Kitabı oku: «Жуткое утешение», sayfa 2
Тор Баск посмотрел на меня так, словно я – песчаная муха в его бокале с вином.
– Ну хорошо. – Он указал на полоски металла. – Твои инструменты. Ты, очевидно, прибыл сюда, чтобы пустить их в ход, но оказался не с той стороны ножа. Я хочу, чтобы ты применил их по назначению.
Ногой он подтолкнул ко мне столик – так, чтобы он прижал мои ноги.
Мои пальцы инстинктивно взялись за работу. Если честно, я скучал по своим инструментам – по их весу, по холоду металла. Несколько резких щелчков, и детали соединились в единое целое, образовав длинную отмычку и пилку с крюком на конце. Я разобрал их и за несколько секунд сделал из них кусачки. Это «оружие» открывало половину дверей в Дальних Краях. Вторую половину мне позволит открыть мой ум, но говорить об этом Баску я не собирался.
– Какой остроумный и эффективный способ замаскировать инструменты своего ремесла.
– Ни один убийца не станет обвешивать себя клинками. А где остальное? Нескольких деталей не хватает.
– В данный момент они у третьей стороны. Если нужно, я могу их заменить.
– Так что тебе надо? – спросил я. – И не пытайся предлагать мне испытания. Я их ненавижу.
– Не бойся, о твоей репутации я наслышан. Дело вот в чем: у меня есть один сундук, который не хочет открываться.
Я наклонил голову набок.
– А ключ ты потерял, да?
Баск оскалился.
– Вроде того. Думаю, у тебя больше шансов уговорить его.
– Несомненно.
– Ну так что, господин Базальт, по рукам?
Тору Баску хватило наглости притвориться, что это работа, от которой я мог бы отказаться. Я решил ему подыграть.
– Сначала покажи сундук, тогда и поговорим.
Баск кивнул телохранителям, и они вытащили меня сначала из кресла, а потом из комнаты. Их перчатки охранников обжигали мне кожу, и там, где они хватали меня, мое свечение становилось белым. Я извивался от боли. Баск шел следом и неодобрительно щелкал языком, глядя на то, как я сопротивляюсь. При этом он еще успевал рассматривать мои инструменты и щелкал ими, пытаясь понять, как они устроены. Но только я знал, в каких комбинациях их можно объединить.
В одном я не ошибся: тор занимал совсем не такое высокое положение в обществе, как Хорикс. Доказательством тому служили узкие коридоры, низкие потолки и винтовая лестница в два раза меньше той, которую я видел в башне вдовы. Здесь дурной вкус проявился в виде занавесок металлического цвета и мебели, в которую были встроены части животных.
Как только меня приволокли на самый нижний этаж, кто-то пинком открыл дверь, за которой находилось что-то вроде склада. У стен стояли ящики, бочки и предметы, завернутые в ткань. Я заметил несколько столов, заваленных разными безделушками. Такая картина была хорошо мне знакома: я не раз видел ее в логове очередного скупщика краденого. С Баска словно разом слетели вся позолота и пафос, и он превратился в тощую портовую крысу.
– Вот он. – Тор стянул пыльную простыню с чего-то большого и прямоугольного, и я увидел своего противника.
Это был не обычный сундук, а настоящая крепость. Судя по тому, что он представлял собой беспорядочное нагромождение деталей из чугуна и серебра, его сделали в Сколе. Края сундука были украшены шипами, а с той стороны, которая была обращена ко мне, на меня смотрели шесть замков, окруженных зеленым малахитом. Крышку в форме шатра удерживали на месте огромные железные петли, и каждая из них была снабжена задвижкой и еще одним замком. Скорее всего, сундук сделала Фекси Друд – один из лучших и самых хитроумных мастеров в истории Скола. Даже спустя сто лет ее замки по-прежнему приводили в замешательство таких криминальных предпринимателей, как я.
Мне захотелось прикусить губу, но оказалось, что это невозможно – под нажимом мои пары просто расступались.
– Тяжелая штука. Наверное, ее нелегко было украсть.
– На самом деле сундук принадлежал моему деду. Этот человек обладал огромным богатством и великим множеством тайн. Этот сундук – вызов, который он бросил мне из загробного мира.
