Kitabı oku: «Надежда и жизнестойкость – понимание психотерапевтических стратегий Милтона Х. Эриксона», sayfa 5

Вывод

При изучении философии подхода Эриксона к исцелению становится понятно, что терапия – это возможность для пациента и терапевта сделать что-либо значимое в связи с потребностями клиента. Направление энергии этих действий будет обусловлено не какой-либо внешней доктриной изменений, а волей пациента.

Цель терапевта состоит в том, чтобы стратегически продвинуть ориентированные на здоровье цели клиента³. Таким образом, терапия основывается не на духе принуждения, превосходства или индоктринации, а характеризуется процессом взаимного обучения и открытий.

Точно так же как терапевт может выбирать из многих средств лечения, оздоровление может быть достигнуто с помощью разнообразных психологических процессов, активированных столь же большим разнообразием методов. Клинические стратегии, в основе которых лежат эти методы, не являются лечебным агентом сами по себе, а скорее, улучшают психологическую иммунную систему и ускоряют внутреннее исцеление. Таким образом, акцент ставится на внутренние возможности клиента, а не на действия терапевта. Кроме того, следует избегать идеалистических и эгоистичных целей. Вместо того чтобы думать: «Я должен найти решение этой проблемы», – Эриксон рассуждал с точки зрения способности клиента восстанавливаться и надежды на будущее.

Часть II. Клинические стратегии

Глава 6. Введение в шесть основных стратегий

Отвлечение

Неумышленный прогресс препятствует самосаботажу.

Разделение

Когда проблему нельзя решить полностью, хорошо иметь хотя бы одну исправленную ее часть.

Прогрессия

Невозможно вылечить каждую болезнь, но всегда есть некоторая польза, которая может быть принесена тем, кто страдает.

Внушение

Любое решение проблемы начинается с допущения возможности изменения.

Переориентация

Чем сложнее психологическая проблема, тем больше шансов найти к ней простое решение.

Утилизация

Пытаясь заставить человека измениться, вы поощряете его враждебность, но, если вы предлагаете возможность, усилия не пропадут даром.

* * *

Именно эти шесть утверждений отображают большую часть учения Милтона Эриксона. Эти аксиомы кратко иллюстрируют функциональное определение всего, о чем вы прочтете далее. Несмотря на то, что сама формулировка принадлежит Дэну Шорту, ее суть основывается на идеях одной из легендарнейших личностей в мире психиатрии и психологии.

Мастер своего дела, способный решать сложные задачи, как правило, имеет широкий набор способов быстрого решения проблем. Как только определенное умение доводится до автоматизма, на его применение затрачивается все меньше и меньше сознательных усилий и оно превращается в неумышленный рефлекс. Таким образом оно становится во много раз эффективнее, так как любое осознанное решение имеет под собой сложную цепочку логического обоснования. Это одна из причин, которая не позволяет опытным терапевтам объяснить свой подход, ведь он для них стал настолько естественным, что любая попытка воспроизвести его осознанно приводит к затруднениям.

В контексте психотерапии то, что обычно упоминается как «клиническая интуиция», точнее надо понимать как имплицитные размышления, которые нельзя выразить явно. То есть это логический процесс, отличный от угадывания или «простой удачи». Для тех, кто стремится развить в себе талант решения проблем, подобный эриксоновскому, разъяснения таких стратегий приносят большую пользу.

Во второй части книги некоторые из стратегий Эриксона будут рассмотрены более подробно. Каждая стратегия, подобно отмычке для всех дверей, может быть применена к множеству проблемных ситуаций, чтобы найти новые уникальные решения. Очевидным станет то, что, чем шире сфера применения какой-либо стратегии, тем более она будет полезна.

Клиническую стратегию можно описать как основной принцип решения человеческих проблем. Клинические стратегии позволяют терапевтам разработать специализированные техники для решения широкого спектра эмоциональных и психологических затруднений. Чтобы различить технику и стратегию, нужно помнить – такие техники, как двойная связка, предписание симптомов или парадоксальное указание, можно сгруппировать по принципу общей функции. Именно осознание функций техники позволяет терапевту действовать стратегически. Это одна из причин того, почему так важно до конца понять стратегии, являющиеся основой для группы техник. Если практик вслепую применяет терапевтическую технику, не понимая полностью клинической функции, то это подход дилетанта, и успех становится случайным.

