Kitabı oku: «Мутация разума.», sayfa 2
– Что с тобой? – Джаспер оглянулся на курсантов в далеке, – Кто-нибудь ещё пострадал?
– Нет, – не желая вызывать у противника жалость, Бобби огрызнулся, – Меня зажало между цилиндрами и стеной, а тебе какое дело?
– Может проводить тебя в медпункт?
– Не хочу, – отмахнулся курсант и, посмотрев на Джаспера, напомнил, – Мы ведь с тобой не закончили…
– Не закончили с чем? – почему-то подумав про недавний инцидент, Джаспер машинально отстранился от Бобби, – Послушай, нет смысла продолжать тот дурацкий разговор. Не надо.
– Значит, ты понял, о чем он пойдёт?
– Нет, просто ты явно нарываешься на неприятности.
– О-о, – Бобби запрокинул голову назад и, медленно вернув её в прежнее положение, иронично ухмыльнулся, – И это я нарываюсь на неприятности… Неужели, ты так и не заметил, что нарывание на неприятности – наша основная задача? И разве тебя не задевает тот факт, что кому-то разрешают отсиживаться в стороне, пока тебе угрожает опасность, а? – парень ударил собеседника по плечу окровавленной ладонью.
– Нам никакая опасность не грозит.
– Разве? А что будет после тренировок? Только не говори, что ты об этом не задумывался. Ведь задумывался? Ведь задумывался, а? – вложив в движение всю свою ненависть, Бобби опять толкнул одноклассника.
– Прекрати, – Джаспер сделал шаг назад.
– Только в том случае, если ты мне расскажешь, чем твой дружок заслужил у Совета такую примечательную неприкосновенность.
– Нет у Милоша никакой неприкосновенности.
– Обманывай дальше, – Бобби сплюнул и, требуя от парня другого ответа, пихнул его в грудь, – Маменькин сынок, за которым бегает табун нянюшек? – Джаспер отбил очередную атаку, – А может быть папенькин? А может он, вообще, следит за нами, а потом докладывает "начальству"? Некий тайный агент…
– Прекрати.
– Своеобразная чёрная лошадка, а? Маленький комнатный пони?! А ты спроси у своего ублюдка, чем он на самом деле здесь занимается? Для чего он нужен? Почему Совет держит его при себе?! Спроси! – Бобби схватил противника за грудки, но Джаспер без труда освободился, – Да чего от тебя ждать! – продолжал наступать на одноклассника курсант, – Ты же зомбированный. Он всех вас зомбирует! На этих дурацких сеансах терапии… Он же лезет к вам в головы не ради вас, а ради себя. Да у нас вся академия под этим говнюком ходит, и всех всё устраивает! Задай этой твари один единственный вопрос…
От всепоглощающей любви не осталось и следа. Мгновенно выбросив руки вперёд, Джаспер схватил соперника за горло и, перелив пламя в цепкие пальцы, начал душить. Жертва отчаянно дёрнулась, в надежде спастить из смертельных объятий. Кто-то где-то вскрикнул, но так отдаленно, будто парень выдумал для себя этот звук. Из-под плотно прижатых ладоней засочилась липкая бурая жидкость и, падая сочными каплями вниз, густо забрызгала белые кеды. А в голове Джаспера плясала лишь ярость. Закрашивая сознание рыжим атлáсом, она будто бы заключала курсанта в тески и, вставая барьером между ним и окружающим миром, заражала реальность семенами безумия.
Ведь с участием гнева Джаспер мог творить.
Кому было необходимо то спокойствие, которое теперь напоминало промокшую бумажку? Кому были необходимы те чувства, которые людская враждебность раздавила минуту назад? Кому была необходима учтивая мягкость, если при виде неё кто-нибудь обязательно окаменееет в оскале? Другое дело – являться властелином изумительной злобы. Выпустить из плена запретные мысли и, превратив их в летальное оружие**…
Шея Бобби обдала парня холодом. Отдёрнув руки, Джаспер недоверчиво придержал наваждение и, больше чутьём, чем глазами, увидел замеревшую напротив Рене. Неинтересный капитан рухнул на пол. Кто-то потенциальный утащил его тело подальше от испачканных плит. Лёд и пламя остались один на один.