– Удивительно, что ты его не поработил.
Мои слова, похоже, оскорбили Баска.
– Базальт, у меня немало теней, но я ими не торгую. Я – уважаемый коллекционер и…
– Скупщик краденого, – закончил я за него.
Дубинка ударила меня по ребрам; я пошатнулся.
Баск подтолкнул меня к сундуку. Он уже собрал мои инструменты и теперь держал их в руках.
– Это модель Друд. Полагаю, ты знаешь, кто это и что это? Я несколько десятилетий искал замочного мастера, который мог бы с ним справиться. – Баск ухмыльнулся. – И вот теперь у меня есть ты.
Вздернув губу, я взял у него свои инструменты и несколько запасных.
– Какие у тебя есть доводы, если не считать насилия и сильнейшей скуки? Почему я должен тебе помогать? Ты же не мой хозяин.
– Ну, все зависит от того, как долго ты можешь терпеть боль и бороться со скукой.
Я решил с ним поторговаться – да, в основном ради забавы, но при этом во мне еще жила надежда, что он предложит мне более выгодные условия, чем Хорикс.
– Я хочу получить свободу.
Баск расхохотался.
– Зачем мне тебя освобождать? В моем распоряжении лучший замочный мастер Дальних Краев. Кроме того, половина твоей монеты не у меня, верно? Будем надеяться, что Хорикс – добросердечная шлюха, и она не слишком быстро переплавит твою монету. Ну что, хочешь получить еще пару ударов дубинкой? Если нет, тогда берись за работу.
Бормоча проклятия, я устроился перед огромным сундуком и начал ковыряться в замках. Мои глаза были закрыты; все внимание я сосредоточил на руках и на металле в них, радуясь тому, что сделал инструменты из стали, а не из меди. Те, что Баск дал мне на замену, были примитивными, но они тоже пригодятся.
Замки с плавающими цилиндрами, чтобы я не нашел зарубки.
Два глубоко утопленных в крышку замка, чтобы испытать длину моих отмычек.
Задвижки из литой стали; чтобы разрезать их, нужна целая кузница.
И хитроумный цилиндр с выпадающими штифтами, взломать который можно только с помощью трубкообразного ключа.
Неплохо, Фекси Друд.
– Работать придется долго, – сказал я.
Баск скрестил руки на груди и прислонился к стоящему рядом ящику.
– Ну так притворись, что ты, как обычно, вышел на дело и что взломать сундук нужно до восхода солнца.
Если он ждал десятки лет, то еще один день точно потерпит. Друд – хитрый мастер; она обожала ловушки, которые запечатывали сундуки и хранилища навсегда, так что нужно действовать по уму. Наверняка открывать замки нужно в определенном порядке, а те, кто так не делает, будет наказан. Мне уже попадались замки Друд, и после каждого из них мне казалось, что я получил изрядную долю пинков по моей широченной заднице. Да, конечно, я их одолел – ведь так, в конце концов, происходит почти всегда. Только один раз я вернулся ни с чем, да и то потому, что в хранилище оказался ригельный замок. Мне совсем не хотелось провести целую вечность взаперти – внутри двери. Не всякая добыча стоит того, чтобы так ради нее рисковать. К счастью для меня, ригельные замки были величайшей редкостью и никогда не встречались в работах сраной Фекси Друд.
– Баск, ты прекрасно знаешь, что это не обычный сундук. Если хочешь, чтобы я его открыл, не торопи меня. В противном случае остаток жизни ты будешь любоваться куском металла, – сказал я.
Тор Баск покачал головой; я услышал, как кто-то подходит ко мне сзади и нетерпеливо шлепает дубинками о ладони.
– До восхода солнца, – повторил он.
Я пожал плечами.
– Как скажешь.
В десятках таверн и постоялых дворов Дальних Краев я слышал, как воины – и старые, и молодые – за кружкой пива хвастались своими подвигами, рассказывали о кровожадности и ярости, о тех мгновениях, когда воин сосредотачивается только на своей задаче и забывает обо всем остальном. Страх, усталость и даже боль – все это исчезает; по крайней мере, так говорили мне люди, и я был склонен им верить. Сражения бывают разные, и хотя я воевал с сувальдами, шестернями и хитроумными машинами, я тоже знал, что такое жажда крови. После смерти мои ощущения притупились, но жажда крови не исчезла.
