Kitabı oku: «День гнева», sayfa 4
День первый. Москва
10 часов 15 минут
Все было как всегда. Сначала в кабинете появились сотрудники МВД, затем офицеры ФСБ и, наконец, представители городской прокуратуры, – словом, началась обычная работа со свидетелем, чудом оставшимся в живых. Никто не сомневался в том, что покушение было совершено именно на министра финансов. В десять часов утра все информационные агентства России передали эту сенсационную новость. Некоторые телевизионные программы сообщили, что министр погиб в результате террористического акта.
Секретарю приходилось отвечать на многочисленные телефонные звонки, убеждая звонивших, что министр цел и невредим. Один из каналов продемонстрировал остов сгоревшего автомобиля министра финансов, после чего никто уже не сомневался в гибели самого Полетаева. Начались звонки от знакомых и друзей. Полетаев с ужасом подумал, что о случившемся могут узнать члены его семьи, и бросился звонить супруге по мобильному телефону.
– Люда, здравствуй, как у вас дела? – взволнованно спросил он, едва жена подняла трубку.
– Я же тебе сказала, что ребенок отравился, – возмутилась жена, – а ты все шутил, говоря про какую-то там банку.
– Он не съел целую банку, – мягко возразил муж, но Людмила слушать ничего не хотела.
– Мальчик чуть не умер, а ты тут рассуждаешь.
– Я тоже чуть не умер… – стал было объяснять Артем Сергеевич.
Людмила его перебила:
– Я не отхожу от Димы, перезвони через полтора часа. Может, он наконец уснет. Надо срочно положить его в больницу. У него наверняка общая интоксикация.
– Хорошо, хорошо. – Неудобно было пререкаться с женой при сотрудниках службы безопасности, которые терпеливо ждали, когда он окончит разговор, и министр положил трубку. Тут же зазвонил другой аппарат, Полетаев услышал голос премьера.
Тот снова пытался выяснить, что именно произошло с машиной Полетаева, но, как и в первый раз, вразумительного ответа не получил. Министр решительно ничего не знал и мог лишь недоумевать по поводу случившегося.
– Я просил вас заехать, Артем Сергеевич, надо переговорить с глазу на глаз. Вся эта история мне очень не нравится.
– Мне тоже, – сказал Полетаев. – Сейчас тут сотрудники ФСБ. Как только освобожусь, сразу приеду. Не знаю, сколько понадобится времени на разговор с ними.
– Дело не терпит отлагательств. – В голосе премьера звучала тревога. – Я получил неприятную информацию. От самого директора ФСБ. Пораскиньте мозгами, Артем Сергеевич. Может, сообразите, кто за всем этим стоит. Ситуация, сами понимаете, не из простых. Шоковая, можно сказать. Так что думайте, думайте… И непременно приезжайте. Буду ждать. – Премьер положил трубку, оставив Полетаева в полной растерянности.
– Премьер-министр звонил, – почему-то очень тихо произнес Полетаев.
– Когда вы уехали из дома? – спросил старший офицер ФСБ, пропустив его слова мимо ушей.
– Я уже говорил вам, когда и куда поехал, – устало ответил министр. – Или вы подозреваете, что я сам организовал нападение на свою машину?
– Никто этого не думает, – возразил полковник. В этот момент дверь распахнулась и в кабинет влетел Сергей Шумский, вице-премьер правительства и куратор министерства финансов.
– Артем, живой? – бросился он к другу.
При его появлении офицеры ФСБ и сотрудники прокуратуры повскакивали со своих мест. Шумский был одним из тех перспективных политиков, которых считали готовыми кандидатами не только в премьеры, но и в президенты. Именно он привел с собой целую команду молодых перспективных сотрудников, и в их числе Артема Полетаева. Они были чем-то похожи с министром. Только у Полетаева черты лица были мягкие, округлые, а у Шумского – резкие, грубоватые. Особенно привлекали внимание его глаза – умные, живые, блестящие. Энергичный, инициативный, от его громкого голоса стены в «Белом доме» на набережной буквально дрожали. Едва узнав о покушении на друга, он примчался в министерство, чтобы во всем разобраться.
– Как могло такое случиться? – кричал он, обнимая и тормоша друга. – Живой, живой! – обратился он к присутствующим.
– Живой, – подтвердил Полетаев печально, – меня Дима спас.
– Как это спас?
– Он заболел, отравился грибами, и я с самого утра поехал за ним, чтобы отвезти в поликлинику. В общем, служебная машина уехала без меня. Называется, повезло, хотя неизвестно, что лучше.
