Kitabı oku: «Люблю тебя, сестренка», sayfa 3

– Я слышал о твоем отце. Мне очень жаль, – Ваня пытался произнести утешительную речь, но этими словами только оттолкнул меня.

Ему жаль? Кто так выражается, если речь идет о человеке? Разве можно сказать «мне жаль»? Как будто в метро на ногу наступили или не успели дверцу лифта придержать.

– Хороший был мужик, – он сделал вид, что это и его потеря. Чертов говнюк!

– Знаешь, мне пора, – я уже тысячу раз пожалела, что подошла к нему. Мне захотелось сбежать из города. Вернуться домой. В свою шикарную квартиру. Принять ванну, наполненную ароматной пеной, зажечь свечи, поставить классическую музыку и забыться, задержав дыхание и погрузившись с головой под воду.

– Брось, мы же только встретились! Не виделись целую вечность.

– Мне, правда, пора. Столько дел, сам знаешь. Устроить похороны за два дня – та еще задачка, – я натянуто улыбнулась, словно пошутила на запретную тему.

– Да это ж на раз-два, плюнуть, городок маленький, организация быстрая, – его слова пропитаны детским рассуждением. Неужели так и не поумнел?

Он оглядел меня. Я стояла в дорогом пуховике с высоким воротником, который скрывал мое лицо, и в кожаных брендовых ботинках. Явно отличалась от здешних девушек. Никогда не замечала за ним оценочного взгляда. Ваня всегда с нежностью смотрел на меня. Но не сегодня.

На Ване балахоном висела парка, размера на два больше, шапка в катышках и старые ботинки. Он чистил снег, чего я хотела? Чтобы Ваня вышел в парадной одежде?

– Что? Я слишком прост для тебя? – он попытался пошутить. Но не вышло.

Я стояла и смотрела на него, словно мы никогда не любили друг друга. Его взгляд стал суровым. Он свел брови, и глубокая морщинка выступила над переносицей. Но затем он смягчился, потерев бороду рукой:

– Ладно тебе, нам же не детей крестить.

Могу отметить одно, Ванька раньше не был таким смелым в высказываниях. Годы делают свое.

– Я шла в кафе, где располагался бывший танцевальный зал.

– О, это «Кофе с блинами», – он махнул в сторону почты. – Там неплохие блинчики с ветчиной и сыром. Твоя любимая начинка. Но у меня вкуснее.

Ваня приподнял локоть, приглашая меня присоединиться к нему. Я взяла его под руку, и мы зашли в ресторан, оставив разыгравшуюся только что метель наедине с улицей.

Восемь лет назад

Анна заметила отца около входа в мужскую уборную. Он едва держался на ногах. Мамы с ним нигде рядом не было, и тогда Аня подошла к нему.

– Пап, тебе плохо?

Он только отмахнулся от нее и что-то невнятно сказал.

Девочке стало стыдно за него. Он раньше на людях в таком виде не появлялся. Если и пил, то был в состоянии добраться домой. Все знакомые считали его образцовым любящим отцом. Кардиолог. Пример семейного счастья. Он баловал своих дочек, помогал жене, когда девочки болели, и любил с ними гулять.

Но его пристрастие к спиртному развивалось стремительно. Близняшки даже не заметили, в какой момент их семья начала рушиться.

Сначала он пил пиво по вечерам в выходные, затем после работы, и уж потом перешел на утреннее потребление. «Я должен починиться, Люда! Где заначка?!», – бормотал отец, громыхая на кухне кастрюлями. Только никто не понимал, кто такая Люда. Кроме Раи.

Мама обычно прятала спиртное в посуде, либо выливала его. Но после такой выходки с выливанием в раковину алкоголя становилось только хуже. Отец начинал просаживать все деньги, покупая новую «дозу». Тогда мать отпустила ситуацию, устав бороться с болезнью мужа. Она молча доставала маленькую бутылочку и оставляла ее на столе.

До пенсии оставалось добрых шесть лет. И отец потерял работу. Главврач вежливо попросил его уволиться. Биржа труда платила мало. Мамина зарплата кормила всю семью. Девочки пытались понять природу его пристрастия к выпивке, но взрослые подросткам не открывались. Мама часто юлила и отнекивалась, мол, у отца сложный период. А отец сглаживал углы и говорил, что больше не будет пить. Но продолжал.