– Всем вернуться! Быстро!
Сконцентрировав влагу из воздуха, девушка погрузила запястья курсанта в холодные оковы и, взглянув на напарника, встретила помутневший от одержимости взор.
– Так лучше, – произнесла Рене, – А теперь…
– Рене!
– А теперь, приди в себя и немедленно покинь тренировочный комплекс.
– Рене! Я приказываю, – положив валик под голову Бобби, инструктор немедленно бросился к курсанту, – Рене, прямо сейчас, уйди из зоны поражения.
– Ты должен здраво оценить свои действия и очнуться, – строгий голос взволнованно дрогнул, – Приди в себя. Я настаиваю.
– Рене! – Джай схватил девушку за талию и, игнорируя протесты, насильно потащил её к пульту управления.
– Ты не понимаешь! Нельзя это прощать! – Рене попыталась вырваться, – Он не прекратит! Он никогда не прекратит так беситься, пока не поймёт… Пока не осознает…
…Выпустить из плена запретные мысли и, превратив их в летальное оружие, раз и навсегда провозгласить независимость. Личную. Непоколебимую. Восхитительную. Взорвавшись, как от шашки динамита, ледяные оковы разлетелись на куски и, пав ниц перед истинной силой, тут же растаяли. Руки Джаспера покраснели и наполнились жаром и, словно бы приближаясь к структуре железа, начали источать мощный режущий свет. По коже, перепрыгивая с волоска на волосок, пробежало оранжевое рваное пламя. Следом за свечением, площадку наполнил пугающий гул.
Нажав на экстренную кнопку, инструктор активировал защитный механизм и, отрезав подопечных от опасности, вывел перед пультом управления стену из стекла. Стоило барьеру занять своё место, как прозрачный купол ощетинился выдвижными оросителями. Используя воду со специальной добавкой, он обрушил на парня тропический ливень…
Но ничего не изменилось.
Ледяная пробка покрылась изъянами. Выломав преграду из трубы, под своды тренировочного комплекса взметнулся столб огня и, с презрением игнорируя лёгкую морось, поглотил все снаряды. Пламя вгрызалось в прочную материю, как хищник вгрызается в тёплую тушу. Коверкая и кромсая стальное покрытие, оно подбиралось к сердцевине устройств и, пьянея от процесса, жадно утоляло свои голод и жажду. Это был триумф уничтожения. Триумф тотального уничтожения, рождённого из фейерверка сил и энергии. Каждый очерняющий декорации всполох кормился неисякаемой волей курсанта. Каждый ревущий выдох огня выплёскивался из окутанной жаром груди. Каждый завиток первобытного танца детально отражался в человеческом разуме и, заглушая все инстинктивные страхи, приказывал Джасперу забыть про себя.
Джай виновато взглянул на подопечных.
– Ты подбросил ему цистерну, полную топлива? – спросил полушепотом Джастин.
– Топливо давно сгорело. Его было не много.
– А он сам? – Шелли кивнула на рыжие джунгли, – Он сам не пострадает?
– Не должен.
– Мы здесь заперты? – уточнила Бриджит.
– Нет… Совсем нет, – инструктор потеснил притихших курсантов и, подойдя к противоположной стене, быстро разблокировал дополнительный выход, – Этот тоннель ведёт наружу, но за пределы здания, – пояснил Джай, – Он герметичен и максимально упрощён, так что вы не заблудитесь.
– А ты?
– Не перебивай, – оценив освещённый светодиодами рукав, мужчина задумчиво посмотрел на воспитанников, – Короче, поступим так. Несколько человек пойдут вперёд и позовут на помощь медсестёр и врачей. В это время, мы соорудим носилки и отправим следом группу из десяти человек – две смены насильщиков и два помощника. Остальные обеспечат им преимущество в десять минут, чтобы не образовалась давка, и тоже эвакуируются. А я не пойду… – подвёл итог Джай и, давая понять, что возражения здесь неуместны, немного смягчился, – И попрошу Рене поступить аналогично.
