Kitabı oku: «Жуткая биология для безнадежных гуманитариев. Вампировые летучие мыши, пиявки и прочие кровососущие», sayfa 2

Фарук произнёс то, что всё объясняет:

– Питаясь кровью, выжить сложно.

Чем глубже мы заходили в здание в Уоллерфилде, тем запах аммиака становился сильнее, и неожиданно мы очутились в эпицентре скопления летучих мышей.

Свет и наши движения в конце концов разбудили летающих обитателей ледохранилища, и теперь мимо проносились сотни мохнатых тел, вокруг раздавались их еле различимые высокочастотные звуки голоса и трепетание пергаментных крыльев.

Я выключил свой фонарик и попробовал поймать кого-то сачком. Практически сразу я почувствовал, как потяжелела сетка, и затянул веревку. Я включил обратно фонарик и аккуратно достал перчаткой рвущееся на волю животное. Вырывающаяся летучая мышь, неважно – большая или маленькая, может нанести больше вреда себе, чем человеку, который её поймал, если она полностью аккуратно не обездвижена.

Джанет и Фарук подошли ближе и направили свет от своих фонариков на мою добычу. У летучей мыши была продолговатая мордочка и длинный язык с чем-то наподобие щёточки на кончике. Её зубы оказались крошечные и слабые, и животное быстро сдалось и перестало кусать кожаную перчатку, которой я его держал⁵.

– Длинноязыкий листонос (лат. Glossophaga soricina), – сказал Фа-рук. – Питается нектаром.

Летучая мышь выглядела так, словно на неё напала пуховка (птица). Её рыльце было покрыто пыльцой, которую она невольно подобрала во время кормления. Как и колибри, длинноязыкие листоносы и их родственники являются жизненно важными компонентом экосистемы, более пятисот видов тропических растений, по крайней мере, частично зависят от опыления летучими мышами.

Образ жизни, связанный с питанием нектаром, был также отличным примером конвергентной эволюции, в которой организмы (в данном случае несколько десятков видов летучих мышей и более трехсот видов колибри) эволюционировали, чтобы напоминать друг друга (анатомически и поведенчески) не потому, что они были тесно связаны, а из-за существования в аналогичных средах или использования тождественного ресурса. В этом случае источником был нектар – сахарная жидкость, вырабатываемая многими растениями со скрытым эволюционным мотивом. Получая свою еду, эта летучая мышь (как колибри или насекомые, такие как пчелы и мухи) покрывалась пыльцой, которая теперь должна была быть отправлена воздушной почтой на некоторый плодородный и, возможно, отдалённый цветок. Это были коэволюционные отношения, которые происходили с тех пор, как цветущие растения впервые появились во времена правления динозавров⁶.

Кроме того, как и в других примерах эволюционной конвергенции, между летучими мышами и птицами-опылителями существуют различия, и некоторые из них (помимо очевидных – привычки питаться днём и ночью) очень значительные. Например, колибри, которых насчитывается около 340 видов, известны своей способностью парить в течение длительных периодов во время кормления. Примечательно, что они выполняют этот манёвр с частотой ударов крыла, которая может достигать 90 ударов в секунду. С другой стороны, те относительно немногочисленные виды летучих мышей, которые способны зависать в воздухе (определённо меньше 20), обычно выполняют около 20 ударов крыла в секунду.

Другое различие между летучими мышами и птицами-опылителями касается доли удара крыла. Все летучие мыши, поднимая крылья, используют те же мышцы, что и люди, когда вытягивают руки в стороны. Как у летучих мышей, у людей эти мышцы (дельтовидная и надостная) простираются от задней части плеча (лопатки) и прикрепляются к плечевой кости. Когда эти мышцы сокращаются, они натягиваются, как струны на руках марионетки, так и крылья поднимаются из-за сокращения мышц.