Аня еще раз спросила отца, но тот согнулся пополам и оперся о стену, мыча на своем пьяном языке. Девушка помчалась искать сестру. Ее руки тряслись. Если ребята увидят их папу в таком виде, в городе начнутся пересуды. Сплетничать любил весь городок. Это единственная забава.

Обыскав все помещения ресторана, она выбежала на улицу. Но сестры нигде не было. Как и матери. В голову лезли дурные мысли. Она даже обиделась на сестру, что ее не оказалось рядом в такую минуту. Принимать самостоятельное решение Ане еще не приходилось. Обычно, всем заведовала Алла. Она старшая и она лидер. Аня расспросила девочек из параллельного класса, не видели ли они сестру, и те хором ответили, что Алла и Ваня уединились в летней беседке на заднем дворе.

– Тоже мне, уединение, – хмыкнула одна из девочек.

– Ага, сидят, как на витрине, – подхватила вторая. И обе злобно хихикнули.

Аня сделала несколько шагов в сторону двора, но затем передумала. Отец оставался совсем один. И уже кто-то мог его заметить. Она развернулась и побежала обратно в ресторан.

Около туалета отца уже не было. Сердце в пятки ушло. Девочка потеряла его из виду.

***

Ваня крепко обнял Аллу за талию. Иногда он пытался положить руки на грудь, но Алла быстро его одергивала.

– Тебе что, мало поцелуев?

– Нет, просто…

– Просто что? – недовольно спросила Алла.

Ей прекрасно удавалось манипулировать Ваниными чувствами. Уверенность в том, что он сможет терпеть ее грубость и выходки, сшибала с ног. Они продолжили целоваться, и Алла все же позволила Ване положить руку на внутреннюю сторону бедра.

– Алла!

Сестра ворвалась во двор, тяжело дыша.

Ане не хотелось при парне рассказывать об отце.

– Чего тебе? – Алла резко подскочила. Разрез на ее идеальном черном платье оголил ногу.

Ваня раскраснелся. Он, чтобы скрасить неловкость, потирал руки.

– Можно сказать тебе кое-что важное? Без свидетелей.

– Это я-то свидетель? – Ваня посмотрел на Аню в недоумении. Девочки всегда могли легко при нем поговорить, даже о личном.

– Это срочно! – Аня заметно нервничала. Поэтому Ваня не стал устраивать драму.

Когда парень скрылся за углом, Анна бросилась к сестре и вполголоса заявила:

– Отец пьяный в стельку, и он пропал.

Глаза у Аллы расширились до размеров луны.

– Как это пьяный? Как это пропал?

– Я нашла его около туалета. Он еле держался, язык заплетался. Я побежала искать тебя, но не нашла. Когда вернулась, его и след простыл.

Было видно, что Алла раздражена, но она искусно держалась, демонстрируя спокойствие.

– И что? Пусть себе шастает, где хочет. Его дело.

– Алла! – воскликнула сестра. – Он же наш отец! Люди начнут говорить…

– А то они и сейчас не говорят, – равнодушно отозвалась Алла. – Плевать, ясно?

Аня разозлилась. Она схватила сестру за запястье и закричала:

– Какая же ты эгоистка!

Девочка опешила. Она никогда не видела сестру в таком гневе.

Анна отдышалась и поняла, что ляпнула лишнего, только Алла высокомерно посмотрела на нее и вырвала руку.

– Я не… не знаю, что на меня нашло. Что делать? Отец отмахнулся от меня. И какого черта ты себя так ведешь?

– А мама где? – Алла проигнорировала последний вопрос.

– Понятия не имею.

Сейчас

Сильный мороз сохранил тело убитой. Единственный разъедающий запах, который витал в воздухе, – гниль из помойных контейнеров рядом с запасным входом в ресторан. Однако, Андрей все равно жевал мятную жвачку и курил, чтобы унять тошнотворный рефлекс.