– В качестве наказания? – откликнулась девушка.
– В качестве подстраховки, – курсант смущённо опустила глаза, – Но одного ассистента мне будет недостаточно, – продолжил инструктор, возвращаясь к панелям управления, – Кому-то придётся найти Милоша и привести его сюда. Вы же знаете, по-другому эту бурю не выключить.
*One day like this we'll never be the same / Like ghosts in the snow / Like ghosts in the sun – Однажды, в такой же день, как этот, мы уже никогда не будем прежними / Как тени на снегу / Как тени на солнце. (Строчки из песни).
**Летальное оружие – оружие, предназначенное для уничтожения живой силы противника. К таким видам вооружений относят: холодное и огнестрельное оружие, предназначенное для поражения противника в ближнем бою; ядерное, химическое, зажигательное и бактериологическое оружие, предназначенное для массового поражения. (Оружие нелетального действия – это оружие, которое при обычном применении не должно приводить к гибели или тяжёлым телесным повреждениям у тех, против кого оно направлено. Основная цель использования такого оружия – нейтрализация, а не поражение противника, ущерб здоровью и физическому состоянию людей при этом должен быть сведён к минимуму. Травматическое оружие, светошумовые боеприпасы, водомёты и т.д.)
Глава 2. Новоиспеченный.
Не позволяя солнечному свету пробиться сквозь тяжёлые портьеры, тени Общего Зала прятали по карманам заложенный планировкой простор.
Укутывая войлоком высокие трибуны, они недоумённо смотрели на свидетелей и, притворяясь рассеянными, делали вид, что многоярусных сидений никогда здесь и не было. Темнота стирала с лица старого паркета широкую сцену и, озираясь по сторонам, продолжала настаивать, что не имеет к пропаже никакого отношения. Складки полумрака поглощали предметы… Из толстых перекрытий, упростив огромный мир до кляксы искусственного освещения, исчезли любые напоминания о строгости. Гнёт высоких потолков измельчился и, просеявшись сквозь пальцы, придал помещению схожесть с пещерой… Шпалеры* на стенах переродились в отвестные скалы… Огромная эмблема академии затерялась в искусственных сумерках, и такая интерпретация Общего Зала нравилась Милошу гораздо больше привычного образа. В подобной компании парень бы с радостью провёл неопределённое количество времени. Завернувшись в изоляцию, будто в старенький плед, он бы наконец-то избавился от назойливых мыслей и, украв для себя выходной, занялся бы медитацией.
Но сейчас Милош был не один.
На краю светового пятна стояло несколько фигур. Терпеливо ожидая курсанта, трое мужчин и две женщины в чёрном внимательно наблюдали за подопечным и, теряя в сумраке человеческие черты, походили на идолов. Их лица замерли в выражении скуки. Руки у каждого были сцеплены в замок и находились примерно на уровне желудка. Почти не тревожа воздух дыханием, члены совета словно пребывали в некой облéгченной версии спячки… И поймав себя на этой мысли, Милош поёжился.
– Господа, – мистер Темрич учтиво кивнул работодателям, – Милош, – парень также удостоился наклона головы, – Вынужден вас оставить… Увы, накопилось много дел, – преподаватель размеренно поправил очки.
– Не смеем вас задерживать, – произнесла центральная фигура и, дождавшись, когда где-то во мраке захлопнется дверь, спросила, – Милош, как ты отнесёшься к тому, если мы предложим тебе повышение?
Директор академии, являясь образцом строгого, но справедливого лидера, не любил ни помпезные речи, ни долгие вступления. Тратить время на бесполезные ворохи слов ему было не по душе. Даже больше, мистер Мортимер ненавидел, когда разговор превращался в выдохшуюся жвачку, и, предпочитая все вопросы решать чётко и быстро, к этому же приучал своих сотрудников и воспитанников. Ко всему прочему, уставшее с возрастом лицо мистера Мортимера, его звучный, будто выкованный голос, и предпочитаемый крой делового костюма неизменно располагали к конструктивному диалогу.
– Что я получу взамен?
– Тесное сотрудничество.