Шаги охранников, Баск, нетерпеливо напевающий что-то себе под нос, звуки капель воды, падающих где-то в углу… все это слилось в приглушенный гул. Все, что не находилось прямо перед глазами, расплылось и потускнело. Инструменты стали мечами в моих руках. Я забыл обо всем, кроме сундука.
Поединок начался. Я наклонился к первому замку и постучал по металлу, пытаясь обнаружить признаки скрытых за ним механизмов. Моя отмычка изучила первые цилиндры, покрутила их, стараясь найти отверстия для штифтов и прорези. Час спустя я уже неплохо представлял себе, как он устроен – и, соответственно, как устроена половина остальных. Я перешел к следующим, отслеживая их щелчки и жужжание, чтобы выяснить, в каком порядке они работают. Часть из них повела себя отвратительно, и, взламывая этих тварей, мне пришлось приложить усилия – я словно встретил достойного противника на поле боя. При жизни с меня бы пот тек ручьем. Я всегда потел, и дело было не в нервах, а скорее в возбуждении, которое возникает, когда идешь по тонкой грани между успехом и неудачей. Чем тоньше линия, тем сильнее возбуждение.
Когда с пятым замком было покончено, я перешел к шестому. Для него требовался похожий на трубку ключ с прорезями, в которые должны упасть штифты при повороте ключа. За всю свою жизнь я сталкивался с такими замками всего трижды, и каждый из них пришлось взламывать всю ночь. На миг я вышел из своего транса и увидел, что половина охранников уже клюет носом, прислонившись к бочкам и ящикам. Даже Баск следил за мной, закрыв один глаз, а это явно означало, что он наполовину спит. Должно быть, уже наступило утро, и солнце скоро взойдет.
Сложность с цилиндром заключалась в том, чтобы уговорить все сувальды, поворачивая ключ, обрабатывая одну из них и одновременно удерживая на месте все остальные. В остальном же нужно было просто повторять действия, пока не обнаружишь последовательность. На то, чтобы расправиться с замком, у меня ушел час, не больше. Лучезарно улыбаясь, я перешел к последним испытаниям.
– Сколько еще, тень? – буркнул Баск и подался вперед, словно стряхивая с себя сон.
– Мы же договаривались, что я работаю до рассвета, верно?
Посмотрев на стоявшие рядом песочные часы, которые принес охранник, Баск недовольно хмыкнул и скорчил гримасу.
Бой с замками, находившимися в глубине, длился недолго; они пытались отвести войска, но все было напрасно. Я разобрал свой напильник и удлинил его, а затем проделал то же самое с кусачками; их я слегка изогнул, чтобы они лучше соответствовали задаче, и они погрузились в замочные скважины, царапая края сувальд.
Когда до меня донеслись звуки просыпающейся прислуги, я уже почти взломал последний замок. Последняя сувальда заупрямилась, и мне пришлось несколько раз возвращать цилиндр в исходное положение, прежде чем я поставил его туда, куда нужно.
Стальные задвижки с грохотом отскочили, малахитовые скважины повернулись; это была чистая магия часовых механизмов. С оглушительным лязгом приоткрылась крышка. Шум вырвал Баска из дремоты. Шатаясь, он направился к сундуку, моргая, словно свинья, которую ведут на бойню.
– С дороги! – рявкнул он.
Его телохранители отбросили меня на пару шагов в сторону. Я закопал инструменты в рукава, скрестил руки на груди и стал наблюдать.
Сначала появились ключи; целая связка, и все с разными зубцами. Баск засунул ее за пояс, опасаясь, что сундук снова закроется. Я уже был больше не нужен. Затем он вынул свитки, мешочки, в которых что-то гремело, а также части чего-то, похожего на разбитые солнечные часы – часы из чистого золота.
Чем больше вещей Баск доставал из сундука, чем дольше он в нем копался, тем шире становилась улыбка на его лице. Я на его месте вел бы себя точно так же; это была отменная добыча для любого вора. Хотя я очень сомневался в том, что его дед хотя бы пукнул рядом с этим сундуком. В любом случае тор только что стал значительно богаче.
