Kitabı oku: «Тот ещё кадр», sayfa 4
Откровенно говоря, смотреть было нечего. Или Виктор убеждал себя в этом, чтобы оправдать то, что он сейчас искал канал своей соседки.
– Представьте себе молоденькую девушку, которая влюблена в манипулятора-арбузера, мамкиного революционера. Она, от переизбытка чувств, пишет первый литературный опус, то бишь фанфик, где соединяет в страстной и пылкой любви свой объект воздыхания и себя любимую, конечно же всесильную, умелую, успешную и самую великолепную. Все мужики романа влюблены в нее, все бабы кроме нее дуры. А сюжет стелится, потому что остальные персонажи сплошь глупые, плохие и злые. Ах да, и в конце ее герой-любовник так трагично погибает, что впору захлебнуться или в слезах, или в смехе. Нет, это не первый писательский опыт твоей одноклассницы. Как уже понятно из названия видео, это обзор мировой классики – "Овода" Этель Войнич. И если по моей интонации вы еще не поняли, уточню – это всратая, объективно плохая и слабая книга. А теперь я в красках объясню почему…
Виктор покосился на экран, где с волнением, пылко и быстро вещала Вася. Она тараторила, глотала слова, неловко эмоционировала, было сразу понятно, что к камере она не привыкла. И все же выглядела так, словно просто сидит рядом и болтает о своем. И Виктора это устраивало, он не особо вникал в суть слов, на шутках послушно хмыкал как от смеха, на аргументах кивал. И сам он не заметил, как просмотрел с десяток ее видео.
Он остановил игру, поставил на паузу видеоролик и задумался. Это ведь походило на сталкинг. Он будто изучал, исследовал, проводил время с девушкой, когда она об этом даже не догадывалась.
Виктор же уже знает, какие книги она предпочитает, какие жанры любит, кем она восхищается, а что презирает, он узнал какой ее любимый цвет и что она предпочитает делать в свободное время. И хотя все это она рассказала добровольно, просто обмолвившись в видео, все равно было похоже, что Виктор получал эти знания обманом.
В этом, наверное, была самая большая проблема видеоблогеров – ты открываешь душу, откровенничаешь, становишься другом для тех, о ком не имеешь ни малейшего понятия.
Виктор не раз становился заложником ситуации, когда незнакомый человек узнавал его, радовался, делился воспоминаниями о проведенном вместе времени, хотел обнять или сфотографироваться, а Виктор стоял как дурак и пытался не выдать неловкости. В детстве так часто бывало, когда его узнавали родственники, которые видели его годовалым. Виктор понятия не имел, кто это.
Вот так и с Васей, он сейчас изучит ее образ с экрана, прикипит к нему…
Виктор закрыл ютуб. Ему срочно требовалось отвлечься.
– Алло, Миша, не хочешь посидеть вместе где-нибудь?
– Оп-па! Вот ты и попался, я еду к тебе с Словоделом!
– Черт, забыл… – Виктор сотни раз откладывал глупые настолки Мишани, но в этот раз ему было не отвертеться. Тогда Виктор решил предложить на удачу, – слушай, а у тебя нет кого-нибудь на примете. Можешь тоже пригласить на вечер настолок?
– О-хо-хо, неужели моя маленькая Вика выросла? И какой он должен быть: мужественный или заботливый?
– Я бы предпочел, чтобы у нее не было члена…
– А это как повезет. Я напишу Грише, – Гриша был еще одним другом, самым младшим, но единственным женатым, – может он и знает кого-то, чтобы познакомить с тобой. Примерно на шесть нормально будет?
– Да, значит в шесть.
– Тогда покедова, чмок в пупок!
– Ага, да, – Виктор сбросил звонок.
И Миша, и Гриша были видеоблогерами: первый снимал обзоры на сериалы и фильмы, второй делал научпоп контент. Все они вертелись примерно в одном кругу и общались с подобными себе. И стоило ожидать, что парни подыщут Виктору равную по положению или хотя бы по возрасту.
Глядя на Васю, Виктор переживал, что она может не знать что такое ик-порт, дискета, стационарный телефон. Это настораживало. Не то чтобы для девушки было обязательно знание всех игр на денди или песен нулевых, но общий опыт и одинаковый возраст хоть немного сближал. А перспектива влюбиться в малолетку – только пугала.