Постижение клинических стратегий делает терапевта более независимым от предопределенных процедур и позволяет ему шире использовать свое умение оценивать ситуацию. Хотя клиническая оценка была почти повсеместно принята в качестве важнейшего фактора в психотерапии, в очень немногих видах терапии преподают методы клинической оценки.

Описывая проблему машинального подхода к терапии, Эриксон говорил: «В процессе терапии всегда необходимо учитывать личность пациента. Дружелюбен ли он? Враждебен ли? Дерзок ли? Интроверт или экстраверт? Терапевт должен уметь свободно менять свое поведение, потому что если он ригидный, то этим он в ответ пробудит в клиенте ригидное поведение соответствующего образа». (1977/2001, с. 3)

Эта книга не о терапевтических техниках, в нем нет ригидных, пошаговых формул, которые необходимо запомнить и применять в течение каждой сессии. Эта книга ставит перед собой намного более амбициозные цели. Так же как Эриксон вырабатывал новую технику почти для каждого случая, приведенные ниже клинические стратегии создают основу для гибкого метода оценки клинической ситуации. Несмотря на то, что каждая глава содержит описание набора техник, которые использовал как сам Эриксон, так и другие терапевты, их не следует слепо копировать. Каждая терапевтическая ситуация требует соответствующей клинической оценки и выработки новых или изменений уже существующих техник в соответствии со множеством уникальных клинических переменных.

В контексте исцеления сильнодействующая и тщательно проработанная психотерапия редко основывается только на одной стратегии. Напротив, это скорее умело составленная комбинация процедур, которые вместе доносят идею возможности изменений. Эффективная терапия должна содержать в себе больше одной техники, что вполне очевидно, однако количество доступных каждой школе психотерапии методов было недостаточно проанализировано. Сложно найти подход, который имел бы в своем распоряжении столько же целительных техник, сколько в себя включает подход Эриксона. Основываясь на его работах, можно вычленить как минимум шесть основных стратегий: отвлечение, разделение, прогрессия, внушение, переориентация и утилизация.

Стоит помнить, что это стратегии никоим образом не исключают одна другую. Каждую можно подстроить и смешать с другими, создав, таким образом, широкомаштабную и в то же время точную систему решения проблем. Примером такого подхода является то, как Эриксон решал проблемы, возникающие у собственных детей. В пять лет Роксана Эриксон-Кляйн пострадала из-за своего брата Ленса. Он нечаянно придавил ее ногу дверью, сорвав ноготь с большого пальца. При этом Роксана пострадала не только физически, но и морально, так как ей казалось, что брат недостаточно сожалеет о поступке.

После того как о физической ране позаботились, Эриксон отвел дочь к себе в офис и подробно объяснил, что, если Ленс посадит ее к себе на плечи, она сможет найти спрятанный на потолке выключатель. Кроме того, он попросил дочь ничего не говорить об этом Ленсу, и когда найдет выключатель, то сможет его установить и пользоваться им, как ей вздумется. Роксана отправилась к брату, который с радостью посадил ее к себе на плечи. Девочка без труда нашла воображаемый выключатель и задумалась, поместить ли его на или под одежду. Таким образом, она не только отвлеклась от больного пальца, но и перестала переживать по поводу случившегося и реакции брата. (Эриксон-Кляйн, 1990, с. 284) Этот случай показывает, почему индивидуализированные процедуры не могут быть воспроизведены в качестве общей техники. Абсурдно каждого пациента с больным пальцем сажать на плечи другому человеку.

Смысл этого случая становится более понятным, если рассматривать его как совокупность двух стратегий – отвлечения и переориентации. В поисках воображаемого выключателя Роксана отвлеклась от боли. Найдя его, она вновь отвлеклась, теперь уже на раздумья о его использовании. Переориентация состояла в том, что она нашла способы контролировать боль и собственного брата.

Он больше не была противопоставлена Ленсу. Более того, он тоже смог избавиться от чувства вины, оказав сестре помощь и являясь частью интервенции, смысл которой заключался в том, чтобы помочь ей почувствовать себя лучше. Когда серия событий понята на этом уровне, функциональные элементы могут быть стратегически замещены. Для этого может использоваться неограниченное количество вариаций.