– Вы прекрасно поработали, господин Базальт. Ваша репутация вполне оправданна, – поздравил он меня.
Я пожал плечами.
– И что теперь?
– А теперь, Келтро, ты вернешься в гардероб – до тех пор, пока я не найду новый замок, который нужно взломать. Мне пригодится такая полужизнь, как ты. Аркийские мастера, похоже, не обладают твоим уровнем…
Нужное слово ускользнуло от него, но я прекрасно понимал, о чем он.
– Беззащитности? Не льсти мне, Баск. Давай не будем притворяться; ты хотел сказать, что я полностью в твоей власти.
Дубинка опустилась на мою шею, заставив меня упасть на пол. Другая раз пять ударила меня по ребрам. Медь причиняла мне боль даже через сорочку. Я терпел избиение до тех пор, пока им не надоело или пока Баск не подал им знак – мне было сложно сказать. Он нагнулся, подобрал инструменты, выпавшие из моего рукава, и оскалился.
– Уведите его.
Вот и все, что я получил за свой труд. Снова вся добыча досталась кому-то другому, но не мне. Жалкое зрелище. Я сам казался себе жалким, пока мои призрачные ноги прыгали по ступенькам, а под мышками шипели перчатки, в которые были вшиты медные нити.
В тот миг мне вдруг захотелось, чтобы кто-то пронзил мое сердце копьем из того же металла. Эта мысль потрясла меня. За тридцать четыре года жизни я ни разу не мечтал ни о чем подобном, и все-таки мысль о второй смерти внезапно показалась мне привлекательной. Я оттолкнул ее от себя, словно зачумленного нищего. Та пещера с кричащими голосами пугала меня сильнее, – гораздо сильнее, – чем мое нынешнее существование. Даже этот новый ад казался мне более предпочтительным.
Меня бросили в гардероб; я не был связан, но оказался не с той стороны замков, с какой нужно. Судя по звукам, гардероб запирали на четыре очень прочных засова. Я снова оказался в собственном голубом сиянии и принялся смотреть на деревянную дверь. Вот почему рабство так меня злило: я ненавидел подчиняться чьим-то капризам. По крайней мере, на этот раз на моей голове не было мешка. Я вздохнул.
Заняться мне было нечем – я мог только слушать, как стихают звуки шагов, а затем хлопает дверь. В комнате царила тишина, только тикало странное устройство для измерения времени. Его дерзкое «тик-так» отмеряло срок моего заключения. Я поклялся, что разберу его на части, как только выпадет подходящий случай. И пусть Баск лупит меня своими дубинками, мне плевать.
Я уже собрался как следует погрузиться в обдумывание собственных проблем и потерь, как вдруг услышал чей-то голос. Я напрягся – настолько, насколько это возможно для газообразного призрака – и прижал лицо к тонкой щели между дверями. Да, гардероб был хороший и прочный, но одежде нужно дышать.
Охранники и не подумали затушить масляные лампы. Я осмотрел комнату – кусочек за кусочком – словно враг через бойницу. В безвкусно обставленной комнате никого не было, но мое внимание снова привлекли ужасные вещи, которые скопил Баск. Я бы их сжег – просто чтобы больше никогда их не видеть.
– Привет!
На этот раз я четко это расслышал. Мужской голос. Не за дверью, а в комнате. Прижав ладони к деревянной двери, я снова посмотрел по сторонам. Если только он не стоит совсем рядом с гардеробом, – а уши говорили мне, что это не так, – и не прячется в углу позади меня, то я его не вижу.
– Привет? – отозвался я.
Голос зазвенел от возбуждения.
– Да! Славься, Фрит!
Вот про это божество я никогда не слышал. Я застонал, прижавшись лбом к железному шву. Должно быть, голос принадлежал еще одному из так называемых «мертвых богов», который появился здесь, чтобы снова устроить мне выволочку. Почему они всегда приходят тогда, когда меня наказывают? Где они были, когда меня убивали?
– Что там еще?
Интересно, какую мертвую тварь они выбрали для меня на этот раз? Возможно, одну из голов, висящих на стене, – антилопу или ибиса.
