджанской культуры, и в целом в национальном развитии.

Наряду с азербайджанской буржуазией формировался национальный рабочий класс. Высокие темпы роста азербайджанской экономики, в частности, бакинской нефтяной промышленности, требовали большого количества наемных рабочих. Основным источником формирования национального рабочего класса была азербайджанская деревня, из которой обезземеленные крестьяне уходили в города на заработки, пополняя собой ряды пролетариата. Другим важным источником формирования пролетариата служили отходники из Южного Азербайджана.

Основная часть национального рабочего класса сформировалась в ведущих отраслях производства – нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, железнодорожном и водном транспорте, и т.д., что создавало условия для складывания наиболее устойчивых, потомственных кадров пролетариата, не одним своим поколением связанных с наемным трудом.

Конечно, в Азербайджане процесс формирования устойчивых кадров потомственных рабочих находился лишь на начальной стадии. Азербайджанцы представляли основную часть низкооплачиваемых, неквалифицированных рабочих, а их доля среди должностей, требовавших высокой квалификации, была относительно низкой. Большинство азербайджанских рабочих было связано с деревней, хотя главным источником существования для них уже являлся наемный труд в промышленности, процесс интеграции в единое социальное целое промышленных и сельскохозяйственных рабочих был еще далек от завершения, положении сельскохозяйственного пролетариата сохранялось много феодальных пережитков. Несмотря на все это, в азербайджанском обществе появился новый класс, отличающийся новым строем жизни, новым уровнем материальных и духовных потребностей.

Ввиду еще недостаточной социальной консолидированности, азербайджанский рабочий класс не играл ведущую роль в национальном движении, хотя азербайджанские рабочие активно участвовали в национально-освободительной борьбе.

Во второй половине XIX в. формируется национальная интеллигенция, призванная удовлетворять интеллектуальные и идеологические потребности основных социальных групп азербайджанского общества. Несмотря на свою малочисленность, национальная интеллигенция сыграла решающую роль в осознании азербайджанским народом своих социальных, политических и национальных прав. Интеллигенция сравнивала положение своего народа и более развитых наций, впитывала идеи национального освобождения и демократии, что ускоряло идейно-политический прогресс общества и стимулировало процесс формирования азербайджанской нации. Поэтому вполне закономерно, что именно азербайджанская интеллигенция стала руководящей и главной движущей силой национального движения. Из ее рядов вышли политические вожди и идеологи Азербайджанского национального движения.

В целом, социально-политические сдвиги, происшедшие в Азербайджане на рубеже XIX-XX вв., существенно изменили социальный облик азербайджанского общества. С появлением в этот период национальной буржуазии, промышленного и сельскохозяйственного пролетариата, а также национальной интеллигенции, этносоциальная структура азербайджанского этноса в основных чертах приобрела признаки, присущие нации.

Составной частью процесса образования азербайджанской нации являлось формирование национального самосознания на качественно новой основе. В этой связи необходимо напомнить, что путь становления национального самосознания у азербайджанцев был тернистым и противоречивым. Еще к середине XIX в. самосознание азербайджанцев имело «ярусную систему», важнейшими компонентами которого были:1) осознание причастности к конфессиональному (исламскому) макроареалу; 2) принадлежность к тюркской языково-племенной общности; 3) принадлежность к конкретной тюркской народности – азербайджанским тюркам; 4) принадлежность к конкретному региону (ширванцы, нахичеванцы, карабахцы и т.д.); 5) узколокальная (местная) соотнесенность и характеристика.

Отмеченные компоненты азербайджанского самосознания не противоречили друг другу, хотя функциональная значимость каждого из них не была одинаковой и постоянной. Соотношение между компонентами менялось в зависимости от исторической ситуации. Так, к началу XIX века для азербайджанского этноса был характерен относительно низкий уровень этнополитической консолидации, т.к. религиозная и региональная принадлежность были сильнее этнической идентификации. Подобное положение было обусловлено особенностями исторического развития Азербайджана – господством ислама и отсутствием политического единства страны.