– Очень расплывчатое понятие, – став слишком навязчивой, магическая таинственность Общего Зала мгновенно покоробилась и развалилась на куски.
– Наступили такие времена, когда Совет не может обойтись без твоих особых умений.
– Но я же толком ни на что не способен, – Милош сделал шаг в сторону и, словно пытаясь оттолкнуть неизбежное, виновато добавил, – Совсем ни на что.
– Мы не поручим тебе ничего трудного или непонятного. Все, о чём мы имеем право тебя попросить, ты с успехом выполняешь каждый день. Главное – не сомневаться в себе, помнишь?
В другой обстановке, мисс Сильвия Галлагер дополнила бы реплику тёплой улыбкой и универсальным пожатием руки. Проводя с курсантами по несколько часов каждый день, распорядитель старалась казаться для воспитанников понимающим другом, но проблема заключалась лишь в том, что сознание женщины упорно приравнивало понятие "казаться" к глаголу "быть", а быть штатному психологу хотелось среди руководящих постов. Близость к власти выпрямляла её спину, придавала прыгучей походке весомость и, разглаживая от природы непослушные волосы, незаметно перекраивала саму сущность мисс Галлагер. Ступень повыше загоняла призраков прошлого в шкаф и, защёлкивая на нём тяжёлый замок, помогала Сильвии поверить в своё предназначение… Поверить, разумеется, под чужим присмотром и безапелляционно.
– Но я всё равно в недоумении, – признался Милош, – Что именно вы от меня хотите?
– Помощи, – ответил мистер Мортимер.
– В чём?
– Так случилось… – коротко кашлянув, снова заговорила мисс Галлагер, – …что у нашей академии появились небольшие проблемы по части связи с внешним миром.
– О чём-то глобальном говорить пока рано, – поспешил поправить Сильвию мистер Суссекс, – Безопасность заведения до сих пор находиться в моих руках, и с ней всё в порядке, но есть одна вещь, которую сканеры определить не могут.
– Мы боимся диверсии, – подытожил сказанное директор и, не вдаваясь в подробности, объяснил, – Конкуренты наших спонсоров хотят подорвать репутацию академии. Это не новость, на заре проекта они уже пытались сделать нечто подобное, но тогда им крупно неповезло – многие клеветники оказались за решёткой. В этот же раз ситуация изменилась. "Меддлинг Корп" сейчас заняты внутренними проблемами, и им некогда переживать о нашем благотворительном проекте, – взяв паузу, мистер Мортимер внимательно посмотрел на подопечного, – Поэтому бороться за жизнь академии нам придётся собственными силами.
– У вас столько бойцов, – произнёс Милош, – А вы выбрали меня?
– Бойцы тут не помогут, – лицо миссис Мортимер будто бы впитало в себя бледность освещения, – К нашим стенам не подгонят танки, на нас не обрушат ядерную бомбу, и никто не отправит отряд спецназа пройти по водостокам внутрь академии. Всё дело в проверках…
– Нас часто проверяют какие-нибудь службы.
Возле членов совета, заставляя Милоша тоже испытывать беспокойство, кружились процарапанные волны тревоги. Проникая в мысли курсанта, они вспугивали с мест самые потаённые и мрачные страхи и, расшатывая что-то внутри, заполняли промежутки между ударами сердца разбавленной паникой.
– Да, – подтвердил слова курсанта мистер Суссекс, – Все, кому не лень, присылают к нам свои делегации едва ли не каждый месяц, но теперь мы не знаем, кого впустим через главные ворота.
– Мы боимся шпионов.
– Пойми, – директор поджал губы и, подбирая более подходящую формулировку, немного помолчал, – Нам скрывать нечего. Спонсоры прекрасно осведомлены о том, чем мы здесь занимаемся. В центральном офисе хранятся все отчёты, которые мы туда отправляем, и кто угодно может ознакомиться с содержанием документов, но где гарантия, что нас не подставят? Кто может поручиться, что среди "проверяющих" не окажется проплаченного журналиста, который одной статьёй утопит нас в позоре?
