«Большие надежды» kitabından alıntılar, sayfa 4

- Эстелла, - сказал я, - вы только посмотрите на этого человека вон

там, в углу, который все время глядит на нас.

- Зачем мне смотреть на него? - возразила Эстелла, поворачиваясь ко

мне. - Разве этот человек вон там, в углу, как вам угодно было выразиться,

чем-нибудь интересен?

- Это самое и я хотел у вас спросить, - сказал я. - Ведь он кружил

около вас весь вечер.

- Около горящей свечи кружат и бабочки и всякие противные букашки, -

сказала Эстелла, бросив взгляд в его сторону. - Может ли свеча этому

помешать?

- Нет, - ответил я, - но Эстелла ведь может?

...мисс Хэвишем обнимала ее с судорожной нежностью, и мне слышалось, будто она шепчет ей на ухо: "Разбивай их сердца, гордость моя и надежда, разбивай их сердца без жалости!"

Укоры совести тяжелы и для взрослого и для ребенка

«Что вы умеете делать?» – говорит Компесон. «Есть и пить, говорю, если вы поставите монету».

Двоюродная бабушка мистера Уопсла держала у нас в деревне вечернюю школу; другими словами, эта старушенция, располагавшая весьма ограниченными средствами и неограниченным количеством всяких недугов, ежедневно от шести до семи часов вечера отсыпалась в присутствии десятка юнцов, с которых брала по два пенса в неделю за возможность любоваться сим поучительным зрелищем.

В ответ на моё вежливое утреннее приветствие он вопросил: «Сколько будет семью девять?» А что я мог ему сказать, застигнутый врасплох, в чужом доме, и притом натощак?

Пип Гарджери

Особенной же отрадой она стала для Джо, – добрейший этот человек был страшно подавлен постоянным созерцанием жалкого зрелища, какое являла теперь его жена, и по вечерам, прислуживая ей, то и дело поворачивался ко мне и говорил, глядя на меня полными слез голубыми глазами: «А ведь какая была видная женщина, Пип!».

. Уловив в воздухе слабый запах сдобы, я поискал глазами стол с угощеньем, который не сразу заметил, войдя со света в темную комнату. Теперь я увидел на нем нарезанный пирог со сливами, нарезанные апельсины, печенье и сандвичи, а также два графина, хорошо мне знакомых как украшения для буфета, но, сколько я помнил, никогда раньше не бывших в употреблении. В одном из них налит был

которые были разделены эти дома, являли

...но теперь мне прислуживала краснолицая старуха, приводившая себе в помощь живой узел тряпья, который она называла своей племянницей;...Обе они были подслеповаты, что я объяснял долголетней привычкой подглядывать в замочные скважины, и обе неизменно являлись, когда их не звали;...