Когда гости должны были вот-вот приехать, Виктор заказал пиццу, напитки, вышел встретить курьера и снова столкнулся с Васей. Она возвращалась с прогулки домой, в ее волосах дорогими бриллиантами сверкали снежинки, а в руках покоилась пластиковая коробочка с проводами.
– Гирлянда? – Виктор расплатился с доставщиком еды, привалился на дверной косяк и поглядел внимательно на соседку.
Та, нахохлившись недовольным воробьем, отвернулась, пробурчала едва слышно:
– Сами сказали, что мне не хватает уюта дома…
– И ты решила купить два жалких метра гирлянды? Зима еще даже не началась, где ты ее нашла? – Виктор взял из рук девушки коробочку, пока она пыталась совладать с дверным звонком.
Вася отобрала коробочку. Показала язык. Она бы уже спряталась в квартире, но отвлеклась на звон лифта. Оттуда вышел, сверкая улыбкой и снежинками на шапке Миша. Он резво подскочил к Виктору, чмокнул того в скулу, повис на плече:
– Викуся, привет! – Миша был из породы золотистых ретриверов, он даже оттряхивался от капель подобно псу.
– Вы… – Вася завороженно уставилась на мужчину, – это же Вы…
– А, фанатка! – Миша добродушно протянул Васе ладонь для рукопожатия. Вася встрепенулась, сунула Виктору коробочку гирлянды и ухватилась обеими руками за Мишу. Тот рассмеялся. Похлопал девушку по плечу.
– Соседка, – поправил Виктор нервно, дернул бровью. На него Вася так не реагировала ни при первой встрече, ни в одной из последующих.
– А соседка за Словодел шарит? Может с нами поиграешь, как раз будет три на трое, в Элиот удобно будет сыграть. Потом и до Чужой планеты дойдем.
Виктор страдальчески взвил глаза к потолку от одного только упоминания о Чужой планете. Он совершенно не хотел, чтобы Вася присоединялась к ним этим вечером, и не хотел по исключительно эгоистичной причине. Ведь если Гриша придет со своей женой Глашей, а те приведут девушку для Виктора, то Вася будет весь вечер увлечена Мишей. С одной стороны, Виктор был достаточным джентльменом, чтобы уступить девушку другу, с другой стороны, он прекрасно знал, что Миша никак не заинтересован в отношениях.
Виктор тяжело поглядел на Васю, решив предоставить ей самой решение о том, чтобы не пойти. Все разы до этого, она охотно пыталась отказываться от любого взаимодействия.
Вася устремила горящий взгляд на Виктора в ответ:
– А можно?
Как он мог отказать? Обреченно кивнув, Виктор только и остался с вопросом, как он умудрился пригласить на вечер девушку, от которой пытался отвлечься.
Непристольные игры
О Божечки! Боже! Боже-Боже-Боже! Это был Мишаня! Собственной персоной настоящий, живой, из плоти и крови, стоял прямо передо мной.
Я видела все ролики Мишани, была подписана на его донатные сайты, даже училась сценарному мастерству по его шуткам. Каждый раз, стоило мне наслушаться его обзоров, так сразу представляла, как он в характерной манере будет разносить мои книги.
Да, я провела слишком много времени, пялясь в экран, на котором вещал Мишаня.
А теперь вот. Он стоит передо мной.
Божечки… Чувствую себя дурочкой, заглядываю Мишане в рот как помешанная, но ничего не могу с собой поделать, даже хмурый пристальный взгляд Виктора не отрезвляет.
– Пока пицца горячая, поедим, – Виктор поставил коробки на стол, потянулся за тарелками в шкаф.
– Заодно поиграем в утюг! Викуся, оставь ты эти тарелки, из коробки поедим! – Миша поглядел в телефон, – Гриша с Глашей и с еще одной особой будут через десять минут.
С еще одной особой? Почему Миша так акцентировал на этом внимание? И почему Виктор на меня так странно при этом поглядел?
– Тебя как звать? – Миша обратился ко мне.
– Вася.
– Вася, сходи в комнату Вики, возьми ручек и стикеров.