– Мне очень жаль, что всё так усложнилось, – ответил парень, не зная, что ещё можно сказать, – И я бы хотел вам помочь…
– Ты справишься, – перебила курсанта мисс Галлагер, – Нам нужны будут только намёки, некие опознавательные значки, поясняющие кто из гостей есть кто, а тебе проникнуть в память другого человека ничего не стоит.
– Но не могу же я настойчиво трогать незнакомых людей! – возмутился Милош, – К тому же, те, с кем я обычно работаю, позволяют мне провести операцию…
– Не беспокойся. Создание комфортной обстановки для тебя будет нашей основной задачей, – заверил парня мистер Мортимер, – Если, разумеется, ты согласишься.
– Я думаю… – вступил в разговор руководитель медицинского отделения, – Нам стоит ненадолго прерваться и сообщить новому члену совета самую важную вещь.
Крупная фигура мистера Мейера выступала из темноты угловатыми очертаниями обветренного утёса. Навязывая обстановке дополнительный элемент, она казалась слишком огромной для освещённого пространства и, будто бы похлопывая парня по спине, отбрасывала на Милоша причудливую тень.
– Что? – курсант растерянно посмотрел на директора.
– Милош, не могу сказать, что нам пришлось долго спорить или выбирать, – распорядители одобрительно переглянулись, – В какой-то степени мы всегда знали, что ты пополнишь наши ряды.
– Но… Но почему?..
– А что в этом странного? – спросил мистер Мортимер, слегка улыбнувшись, – Ты не похож на прочих воспитанников. У тебя другой образ мышления, другие приоритеты, и даже поведение у тебя отличается… Вы все выросли под нашей опекой, и кому, если не нам, точно знать, что у вас за душой? На что вы способны. Для нас каждый подопечный – открытая книга, и мы убеждены, что не разочаруемся, пригласив тебя в новую семью. Больше никаких часов в библиотеке, больше никаких присматриваний за собратьями, больше никакой изолированности от действия. Тебя ждёт совершенно новая жизнь. Настоящая жизнь, наполненная событиями… Разве ты не мечтал о чём-то подобном?
– Честно… – ошеломление Милоша перешло в дурноту.
– У нас приготовлен для тебя сюрприз.
Мисс Галлагер достала из кармана пиджака чёрную коробочку для ювелирных изделий. Открыв крышечку, женщина развернула футляр содержимым к курсанту и, посмотрев ему в лицо, приготовилась увидеть восторженную реакцию. В её руках блёклый дымчатый свет матово отразился от металла с инкрустацией и, показав подарок во всей его роскоши, предъявил Милошу запонки.
– Эмблема нашей академии, – гордо произнесла миссис Мортимер.
Взяв презент, парень безразлично взглянул на двух белых павлинов. Отвернувшись друг от друга, птицы будто замерли на середине движения и, имитируя танец, сомкнули над головами перья расправленых крыльев. Их силуэты были идеальны. Изгибы шей плавно переходили в узкие плечи; крылья и хвосты, раскрытые вопреки законам аэродинамики, образовывали почти замкнутую, немного вытянутую окружность; а на головах, соблюдая очерченные формой границы, находились украшенные рубинами султаны**. Красные камни заменяли павлинам глаза и, кое-где проскальзывая в хвостовом оперении, рассыпáлись по платине сотнями бликов… Словно искры от костра. Или последняя вспышка закатного солнца.
И это завораживало.
Все обещанные Советом перспективы подкупали Милоша исполнением когда-то намеченной цели. Пару минут назад, она была далека и забыта, но сейчас, став наконец такой щедрой на улыбки, встречала курсанта с распростёртыми объятиями. Только Милош больше не грезил о ней. Он давно повзрослел и, окончательно расставшись с чужими иллюзиями, создал своё представление о будущем. К тому же… Откровенно нервозная поспешность распорядителей заставляла кадета лишний раз сомневаться… Поэтому, захлопнув коробочку, Милош всё-таки решил ответить отказом.
– По-моему, это стоит расценивать, как твёрдое согласие, – произнесла миссис Мортимер, – Твоя комната на нашем этаже будет готова через пару дней. Завтра к тебе приедет портной, чтобы снять мерки для костюма, а запонки… Выбери сам, носить их сейчас или подождать до инициации.