Тело девушки изогнуто лежало вдоль стены, ноги раскинуты, с одной ступни слетел потертый сапог, который валялся рядом. Голова, вернее то, что осталось от головы, прислонена к одному из контейнеров. Левая рука расслабленно лежала, указывая на сапог, а правая – зажата в кулак. Внутри торчал маленький лоскуток ткани. Волосы перепачканы кровью, от чего сложно сказать, какого цвета они были. Зеленый пуховик измазан кровью. Ткань на нем встала колом от холода.

– Документы при ней нашли? – Андрею впервые приходилось столкнуться с обезображенным телом. Обычно он видел умерших стариков или замерзших бомжей. Но сегодня… Руки тряслись, едва удерживая сигарету.

Криминалист спокойно сделал несколько кадров и поднялся.

– Пытаемся найти.

– Жестокое убийство, нет сомнений. Не думаю, что ее лицо изгрызли животные, – предположил Кирилл. Он достал из кармана пачку сигарет и тоже закурил.

– Да, раны не характерные для укусов. Лицо раздроблено. Каким-то острым и тяжелым предметом. Расскажу уже после вскрытия. Здесь темно, несмотря на лампы. Может, найду, что в тканях на лице и тогда уже скажу точнее, что это мог быть за предмет. Ненавижу предполагать и делать ранние выводы, но все же скажу – скорее всего, это был камень.

– Камень? Это с какой такой жестокостью надо бить, чтобы превратить лицо…. в это? – Андрей рукой указал на тело девушки.

Сдерживаться уже не было сил, но оплошать перед подчиненными – стыд. Потом весь отдел обсуждать будет, поэтому капитан взял себя в руки и наклонился над телом.

– Ее убили не здесь, – сказал криминалист.

– Согласен.

Андрей пытался узнать девушку по вещам. Слишком обычная одежда: куртка и сапоги. В таких ходят те, кто не желает быть замеченным.

– Определенно тело перемещали. Видите, вот здесь, – мужчина сделал несколько шагов к стене и баку для мусора. – Нет характерных пятен крови. Если бы ее убили на этом месте, брызги разлетались бы сюда и вот сюда. Кровь только рядом. Капли крови. Кто-то принес ее сюда.

– Нужно срочно найти место преступления. Кирилл, отправь патрульных по всем подозрительным местам, где часто собираются отребья. И надо прошерстить заводы и стадион.

Капитан подтолкнул следователя в спину, чтобы тот пошевеливался. Затем вздохнул с облегчением, что убитая совершенно не похожа на его бывшую жену.

Пять дней назад

Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь за одним столом с человеком из прошлого. С человеком, по которому скучала всем сердцем последние восемь лет. Говорят, в одну реку дважды не входят. Я и не собиралась. Но мне нужно было закрыть гештальт. И тем более, я сама его окликнула. Могла бы сейчас сидеть одиноко за столиком и просматривать корпоративные сообщения. Или читать грустны еэсэмэски от Артема с дурацкими смайликами, отвечать Рите по поводу новых визиток и пить горячий, мерзкий на вкус американо.

Но напротив меня, с отпущенной бородой, сидел призрак прошлого, который стал частью глобальной причины моей бессонницы.

Ваня уже не выглядел наивным юнцом с идеально гладкой кожей. Вокруг глаз скопились морщинки. Он все еще молод, но уже с признаками усталости на лице. Его потухшие глаза говорили о том, что он застрял в этой дыре, но одного желания вырваться оказалось мало. Поэтому он все еще в Сибири.

– Я уж думал, тебя никогда больше не увижу, – Ваня запнулся, виновато посмотрел на меня, но осмелился продолжить: – Я, конечно, рад, что ты приехала. Но, естественно, не такой ценой. Я уже говорил, что мне…

– Не надо, – перебила его я. – Прошу.

Я грела руки о стаканчик с кофе.

Аромат кофейных зерен витал в воздухе, но вот вкус оставлял желать лучшего. Некоторые посетители пялились на меня и перешептывались, наверняка задаваясь вопросом, я ли это. Однако, в кафе гораздо лучше, чем дома.

Неловкое молчание прервала юная официантка:

– Вам что-нибудь еще нужно? – она заигрывающе смотрела на Ивана, теребя блокнот в руках.

Какое же здесь допотопное обслуживание. До сих пор пользуются блокнотами.

– Мне еще кофе, но только добавьте хотя бы сироп, чтобы вкус был сносным, – строго обратилась я, и девушка сразу стерла свою улыбку. Так-то лучше.

