Kitabı oku: «Это мир для всех», sayfa 5
И вот к нему уже подходил этот пионер, и уже протянул руки, чтоб поднять его и выбросить.
На днях только Камал прочёл «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, и находился в восторге от этой книги. Однако в предисловии к ней он прочёл, что действие этого романа происходит в фантастическом будущем – примерно в 2500 году. В душу юного пионера закралось сомнение ещё и из – за того, что автор в описании светлого коммунистического будущего абсолютно ничего не говорил о первой социалистической стране – о великом и могучем Советском Союзе. Лишь вскользь упомянул он, что большая часть истории – Эра разделённого Человечества, а новое общество начало существовать только с момента провозглашения Эры Объединённого Человечества – ликвидации всех государственных образований на планете и создании единого общечеловеческого коммунистического государства.
Также упоминалось, что все попытки революций в отдельных государствах, происходившие до этого, кончались большим террором и победой сил капиталистической реакции и религиозных фундаменталистов…
Лишь только Камал поднял огнетушитель, раздался короткий хлопок, и стальная чёрная ручка, приводившая огнетушитель в рабочее положение, страшной силой была выброшена и вонзилась в лицо пионера. Удар был молниеносный, и практически бесшумный. Пионер продолжал ещё несколько метров нести адский огнетушитель. Шедшие на встречу ему его одноклассники, увидев его – практически лишившегося челюсти, вместо неё зияла в голове страшная чёрная ручка огнетушителя, подняли крик.
Камал, как подкошенный, упал в коридоре, из страшной раны на лице потекла кровь.
На место прибежали учителя, потом – директор школы, вскоре приехала «скорая помощь». Проклятый огнетушитель и его ручку выбросили-таки на свалку – на этом его история кончилась, а истерзанного им пионера положили на носилки и отвезли в реанимацию.
Спустя полчаса недовольная уборщица вытерла окровавленный пол кривой шваброй, а потом собрала веником в совок зубы пионера.
О произошедшем в школе кошмарном несчастном случае она из третьих уст знала совсем немного, и потому была жутко зла – «вот уроды, устроили тут драку, а я должна их зубы собирать…»
Камал, к счастью ли, или к несчастью – не берусь судить, не умер.
Больше года он провёл по больницам, ему сделали несколько операций.
Разные хирурги мастерили ему новое лицо каждый по-своему, каждый по – своему образу и подобию.
И вот настал день, когда пионер очнулся от долгого кошмара, он вернулся домой и включил телевизор,
И оказался в совершенно другой стране – на дворе был 92 год, и не было уже того огромного государства,
Каждую ночь он просыпался от выстрелов – то были рэкетирские разборки. А по телевизору говорили о свободном рынке, о гуманитарной помощи с Запада, о гиперинфляции, о возрождении религии, о Великой России – для русских, и пару раз мельком показали Джохара Дудаева – он что-то говорил о свободе исламского Кавказа. И тогда пионер – ставший ничего не могущим сделать статистом, кошмар реальности окружавшей его, был невообразим, достал «Туманность Андромеды», и стал перечитывать её, пытаясь понять, что же произошло в стране и каким образом будет построено светлое будущее.
Потом он забросил эту книжку куда подальше, и стал рисовать нелепые абстракции.
Прошли годы, и бывший пионер, женился, работал в тихой конторе, а свою детскую мечту о светлом будущем забросил в дальний угол своего сознания…
А огнетушитель гнил на свалке, вокруг бродили только бездомные собаки и кошки, но в нём ещё теплилось сознание – и, видя происходящее вокруг, он с ностальгией вспоминал светлую тихую школьную свою жизнь. На свалку периодически подъезжали бандитские машины, тут кого-то истязали и расстреливали рекетиры, трупы закидывали мусором, а уже с девяносто второго свалку освоили бомжи и бомжихи, они прогнали с неё почти всех собак и кошек, сами поселились в картонных коробках, не мылись годами, собирали бутылки, и дико совокуплялись алкогольными ночами.
Иногда ночью на свалке происходили дикие драки, лилась чья-то грязная кровь, и совсем редко сюда заглядывала милиция – находили несколько тел, увозили. А потом стали появляться люди с цветами, вдовы и маленькие дети – тут кто-то убил их близких – они плакали, зажимая носы, а огнетушитель – совсем уже почерневший от ржавчины, так, что бомжи не смогли сдать его в пункт приема металла, тихо продолжал лежать и гнить.