– И-инициации?
– Да, устроим небольшой праздничный ужин и объявим всем об изменениях, а теперь… – завершая разговор по-военному сухо, мистер Суссекс добавил, – Ты свободен.
– На какое число намечена первая проверка?
– Пока не известно, – миссис Мортимер подошла к подопечному и, коснувшись его плеч, деликатно направила парня в сторону выхода.
– А я правда могу рассказать остальным?
– Знаешь… Наверное, не стоит портить элемент неожиданности. Ничего подобного прежде в стенах академии не случалось… Сам понимаешь, – женщина открыла тяжёлую дверь, – Нужно подготовить для новости почву.
– Последний вопрос…
– Достаточно на сегодня вопросов, – ласково сказала миссис Мортимер и, пресекая любые возражения, добавила, – В твоей голове сейчас столько всего сумбурного… И я тебя понимаю, такие новости слышишь не каждый день.
– Да, но…
– У Совета ещё много работы, – заметила женщина.
– Да, разумеется… – Милош переступил через порог, – Хорошего дня…
Закрыв за воспитанником створку, миссис Мортимер повернула в замочной скважине ключ.
– Прекрасно, – парень провёл ладонью по лбу, – Просто прекрасно.
Сунув подарок в карман, Милош постоял под дверьми Общего Зала и, безуспешно пытаясь подавить в себе ярость, услышал своё имя.
– Милош! Подожди!
– Вы уже освободились? – парень с поддельным спокойствием обернулся на оклик.
– Скажешь тоже… Мы только начали, – ответили в голос Нэри и Скотт и, подбежав к однокласснику, схватили его за руки.
***
Стальные стены однообразного коридора отражали усиленные полом шаги. Раздрабливая звуки в трёхмерное эхо, они будто бы консервировали поднятый шум и, выстраиваясь в нескончаемую череду, были слишком похожи, чтобы соревноваться друг с другом в изысках. Одинаковые белые бардюры, одинаковые ленты крошечных ламп, одинаковые системы вентиляции, расположенные в одних и тех же местах… Такая стабильность утомляла глаза, и Милошу начинало казаться, что их небольшая компания заблудилась. Причём так удачно, насколько вообще можно сбиться с дороги, двигаясь по коридору без разветвлений. Оставив позади очередной переход, напарники молча переглянулись и чуть сбавили скорость.
– Возвращаться сложнее, чем выходить, – заметил Скотт.
– Обычная иллюзия из-за количества, – откликнулся Нэри и, поясняя для Милоша, сказал, – Прошлый раз нас было шестеро.
– Нет, – Скотт снял куртку и туго повязал её на бёдрах, – Здесь что-то ещё… Мне одному жарко?
Не ощущая ничего подозрительного, Нэри потрогал металлические стены:
– Абсолютно обычные…
– Получается, что всё дело в воздухе, – произнёс Скотт, – Если системы вентиляции проходят через логово Джая, значит их давно заблокировали. Узкое пространство, закрытые двери, высокая температура снаружи… Хотя, даже при таких условиях, воздух должен был отяжелеть через несколько часов…
– Перестань, – Нэри многозначитально покосился на Милоша.
– Всё в порядке, – откликнулся красноволосый и, поравнявшись со Скоттом, осторожно произнёс, – Можешь нам не верить, но здесь действительно не душно, – курсант неопределённо качнул головой, продолжая осматривать герметичные стыки, – А вообще… – Милош пожал плечами, – Если хочешь, давай я успокою твою пирофобию…
Пули – не единственная гадкая вещь, которая может в тебя попасть. Имея самую прочную на свете кожу, Скотт, вопреки ожиданиям, никогда не чувствовал себя защищённым и, испытывая больше опасений, чем обычные люди, постоянно боролся с приступами внутренней слабости. Часы тренировок благотворно влияли только на физическую силу. Медицинские препараты помогали лишь привыкнуть к особому телу и, немного упрощая взаимодействие с ним, словно бы нарочно подчёркивали неуязвимость курсанта. Но это было снаружи. Увеличивая плотность в ответ на угрозу, кожный покров мгновенно становился неприступным барьером. Да, он заботился о парне, как покорный слуга, не подпуская к хозяину ни боль, ни страдания, но это было снаружи, а внутри… А внутри Скотт оставался таким же мальчишкой, каким был всегда – трусливым и неуверенным – и, не зная, откуда взять в себе стойкость, мечтал, чтобы похожая броня проросла ему и в душу.