Когда официантка ушла, я отодвинула пустой стаканчик. И теперь совершенно не понимала, куда деть руки. Неловко перебирала пальцами, продлевая молчание.

– Ты изменилась, – внезапно сказал он. – В хорошем смысле. Вся такая городская, холодная, властная. – На этом слове он ухмыльнулся.

– Мы все изменились. Чего уж там. Разве нет?

– Нет. Я тот же милый парень.

Ваня выдавил улыбку. Его борода была неаккуратно подстрижена. Ее бы не помешало и подкрасить. Некогда милый мальчик стал отталкивающим мужиком.

Какие противоречивые чувства боролись во мне: трепет к утраченной любви и остывшая реальность.

Но все равно, что-то в нем не давало покоя. Возможно, обида на него так разрослась во мне, что отпустить Ваню просто так я не могла. Чего-то ждала от него: красивой речи, извинений, оправданий или объяснений. Определенно, мне нужна была точка в этих давних отношениях.

Официантка принесла еще кофе. Она попыталась задержаться и пострелять глазками в Ивана, но он никак не отреагировал на жалкую попытку, и она ушла ни с чем.

– Что точно не изменилось – ты по-прежнему нравишься юным девицам.

Ему явно понравились мои слова. Детина вырос, но не повзрослел.

– Но тебе бы не помешало привести себя в порядок, – подметила я, указывая на небрежную бороду.

– Да что ты! А девахам нравится, – он поменял положение, облокотился на спинку стула и закинул ногу на ногу. С его сапога капал грязный талый снег.

Может, ностальгия и прекрасная штука, но лучше бы она меня оставила в покое.

– Я думал о тебе все эти годы. Думал, как бы сложились наши судьбы, если бы мы остались вместе. Если бы в то время ничего не произошло.

Ваня осунулся. Я бы даже сказала, размяк. И у него на глаза накатили слезы.

– Я благодарен тебе, что тогда ты не испортила мою жизнь. Ты ведь могла, да?

Я сделала последний глоток отвратительного кофе, в который официантка так и не добавила сироп, встала и вышла прочь, чтобы не плеснуть кипяток ему в лицо.

Восемь лет назад

Громкая музыка сменилась ночной тишиной. Выпускной вечер плавно перетекал в традицию – встречать рассвет на стадионе. Среди выпускников остались лишь стойкие. Родители ребят еще держались на ногах, но от количества выпитого их заметно развезло.

Пока гости ресторана покидали заведение, девочки судорожно искали своих родителей. Анна проверила весь второй этаж и женские туалеты. Ей пришлось расспросить официанток и даже попросить их о помощи. Высокая худая девушка по имени Юлия искала отца близняшек в самых темных уголках ресторана. Они надеялись, что он мог попросту уснуть где угодно.

Алла нехотя обежала весь первый этаж, заглянула в кабинки мужского туалета и на кухню, чем смутила персонал. Один из поваров успел построить глазки, хотя Алла и сделала вид, что не заметила, но ей это польстило.

Когда девочки встретились около выхода, обе пожали плечами. Тревога нарастала, потому что пропали оба родителя.

– Может, они просто ушли домой, а мы тут их разыскиваем, – предположила Алла. – Брось, мы теряем время. Чего ты носишься с ними, как маленькая.

По выражению ее лица было заметно, что она хотела веселиться, и уж точно не искать пьяного отца и исчезнувшую мать.

– Согласна. Они уже ушли. Правда, почему ничего нам не сказали?

– А что, если папа пытался сказать тебе именно это, но уже был не в состоянии говорить? – Алла немного расслабилась. Ей показалось это правильным объяснением.

Когда ресторан закрыл двери, огромная толпа юнцов и их родителей направилась к стадиону. До него идти полкилометра примерно. Кто-то из толпы завыл песню, и остальные поддержали. Даже учителя пытались подпевать. Впервые можно разгуливать среди ночи, и за это ничего не будет.

Близняшки тоже решили присоединиться к встречающим рассвет. Они договорились, что после того, как солнце встанет, они вернутся домой и выдохнут, потому что окажется, что родители преспокойно спят в своей кровати.