С точки зрения эффективности полёта, однако, важным фактором является то, что у летучих мышей данные мышцы расположены над крылом. С точки зрения аэродинамики лучше больший вес располагать под крылом, так как дополнительный вес снижает полётный коэффициент полезного действия, отчего летучие мыши и имеют своеобразный стиль полёта⁷.

В ходе эволюции полётные мышцы у птиц расположились иначе, а именно под крылом. Таким образом, имеющаяся на грудине супракоракоидная мышца связывается сухожилием через отверстие в плечевом суставе с плечевой костью. Когда супракоракоидная мышца сокращается, сухожилие действует как шкив, чтобы поднять крыло. Конечным результатом является более плавный (менее резкий) полёт птиц по сравнению с летучими мышами.

Данные различия в строении мышц являются основной причиной, почему птицы оказались более аэродинамически эффективными. Именно поэтому птицы летают (а в случае колибри парят и питаются нектаром) гораздо дольше, чем их коллеги-млекопитающие.

В Уоллерфилде Фарук кивком указал на мою крошечную добычу.

– Следует выпустить её, пока мы не вышли из помещения, – сказал он, – если хочешь, чтобы она выжила.

– Почему? – удивилась Джанет. В течение нескольких недель мы собирали летучих мышей в Тринидаде, а затем привозили их в гостевой дом PAX в Танапуне, где мы остановились⁸.

– У длинноязыких листоносов (лат. Glossophaga) очень высокая скорость обмена веществ, – ответил Фарук. – Если он сегодня ночью не полакомится нектаром, то просто умрет от голода.

– Ой, – пролепетал я, рассматривая мышь с новым интересом.

Джанет сжала мою руку.

– Описание похоже на тех землероек, которых мы поймали вместе с Дедрой и Дарином в прошлом году.

Джанет попала в самую точку. Землеройки – это крошечные насекомоядные, полные энергии. Внешне они напоминают грызунов (ещё один пример конвергентной эволюции), однако так же, как у длинноязыких листоносов, у них очень высокая скорость обмена веществ, что требует постоянного и относительно большого потребления энергии. У землеройки, которую мы нашли во время своих исследований млекопитающих, частота сердечных сокращений в спокойном состоянии составляла приблизительно 800 ударов в минуту, а в состоянии стресса достигала 1 500 ударов в минуту – самый высокий показатель за всю историю наблюдений за млекопитающими. Поэтому землеройки должны есть практически постоянно – в основном их рацион составляют черви и насекомые, – но иногда они могут есть и себе подобных. Землеройки способны вести себя достаточно агрессивно и благодаря яду нападать на особей более крупных, чем они сами.

Во время одной из наших долгих ночей в поле я поднял тему об одном существе, которое, как я помню, видел в детстве. Это был довольно смешной фильм ужасов 1959 года «Землеройки-убийцы» (англ. The Killer Shrews), в котором собаки, одетые в бестолковые парики землероек, терроризировали группу вечно пьющих учёных, одарённую молодую женщину и героя, фонтанирующего тестостероном. Помимо последней строчки, которая не уступала речи Кларка Гейбла в фильме «Унесённые ветром», больше всего мне запомнился в этой «классике» кинематографа тот факт, что создатели фильма отобразили одну истину (на самом деле две, учитывая злоупотребление учёными алкоголем): если бы землеройки действительно эволюционировали или, как в этом случае, мутировали до размеров собак (даже маленьких), у людей появился бы серьёзный и невероятно злобный хищник, с которым пришлось бы бороться. К счастью для тех из нас, кто собирал настоящих землероек, опасности они не представляли, дискомфортно было лишь работать ночами и каждые два часа проверять «живые ловушки», чтобы наши гиперактивные пленники не умерли от голода.

В ледохранилище в Уоллерфилде Джанет и я ещё раз взглянули на нашего потрясающего крошечного опылителя.

– Увидимся, – сказал я, аккуратно выпуская его на волю.