Прошли годы, и на свалку приехали важные люди их Мэрии, на «Мерседесах», они что-то обсуждали, оглядывая свалку, потом приехали «КАМАЗы» и бульдозеры, тяжёлые подъёмные краны и рабочие – китайцы. Свалку стали стремительно теснить, на её месте возник котлован будущего жилого дома,
Мусор частично сожгли, частично замуровали в котловане, и только небольшую часть вывезли.
Огнетушитель, а точнее его жалкую мумию, маленький китайский рабочий из провинции Хуньнань, бережно извлёк из кучи мусора, промыл водой, покрасил красной краской, засыпал туда землю, и посадил в него розу. Когда же дом был построен, китаец вместе с огнетушителем сел в вагон и поехал домой, но по пути, уже в районе Иркутска, на него напали двое пьяных лиц славянской национальности, они стали его оскорблять и требовать деньги. В ходе короткой драки один из них выхватил у китайца огнетушитель и нанёс ему удар по голове. Труп из поезда выкинули, и огнетушитель выбросили вместе с ним.
Вскоре обходивший пути сотрудник железной дороги нашёл тело китайца, и вызвал милицию. Однако сотрудники милиции не стали составлять протокол, им не хотелось портить статистику по раскрываемости преступлений на своём участке железной дороги. Тело они заставили нашедшего рабочего зарыть тут же, а красный огнетушитель – уже больше не напоминавший цветочный горшок, также положили в эту неизвестную могилу.
Остановившийся спустя какое-то время на ночлег у железной дороги вольный путешественник Леонид, исколесивший несколько стран мира автостопом, разжёг костёр и обнаружил возле него торчавший из земли огнетушитель. Он не стал копать дальше, просто посмеялся своей находке, и забросил его подальше от путей – в густой кустарник, там огнетушитель продолжил своё существование, наслаждался щебетом птиц и чистым воздухом Сибири, пока не растворился в нём, благодаря коррозии, окончательно.
Рассказ
День добра
В розовом тумане возникла чья-то тень. Руки инстинктивно тянутся за нею…
Пробуждение ото сна – в тот самый миг, когда счастье было так близко.
Заира нехотя открыла свои большие карие глаза.
Она была обычной двадцатилетней девушкой. Родители давно подыскивали ей жениха.
Никто в горном крае не признавал любви, не скрепленной договором родителей, Заира старалась не думать об этом, хотя в последнее время в ее снах часто стал появляться он.
Сухой голос диктора без видимого волнения сообщил страшное известие:
«Сегодня по неустановленным причинам потерпел катастрофу пилотируемый космический корабль. Все семь членов экипажа погибли. Сегодняшний день объявляется днем траура…»
«Мог Он погибнуть среди них?» – Заира выключила телевизор, похолодев от страха.
В распахнутое окно ворвалась весна – её тепло заполнило всю комнату.
«Сегодня такой хороший день – хотя это день траура…»
Заира надела на себя черные джинсы и черную майку – она хотела выразить этим скорбь по погибшим.
Выйдя во двор дома, она увидела в большой луже своё лицо, озаренное светом.
Двое подростков что – то не поделили и стали драться. Заира бросилась разнимать дерущихся. Это ей почти удалось – она растащила драчунов, но вдруг – «Ты что лезешь?» – один из ребят ударил Заиру по лицу и убежал. Брызнула кровь.
Девушка невольно заплакала.
Тут одна старушонка, появившаяся ниоткуда, стала косо поглядывать на неё:
«Девушка, почему у тебя кровь на лице?»
Заира взглянула на свое отражение в луже – заплаканная, с рассеченной губой.
Неожиданно дверь одного подъезда распахнулась, из неё вышло двое мужчин в масках.
Они стали выносить наружу сумки с вещами. Один из грабителей заметил Заиру и крикнул ей: «Девочка, пойдем с нами!» При этом он направил на неё дуло пистолета.
Вскоре они мчались в закрытом фургоне по скоростному шоссе, никто ее ни о чем не спрашивал – грабители прикидывали, сколько смогут выручить за украденное.
Поначалу было слышно, как за фургоном кто – то гнался – то ли милиция, то ли ещё кто – то. Заира не знала, сколько прошло времени – да ей это было безразлично – она просто тупо смотрела в дверь фургона, мысленно ожидая – может – смерти.