Я послушно направилась в указанную сторону. И сильно удивилась, увидев перед собой антураж из новостных видео Виктора. Икеевские полки, доверху заставленные фигурками, стены, увешанные плакатами, вычурные лампы и гирлянды, светящиеся надписи. И рабочий стол, который обычно находится вне кадра. Было сюрреалистично видеть эту обстановку изнутри. И было что-то печальное и одинокое в убранстве комнаты, когда свет выключен.
Я оглядела рабочий стол – такой же выхолщенный, как и все в доме – быстро обнаружила и квадратные самоклеющейся бумажки и пару ручек. И, уже уходя, нечаянно толкнула мышку, заставив компьютер проснуться. На обоях заставки красовалась дурацкая фотка Миши.
– Чудики…
Входная дверь хлопнула, послышались приветственные возгласы ребят.
– Вика, познакомься, это Вика! – сказал вошедший мужчина, указывая на высокую, изящную, строгую девушку, будто сбежавшую с эскизов модельеров. Длинные ноги, черные густые волосы, узкая талия, красные яркие губы. Эта особа была великолепной.
– Вы прямо модель, – Виктор с улыбкой пожал Виктории узкую руку.
– Ага, боевого самолета, – Миша, лишенный пиетета, сразу усадил девушку за стол, – садитесь, а то пицца остывает. Мы как раз вас ждали, чтобы начать.
Виктор услужливо принял пальто Виктории, повесил рядом с моей ободранной курткой, пригласил гостей вымыть руки, и, стоило всем усесться, открыл коробку пиццы, распространяя яркие ароматы копченой колбасы и сыра.
– Миш…
– Что? Вы долго ходили.
На пару кусков несчастная пицца уже успела поредеть.
Виктория с недовольством покосилась на пиццу, но промолчала, не протянув даже пальца к еде. Виктор воспринял это по-своему, встал, достал девушке отдельную тарелку, стакан. Лопаточкой перенес пиццу из коробки в посуду, поставил перед Викторией.
– Вилку, нож? – предложил тихонечко Виктор, и девушка, лишь едва улыбнувшись, согласилась.
– Ладно, – Миша, громко перебил голубков, – Гриша, Глаша, это Вася, Вася, ты поняла.
Я кивнула.
– Играем в утюг. Мы должны успеть пройти весь марафон игр, которые я запланировал, так что в темпе, быстро пишем!
– А какая тема? – Гриша уже засунул пиццу за обе щеки.
– Знаменитости? – предложила Виктория.
– Нет, нужно что-то забавное, например, тема: Противное, – сказал Миша.
– Значит, противное, – согласились остальные. Зашуршали бумажками, ручками. И поочередно приклеили соседу на лоб загаданное слово.
– Очень смешно, – отозвался Виктор, когда увидел на лбу Виктории размашистое "Вика".
Я расхохоталась чайкой, ведь на лбу Мишани значилось то же самое.
Виктор за пару кругов отгадал "болото":
– Это человек? Это находится здесь?
– Мы сейчас находимся в этом.
– Петербург?
– Да.
– Дыбенко?
Мишаня крякнул, обозначая, что ответ был неправильный и уже через круг, Виктор догадался:
– Болото.
Гриша в первый же кон угадал "говно" и спокойно наслаждался трапезой. Глаша без проблем поняла трансформеров и всю оставшуюся игру возмущалась, почему трансформеры противные.
– Это живое? – спросила я.
– Было – да, – отозвался Виктор, он сидел рядом, положив руки на стол, и пригнувшись ко мне, заглядывал в текст бумажки. Но чаще он заглядывал мне в лицо и улыбался, когда считывал полнейшее недоумение.
– Это уже умерло?
– Да.
– Это было человеком?
– Да.
– Политиком?
– Да! – все ошарашенно переглянулись, удивляясь, как быстро я сообразила нужное направление.
– Ну, тут любой вариант будет верным… Это мужчина?
– Да.
– Круг не сузился. А! Гитлер!
– Да!!!
Была очередь Мишы, но он догадывался, об ответе, поэтому нарочно задал тупой вопрос:
– Я персонаж мультфильма?
Ему ответили нет и обратили все внимание на Викторию.
Она неуютно поежилась под дотошным взглядами.
– Это человек?