Если эпоха Возрождения в Европе, в конечном итоге, привела к победе светского над религиозным, дав сильнейший толчок развитию национального самосознания европейских народов, то на Востоке, к сожалению, аналогичные процессы опоздали на несколько столетий. Утверждение ислама в качестве господствующей формы идеологии в азербайджанском обществе в течение длительного исторического периода привело к доминирующему положению конфессиональной характеристики в самосознании азербайджанцев.

Тем более, что по исламским канонам разделение мусульман по национальному и расовому признаку считалось большим грехом, равносильным язычеству, с которым ислам вел жестокую и непримиримую борьбу на протяжении всей своей истории. Согласно исламской религии, все мусульмане, независимо от своей национальной и расовой принадлежности, составляли единую «умму» – сообщество мусульман всего мира. Уз. Гаджибеков в одной из своих статей так описывал подобную ситуацию:

«Если одного из нас спросишь:

– Кто ты?

– Я мусульманин, – последует ответ».

– К какой нации ты принадлежишь?

– К мусульманской нации.

– Какую религию исповедуешь?

– Мусульманскую.

– На каком языке говоришь?

– На мусульманском языке».²⁵

В течение всего XIX и начала XX в. шел интенсивный процесс освобождения этнического самосознания азербайджанцев от религиозных оков. Наряду с объективными факторами, в этом процессе видная роль принадлежит целой плеяде выдающихся азербайджанских мыслителей и литераторов, которые своей деятельностью нанесли сокрушительный удар и окончательно подорвали доминирующее положение конфессионального фактора в структуре этнического самосознания.

В развитии национального самосознания в этот период доминантной была его эволюция от местного и регионального к общеазербайджанскому самосознанию, хотя этот процесс и отличался неравномерностью. Местное и региональное самосознания, консервировавшиеся феодальной раздробленностью, а затем административно-террито-риальным расчленением азербайджанских земель в составе Российской империи, были еще весьма живучи.

Впрочем, в процессе генезиса национального самосознания все же превалировали объединительные тенденции, и постепенно местное и региональное самосознания занимали подчиненное положение по отношению к общеазербайджанскому. Соответственно менялось не только содержание, но и характер этой подчиненности. Если в донациональный период местное и региональное самосознания существовали как бы наряду, параллельно с общеэтническим азербайджанским самосознанием, то в период становления нации они все более органично включались в него. Не исчезая полностью, эти формы самосознания постепенно образовывали иерархическую систему, шедшую снизу, от местного самосознания вверх – через региональное – к общеазербайджанскому национальному самосознанию. Это означало, что в становлении азербайджанской нации конвергентные тенденции становились преобладающими и приобретали необратимый характер.

Этот процесс, в определенной степени, стимулировался также чувством национального самоутверждения, обостренным политикой жестокого национального и социального гнета, проводившегося правящими кругами царской России. Условия Российской империи создавали благоприятную почву для проявления антитезы «мы-они», которая играла особую роль в складывании структуры национального самосознания. Подчеркивая роль данного фактора, М.Э. Расулзаде писал: «У русских есть известная поговорка: “нет худа без добра”. Русская оккупация, как ни странно, имела и положительные моменты для Азербайджана, одним из которых явилось то, что азербайджанцы стали сильнее осознавать себя как социальное явление, общество, имеющее свои культурные традиции, иными словами, они еще более консолидировались как нация…»²⁶

Следует подчеркнуть, что переход к уровню нации был связан не только с эволюцией социальной структуры общества и формированием национального самосознания, но и значительным повышением уровня плотности внутриэтнических коммуникационных связей, что собственно является одной из главных отличительных черт донационального периода от национального. Данный уровень, более высокий по сравнению с донациональным периодом, характеризовался формированием единого национального рынка, усложнением и ростом внутринациональных экономических связей, распространением грамотности и образования (хотя бы частично, хотя бы начального) в среде народных масс, с формированием национального литературного языка и прессы, а также качественно новой системы национальной культуры.