Крошечное создание исчезло под шуршание пергаментных крыльев.

Я посмотрел на Фарука, который кивнул в сторону выхода.

– Нам лучше двигаться, Билл. Мы же не хотим оставаться тут, когда наступит ночь.

– Дважды можешь не повторять, – произнесла Джанет.

Я обернулся что-то сказать жене, но она уже устремилась к спасительному свету, распространявшемуся от выхода.

Как и у нектароядных, кормление кровью у летучих мышей также определяет очень специфичный образ жизни, хотя конвергенции между птицами и летучими мышами в данном случае практически не существует, поскольку эти две группы не конкурируют. Несмотря на тот факт, что есть птицы, которые регулярно питаются кровью (например, зяблики-вампиры и косвенно те, которые собирают эктопаразитов, таких как клещи у крупных млекопитающих), ни для одной из этих птиц кровь не является единственным источником пищи, в отличие от летучих мышей – вампиров. Другими словами, ни один из видов птиц не умрёт от голода через два или три дня, если он не обеспечит себе доступ к крови. Это означает, что летучие мыши – единственные позвоночные, которые зависят от данного ресурса⁹.

Так что же могут рассказать натуралисты о летучих мышах – вампирах и как эти существа стали прообразами страшилок о кровопийцах, которые были так популярны в Европе? Как развивалась потребность в крови у летучих мышей и почему она не встречается среди птиц? О, и наконец, почему то, что люди думают и знают о летучих мышах – вампирах, совершенно неверно? Думаю, лучше всего начать с последнего вопроса.

Можете ли вы мне сказать, почему в пампасах, да и в других местах, существуют летучие мыши, которые ночью высасывают кровь крупного рогатого скота и лошадей; а на островах западных морей обитают летучие мыши, которые целый день висят на деревьях, как гигантские орехи, а ночью, когда моряки спят на палубе из-за жары, нападают на них, и утром люди находят мертвецов таких же белых, как мисс Люси?

Брэм Стокер

2
Дети ночи

Когда в XV–XVI веках исследователи Нового Света возвращались домой в Европу, их больше волновало золото, Бог и география, нежели заметки зоологов. Среди причудливых историй про морских драконов, гигантов и русалок были и рассказы про летучих мышей, которые охотятся по ночам и питаются кровью несчастных людей и их скота. Чаще всего такие описания были смехотворны и далеки от реальности, более того, мало кто находил время, чтобы разобраться, какие виды действительно питаются кровью, а какие нет. Все наивно полагали, что самые крупные и уродливые являются вампирами, что было в корне неверно.

Первые биологи-систематики пролили свет на данное заблуждение. Карл Линней (который на самом деле латинизировал своё имя) и морфолог Этьен Жоффруа Сент-Илер стояли у истоков неразберихи в отношении летучих мышей и кровососущих в целом. Не обладая познаниями в биологии рукокрылых и не обращая внимания на их фактическое питание, они придумывали научные имена, такие как «большой вампир» (лат. Vampyrum spectrum), «двухцветный кожан» (лат. Vespertilio vampyrus), «желтоухий широконос» (лат. Vampyressa), летучим мышам, которые никогда не пробовали и глотка крови¹⁰.

Ошибались и настоящие зоологи, изучающие тропики. Так, например, Иоганн Баптист фон Спикс, куратор отдела зоологии в Баварской академии наук, уехал в 1817 году в Бразилию собирать представителей обитавших там животных. Из своего путешествия он привез сотни новых видов, которых ранее не видели в Европе. Одним из них был длинноязыкий листонос (лат. Glossophaga soricina), летучая мышь – опылитель, которую мы поймали и выпустили в ледохранилище в Уоллерфилде. Спикс описывал её как «очень жестокого кровопийцу» (лат. Sanguisuga crudelissima), предполагая, что это крошечное создание, которое, как мы знаем, на самом деле выступает коллегой колибри, использует свой щёткообразный язычок, чтобы вновь открывать раны, каким-то образом нанесённые такими крошечными зубками.