– Да.
– Он сейчас находится здесь?
Все жутко заулыбались.
– Да, – сказала я и постаралась как можно приветливее улыбнуться девушке. Она, как и я, была в этой компании впервые; легко понять почему ей неуютно.
– Это я?
– Нет, – быстро и еще более весело отозвалась я.
Напряжение в компании чуточку спало.
– Это Миша, – понятливо кивнула Виктория. И очень удивилась, когда ей сказали, что это неправильный ответ.
В свой ход Миша задал аналогичный вопрос:
– Это я?
– Нет.
И ход снова перешел Виктории. Она оглядела собравшихся, посмотрела мне прямо в глаза и, понизив голос, произнесла тихонько:
– Ты не противная, – а потом чуть громче, уточняя, – это ты?
Я улыбнулась, мне было удивительно приятно, что эта восхитительная девушка заботилась о моих чувствах. Но ответ все равно был нет.
В свою очередь Миша приблизился ко мне вплотную и спросил, будто допрашивал:
– Это ты?!
– Не-ет.
Виктория снова осмотрелась. Ей даже в голову не могло прийти, кто был противным. Она посмотрела на бумажку Миши и тихо произнесла:
– Вика?
– Да! Ура!!! – Миша затряс руку девушки в рукопожатии, – это наш Вика! А у меня? У меня там Вика?
– Да, – ответили мы хором.
– Отлично, с первой игрой разделались, теперь в единорожков!
Пока Миша бегал по квартире в поисках коробки с игрой, Виктория подсела ко мне. Меня обдало чувством восторга, когда повеяло ароматом ее духов, когда она положила свои тонкие изящные белые пальцы мне на ладонь. Она шепнула тихонько на ухо:
– А почему Виктор противный?
– Это шутка, – я охотно зашушукалась с этой невероятной сказочной леди.
Настольные игры явно помогали нашему сближению, очень быстро мы с Викторией объединился в единорожий конгломерат и играли против Виктора. У нас появились общие шутки и темы для разговоров.
Виктория была умной, интеллигентной и чрезвычайно дружелюбной. Мы определили, что обе любим книги, и долго обсуждали творчество Джейн Остин и всех сестер Бронте. В Словодел она разбила меня в пух и прах, чем вызвала новую волну ободания.
А на Чужой планете мы окрестили Виктора планетой и чихвостили всей компанией. Тогда и Виктория подтвердила, что он действительно противный, и остаток вечера мы провели с ней бок о бок тыкая пальцем в Виктора.
– Я боялся, что сегодня у меня уведут девушку, но не ожидал, что таким образом, – пожаловался он сам себе.
К концу вечера ни у кого не оставалось сил для игр, но в списке Мишы оставались еще два пункта.
– Объединим. Сыграем в дурака, кто первый выходит загадывает дураку правду или действие, – предложил Гриша, уже мечтая сбежать домой вместе с супругой.
– Ладно, – обиженно скусился Миша, раскладывая карты. Он рассадил всех, пытаясь разбить наш с Викторией союз, но все тщетно, мы все равно загасили Виктора, оставив его в дураках.
– Правда или действие? – спросила я у хозяина квартиры.
– Действие.
– Вызывайте себе такси…
И мы с Викторией засмеялись. Сам же Виктор ничуть не обиделся, он с вялой улыбкой взглянул на меня, бросил подушку, и постарался отвлечься на Викторию:
– Чем ты занимаешься?
– О, я удаленно работаю в администрации своего города.
– А откуда ты?
– Из Тывы.
Я захихикала:
– А я из Ямы.
И Виктория снова безраздельно одарила меня вниманием. Виктор на пробу задал еще один вопрос, но мы его не услышали, и тогда он сдался.
– Мы поедем домой, – объявили Гриша и Глаша.
– Я тоже поеду, – поддакнула Виктория.
– А я тут останусь, – Миша завалился на диван. Мы попрощались с ребятами, пожали руки, обнялись тепло. И, под предлогом прощания, я тоже постаралась выскользнуть к себе, когда рука Виктора тяжело упала мне на плечо. Он задержал меня у порога, махая рукой гостям, а потом буднично попросил остаться.
– Поможешь убрать мусор?