Анна пыталась отвлечься, но все равно мучилась непониманием, как родители могли вот так запросто оставить двух несовершеннолетних дочек и просто уйти. И еще больше разозлилась на мать, которая всегда была бдительна. На отца рассчитывать не приходилось с тех пор, как он начал пить.

Алла понимала, что в отношениях родителей есть разлад. И очень серьезный. По ночам она просыпалась от скандалов, отец грозился уйти, мать умоляла остаться ради девочек. Неудивительно, что выпускной закончился точно так же, как и любой другой праздник – они могли поссориться и разбежаться. Папа ушел в запой, мать – домой.

Аня резко схватила сестру за руку, вырвала ее из раздумий и отвела в сторону, давая толпе пройти и не снести их.

– У меня есть идея. Давай разыграем всех.

Сейчас

В проулке смешались разные запахи.

– Черт, чем здесь так воняет? – капитан старался перебить вонь сигаретами.

– О, затхлой мочой, кровью и чем-то кислым и приторным. Отходы гниют.

Криминалист, по совместительству второй судмедэксперт, сотрудничающий с уголовным отделом, совершенно спокойно делал пометки в записной книжке, посасывал карамельку и периодически прикасался к телу. Латексные перчатки на морозе немного скукожились. Он растирал руки, не оставляя попытки согреть их. Затем снова продолжал работать.

В проулке появился Константин Примаков, бывший следователь. Он ушел из полиции в прокуратуру пять лет назад.

– Саныч, здорова. Вот тебе и тихое место. Городок маленький – дело громкое?

– Не то слово.

Они обменялись рукопожатиями. Андрей продолжал курить одну за другой. Казалось, весь проулок был в тумане. Облака дыма нависли над всеми, укутывая их в серое вперемешку с морозным паром сигаретное одеяло.

– Одета не по погоде.

– Костик, чего пожаловал? Профиль-то не твой.

– Ну как же. Хотел своими глазами осмотреть место по старой памяти. Столько лет проработали бок о бок. Против? Я уйду. Твои сотрудники вежливо меня пропустили.

– Пожалуй, тебе пора. А сотрудники мои – идиоты. Будут наказаны.

Андрей указал жестом на выход, и его бывший коллега покинул место преступления. Капитан обернулся и внимательно осмотрел тело, над которым все еще щепетильно порхал криминалист.

Девушка действительно лежала в одежде не по сезону. Джинсы расстегнуты, куртка подходила больше для осени, шапки нет, сапоги с протертой подошвой.

Внутренняя трясучка обеспокоила капитана. Он усердно старался взять себя в руки и понять мотив, жестокий мотив. Вспышка зависти накрыла его с головой. Косте всегда хорошо удавалось подмечать незначительные на первый взгляд детали. На их основании он строил неплохие догадки. Тень сомнения проскочила в голове у Андрея. Справится ли он с этим делом?

Пять дней назад

– Я думала, что ты нас бросила, как и в прошлый раз! – Аня вопила, пока я снимала ботинки.

Мне пришлось возвращаться в самый разгар снегопада. Я замерзла, и мне было абсолютно пофиг, что сестра раскатывалась громом.

– Где ты была?

Странно, что матери не было до меня дела, а сестра неистовствовала.

– Встретилась со старым знакомым. Устроит такой ответ? – мне захотелось ее позлить. Раньше Аня была куда более терпеливой и сдержанной. Хотя… Возможно я ошибаюсь.

– С каким? – ее глаза расширились.

– Серьезно? Устроишь мне допрос? Ты что – моя мать? – я ухмыльнулась. Мне понравилась моя колкость.

Я поспешила в гостиную и села на диван. Ноги сильно замерзли, и я стала их растирать. Аня увязалась за мной в зал, тявкая, словно мелкая собачонка, провожающая лаем гигантского слона.

Я посмотрела на нее исподлобья. Аня стояла в проходе, сложив руки на груди в ожидании подробностей.

– Встретила Ивана, – заметила, как ее лицо изменилось. От любопытного взгляда ничего не осталось – лишь ярость.

Уверена, ей было, что сказать, но она сдержалась. Вместо того, чтобы растерзать меня вопросами, вопя и выуживая правду, Аня предпочла уйти.