Неверная информация о рукокрылых продолжала появляться вплоть до XIX века. Люди сотнями вывозили летучих мышей, снабжая музеи и частных коллекционеров Европы. Несмотря на то что натуралисты, такие как Шарль Мари де ла Кондамин и Алфред Р. Уоллес, начали писать более или менее правдивые отчёты о нападениях летучих мышей-вампиров, большинство существ в европейском научном сообществе всё ещё считались мифическими. Проблема заключалась в том, что обнаружить последствия ночных пиршеств кровососущих было несложно, а вот определить, какой именно вид устроил беспорядки, было непросто. И как оказалось, даже когда виновник был вычислен правильно, возникали различные предубеждения.

В 1801 году в Парагвае испанский картограф и натуралист Феликс д’Азара поймал существо, которое в конечном счёте станет известным как летучая мышь – вампир обыкновенный. Но даже невзирая на уверенность д’Азара в том, что именно эта летучая мышь несёт ответственность за нападения на людей и домашний скот, британские и французские таксономисты сомневались в его заявлении. В 1810 году эта же летучая мышь получила своё официальное название и была описана Жоффруа. Вампир обыкновенный (лат. Desmodus, дословно переводится как «сплавленные зубы») был назван в честь своих уникальных резцов: остроконечные верхние зубы и пара двудольных нижних. К сожалению, в описании вампира обыкновенного не было упоминаний о питании кровью. Точно так же в 1823 году в Бразилии Спикс поймает и составит характеристику рукокрылого, но лишь спустя годы мохноногий вампир (лат. Diphylla ecaudata) будет признан вторым видом летучих мышей – вампиров¹¹.

Лишь в 1832 году, когда Чарлз Дарвин и его слуга стали свидетелями нападения Desmodus rotundus на лошадь, у англоговорящего населения мира появилось имя, ассоциирующееся с кровопролитным поступком.

Кусая лошадь в холку, летучая мышь – вампир становится причиной значительных проблем. Сама по себе рана небольшая и не влечёт большой потери крови, проблему вызывает воспаление места укуса из-за седла. Данные обстоятельства ставились под сомнение, однако мне посчастливилось стать свидетелем такого деяния. Вместе со слугой мы были в Чили, в глухой деревушке около Кокимбо. В тот вечер мой спутник обратил внимание, что одна из лошадей чем-то обеспокоена; подойдя проверить, в чём дело, мы обнаружили летучую мышь – вампира на загривке у животного¹².

Чарлз Р. Дарвин

Изначально три вида кровососущих мышей: вампир обыкновенный, мохноногий вампир и белокрылый вампир – были объединены в отдельное семейство вампировых (лат. Desmodontidae) из-за схожего внешнего вида, поведения и мест обитания (некоторые области Мексики, наиболее теплые регионы Южной и Центральной Америки, острова Тринидад и Маргарита). Позднее исследователи перевели их в подсемейство в рамках крупного неотропического семейства листоносых летучих мышей (лат. Phyllostomidae). Это произошло потому, что они распространены в Северной и Южной Америке и у большинства из них вертикально выступающий нос в форме копья (листа).

Первоначально натуралисты утверждали, что «листья» носа использовались летучими мышами – вампирами в качестве инструмента для проделывания отверстия в плоти жертвы. И лишь много лет спустя учёные обнаружили уникальные ультразвуковые возможности рукокрылых, другими словами менее кровавую функцию носовых выпуклостей. Эти носовые «листики» действуют по принципу мегафона, который усиливает человеческий голос, направляя эхолокационный сигнал, который используют летучие мыши. Интересно, что у мышей-вампиров размер носика значительно меньше, потому что его основная функция – термовосприятие, способность различать температуру. Эта функция помогает мышам находить места на теле их жертв, где кровяные сосуды ближе всего к поверхности.