– Я так думаю, он до утра будет здесь валяться, – сказала я и мы обернулись на Мишу.
– Эй, – вяло возмутился он.
– Я закажу ему такси, – сказал Виктор.
– Ты не посмеешь.
– Я не позволю тебе остаться здесь на ночь.
– Почему нет?
– Потому что ты опять завалишься в мою кровать.
– У тебя ортопедический матрас…
Я послушно складывала карты в их упаковки, пока Виктор собирал тарелки и стаканы по всей гостиной. Миша изображал труп, валяясь без движения на диване. Его жизнеспособность выдавали только частые возгласы и пререкания.
– Я не могу встать, – Миша показательно отчаянно отказывался подниматься, – на мне Вася сидит. Вася, сядь.
Я повиновалась, сев рядом на диван, пока запихивала единорогов в коробку. Миша схватил меня за талию и перетащил к себе на лодыжки, снова откинулся на подушки и принялся скорбно вздыхать.
Виктор поглядел на нас исподлобья, но промолчал.
Мне стало неуютно под этим тяжелым взглядом. Я быстро почувствовала, как злоупотребляю чужим гостеприимством и поспешила встать.
– Я убрала. Уже поздно, так что пойду.
Виктор оглядел меня с ног до головы, вздохнул, поведя плечом, и сказал удивительно спокойно:
– Только помоги вытереть посуду.
Я оглянулась на труп Миши. Положила игры на тумбочку у дивана. Подошла к Виктору.
Он был довольно умиротворенным, никак не выдавая раздражения или неприятия от сегодняшнего вечера. Он с легкостью и юмором воспринимал любые колкости, порой даже сам подзуживал или шутил.
Я встала рядом. Взяла полотенце и принялась натирать только что помытую посуду. Виктор молчаливо стоял у раковины и споласкивал один стакан за другим.
– Вы поддавались, да? – спросила я, стараясь не пялиться.
Виктор неопределенно пожал плечами, он улыбнулся, так что я сразу поняла, что он точно поддавался.
– Вам понравилась Вика?
– Я не особо ее узнал.
– Это я виновата.
– Да и я не сильно старался.
– Значит, это Вы виноваты.
Виктор поглядел на меня, одаривая смешинками в глазах.
Я отвернулась. Как можно старательнее натерла стекло, чтобы не осталось разводов. И расторопно всполошилась:
– Я закончила.
– Возьмешь остатки пиццы?
– А можно?
– Бери.
– Спасибо.
– Доброй ночи.
– Доброй.
***
Виктор проснулся и сел на постели, разминая шею и плечи. Он вовремя уклонился в бок, когда Миша рыбкой плюхнулся рядом. Тот уже раздобыл где-то печенье и грыз его, усиленно пуская на ортопедический матрас крошки.
Виктор постарался на это не смотреть. Он спросил:
– Как она тебе?
– Довольно милая. Ты всегда в таких влюбляешься. А потом они разбивают тебе сердце.
Виктор шлепнул друга подушкой.
– Тебе лучше присмотреться к Виктории, отношения у тебя складывались с такими как она.
– Но я не был в них влюблен.
– А здоровые, зрелые отношения вообще не включают в себя влюбленность.
Виктор оглянулся на друга. Тот самодовольно чавкал печеньем.
– Если так хочешь о ком-то позаботиться, – отозвался Миша, – заведи щенка. И причиняй ему свою любовь, балуй, на ручках носи, обеспечивай. Или ребенка заведи с кем-нибудь вроде Вики. И тут уже тебя никто не упрекнет в родительской опеке.
Виктор взял подушку и прижал ею лицо Мишы. Держал долго, пережидая заглушенные крики и шлепки. А когда Миша затих, Виктор поднял подушку и контрольным ударом хлестнул друга в самодовольную морду.
– Позавтракаем пиццой? – предложил Миша.
– Я отдал остатки Васе.
– Видишь? С этого всегда начинается. Сначала ты хочешь их накормить…
– Я понял тебя, хватит, – Виктор залез в телефон, чтобы заказать завтрак. Проверил почту, прочитал готовый сценарий для видео, подправил тут и там, переписал, где требовалось. Сегодня можно будет уже записывать.
– Потом ты делаешь им дорогие подарки, – не унимался Миша.