– Я пытался найти этих твоих фанатиков, но, как видишь, у других людей были свои планы. Вытащи меня отсюда, а если не можешь, тогда не лезь ко мне, – сказал я богу.
Возникла длинная пауза.
– Боюсь, что я не знаю, о чем вы говорите.
– Тогда кто ты?
Голос вежливо откашлялся.
– Такой же пленник, как и вы.
Я скорчил гримасу.
– Где ты? Я больше никого не заметил. Ты в гардеробе, как и я? Можешь меня вытащить?
– Я… э-э… ха-ха. Не совсем.
Мы обменялись всего парой фраз, но я уже решил, что этот человек мне не нравится.
– Ну?.. – Я, как говорится, «в оковах из невидимого железа».
– То есть на тебе кандалы?
Нервный смех.
– Нет, господин. Я хочу сказать, что не расположен помогать вам. Скорее я сам нуждаюсь в помощи.
Я снова прижал глаз к щели.
– Ну, я-то взаперти, – буркнул я, уставившись на очаг, откуда, судя по всему, доносился голос. Если человек не сидит в кресле спиной ко мне, то голос либо принадлежит призраку, либо звучит у меня в голове.
Я откинулся назад и с глухим стуком врезался в деревянную стенку. Ну все. Я наконец-то спятил. Моя тревога обрела голос и черты характера.
– Мы могли бы поговорить. Рассказать какие-нибудь истории, случаи из жизни.
Я пытался поддержать разговор с самим собой.
– Может, даже почитать стихи? Знаешь, часть из них я написал сам. Ну, не то чтобы написал… скорее придумал.
Я снова подался вперед. Поэзию я ненавидел во всех ее видах – в основном потому, что не понимал ее. Мое подсознание, каким бы странным и извращенным оно ни было, никогда бы не смогло придумать что-то поэтическое. Я не напишу сонет, даже если меня подвесят над колодцем с крокодилами.
– Где ты? – спросил я. – Отвечай.
– «Клинок, каким размахивают в битве, но также достают по злобе, я…»
– Хватит стихов! Говори, где ты!
– Я – меч, понятно? Меч на полке над очагом.
Я сдвинулся влево и посмотрел наверх, на жуткое зеркало и керамические вазы с налепленными на них ухмыляющимися лицами. Между ними находилась стойка – наклоненная, чтобы была лучше видна лежащая на ней ценность: длинный меч с обсидиановым лезвием, покрытым прожилками меди. Серебряная рукоять была в форме дерева – с гардой в виде переплетенных ветвей. Его корни обхватывали навершие из черного камня, на котором было вырезано лицо мужчины.
– Меч?
– Да, меч.
Я застонал. Должно быть, дубинки причинили мне больше вреда, чем я думал.
– Ты точно не древний бог?
– Ну, когда-то я несколько раз исполнил роли богов для Театральной гильдии Гурры, а также в «Черном скарабее». Говорили, что я играл потряса… – Он услышал, как я рычу. – Но нет. Увы, я не бог, а просто жалкий мертвопорабощенный.
– Кто?
– О, вы не знаете? – спросил голос, явно радуясь возможности рассказать историю.
Пауза подсказала ему, что да, я не знаю.
– Мертвопорабощение. Оно было в моде несколько… Какой сейчас год?
– Тысяча четвертый по имперскому календарю.
– В таком случае оно было в моде несколько веков назад, когда никситы решили поэкспериментировать с заклинанием порабощения и создать безделушки для аркийских аристократов. Вы слышали про чужеродную магию? Про души, заточенные в телах животных? Им еще повезло. Нам не позволили жить в виде теней или зверей – нас поместили в вещи, в безжизненные предметы, отсюда и название – «мертвопорабощенные». Ну, вы понимаете: говорящие часы, умные двери, самоиграющие арфы и так далее. Но нет, меня поместили в меч. «Душа-клинок» – так это называется. Всю я жизнь размахивал только бутафорским оружием, а теперь знаю о мечах больше, чем кто бы то ни было… ха… ха.
Про говорящие вещицы я слышал, и пару из них даже украл. Никогда не думал, что когда-то они были душами людей. Я всегда предполагал, что в них какая-то древняя магия.