Как и в первой части книги, каждая стратегия будет пояснена с помощью примера. Во время чтения основного принципа и его общего применения читателю будет предложено обдумать клинический нарратив. В этой связи возникает главный вопрос: почему Эриксон сделал именно так? Каждое описание также будет достаточно подробным, кроме того снабжено дополнительными примерами, которые продемонстрируют многочисленные техники, служащие общей цели. В конце каждой части будет проанализирована рассмотренная ситуация. Последняя часть каждой главы содержит общие принципы, которыми следует руководствоваться при рассмотрении конкретных ситуаций. Не стоит запоминать содержание этих глав в качестве незыблемой доктрины. Их стоит воспринимать как источник вдохновения для дальнейшего творчества и открытий.

Глава 7. Отвлечение

В этой главе мы рассмотрим стратегию, которая чаще всего используется для облегчения боли. Тем не менее, любая процедура, связанная со здоровьем и внушающая страх, например операция, нуждается в подобной стратегии, чтобы добиться сотрудничества с пациентом. Это особенно важно для психотерапии. Как говорил Эриксон: «Секрет психотерапии заключается в том, чтобы побудить пациентов сделать то, что они хотят сделать, но обычно не делают». Об этом и пойдет речь.

Мужчина, который боялся лифтов

Однажды к Эриксону обратился пациент в возрасте и попросил, чтобы тот избавил его от давней боязни лифтов. Много лет он работал на самом верху высотного здания, и ему всегда надо было подниматься по лестнице. Однако с возрастом это стало делать все труднее и труднее. Эриксон знал, что и сам мужчина, и его жена были людьми строгих правил. Выслушав пациента, он с уверенностью ответил: «Я думаю, что своим лечением я напугаю вас до смерти, и обратный путь покажется куда страшнее». На это мужчина заметил, что для него нет ничего страшнее, чем лифты.

Данные события происходили в 40-е годы, когда лифтами управляли операторы. В здании, где работал пациент, операторами были юные девушки. Эриксон встретился с одной из них, и она согласилась с ним сотрудничать, посчитав затею весьма веселой. На следующий день Эриксон отправился на работу вместе с мужчиной, который ранее пояснил, что не боится находиться в самом лифте, ему становится страшно только тогда, когда лифт движется. Эриксон попросил его несколько раз зайти и выйти из лифта, и в тот момент, когда оба были внутри, Эриксон попросил девушку закрыть дверь и начать движение. Она подняла лифт и остановила его между этажами.

Мужчина закричал: «В чем дело!?» На что Эриксон ответил: «Лифтерша просто хочет вас поцеловать». «Но я женат!» – опешил мужчина. «Ну и что», – ответила девушка, подходя к нему. Мужчина сделал шаг назад и сказал: «Запускай лифт». Так она и сделала, но между четвертым и пятым этажами снова остановила его. «Я очень хочу вас поцеловать». «Занимайся своим делом», – ответил мужчина. Теперь он хотел, чтобы лифт двигался, однако девушка сказала: «Что ж, тогда спустимся вниз и начнем все сначала». Однако мужчина не хотел снова проходить через все это и скомандовал: «Не вниз, вверх!» И вновь оператор остановила лифт между этажами: «Обещаете кататься в моем лифте после работы?» «Я обещаю делать все, что угодно, если только ты не будешь меня целовать». После этого случая мужчина перестал бояться лифтов. (Хейли, 1973, с. 297–299)

* * *

Пожалуй, одним из самых удачных воззваний последнего времени является девиз компании Nike: «Just do it» («Просто сделай это»). В этой короткой фразе содержится решение для ситуаций, которые требуют необычных усилий. Несмотря на то, что обычно мы хотим узнать, как что-либо делать, прежде чем приступить к работе, нововведения требуют получения опыта из практики, а не наоборот. Как еще могли исследователи Льюис и Кларк знать, каким образом пересечь неизведанный континент. Для начала необходимо было это сделать. В нашем случае возникает вопрос: как клиент терапии может знать, как ему жить совершенно по-другому, если он еще этого не делал?