На экране телефона высветился номер Артема. Я сбросила. Только не сегодня. Я не готова к сопливым разговорам, утешениям и ненужным вопросам.

Но Артем не унимался. Звонил и звонил. Только звонок прекращался, он набирал снова, и телефон проигрывал одну и ту же мелодию.

– Да возьми же ты трубку, наконец! – раздраженно крикнула сестра из соседней комнаты.

Я снова сбросила и отправила быстрое сообщение «Перезвоню позже», а затем перевела телефон в режим «вибрации».

– Твой хахаль?

Аня стояла уже в дверях, сложив руки на груди.

Боже, какая же она грубая.

– Он мой сотрудник. И да, он пытается стать моим парнем.

Я знала, что сестра зацепится за интригующий секрет, но все равно ответила так, словно давала надежду на продолжение разговора, чего совершенно мне не хотелось. Чрезмерное любопытство часто держало сестру на грани и могло запросто сгубить.

– Расскажи о нем, – Аня вошла в комнату и плюхнулась рядом, закинув ноги на подлокотник.

Больше всего я не любила рассказы о парнях. Но она смотрела такими глазами, будто умоляла меня. Мне это нравилось. Как же быстро ее настроение менялось. Аня заметно нервничала и дергалась. А еще она постоянно грызла ногти.

– Что о нем сказать? Он слишком молод, смазлив и…

– Туповат, – добавила сестра, читая мои мысли.

– Именно. Ты же знаешь, парни без мозгов всегда вызывали у меня отвращение.

– Взять хотя бы Кирилла из «Б»-класса. Он даже двух слов связать не мог, а все пытался склеить тебя, – она рассмеялась.

Я одарила ее улыбкой. Странно, что она припомнила именно его.

– Кстати, он сейчас следователь. Работает в полиции. Вот так тупой!

И мы обе расхохотались. Мне не хватало наших с ней разговоров, однозначно.

– А где Санька Горохов, ты знаешь? – спросила меня Аня, снова откусив кусок ногтя и сплюнув его в сторону.

А я не знала ни о ком. Мне было неинтересно. И я отрицательно покачала головой.

– Учитель, прикинь?

Я ошарашенно на нее посмотрела. Такой верзила, спортсмен, вечный выдумщик, стал учителем.

Мой телефон снова загудел. На этот раз звонили из компании, где я заказала похороны отца.

– Алло?

– Алла Сергеевна, в связи со снегопадом мы не сможем выкопать яму, – обратилась ко мне сотрудница бюро.

– Вы имеете в виду – могилу.

Мне хотелось ее поправить. Даже сказать, что яму ройте себе, если к завтрашнему дню не будет все готово. Но я продолжала слушать ее извинения.

– Мы все понимаем, но думаю, нам нужно перенести дату погребения.

– Вы так думаете? – уже не выдержала я и переключилась на властный холодный тон. – А я думаю, что вы обнаглели и не хотите выполнять работу. Я полностью оплатила услуги. В договоре не сказано про особые погодные условия. Так что будьте добры, к завтрашнему дню подготовить все, как было оговорено.

Я положила трубку и выдохнула. Мне было очень неприятно, но мне пришлось включить свои директорские качества в присутствии сестры. Она смотрела так на меня, будто видела во мне корпоративную стерву.

– Ого, вот это ты круто ее уделала. А, кстати, что она хотела? – Аня поменяла положение. Скинула ноги вниз и прилегла на подлокотник.

– Хотела перенести день похорон.

Мы обе замолчали. Реальность снова ударила нас под дых. Каждый раз очень больно возвращаться в мир без отца.

– Мне его так не хватает, – звонкий голос Ани потух. И она разрыдалась.

Если честно, я хотела сделать то же самое, но сдержалась. Кто-то же должен быть сильным. Кто-то вроде меня.

***

Нам предстоял самый трудный день – прощание с отцом. Одно дело знать, что его больше нет в живых. Другое – видеть это своими глазами.

Я с самого утра на телефоне. Нужно было наладить логистику, доплатить рабочим, им пришлось копать дольше из-за промерзшей земли и выпавшего снега. Мне не хотелось упустить ни единой детали. Важно было сделать все правильно в этот день. В последний день для отца.