Оригинальное строение носа в форме листа, изначально неверно истолкованное, стало одной из причин того, почему более ста видов летучих мышей, не питающихся кровью, были классифицированы как вампиры. Также необходимо отметить, что носы такой формы встречаются среди семейств летучих мышей Старого Света – подковоносых (лат. Rhinolophidae) и копьеносых (лат. Megadermatidae), последние в настоящее время широко известны как ложные вампиры. Это ещё один пример конвергентной эволюции, и хотя среди этих групп нет летучих мышей, питающихся кровью, необычное строение носа, вероятно, способствовало распространению слухов о мышах-вампирах, населяющих Европу, Африку, Юго-Восточную Азию и Индию¹³.

Только к концу 1890-х годов все три вида кровососущих летучих мышей были полностью описаны, однако информацию о них начали собирать еще с середины 1700-х годов. Интересно, что вампирский фольклор возник раньше, чем была обнаружена первая летучая мышь – вампир, но её появление значительно укрепило страхи людей.

Если верить фольклористу Стю Бернсу, слово «вампир» произошло от славянского имени собственного Упир, впервые зафиксированном на Руси в рукописи XI века. Вампир (англ. vampire, используется здесь и далее для обозначения мифического кровопийцы) – это вестернизированное «упир» (англ. upir), впервые это слово было употреблено в английской прессе в 1732 году. Вампирами называли трупы, которые воскресли, чтобы пить кровь живых. Существуют рассказы, что подобные существа якобы часто посещали сельские деревни почти всех славянских народов, и в разных странах народ называл своих монстров по-разному: вукодлак в Сербии, стригой в Румынии, нетопырь в России и т. д.

Также следует отметить, что истории о вампироподобных существах рассказывались и в других частях света, упоминания о кровопийцах можно найти в записях Древнего Китая, Вавилона, Греции, а также в источниках о доколумбовых культурах Мезоамерики (например, у племён майя упоминается бог – летучая мышь Зотц или Камазотц).

Массовая истерия захлестнула Европу на рубеже XV–XVI веков, а пика достигла в 1730-х годах. В это время стало довольно популярно выкапывать мёртвых, обвинять их в преступлениях и всаживать в разлагающиеся сердца колья. Согласно легендам, вампиры могли перевоплощаться, хотя в славянском фольклоре не было упоминаний о превращениях в летучих мышей, чаще это были другие животные или неодушевлённые предметы, такие как дым или огонь. Страх был важной составляющей большинства легенд о вампирах, однако некоторым из этих фольклорных существ было бы трудно вселить ужас даже в вашего малыша. Например, мусульманские цыгане на Балканах верили, что нельзя хранить тыквы или арбузы более десяти дней, опасаясь, что они превратятся в вампиров. К счастью, у этих вампирских овощей нет зубов, поэтому их нападения сводятся к тому, чтобы приставать к людям, катаясь по земле, рыча и источая кровь.

В раннем фольклоре практически полностью отсутствуют рассказы о нападениях вампиров на своих жертв, однако есть схожие описания постепенного истощения жертв до их перевоплощения в вампиров. Некоторые учёные пытались найти объяснение мультикультурного пристрастия к вампиризму с криминальной точки зрения, упоминая ужасные злодеяния, совершаемые людьми с различными заболеваниями, такими как шизофрения или даже бешенство. Существуют реальные источники информации о преступниках, которые действительно были одержимы кровью. Эти так называемые вампиры скорее имели проблемы с психикой, получая удовольствие от употребления или контакта с чужой кровью, нежели обладали какими-то сверхъестественными способностями.