– Я тебя не слушаю.
– Потом стараешься устроить их на хорошей работе, подключаешь свои связи, даешь им ту реализацию, о которой они так мечтали.
– Знаешь почему я до сих пор тебя не ударил?
– Ты пацифист?
– Я просто тебя не слушаю.
– А зря. Ведь именно с нагретого местечка, которое ты находишь для их задниц, все и начинает рушится. Катится в ту самую задницу. Они садятся тебе на плечи, ждут, что ты будешь их полностью обеспечивать, решать все их проблемы, ловить каждый их каприз на лету. А потом обижаются. О, они всегда манипулируют чувством вины: "Ты же обещал!", "Я думала ты меня любишь…". Ты становишься вечно злым, недовольным, неудовлетворенным. И они тебя бросают. Нет, с одной стороны – хорошо: ты после этого начинаешь работать как проклятый, больше времени проводишь со мной, снова играешь в Фифу.
– Миш…
– Но ты каждый раз оказываешься с разбитым сердцем.
– Давно ты такой сентиментальный стал?
– Ладно, хрен с тобой. С кем хочешь, с тем и общайся, а то давно мы не рубились в футбик.
– Миш! Через пятнадцать минут привезут еду. Встретишь курьера, поедим и поможешь записать видео. А я пока в душ.
– О! Потереть тебе спинку?
– Я не понимаю зачем дружу с тобой…
За годы работы перед камерой, Виктор довел процесс до автоматизма: поставить треногу, настроить свет, подключить микрофон, одеться в сочетании с фоном, сделать разминку для речевого аппарата, игнорируя передразнивания Мишани.
Он дважды читал сценарий до записи, и проговаривал каты по предложениям или абзацам. В особенно хорошем настроении, он использовал намеченный план только тезисно, рассказывал, разгонял новости от себя, используя заготовленные шутки как подводки к общению.
– Про развитие технологий: теперь вы можете генерировать не только текст для своего ролика, но и аудио-, и видеоряд. Так что искусственный интеллект будет не только писать ваш диплом, но и защищать его перед комиссией. Вам нужно только ходить на пары и платить за это Вузу. Как вы уже поняли, этот фрагмент моего выпуска тоже сгенерирован нейросетью. Именно поэтому вы испытываете такой эффект зловещей долины, как от Мизулиной.
Миша за кадром запустил в Виктора ластиком, так что им пришлось отвлечься, свериться со сценарием и вернуться к теме ролика.
Им понадобилось меньше двух часов на запись.
Миша на ускоренной перемотке просмотрел получившейся материал на камере, кивнул с важным видом, и сел за компьютер, чтобы отправить видео монтажеру.
Виктор принялся собирать аппаратуру.
В тишине и монотонном занятии он снова вернулся к размышлениям об отношениях.
Он думал, хочет ли он вообще себе девушку? Вроде нет, спокойно же жил уже несколько месяцев один. Но вроде и да, ведь приятно иметь под боком теплую компанию: ужинать с кем-то вместе, ложиться спать.
Но если раньше весы "за и против", были в равновесии и спокойствии, то теперь слова Миши заставили Виктора сомневаться.
Мишаня, как и все интернет-гуру отношений, пытался предупредить: влюбленность – это нездоровое проявление. Это гормональная буря, задетая детская травма или еще какая-нибудь очень психологическая причина для трепета, тревоги и помешательства. Вот только Виктор не был влюблен. Он испытывал интерес, симпатию, но ничего больше. Это не была любовь с первого взгляда, не пара рожденная на небесах, не родственные души и прочая такая сладкая, но такая далекая ложь диснеевских мультфильмов.
И все же Виктор решил, что ему действительно не стоит бросаться в омут любви с головой. Гораздо продуктивнее было бы посвятить время работе.
С этим он и обратился к Мише.
– О! Дружище, я знаю чем мы займемся! Поверь мне, ты возненавидишь себя, меня и заодно этот сраный проект. Это будет офигенно!
Любовный неугодник
В субботу днем я отправилась в книжный магазин. Не в те букинистические лавки, с потрепанными стопками разномастных книг, которые ютятся на ступеньках лестниц и выстраиваются в ряд на полу, нет. Я пришла в торговую точку с ослепительно-белым холодным светом, с широкими проходами между полок и с полчищами сувенирки и мягких игрушек. Ведь первое, что должно встречать человека у входа в книжный магазин – брелоки и шопперы.