В рамках общеимперского рынка в Азербайджане складывался собственный внутренний рынок. Об этом свидетельствовала наметившаяся специализация экономических районов Азербайджана, их разделение на промышленные и сельскохозяйственные, появление крупных центров, соединенных железными дорогами не только между собой, но и с другими частями империи, сложившийся рынок рабочей силы.

Консолидации внутреннего рынка и упрочению связей азербайджанской экономики с мировым рынком способствовало развитие транспортной системы страны. Конец XIX в. ознаменовался широким развитием железных дорог, которые укрепляя связи между различными промышленными и сельскохозяйственными районами страны, разрушали хозяйственную замкнутость многих уездов Азербайджана. В этот период произошли большие перемены и в развитии телеграфной и почтовой связи, что явилось составной частью создания инфраструктуры, необходимой для капиталистической экономики, все более прочно связывавшей в единое целое различные регионы Азербайджана.

Развитие промышленности в Азербайджане, сопровождавшееся урбанизацией, усилением торгово-экономических связей, общими процессами социально-экономической и культурной интеграции, обусловили изменения коммуникативных потребностей нации. Эти изменения, в свою очередь, способствовали и стимулировали процесс перехода азербайджанского литературного языка из донационального, ненормированного и функционально ограниченного состояния в общенациональное, т.е. нормированное и функционально расширенное состояние.

В донациональный период развития азербайджанский литературный язык в структурном отношении представлял собой открытую систему. Нормализаторские усилия в нем были выражены очень слабо, отсутствовала кодификация языка, практически не было терминологии и стилистической дифференциации.

В функциональном отношении азербайджанский литературный язык донационального периода отличался от литературного языка общенационального периода прежде всего ограниченностью сфер употребления. Так, например, в сфере устного общения преобладали территориальные диалекты или обиходно-разговорный язык. В силу отсутствия политической независимости на различных этапах исторического развития азербайджанского этноса в общественных сферах функционировали, за редким исключением, иностранные языки – арабский, персидский, русский. Их широкое использование значительно ограничивало функции азербайджанского языка в науке, культуре, образовании, делопроизводстве и других сферах.

В социальном отношении азербайджанский литературный язык донационального периода являлся привилегией представителей образованных классов высшего общества и носил при этом преимущественно письменный характер. Поскольку письменность являлась принадлежностью лишь высших слоев общества, литературный язык имел явно выраженный элитарный характер.

С наступлением национальной эпохи в развитии азербайджанского этноса значительно расширился функциональный диапазон литературного языка. Он стал языком книгопечатания и прессы, науки и образования, художественной литературы и повседневного общения. По мере развития социальных функций азербайджанского литературного языка шел процесс формирования его устной формы.

Одновременно с этим отчетливо проявлялась тенденция демократизации литературного языка, его сближение с современной разговорной речью. Азербайджанский литературный язык утрачивая свою социальную маркированность, переставал быть привилегией узкого круга лиц. Увеличилось количество активных носителей литературного языка. Следовательно, из языка элитарного, социально ограниченного азербайджанский литературный язык постепенно превращалась в общенациональный язык.

Во внутриструктурном отношении расширение сфер функционирования литературного языка ускорило процессы его стилистического расслоения. Поэтому литературный язык национального периода в отличие от донационального обладал развитой стилистической системой. Литературный язык получил стабильную, кодифицированную норму, наблюдался существенный сдвиг в сфере терминологической деятельности.

Безусловно, все эти процессы в развитии азербайджанского литературного языка были еще далеки от своего завершения. Тем не менее, позиции азербайджанского языка в национальную эпоху заметно укрепились, и он мог успешно выполнять свою консолидирующую миссию в жизни нации.

Важную роль в становлении нового литературного языка сыграла национальная печать, появившаяся в последней четверти XIX века. Адресованность газет и журналов массовому, а отнюдь не элитарному читателю предполагала упрощение языка периодической печати, приближение его к разговорной речи. Вместе с тем, это выдвигало в качестве непреложного требования принцип надрегиональной значимости языка периодической печати, его общепонятность. Следует отметить, что для азербайджанской прессы периода формирования нации была характерно активное, временами даже несколько прямолинейное вмешательство в языковую жизнь.