Самым печально известным вампиром, вероятно, была венгерская графиня Елизавета Батори. Если верить рассказам, графиня довольно жестоко обращалась со своими слугами, и однажды, ударив по лицу свою служанку, она оказалась забрызгана кровью девушки. Вскоре после этого Батори убедила себя, что жидкость обладает косметическими и восстанавливающими свойствами. В общей сложности графиню обвиняли в убийстве более 600 девушек. Полагая, что кровь обладает целебными свойствами, она пила её или купалась в ней¹⁴. После суда в 1611 году графиня была замурована в маленькой камере в своём собственном замке, где она прожила последние три года жизни в темноте и одиночестве.

Другие исследователи в попытке объяснить феномен вампиризма ссылались не на преступления, а на причину смерти. Они связывали случаи гибели, в которых обвиняли вампиров, с такими заболеваниями, как анемия, туберкулёз, а также различными эпидемиями, например чумой, которая распространилась по всей Европе и большей части земного шара. Кроме того, в Средние века подавляющая часть населения не знала, что такое кома, это объясняет, почему людей случайно хоронили заживо, а также их необъяснимые воскрешения впоследствии¹⁵.

В общем и целом, когда люди обнаружили реальных вампиров, летучих мышей, это только подлило масла в огонь. Рукокрылые, которые обитали в Европе, где никогда не было мышей-вампиров, автоматически были зачислены в ряды оных. Истерия набирала обороты, и люди уже не прислушивались к здравому смыслу и научным фактам (хотя, честно говоря, учёные не сильно-то и пытались очистить репутацию летучих мышей). Постепенно истории о вампирах и их описание начали относить к рукокрылым. В отличие от птиц, летучие мыши были загадочными созданиями ночи, напоминающими грызунов и летающими с помощью кожистых крыльев. Они были «главными героями» суеверий и необоснованных страхов и навсегда стали ассоциироваться с вампирами после выхода в 1897 году романа Брэма Стокера «Дракула».

Вероятно, вдохновлённый историями о том, как Мэри Шелли и Роберт Луис Стивенсон придумали свои сюжеты, Стокер отшучивался, что сюжет своего самого известного произведения он сочинил, проснувшись от кошмара после ужина, на котором подавали крабов.

Название романа Стокер позаимствовал у реального персонажа – румынского графа, который жил в XV веке. Влад III прославился своим жестоким нравом и ненавистью к мусульманам. Он использовал десятки разных способов пыток: ослеплял, подвешивал, сжигал, обливал кипящим маслом, сдирал кожу, хоронил заживо… Но его любимым методом было обескровливание, он пронзал своих жертв деревянными кольями. Порой он устраивал настоящие бойни и насаживал сотни людей на колья, оставляя их на поле, тем самым вселяя страх в своих врагов, за что и получил прозвище Влад Пронзающий (англ. Vlad the Impaler).

Как именно жестокий румынский граф стал прототипом персонажа Брэма Стокера? Всё довольно просто. Отец Влада III, Влад II, в 1431 году был посвящен в орден Драконов (англ. Order of the Dragon)¹⁶ и впоследствии был известен как Влад Дракул (англ. Vlad Dracul). Те же, кто знал Влада-младшего, избегали обращения к нему как к Владу Пронзающему, вместо этого они называли его Дракула, в переводе «сын Дракона». Также стоит отметить, что в румынском языке слово Dracul имеет два значения: «дракон» и «демон», – поэтому для многих имя Дракулы овеяно неким зловещим духом.

Итак, мы установили, как именно возникла связь между реальными и фольклорными вампирами, но у нас всё ещё остались вопросы. Как же именно у летучих мышей развилась потребность в питании кровью? И почему (среди 20 тысяч наземных позвоночных) вампирами стали именно эти три вида мышей из Нового Света.

Прежде всего, в разрешении вопроса о происхождении кровососущих рукокрылых ископаемые (важные окаменелости, которые помогают подробно описать доисторических существ) не сильно помогут. Несмотря на то что люди находили останки древних летучих мышей (включая огромных особей, наречённых Desmodus draculae), которые без сомнения были вампирами, остаётся загадкой, чем они питались изначально.