Я оглядела новинки, там все было обыденно: вот обложки книг похожие на афиши фильмов, бедный Ведьмак, вот пара радужных романов, которых читают только из-за квирбейтинга, вот некогда популярные авторы, которые пытаются молодиться, но выходит кринжово, вот Тэрри Пратчетт – он соединил в себе все три категории. А вот детектив Агаты Кристи в оформлении как у Джек Дэниелс. Не знаю чего захотелось больше: почитать или выпить.
Я представила, как моя собственная книга, растолкав соседей, втиснулась в стопку янг адалта. Эх, мечты…
Но сегодня я пришла не за пустыми фантазиями, мне нужно было выбрать произведение на обзор.
Конечно, для бомбящих роликов на ютуб лучше всего выбирать литературу с этого самого стенда. Но есть и те видеоблогеры, кто нашел себя на полках чуть подальше от входа. Вот, например, среди тетрадок стоит нон-фикшен, который научит тебя жить: правильно дышать, зарабатывать, мечтать, любить, моргать и прочее – золотая жила для дяди Шурика. А за углом ряды ломятся от ужастиков вроде Стивена Кинга – это пища для Ани Букспейс, а на задворках магазина, около служебного помещения, русская проза для Юли Волкодав.
Я прогуливалась, обводя взглядом корешки книг. Приятно было узнавать за сухими обозначениями авторов и названий целые истории, прочитанные когда-то. В мечтательном блуждании по магазину и воспоминаниям, я случайно наткнулась на то, чего видеть наверное и не хотела бы. Книгу блогера. Фэнтези история с любовными перипетиями, королевскими интригами, магическими битвами и детективной загадкой, которая изменит жизнь главного героя навсегда. В общем, банальная чушь. На просторах интернета каждый успел упрекнуть книгу в клишированности, но так никто и не объяснил, что же с ней конкретно не так.
Я открыла увесистую повесть, пролистала желтые туалетные страницы, вчиталась и осознала… Все. С ней все было не так.
К лицу прилил жар, я с ужасом захлопнула книгу, расторопно всунула ее между прочих третьесортный произведений и отошла. Я отвернулась, но не смогла не смотреть на нее. А отвратительным было самое неожиданное – я осознала, что это моя мечта. Жалкая пустышка с блеклой обложкой, похороненная среди макулатуры фэнтезятины.
Молодым авторам постоянно твердят, что никакое издательство их не опубликует, если не будет читателей, аудитории; что нужно развивать социальные сети, публиковать информацию про себя в интернете, вести свой блог. И тогда вас опубликуют.
Опубликуют.
Вас не будут продавать, продвигать, рекламировать. Вас опубликуют. А дальше сидите тоненькой полоской своего корешка на полках ничтожных книг.
Я приложила холодные пальцы к разгоряченным щекам, попыталась совладать с отчаянием и гневом. Прикрыла глаза.
Будет неправильно брать несчастную повесть своего более популярного коллеги только ради просмотров. Но ведь помимо гонки за популярностью, в обзоре будет стоять моя собственная рефлексия, анализ, поиск ошибок как со стороны читателя, так и со стороны автора. Я кончиками пальцев вытянула книгу и, стараясь не глядеть на нее лишний раз, понесла на кассу.
И вот теперь, в погожий воскресный вечер, я сидела за обеденным столом и гипнотизировала эту несчастную книгу взглядом. Один только ее вид ужасно портил мне настроение.
Я уронила голову на столешницу, чтобы полюбоваться на небо за окном, на пышные хлопья снега, которые лениво стояли в безветренном колодце дома.
В детстве я часто так сидела, скучала, пялилась на снегопад и мечтала. В такие моменты папа приходил домой с работы, видел меня приросшей к подоконнику и старался развеселить, развлечь, брал листок, карандаши, ножницы и вырезал вместе со мной снежинки на стекло или писал письмо Деду Морозу. В пять лет я искренне верила, что мое письмо дойдет до бородатого волшебного дедушки из рекламы Кока-Колы, в девять считала, что только дураки верят, что их послания в Великий Устюг кто-то читает, а в тринадцать снова садилась за один стол с уставшим, вечно работающим и занятым отцом и писала послание своему исполнителю желаний. Я уже понимала, что папа просто не умеет, не знает как еще проводить со мной время, и я не знала тоже, поэтому мы садились и в полнейшем молчании скребли цветными карандашами по дорогущей офисной Снегурочке.