Моя голова снова ударилась о стенку гардероба. Значит, есть виды рабства и похуже моего. Это было жуткое утешение – знать, что кто-то находится в более отчаянной ситуации, чем ты. Однако эта мысль действительно облегчила груз, который лежал на моих плечах с того самого дня, когда меня похитили из доков.
По крайней мере, я мог побеседовать с мечом, а не с голосами в моей голове. Я обрадовался тому, что у меня появился собеседник. Это даже поможет мне не думать про гардероб до тех пор, пока я снова не понадоблюсь Баску. Я закрыл глаза и снова прислонился к стенке гардероба.
– Продолжай.
Глава 3. Взвешивание и подсчет
Взвешивание – не только необходимость, но также великолепный, чудесный способ потешить самолюбие. Пусть другие наслаждаются, принимая ванны и посещая бордели; я получаю удовольствие, видя, как мои половины монет пересчитывают и измеряют. Нам приказано делать это раз в месяц? Я взвешиваю дважды в неделю. Если человек знает свое место в общественной пирамиде, то прекрасно понимает, что ему нужно.
Из письма, по ошибке доставленного Тал Табате, которая позднее вышла замуж за отправителя
– Поднимай.
Руки в перчатках взялись за веревки. Жалобно застонали блоки. Заскрежетал камень. Светящиеся пальцы цеплялись за темный проем, мечтая обрести свет и воздух, узнать, что за темным, давящим песчаником есть другой мир.
Крышку, прикрепленную к саркофагу шарнирами, подняли, и она с глухим грохотом опустилась на пол. Руки, покрытые медными нитями, схватили призрака, и он выбрался наружу, дрожа, словно пальмовый лист в песчаной буре. Им пришлось поднять его и повернуть лицом к ней, так как сам на ногах он не стоял. Даже его голова болталась из стороны в сторону, словно у него не было хребта; пустые глаза разглядывали пол.
Вдова Хорикс выступила вперед, сжав кулаки и высоко подняв голову. Взгляд ее был острее, чем нож мясника.
– Ну что, теперь будешь говорить? – спросила она.
Векс что-то неразборчиво пробормотал. Охранники встряхнули его.
– Я не виноват… Я ничего не знаю.
Хорикс пошла вокруг Векса, глядя на его обнаженное голубое тело.
– Другие призраки в нишах сказали, что Келтро не пошел с ними на конюшню. Тень по имени Кон был особенно полезен. Он сообщил, что Келтро приказали остаться. А теперь Келтро нигде нет, и поэтому я – должно быть, уже в двенадцатый раз – спрашиваю: мастер Векс, как ты можешь объяснить исчезновение моего замочного мастера?
– Никак, хозяйка, – невнятно буркнул он. – В тот вечер я отправил его работать на кухню! Наверное, он воспользовался подвернувшейся возможностью и сбежал!
Хорикс повернулась к огромному, закованному в доспехи человеку, стоявшему рядом с ней.
– Полковник, свяжи его.
Калид потер руки.
– Слушаюсь, хозяйка.
– Нет!
Векса швырнули в стену и надели ему на шею толстую петлю металлической веревки. Заскрипели новые блоки, и вскоре Векс повис в воздухе, словно приговоренный к смерти вор. Он не хрипел и не дергался, а просто обмяк; его лицо скривилось. Там, где веревка касалась его шеи, раздавалось шипение.
Вдове передали пару хитроумных медных ножниц, украшенных серебряными завитками. Она пригрозила ножницами призраку и защелкала ими.
– Ты прекрасно знаешь, что это.
Векс знал – и поэтому задергался, подтверждая ее слова. Хорикс много раз видела, как именно этими ножницами он резал непокорных слуг-теней.
На тот случай, если пребывание в саркофаге затуманило его разум, Хорикс пояснила:
– У человека, лишившегося пальца при жизни, повреждается только тело, а душа остается нетронутой. Но если ты тень… – Лезвия раздвинулись, и один из пальцев на ноге Векса оказался между ними. Солдаты крепко сжали его дергающуюся ногу. – Если ты состоишь только из души, то можешь потерять только душу. Воспоминания. Личность. Их можно отстричь, кусок за куском.
Щелк.