– Ты что, заказала ему серый гроб? – заорала Аня.

Мама стояла в коридоре и наносила крем на лицо, когда Аня появилась в дверях. Мы обе – я и мама, обернулись, не ожидая такой гневной реакции на обычный цвет.

– Ну да, он выглядел респектабельным, по крайней мере, в каталоге на их сайте.

– Дело вовсе не в цвете. Ты выбрала и не посоветовалась с нами, – сестра бушевала.

– Мне все равно, – прошептала мама. Она выглядела ужасно. – Не ссорьтесь, девочки.

– А мне нет! – ноздри у сестры раздулись так, будто бык понял, что его ведут на бойню, и пытался напугать своих палачей.

Она начала мерить шагами комнату, что-то бурча себе под нос. И продолжала покусывать пальцы рук.

– Ань, да какая разница. Ему уже все равно.

– Вот как? Ты всегда ведешь себя, как эгоистка. Ты даже не смогла спросить моего мнения! Папе не все равно. Ну, ты и сука, Аллочка. Ну, ты и сука!

– Прекрати, – я повысила тон. Мне так хотелось встать и дать ей по лицу. Я скрипела зубами, сдерживая себя.

– А знаешь, это ты виновата, что его больше нет. Он убивался от пустоты, которую ты оставила после себя. Он так и не смог оправиться от того, что ты бросила нас всех на произвол судьбы, а сама жила себе там припеваючи. Сука! Вот, кто ты! Ты виновна в его смерти! Он болел от горя!

Я закрыла глаза, чтобы не видеть яростное лицо сестры. Поверить не могу, что с ее уст слетали такие подлые слова. Ее голос дрожал и хрипел. Досчитав до десяти и выдохнув, я снова открыла глаза. Аня раскраснелась от крика. Ей удалось меня уязвить. В самое больное место. Она перекинула вину на меня.

– Я не… Не виновата.

Наступила тишина. Я посмотрела на маму, ожидая, что она защитит меня и скажет сестре извиниться, как она это всегда делала. Но мать продолжила стоять у зеркала, делая вид, что это нормально – обвинять другого в смерти. Затем все же мама глянула на меня с сожалением, но промолчала.

– После похорон сразу уеду, – заявила я.

– Прекрасно, нам ты больше не нужна.

– Конечно, когда уже все оплатила, – я сдавала позиции, признаюсь.

– О, так ты теперь будешь попрекать нас своими бумажками? – Аня снова поднесла пальцы ко рту и откусила кусочек кожи.

–Прекрати грызть ногти! Это отвратительно!

Перепалка превратилась в выяснение чего-то личного. Это напоминало детский сад. Аня молча убрала руки от лица и вышла из гостиной. Мама стояла неподвижно, не вмешиваясь.

Сестра, некогда близкий мне человек, стала совершенно чужой. Трещина между нами превратилась в бездонную пропасть. И чувство власти над жизнью пошатнулось.

Восемь лет назад

– Тебе не кажется, что это глупая затея? – Алла сомневалась в том, что ей предложила сестра. Резкая смена настроения Ани заставила ее напрячься.

– Да брось, весело же. Я стану тобой, ты мной. Вот и посмотрим, как хорошо знает тебя Ванька.

Ане хотелось хотя бы минутку побыть популярной сестрой и почувствовать себя в центре внимания. И еще – она жаждала дать понять Алле, каково это – жить в ее тени. Она умоляюще взглянула на сестру и стала распускать прическу.

– Ну, давай же! Пока есть еще возможность вернуться в ресторан и попроситься в туалет, – Аня подтолкнула сестру к дверям заведения и постучалась в запертую дверь. – Все близнецы меняются местами. Ты что, фильмов не смотрела?

Сквозь стекло на них уставился молодой уставший официант. Алла зажала ноги, показывая, что ей очень хочется в туалет. Парень отпер дверь и сказал, чтобы они поторопились.

Через пять минут девочки, хихикая, бежали к выпускникам. Алла надела короткое изумрудное платье сестры и подняла волосы в высокий хвост. Затея ей не пришлась по душе, но хотелось поддержать шалость сестры.

– Они все равно уже пьяны, даже не заметят, что прическа – «графские развалины», – уверенно заявила Аня и поправила сестре прядку.

