«Лавка древностей» kitabından alıntılar, sayfa 14
...совесть наша - предмет гибкий и эластичный обладает способностью растягиваться и применяться к самым различным обстоятельствам. Некоторые разумные люди освобождаются от своей совести постепенно, как от лишней одежды, когда дело идёт к теплу, и в конце концов ухитряются остаться совсем нагишом. Другие же надевают и нсимают это одеяние по мере надобности, - и такой способ, как исключительно удобный и представляющий одно из крупнейших нововведений наших дней, сейчас особенно в моде.
... ибо совесть наша - предмет гибкий и эластичный, обладает способностью растягиваться и применяться к самым различным обстоятельствам.
Человек сам себя не швырнет в грязь, а если его швырнет в грязь судьба, ее дело снова поставить свою жертву на ноги.
И, клянусь вам, я никогда, никогда не обманывал своих кредиторов, - это они обманывались во мне.
Пленит ли сердце мне газель, лаская взор мой красотой, я поднесу к устам свирель, - а глядишь, эта газель взяла да и выскочила замуж за какого-нибудь огородника.
Все мы только и делаем, что спешим в театр или возвращаемся после него домой.
"То же самое относится и ко всем прочим ,так называемым практичным людям ,ибо,шествуя по жизни в латах ,они охраняют себя ото зла ,но и от добра ,да в добавок терпят множество неудобств,то и дело вооружаясь микроскопом или же надевая доспехи по каждому самому невинному поводу."
"Тем временем к лавке подъехали фургоны для перевозки вещей и могучие мужи в суконных шапках уже выносили на голове комоды и.т. подобные мелочи ,а также совершали другие геркулесовы подвиги ,от чего у них сильно менялся цвет лица."
— Вы рассказывали, что вам приходится и садовничать. А здесь вы сажали что-нибудь?
— Где, на кладбище? — спросил он. — Избави боже!
— Откуда же тут цветы и кустарник? Вон хотя бы на тех могилах? Я думала, это вы посадили… правда, растут они плохо.
— Растут как бог велит, — сказал сторож, — а он милостив, не дает им цвести здесь.
— Почему? Я вас не понимаю.
— А потому, что цветы эти посажены на могилах тех, у кого были верные, любящие друзья.
— Так я и думала! — воскликнула девочка. — И это очень хорошо!
— Подожди, — остановил ее сторож. — Ты сначала посмотри на них. Головки-то они повесили, чахнут, вянут. Догадываешься почему?
— Нет.
— Потому, что память о тех, кто лежит в этих могилах, живет недолго. Посадят люди здесь какие-нибудь растения, и на первых порах холят их, присматривают за ними и утром, и днем, и вечером. Потом, глядишь, стали захаживать сюда раз в день, потом раз в неделю, раз в месяц, потом когда придется, а там и вовсе след их простыл. Такие знаки памяти недолговечны. Летние цветы и те живут дольше.
— Как горько это слышать! — сказала девочка.
— Вот и приезжие господа тоже так говорят, — продолжал старик, покачивая головой. — А по-моему, напрасно. Бывало, скажут мне: «Какой у вас здесь красивый обычай — засаживать могилы цветами! Но на них грустно смотреть — почему они сохнут, умирают?» А я им отвечаю: «Прошу меня извинить, но, по моему разумению, это хороший признак: значит, живым неплохо живется». И это верно. Такова уж природа человеческая.
ночь в этом смысле дбрее дня, которому свойственно грубо и без всякого сожаления разрушать наши едва возникшие илюзии