Палец исчез, превратившись в облачко света и синего дыма. Культя ярко вспыхнула, а Векс завыл и забился, словно упрямая рыба, попавшая на крючок. Когда в конце концов вопли сменились рыданиями, Хорикс усмехнулась.
– Интересно, что это было – воспоминание о детстве, о приятном летнем дне, о прикосновении любимой? Посмотрим, что еще можно подровнять?
– Я говорю правду!
– Калид, его кисть.
Солдаты завели одну руку Векса ему за спину, а другую вытянули вперед. Он начал выть еще до того, как острая медь коснулась его запястья. Его пары сверкнули от одного прикосновения ножниц.
– Последний шанс.
– Я говорю правду! – зарыдал он.
Щелк.
– А-а! – Его вопль превратился в рев, и еще одна часть Векса навсегда уплыла прочь. – Пожалуйста…
Хорикс снова зацокала языком.
– Я не остановлюсь, пока ты не докажешь свою невиновность, мастер Векс. Тень может работать, даже если лишится нескольких пальцев. Потеряв руку или ногу, она тоже не сильно испортится.
Стиснув зубы, он зашипел от ненависти, но не произнес ни слова, а лишь мигал, словно пламя свечи на ветру.
– Мужское достоинство призраку тоже не нужно.
Векс сопротивлялся, но солдаты быстро прижали его ноги к стене. Полковник кашлянул. Сравнив размеры ножниц с крошечным членом Векса, Хорикс кивнула.
Меч Калида с шипением выполз из ножен, словно был сделан из расплавленного металла. Извиваясь, он разрезал воздух и пролетел сквозь пах тени. Там, где сталь встретилась с камнем, вспыхнула искра. За лезвием потянулся голубой дым.
Векс не сразу понял, что произошло. Затем он завопил.
– А-а!
Хорикс внимательно наблюдала за ним. Он снова мигнул, но на этот раз его свечение навсегда потускнело.
– Ну что, мастер Векс, продолжим? – спросила Хорикс, глядя на него.
На лице Векса отразилась паника.
– Я… Я…
– Я тебя не слышу.
Калид прижал острие меча к горлу тени.
– Баск! – Слово взорвалось и вылетело из Векса, и он сразу обмяк. Пустые глазницы повернулись к его сияющим ранам. – Тор Баск украл Джеруба. Келтро. Красса, – невнятно произнес он.
– Неужели? Почему? Каким образом?
– Сказал, что он… опасен. Что он с ним разберется. Мы заключили сделку. Я выпустил его… Я хотел защитить вас, хозяйка.
Хорикс подошла поближе.
– Ты спутал мои планы, мастер Векс! Будь ты проклят! Я же говорила, что он важен для меня! Твою мать! Я же говорила!
В ярости она провела окрашенными медью ногтями по парам его живота. На животе Векса остались четыре белых линии. Он ахнул и задергал головой.
Хорикс задумчиво задвигала челюстью. Достав из кармана медный полукруг, она ощупала символ и герб на нем, а затем передала полковнику.
– Расплавь его монету.
Призрак снова забился.
– Нет, вдова Хорикс! Пожалуйста, не надо! Я сделаю все, что прикажете! Все, что угодно!
Слуги ослабили веревки, и Векс рухнул на каменные плиты. Хорикс встала над ним и вгляделась в его искаженное от боли лицо.
– Шестой Догмат о подневольных мертвецах.
Векс задвигал губами, ничего не понимая, и заморгал, пытаясь извлечь что-то из затуманенной памяти.
– Ой. Мы это отрезали, что ли? – Хорикс собрала слюну во рту и плюнула в него. – Они не должны причинять вреда своим господам. Я не потерплю в своем доме тень, которая считает себя выше Догматов, Кодекса или, что еще важнее, меня. Уведи его прочь с глаз моих, Калид.
Полковник приказал своим людям вынести верещащего Векса из комнаты, а сам остался с Хорикс. Она принялась разглаживать свои юбки. Калид подбросил половину монеты на большом пальце, и она зазвенела, вращаясь.
– Векс – последний призрак, которого я бы заподозрил.
– Ревность испытывают не только живые, полковник. Призрака она может свести с ума так же легко, как и человека. Именно это произошло с Вексом.
– Ревность? К кому?