Вдруг фургон врезался во что – то. Раздался страшный грохот – казалось – небо упало на землю и придавило машину бандитов. Заира потеряла сознание – сознание погасло – и наступила какая – то апоплексическая тишина.
Но ничто не продолжается вечно.
Очнувшись спустя – может – годы или только несколько часов, девушка почувствовала на себе что – то мягкое, холодное и тяжелое.
То было безжизненное тело одного из грабителей.
Заира не стала звать на помощь, двери фургона были раскрыты, в них виднелось бархатное небо, на котором ярко горели звезды.
На трассе не было ни одной машины. Но по обочине дороги к фургону бежал юноша лет двадцати – с рюкзаком на плечах.
«Девушка, давайте руку, я помогу вам выбраться!»
Как вас зовут? – Спросила его Заира.
Он назвал себя – Я студент. Путешествую по миру автостопом.
– Давайте уйдем отсюда!
Они пошли вместе по трассе.
Заира стала рассказывать ему обо всем, что с ней произошло в это день – о том, как разнимала драчунов, и неожиданно попала в руки бандитов.
Студент, поначалу удивлявшийся, потом засмущался, но в конце концов обнял её.
– Ты не переживай. Я отвезу тебя домой, сейчас поймаю машину.
– И пойдешь дальше по свету?
– Да, автостоп – все для меня!
– Возьми меня с собой.
Она уже всё решила давно – ещё во сне!
Была ночь. Они разожгли костёр.
Внезапно небо озарилось яркой вспышкой.
– Не бойся, это уходит в космос новый космический корабль.
– Неужели они не испугались – ведь только вчера разбились их товарищи!
– Никакие жертвы не заставят людей забыть мечту о космосе!
Когда Заира уснула, ей приснилось, что все произошедшее с ней в тот день – сон – игра воображения одного далекого молодого человека, чей смысл жизни – сочинение сказок, в которых он изображал жизнь прекрасной…
Эти двое мирно спали на траве. Они обойдут вместе мир, и уже никогда не расстанутся.
Рассказ
Ковер с оленями
Памяти А.
Картинка из памяти, дорогая моему сердцу: я сижу за маленьким столиком, а рядом – несколько других мальчишек. И вот именинник – Аслик. Мы пьём пепси, закусываем «сникерсами» и ещё чем-то, всё очень вкусное и куплено совсем рядом – на городском оптовом рынке. Сейчас уже и не вспомнишь название всякого разного добра, которое вдруг хлынуло на необъятные просторы страны после развала Союза. А над нами на стене висит ковёр с оленями. Олени на ковре что-то едят, вокруг них ходят слоны и ещё какие-то раджи, дело там в Индии происходит – красиво и солнечно…
Аслик – мой сосед и друг с незапамятных времён. Сейчас нам уже по двенадцать, а дружим мы много лет. Нас объединяет улица, на ней мы проводим с ним круглые сутки.
Аслик хоть и младше меня почти на год, но – лидер. Он рано повзрослел, потому что вырос в многодетной семье. Отец его умер рано – от рака, и бедная мать едва сводила концы с концами, чтобы содержать троих детей. Аслик умеет доставать деньги, а на них мы с ним покупаем жвачки, шоколадки, пепси-колу.
Но расскажу по порядку.
Аслик был заводилой на улице: мы с ним лазали по соседским стройкам, ходили гулять во двор близлежащей больницы, катались по очереди на моём велосипеде со звучным названием «Конёк-Горбунок»…
Но вдруг возле нас на пустыре, где раньше мы просто лазили и собирали бутылки, чтобы потом сдать их,– вдруг на этом обыкновенном махачкалинском пустыре забила ключом жизнь. Было это году в девяносто третьем, думаю. Появилась куча грузовых автомобилей, набитых всяким товаром – от сигарет до мыла. Толпой на пустырь повалил народ. И до этого иногда на пустырь могла прийти толпа – когда тут на месяц-два приезжал иногородний зверинец или цирк шапито, и даже однажды на пустыре возник огромный шар – и внутри кружились мотоциклисты. Но шар исчез через месяц после появления, так же быстро исчезали цирк и зверинец – и приезжали они не каждый год.
В зверинце мне не понравился верблюд – он плевался, помню, и его все обходили стороной.