– Не надо, – отозвался парень, грубее, чем расчитывал, – Я справлюсь.
– Хорошо, – Милош указал на куртку, – Но её лучше надеть. Она прикроет спину и создаст ощущение безопасности, а чувство тепла – это просто адреналин. Ты напуган, и тело готовится действовать.
– Зачем специально идти туда, где тебе страшно? – спросил Нэри, пока Скотт без энтузиазма облачался в экипировку.
– Чтобы перестать бояться, – буркнул парень.
– И это работает? То есть, когда ты постоянно сталкиваешься со своим страхом, то некий вмещающий его сосуд переполняется, взрывается, и страх пропадает? По-моему, все происходит немного не так…
– Не знаю, может быть, – Скотт вздохнул и, застегнув молнию, как-то обречённо посмотрел на напарников, – Это дурацкий страх, я в курсе… И он так меня напрягает. Причём, ладно бы я боялся собак, высоты или змей, но огонь… Он будто бы имеет надо мной власть… Подавляет меня. И я не понимаю почему…
– А ты что скажешь?
– Ничего, – ответил Милош, – Я думал над тем, откуда берётся страх, но ответа не нашёл. С одной стороны, что может быть проще? Определи момент, когда фобия появилась, осознай его, пересмотри и живи спокойно, но… Проблемы начинаются ещё на первом пункте. Возьмём ту же собаку, – коридор снова пошёл вверх, сглаживая перепад между разными уровнями, – Допустим, в детстве, или когда-нибудь, на тебя напал большой пёс. Расцарапал или укусил. Естественно, ты об этом помнишь, естественно у тебя остался неприятный осадок, но этот осадок включает в себя не только страх перед животным. Например, во время нападения была зимняя ночь. Значит, кроме собак, пострадавший начнёт бояться темноты, одиночества, холода, снега и громких звуков, но испытывать дискомфорт в окружении перечисленных вещей он будет неосознанно. Страх перед животным устранить не трудно. Друзья-собаководы, работа в приюте, группы реабилитации, главное – чтобы у человека было желание вылечиться. С сопутствующими факторами все намного сложнее. Они не так очевидны и не так логичны, и часто бывшая жертва не понимает, почему в определённых обстоятельствах на неё вдруг накатывает слабость… – красноволосый взглянул на напарников и, заметив по их лицам, что он опять отдаляется от темы, произнёс, – Ну, как-то так.
– Немного сумбурно… – признался Скотт, – И что? С этим ничего нельзя сделать?
– Нужно очень много времени.
Задумчиво посмотрев себе под ноги, Скотт немного помолчал.
– Знаете, – произнёс парень, – Мне всегда казалось, что человек должен сам справляться с собственными страхами. Лично. После этих слов, меня всегда принимаются убеждать в обратном, но те, кто так поступают, не правы. Я давно понял, что страхи многообразны. Некоторые из них поддаются огласке, другие – специально для этой огласки придумываются, но есть один тип, который озвучить невозможно. Такие страхи напоминают драконов. Невидимых драконов. Или паранойю, – стараясь развеять гнетущую мрачность, курсант усмехнулся, но как-то неумело, – И их должен побеждать рыцарь… Ведь только он знает, где прячутся драконы…
– А как найти этого рыцаря? – спросил Нэри.
– Хозяин страха и есть рыцарь, – заметил Скотт, интонацией выделяя очевидное, – Больше того, только он и может им быть.
Коридор изогнулся под углом и, отмерив последний участок пути, оборвался проёмом открытого люка.
– Неужели, – обогнав напарников, Милош взволнованно вошёл в тренировочный комплекс, – Насколько все плохо? – но один взгляд на жаропрочное стекло дал исчерпывающий ответ.