Тем не менее, в клинической практике люди, которых парализовал страх и которые не желают рискнуть незнакомым поведением, не редкость. Как же помочь человеку, который не готов просто сделать это? Ответ – отвлечь его разум, так же как это делает человек, боящийся высоты. Он переходит высокий мост, отвлекаясь и глядя на что-нибудь еще. При этом стоить помнить, что наиболее существенно не просто отвлечь глаза, а разум от подавляющих мыслей.

Стратегию отвлечения можно описать как временное разделение мыслей и действий, делая действия более зависимыми от автоматизированных поведенческих моделей. Тело занято одной работой, а разум – другой. Возможно, наиболее распространенный пример такого естественного поведения – водитель автомобиля, который ездит от дома на работу без какого-либо сознательного воспоминания о том, как он туда добрался. Пока его тело автоматически реагирует на внешние условия, ведя машину, разум отвлечен на другие дела.

Отвлечение – стратегия, которая особенно полезна для противодействия эффектам самосбывающихся пророчеств или глубоко закоренившимся условным рефлексам к вызывающим страх стимулам. В качестве примера можно упомянуть ребенка (или взрослого), который боится уколов. Один лишь вид иглы способен вызвать гиперчувствительность и физическое перенапряжение. Ребенок может даже попытаться убежать. Это, как правило, заканчивается принуждением, страх усиливается, а это, в свою очередь, замыкает ситуацию в порочный круг. В конце концов, ребенок испытывает от укола гораздо более сильную боль, получая к тому же психологическую травму. Если же ребенка попросить посмотреть на тарелку с конфетами и решить, сладость какого цвета он хочет, игла выпадает из его внимания и небольшой укол вполне может остаться незамеченным. Во время своей резидентуры Эриксон выработал своеобразный метод отвлечения для подобных ситуаций. Пока пациент ждал своей очереди на процедуры, он говорил: «Я надеюсь, вам не попадется та медлительная медсестра. Если у медсестры быстрые руки, боль намного меньше». Таким образом, он переводил внимание пациента на личность медсестры и на то, как отреагировал Эриксон на ее приход. Вздохнул ли он с облегчением? Если да, то пациент расслаблялся, только лишь гадая, насколько было бы больно, попадись ему не та медсестра. (Эриксон, 1966)

Что касается психологических расстройств, то существует множество состояний, которые со временем ухудшаются или становятся хроническими из-за воздействия самосбывающихся пророчеств. Каждый раз, когда человек ожидает плохого исхода, симптомы, которые в ином случае были бы снижены, от одного только ожидания могут стать более выраженными. В качестве примера можно привести человека, который настолько боится заикания во время речи, что еле-еле может говорить. Или ребенка, больного астмой, который настолько боится приступов, что напрягает все мускулы груди и не может нормально дышать. Люди с депрессией начинают страдать от некоторой подавленности и, как следствие, лежат в кровати целый день, смотрят телевизор по 12 часов или пьют, что еще больше заставляет их чувствовать себя подавленными: «Какой же я жалкий человек». В каждом из данных случаев порочный круг можно разорвать с помощью отвлечения на действие, которое несовместимо с болезненным состоянием. Каждый раз, когда плохие ожидания не оправдываются, высвобождается энергия для нового научения.⁴

Скорее всего, боязнь лифтов была вызвана у мужчины общей непривычностью ситуации. Он старательно избегал ее, и поэтому само движение вверх ему было в новинку. Кроме того, он был «порядочным» господином, а потому не привык, чтобы средством передвижения управляла юная девушка. Он также, скорее всего, чувствовал себя неуютно, находясь наедине с молодой женщиной в маленьком, закрытом пространстве. Как уже было упомянуто, ему не было страшно войти и выйти из лифта, равно как и иметь офис на верхнем этаже. Именно поэтому работать необходимо было с движением вверх, а не клаустрофобией или боязнью высоты. Учитывая, что операторами работали только молодые девушки, интересно отметить, как Эриксон в самом начале заявил о том, что «обратный путь покажется страшнее». Лифт едет вверх, и именно этого боялся мужчина, а значит, логичным решением казалось движение вниз. Таким образом, Эриксон предвещал, что интервенция будет связана с неким сексуальным подтекстом. Будучи занят приставаниями девушки, мужчина полностью отвлекся от своих физических ощущений. Более того, он больше обращал внимание на расстояние между ним и девушкой, чем на дистанцию между собой и первым этажом. Такому отвлечению было практически невозможно сопротивляться, и в результате подъему на том старом лифте было придано новое значение.