А вот в девяносто третьем всё было по-другому: сотни грузовиков никуда не исчезали всё лето, тысячи людей каждый день шли к ним за товаром. А спустя какое-то время на место грузовиков начали ставить большие железнодорожные контейнеры и бетонировать их в землю, и возник огромный оптовый рынок – целый город, в котором всегда было многолюдно.
А мы, мальчишки с соседней улицы, каждый день гуляли по этому рынку, и рынок нас за это благодарил. Аслик поначалу помогал владельцам контейнеров по мелочи – покупал им еду, приносил воду; потом он стал подрабатывать на бензоколонке у рынка, а также собирал деньги с автомобилей покупателей за въезд на рынок.
В общем, мы с ним в двенадцать лет стали богачами – покупали каждый день всякие «бубл-гамы», «7 раши», пакетики сухих напитков «Инвайт», блоки турецких шоколадок «Улькер», даже пробовали курить сигареты «Мальборо» и «Кэмэл».
Аслик умел доставать все эти «вкусности» и не всегда делал это легальным путём. Вот он однажды притащил мне целый целлофановый пакет хозяйственного мыла – кусков пятнадцать, говорит: нашёл на рынке. Мыло я отнёс маме – она стала меня ругать, кричала, что после недавнего дефицита никто мыло не выкинет добровольно. Говорит: «Украл его твой Аслик!»
В итоге она закинула пакет в подсобку, а потом он оттуда исчез – может быть, его съели крысы или унесли очередные мастера. В тот год мы делали ремонт в доме, приглашали разных мастеров, подешевле, ну и, конечно, все они были алкашами и ворами. Даже в холодильнике стали исчезать продукты. А ремонт шёл три месяца – всё лето!
Аслик присмотрел возле моего дома один бесхозный магазинчик – ларёк небольшой. Его нагло, не спросив разрешения у наших соседей – простой русской семьи, поставили некие тёмные «предприниматели». В ларьке торговали непонятно как и часто – только вечерами. Покупатели приезжали, как правило, на машинах без номеров, хотя в те времена на машинах без номеров ездили все, кому не лень…
Вдруг эта торговая точка незаметно закрылась, и Аслик залез в неё через крышу спустя какое-то время и обнаружил много полезных вещей. Позвал меня помочь всё это вытаскивать. Мы с ним за несколько заходов забрали из ларька – лазая через крышу – оставшиеся в нём напитки и сладости…
Потом, когда уже нечего было забирать, Аслик стал хулиганить, бросил бутылку в решётчатое окно ларька. Потом мы разбили там все стёкла, и Аслик даже надумал поджечь бесхозный ларёк, но я его отговорил от этого: мол, я же живу в пяти метрах, вдруг и на мой дом пойдёт пламя. Он согласился…
Как-то, в девяносто четвёртом, мы с Асликом сильно подрались. И почему же мы дрались? Дрались и в детстве до этого однажды – он у меня тогда шапку отобрал, а вот уже на этот раз – он сильно мухлевал в картах, и нас разнимала моя тётя. Тогда мы с ним в карты рубились каждый день. Но после драки уже на следующий день помирились и сидели на скамейке на улице как ни в чём не бывало – как будто и не дрались вовсе.
А один раз он увидел валявшийся на улице презерватив – и показал мне: «А это чтоб детей не было!» Я как-то это воспринял с грустью. «Как же так – без детей?»
Вот мне очень захотелось отпраздновать свой день рождения – двенадцать лет должно было скоро исполниться. До этого так весело праздновали одиннадцатилетие Аслика – аж завидно стало… Двенадцатилетие мне тогда казалось какой-то значимой датой – где-то вычитал, что Пушкин в двенадцать лет в лицей поступил…
Заранее купил банку сгущёнки, копил деньги на сладости – всё лето мы активно собирали бутылки вокруг оптового. Особенно ценились у приёмщиков стеклотары длинные водочные бутылки.
В конце лета девяносто четвёртого года в городе объявили об эпидемии холеры, и каждого взрослого и ребёнка с признаками кишечной инфекции – без разбора – увозили в специальную больницу – на карантин.
И надо же мне было за двое суток до дня рождения заболеть. Лето, жара, а едим мы с Асликом всякую фигню – вот и расстроился живот. Ночью приехала скорая, и меня увезли в больницу. Там сутками заставляли пить воду из баллонов – с лекарством каким-то, вода была невкусная.