Анна вышагивала в черном платье до самого пола и удивлялась, как Алле удалось в нем проходить весь вечер. Оно чертовски тесное и совершенно неудобное. Все-таки сестра – героиня! Кто же не будет ей восхищаться?

Еще через несколько минут они нагнали едва ползущих «зомби» с лентами наперекосяк. Учительница математики пела русскую народную на всю улицу. Ее голос заполнил каждый уголок, закуток и проулок. Аленка, Даша и Иван подпевали только на тех словах, что знали. Получалось смешно, когда половина предложения обрывочно вылетала из их уст.

Волосы Анны развивались по ветру. Она шла уверенной походкой, словно весь мир принадлежал ей. Она поверить не могла, что примерив на себя роль сестры, ощутит такую легкость на душе.

Ночь была ясная. Несмотря на огни города, было хорошо видно усыпанное звездами небо, даже можно было рассмотреть Млечный путь. Прохладный ветерок покалывал кожу, и мурашки бегали по телу девочек.

– Холодно, однако, – скукожилась Алла. Ей стало не по себе от того, что она заняла место сестры.

Ванька обернулся и увидел девчонок, плетущихся позади. Он махнул им и притормозил. Когда они поравнялись, он приобнял Анну, думая, что рядом Алла. Аня довольно положила голову на плечо и подмигнула сестре. А Алла едва сдержалась, чтобы не высказать правду. И зачем она согласилась на такую дурацкую затею? Уже пожалела об этом. Но давать заднюю не собиралась и неохотно продолжила этот спектакль.

Алла наблюдала за всеми. Друзья Ваньки, мальчишки из параллельного класса, присоединились к ним. Его друг, Андрюша – все звали его так с первого класса и по сей день, травил анекдоты и скакал около Анны. И как Алла раньше не замечала, что она нравилась Андрюше? Только сейчас, со стороны, ей стало понятно его постоянное рвение погулять вместе. Она пыталась заговорить с ними, вклиниться в беседу, но ее никто не замечал. Все внимание уделялось лишь ее сестре, в которой мальчишки видели Аллу.

Толпа свернула налево. Впереди горели огромные прожекторы стадиона. Гул выпускников стал сопровождаться радостными выкриками «Ура!». Большинство родителей покинули детей по пути на стадион. Остались два учителя и несколько взрослых.

Ванька взял за руку Аню и поцеловал в щеку. Андрюша с завистью посмотрел на них. Он отпрянул, как ошпаренный. Даже пнул камень под ногами.

Алла это подметила. И еще она была готова убить сестру. Они так не договаривались. Девушка схватила Аню за руку и подтянула к себе.

– Шутка затянулась, – шепнула Алла на ушко сестре.

– Да брось, мы только начали. Ревнуешь? – Аня хитро прищурила глаза и улыбнулась сестре.

– Еще чего. Я уверена в Ване.

Больше всего на свете Алла не хотела казаться трусливой. Итак, в шкуре сестры она уже с лихвой ощутила пронизывающее током безразличие окружающих к себе. Поэтому прослыть мокрой курицей просто нельзя.

«Держи Марку, Алла».

Хотя она хотела подойти к ребятам и крикнуть «Хватит, уже не смешно, я – Алла. Как ты мог, Ваня, меня не узнать!?», но ее сдержали наступающие слезы и упрямство. Девушка никогда не чувствовала себя такой ненужной, но и никогда не плакала на людях. Она держала себя в руках до конца. Подбородок задрожал. Одинокая слеза предательски катилась по щеке. Да какая уже разница, все равно в ней все видели ее сестру.

Сейчас

Несмотря на наступившее утро, небо все еще оставалось темным. Снег прекратился, ветер стих, и природа замерла, будто отдавая дань умершей девушке.

– Время смерти можешь установить? Хотя бы приблизительно.

Андрей потянулся к пачке сигарет в карман куртки, но передумал. Если он выкурит хотя бы еще одну, его стошнит.

Бывшая жена терпеть не могла тошнотворный запах и заставляла его терпеть до утра, если он хотел лежать с ней в одной постели.

– Никаких сигарет. Уже бы давно бросил курить, сэкономил миллионы. Табачный бизнес, уверена, держится на тебе.