Отвлекающий маневр («Прием красной сельди»)

Девочка, которая не выдерживала взглядов

В Финиксе к Эриксону на терапию пришла девушка, страдающая от огромной тревоги. Ее поведение было чрезвычайно ригидное и ограничивающее. У нее был особый способ делать практически все: одеваться, читать письма, сидеть только на определенных объектах, жить в определенных местах. Более того, у нее была непреодолимая тяга к чистоплотности, иног-да она проводила по 19 часов в сутки, моясь.

Как сказал Эриксон: «Первое, что я сделал, – позволил рассказать, что ее так крайне тревожит, когда она моется».

Девушка пыталась убедить Эриксона в том, что она абсолютно поглощена своим огромным беспокойством. Доктор позволил долго рассказывать ее историю и, как только она убедила себя, что беспокойство было таким ужасным, что она не могла замечать ничего другого, согласился с ней. Тогда он спросил с большим любопытством: «Ты настолько поглощена своим ужасным, ужасным беспокойством, когда моешься, что не была бы против, если бы я наблюдал за тобой, верно?» Он так описал ее реакцию на это заявление: «…ее буквально трясло так, что зубы клацали». Заметим, что он не сказал, что сделает это, оно просто полюбопытствовал, чтобы расширить ее ригидное восприятие. Пациентка же ответила, что даже подумать об этом боится, и была вынуждена признать, что просто не могла бы этого стерпеть. Тогда Эриксон сказал: «Наверняка ты была бы настолько поглощена беспокойством, что не заметила бы присутствия другого человека». В этот момент ее беспокойство по поводу душа больше не казался таким поглощающим. Затем он заметил: «Знаешь, не так уж плохо, что ты из-за беспокойства не смогла бы заметить чьего-то присутствия. Более того, готов поспорить, что, если бы я просто постучался в ванную, ты бы услышала это». Затем он сказал, что, может быть, он смог бы зайти и постучаться в дверь и этого было бы достаточно, чтобы отвлечь ее от невероятного беспокойства, которое ей ранее казалось непреодолимым (Эриксон, 1958e)

* * *

Выражение «красная сельдь» связано с методом ухода от преследующих человека собак, нюх которых можно сбить с помощью пахучей рыбы вроде сельди. В терапии данный прием применяется для того, чтобы, используя эмоционально окрашенную «приманку», сосредоточить внимание клиента лишь на одной детали, отвлекая от слишком сложной общей ситуации.

Эриксон часто пояснял свои техники с помощью примеров из зубоврачебной практики, так как многие из его пациентов боялись идти к зубному врачу, особенно если лечение было связано с уколами. В этом случае Эриксон советовал дантистам положить перед пациентом поднос с огромной иглой и при входе говорить: «Сначала я применю гипноз, и это заблокирует боль. Тем не менее, если вам станет не по себе, можем пустить в дело вон тот шприц». Игла в данном случае играет роль «красной сельди», отвлекая пациента от процесса лечения зубов. (Эриксон, 1962c)

Приведенный пример отлично демонстрирует, как отвлечение может осуществляться на нескольких уровнях. Попросив девушку описать ее слишком тщательный уход за собой, он запустил процесс систематической десенситизации. Девушка не противилась процедуре, потому что не распознала ее. Она так старательно пыталась убедить Эриксона в том, что она, моясь, испытывает невероятное беспокойство, что забыла стесняться, рассказывая про себя, обнаженную, во время мытья. Когда она поняла, что он рассуждает по поводу принятия ванн и это связано с наготой, было уже поздно. Единственным способом выйти из ситуации, было убедить доктора, что страхи на самом деле не так велики и она обязательно заметила бы чье-либо присутствие. Сменив тему и начав оспаривать терапевтический посыл Эриксона, она дала ему возможность еще больше ослабить беспокойство, развивая новую тему («Я не настолько сильно волнуюсь»). Необходимо заметить, что данная интервенция была успешна потому, что Эриксон испытывал уважение к пациенту, не ограничивал его. Если бы у пациента возникли подозрения, что ей сделано сексуальное предложение, то результат мог бы быть катастрофическим. В этой краткой истории не хватает детально расписанных действий Эриксона – создание рапорта и безопасной среды для терапии.