Палеонтологов бросает в дрожь при упоминании о переходных формах, и, чтобы лучше их понять, давайте ненадолго забудем про летучих мышей – вампиров и поговорим, пожалуй, о самом известном представителе таких форм, который прекрасно продемонстрирует эволюционные изменения, обусловившие появление современной лошади.

Проанализировав результаты различных исследований, палеонтологи, специализирующиеся на позвоночных, смогли соотнести постепенную трансформацию черепа, зубов и конечностей предков лошадей с развитием окружающей среды, которое происходило на североамериканском континенте примерно 50 миллионов лет назад (в эпоху раннего эоцена). Одной из групп, которая эволюционировала, чтобы заполнить ниши, оставленные динозаврами, была довольно разнообразная совокупность млекопитающих, называемых непарнокопытными (лат. Perissodactyla)¹⁷. К этой группе, помимо предков носорогов и тапиров, относились животные под названием «гиракотерии» (лат. Hyracotherium). По размеру они были не больше лисы и обитали в лесах, которые покрывали большую часть региона. Обладающие короткими ногами и глазами, посаженными в задней части короткой морды, гиракотерии скрывались в зарослях и питались зеленью и упавшими фруктами.

Около 25 миллионов лет назад (как показывает анализ ископаемых) климат Северной Америки начал меняться и стал более сухим. Значительно сократилось количество лесных покровов и увеличились территории, покрытые травой. Некоторые мелкие млекопитающие, которые питались листвой и паданцами в лесах, вымерли, остались только те, которые смогли эволюционировать и адаптироваться к новым условиям. Например, млекопитающие с более длинными зубами могли жевать жёсткую траву, которая пришла на смену мягкой листве и плодам. С исчезновением большого количества зарослей и возможности прятаться млекопитающим также понадобились удлинённые конечности, чтобы передвигаться быстрее. С увеличением конечностей пальцы, соприкасавшиеся с землей, постепенно либо исчезли, либо преобразовались.

Череп первых лошадей также становился длиннее, глаза отодвигались всё дальше ото рта. Более вытянутая морда позволяла им одновременно есть и наблюдать за приближением хищников.

Эти млекопитающие, походившие на современных лошадей, были чрезвычайно разнообразны: одновременно на североамериканской территории обитало до 15 видов (около 10 миллионов лет назад). Однако по тем или иным причинам примерно 5 миллионов лет назад осталась только современная лошадь, которая пришла в Азию и Европу по сухопутному мосту (ныне здесь находится Берингов пролив, отделяющий Россию от Аляски). Около 13 тысяч лет назад большинство крупных млекопитающих Северной Америки вымерло из-за климатических изменений, людей или, согласно гипотезе американского куратора Музея естественных наук Росса Макфи, бешенства¹⁸.

Удивительно, как многие знают, что в тот период на этой территории вымерли мамонты и саблезубые кошки, но немногим известно, что тогда же на земле Нового Света исчезли и предки современных лошадей, которые появились там только с прибытием испанских конкистадоров в начале XVI века.

Это печально, что из 34 видов предков современных лошадей остался только один. Тем не менее останки этого некогда широко распространённого вида помогают палеонтологам пролить свет на взаимосвязь трансформаций окружающей среды и структурных изменений животных.

К сожалению, крайне сложно найти останки, объясняющие эволюцию летучих мышей – вампиров, как и многих других существ. Всё потому, что кости рукокрылых чрезвычайно хрупкие и окаменелости существ, населяющих тропические районы в принципе встречаются очень редко. Это связано прежде всего с тем, что трупы недавно погибших животных в таких условиях обычно очень быстро съедаются и вероятность их сохранения в виде окаменелостей крайне мала. Подавляющее большинство древних остатков позвоночных находят от существ, которые жили вблизи береговых линий рек, прудов.