– К Келтро, той тени из Красса, – зарычала она. – И теперь, из-за недальновидности Векса, нам придется вызволять нашего замочного мастера из лап дерзкого тора Баска. Он думает, что можно безнаказанно похищать моих теней. Но он еще пожалеет о том дне, когда узнал мое имя.
Калид уже зашагал прочь.
– Хозяйка, сотня моих людей будет готова через час.
Хорикс подняла руку, останавливая его.
– Полковник, ты забываешь, в какую игру играют в этом городе. Не спеши. Торы и тал не должны осаждать башни друг друга. Это привлечет всеобщее внимание, а оно нам совсем не нужно, особенно если учесть слухи об убийствах и исчезновениях. Мы же не хотим, чтобы нами заинтересовалась Палата Кодекса, верно? Нет, конечно. Мы будем действовать осторожно.
– И что мы будем делать? – недоуменно спросил Калид.
Слова вдовы Хорикс, похоже, слегка его разочаровали.
– Если Баск похитил Келтро, значит, он понимает, какую ценность представляет этот красс. Должно быть, он зачем-то ему понадобился. Поэтому, полковник, мы сыграем на его слабостях – на алчности, гордости и тщеславии. Пусть думает, что я слаба и что рано или поздно забуду об этом деле. Во-первых, мы постараемся его обмануть, и притом весьма неуклюже. Отправим ему записку.
– Не отравленную?
Хорикс постучала одним ногтем о другой.
– Это слишком старая уловка. Нет, мы просто поблагодарим его за предупреждение и сообщим, что готовы продать тень по имени Джеруб. Он откажется, потому что Келтро уже у него. Мы будем донимать Баска до тех пор, пока гордость не воспламенит его гнев. Тогда он пригрозит мне, а я сразу сдамся, потому что я – старуха. Мы заставим его поверить в то, что он победил, после чего отправим ему подарок. А для этого, полковник, нам понадобится дух, и притом хороший. Лучший.
– Дух? – Калид обдумал ее план и, ухмыльнувшись, кивнул. – Очень умно, хозяйка.
– У меня большой опыт. Так, теперь расплавь эту монету и пошли за писцом. Свиток можешь доставить сам. И найди мне духа!
– Слушаюсь, хозяйка.
Хорикс посмотрела ему вслед, и на нее накатила волна удовлетворения – столь же мягкая, как и свет ламп в комнате. Много лет прошло с тех пор, как она в последний раз участвовала в междоусобицах. Похоже, она слишком хорошо вжилась в роль отшельницы и почти забыла, как приятно строить планы, плести интриги и побеждать.
Вдова вытащила из кармана еще одну половину монеты и поднесла ее к свету, заставляя сверкать. Половина монеты Келтро. Она прикоснулась к разделенному символу королевской короны и задумалась.
Страховка – прекрасная штука.
Натянуто улыбаясь, она направилась к выходу. Когда она оперлась о стену, чтобы сохранить равновесие, Векс закричал. Его жуткие вопли преследовали Хорикс, пока она спускалась по лестнице, но она ни разу не вздрогнула. Улыбка на ее лице становилась все ярче.
– Это какая-то хрень.
– Ани, говорю в последний раз: заткни пасть, – прошипел Темса, стукнув тростью по желто-коричневому мрамору так, что несколько служащих, занимавшихся подсчетом монет за нелепо высокими столами, посмотрели на них. Он кивнул им, и каждый служащий поправил на носу очки и продолжил яростно царапать тростниковой ручкой по папирусу.
Джезебел, одетая в новую серую форму, умолкла и сосредоточилась на том, чтобы сидеть прямо и не ерзать. Такая же форма была и на Данибе, но на нем она практически трещала по швам.
Темса посмотрел вдаль – туда, где в противоположном конце зала находилась закрытая дверь; на ней золотые аркийские символы складывались в слово «директор». Ему не нравилось, что она так долго не открывается. Ждать в банках Аракса приходилось почти так же долго, как и в Палате Кодекса, об этом ожидании слагали песни и легенды. Но в очереди, по крайней мере, стояли только бедняки – те, у кого лишь десяток теней, не больше. Темса все еще слышал шум, доносившийся снизу, где принимали обычных горожан.