– Оно перестало выдерживать, – Рене сидела перед пультом управления, подобрав под себя ноги и вытянув руки навстречу заслону, – И мне пришлось его заморозить, – вместо тонкой прозрачной перегородки, кабинет инструктора теперь защищала ледяная стена, – Не стоит тебе там появляться, – Рене добавила к шершавой поверхности ещё один слой, – Он всё равно когда-нибудь прекратит.
– Что его разозлило?
– Мы не знаем, – признался Джай и, взяв со стола огнеупорные перчатки, предложил их воспитаннику, – Тебе это пригодится, если не передумаешь.
– Я не могу передумать, – Милош рассеянно принял элемент амуниции, – И Джаспер не остановится. Сейчас он, как звезда… И испускает такое количество энергии, что вполне может заменить собой солнце для какой-нибудь карликовой планеты.
– Но ты всё равно хочешь туда войти? – Скотт недоверчиво посмотрел на товарища.
– Вы зря усугубляете. В этом нет ничего плохого, – возразил Милош и, отложив перчатки на полку, сглотнул набежавшую от волнения слюну, – Джаспер обещал, что его огонь меня не тронет, и я не имею причин ему не доверять.
– Не хочешь же ты сказать, что пламя будет тебя слушаться? – Рене удивлённо повернулась к напарнику.
– Нет… Не совсем так.
– Перчатки, – не отступая от правил безопасности, Джай снова попытался уберечь подопечного.
– Они будут мешать.
– Но…
– Джай, успокойся, – Рене покинула место инструктора и, заглянув за панель управления, сказала, – Там жерло вулкана. И если ты действительно хочешь поговорить о защите, то предложи ему скафандр. Посмотри, – девушка указала на свободное пространство между металлической стенкой и спасительным барьером, – Ещё чуть-чуть, и я заморожу все твои системы. Ждать действительно больше нельзя.
– Сделаешь для меня в этом айсберге брешь? – попросил Милош.
– Конечно.
Представив, как незаметные трещины сливаются в разлом, девушка выбрала в стене изо льда подходящее место. Сконцентрировав желание на кончике пальца, Рене прочертила ногтем по мутному покрытию и, соединив линию с горячим сознанием, приказала кристаллам воды мгновенно разбиться. Холодная толща пропустила в кабинет оглушительный рёв маниакального движения. Почуяв залежи свежего воздуха, огненные щупальца облепили края короткой расщелины и, стремительно заполнив её рыжим атлáсом, попытались прорваться сквозь узкую брешь. Они искали пищу, и Рене, в одиночку сталкиваясь с неудержимой агрессией, начинала казаться себе бесполезной… Словно накопленная пламенем ярость рухнула на неё унизительной шуткой и, сжимая девушку в кулаке, выкачивала из неё всю жизненную энергию. Переступив через талую воду, Рене добавила к разлому вертикальную трещину. Затем, завершив сходство рисунка с силуэтом двери, девушка прижала ладони к потеющей поверхности и, немного на неё надавив, извлекла из излишка неповоротливый звук. Скотт оглянулся на эвакуационный коридор и, не желая испытывать свои нервы на прочность, медленно отошёл от багрянного контура.
– Нэри, мне нужна твоя помощь.
Плоские лужи мгновенно ощитинились и стали удобными для опоры уступами. Поравнявшись с Рене, парень запустил руки в холодную жидкость и, приложив немного силы, ощутил податливость мокрого блока.
– А теперь, толкай, – приказала курсант, – Резко!
Выйдя за пределы стены, фрагмент ледника тут же оплыл, осунулся и, хлынув в тренировочный комплекс, ненадолго затушил близлежащее пламя.
– По-моему, это было красиво, – под звук нестройных аплодисментов Рене стряхнула с ладоней капли, – Хочешь, я пойду с тобой?
– Не надо, – ответил Милош и, застегнув белую куртку, подошёл к выходу из кабинета, – Мне кажется, стоит восстановить герметичность, – над головой парня, создавая и сразу уничтожая хаотичный узор, закручивалась тесная арка взбесившегося пламени.