И каждый год для меня было чем-то волнительным выходить с бумажками наперевес к почтовому ящику и опускать туда собственноручно подписанные конверты.
Мне непременно захотелось снова почувствовать это веселье и азарт, отвлечься от удручающим мыслей и просто подурачиться, так что я вскочила с места в поисках листочка и ручки. И… Ничего не нашла. Странно, но если домой ничего не покупать, то ничего и не появится. Жестокая правда жизни.
Было бы глупо идти в магазин и покупать целую пачку бумаги и полный набор ручек ради одного несчастного письма. Я села обратно. Решила, что значит просто не судьба. Но снова увидела злосчастную книгу и вскочила с места.
– Сосед, – я постучала в квартиру Вавилова, но там было тихо. Возможно, мне не стоило приставать к человеку, невежливо, наверно, отвлекать людей по мелочам. Я как дура простояла истуканом полминуты под дверью, предполагая, что еще более неловким, было бы сбежать, когда дверь все же откроется. И правда, когда замок щелкнул и дверь приоткрылась, мне ужасно захотелось позорно сбежать.
Виктор был один, он выглядел совершенно обычным и спокойным, но будто бы был не таким дружелюбным как прежде.
Я нахмурилась, уставилась на соседа. Он молча посмотрел в ответ, вздохнул, будто что-то решил, и просто отодвинулся в сторону, впуская.
И я вошла, не в силах ни заговорить, ни оторвать взгляда. Мне было неловко. Но также мне было ужасно смешно. Виктор был в пижаме. В бежевых, почти розовых клетчатых объемных штанах и светлом растянутом свитере поверх пижамной рубашки. Мужчина выглядел так забавно и по-домашнему, что я еле сдерживала расползающуюся улыбку.
– Что? – удивился он.
– Вы в пижаме?
– Ну, я надеваю ее немного заранее до сна, это странно?
– У Вас есть пижама – это странно. Я думала только в фильмах люди покупают специальную одежду для сна, а реальные люди просто спят в старых футболках.
– Вот как? Ты специально зашла, чтобы сказать мне это? – наконец Виктор хоть немного улыбнулся. Я приободрились и уже увереннее сказала:
– Нет, я хотела попросить бумажку и ручку.
– У тебя закончились нормальные поводы, чтобы увидеться со мной? – Виктор ухмыльнулся, он вложил в ехидный взгляд все очарование и обаяние на которое был способен. Он что, флиртовал?
– Нет, я хотела написать письмо.
– Сообщения в телеграме теперь платные? Телеграммы выгоднее?
Мое смущение резко подскочило, я развернулась, чтобы уйти, но Виктор придержал меня за плечи.
– Я храню бумагу в другом месте.
Усадив меня за стол, он удалился в кабинет.
Мне подумалось, что не стоит говорить для чего нужна бумага, а то Виктор решит, будто я из тех людей, кто сует лампочки в рот и облизывает качели в мороз.
Виктор был посторонним человеком, и я не имею в виду, что мы недостаточно хорошо друг друга знали, нет, ведь были те, с кем я при первом знакомстве знала – это мой человек; а Виктор был посторонним на совершенно другом уровне.
– Листы, ручки, – мужчина продемонстрировал что лежит у него в руках, – а теперь расскажи для чего они тебе.
– Я же сказала, что хочу написать письмо.
– Кому? Кто в наше время отказывается пользоваться телефоном?
– Деду Морозу…
Виктор посмотрел на меня с замешательством, похоже, он даже не предполагал, что я занимаюсь такими глупостями.
Но тут же его взгляд смягчился, а в насмешливой улыбке проскочила теплота.
И мне захотелось предложить ему написать письма вместе, сесть, как обычно с папой за одним столом, склониться каждому над своей бумажкой и отгородить кривой текст от посторонних глаз ладонью.