– В каком смысле? – нахмурился Шумский.
– Двое ребят из-за меня погибли, – объяснил министр, – получается, я их подставил.
– Нечего глупости говорить, – сказал вице-премьер, – ты у нас один такой. И выбрось из головы подобные мысли. Скажи спасибо, что живой. Как ребенок? С ним все в порядке?
– Слава богу, ничего серьезного.
– Ну и хорошо, – засмеялся Шумский, – главное, чтобы Дима был в порядке. А ты можешь устроить банкет. Теперь до ста лет доживешь. Знаешь поговорку – «снаряд дважды в одно место не попадает». Теперь ты у нас «заговоренный».
Он обернулся, посмотрев на собравшихся.
– Налетели, – нахмурился Шумский, – сразу сюда прибежали. Вместо того чтобы убийцу искать, решили допрос устроить министру? А разрешение получили? Я сейчас позвоню директору ФСБ и Генеральному прокурору. Делом нужно заниматься, а не в кабинетах сидеть.
– Мы хотели кое-что уточнить, – стал оправдываться старший из сотрудников.
– Потом будете уточнять, – зло бросил Шумский, – лучше нужно охранять членов правительства. А сейчас нам надо срочно к премьеру.
Работники прокуратуры и фээсбэшники заторопились к выходу.
– Когда можно будет к вам заехать, Артем Сергеевич? – спросил полковник.
– Не знаю, – ответил Полетаев, – пожалуй, лучше после перерыва. Не уверен, что смогу ответить на все ваши вопросы. Ведь меня не было на месте преступления. И так голова кругом…
– Понимаю, – кивнул полковник.
– Черт возьми, – в сердцах бросил Шумский, – что бы это могло значить? Неужели кто-то хочет всех нас убрать? И тебя, и остальных. Ты только представь, как нас ненавидят, раз решились на такое?
– Двое ребят погибли, – напомнил Полетаев.
– Мы их достанем, – сжимая кулаки, Шумский прошел к окну, достал сигареты, закурил. – Поедем к премьеру, он ждет нас. Тебе завтра в Лондон лететь. Нужно срочно передать сообщение по всем информационным каналам, что ты жив. Иначе сам понимаешь, как полетит рубль.
– Я уже распорядился, чтобы позвонили пресс-секретарю правительства, – сказал Полетаев.
– Этого недостаточно, – сказал Шумский, – ты сам должен сделать заявление. Позвони заместителям, пусть срочно соберут всех руководителей министерства. В котором часу у тебя встреча с банкирами?
– В шестнадцать. Они должны были приехать сюда прямо от тебя, – ответил Полетаев.
– Делай вид, что ничего не произошло, – строго напомнил Шумский, – главное, чтобы они нам поверили. Если увидят, что ты напуган, что придаешь слишком большое значение этому дурацкому нападению, нам крышка. Бюджет не вытянем, сам понимаешь.
– Не волнуйся, все сделаю как нужно.
Зазвонил мобильный телефон. Полетаев машинально посмотрел на дисплей и увидел номер мобильного телефона Людмилы. Может, с Димой что-нибудь – встревожился Артем Сергеевич и посмотрел на Шумского, указав на аппарат.
– Люда, – сказал он, – она еще в больнице, с Димой.
– Узнай, что случилось, – сказал Шумский.
Полетаев включил аппарат. Ответил.
– Артем, что случилось? – раздался взволнованный голос жены. – Как ты себя чувствуешь?
– Все хорошо, все в порядке.
– Мне сообщили, что ты убит, – продолжала жена, – представляешь, как я переволновалась? Здесь одна санитарка уверяла другую, что слышала сообщение о гибели министра финансов. Они не знали, что я их слышу. У меня стало плохо с сердцем.
«Представляю, что она там устроила», – весело подумал Полетаев.
– Я им говорю, не распускайте всякие нелепые слухи. Ты только подумай, как все распоясались. Обязательно пожалуюсь главному врачу. Ну что за безобразие! Просто позор! Почему ты все от меня скрываешь? На тебя напали? Хотели убить?
– Никто на меня не нападал, – ответил Полетаев, – я пытался тебе объяснить…
– Пытался? Когда? – еще больше занервничала жена. – Ты стал таким скрытным. Ничего не рассказываешь с тех пор, как стал министром. Постоянно где-то пропадаешь, вечно в бегах. Не знаю, что и делать. Я и подумать не могла, что на тебя напали! Их уже схватили? Кто это был?
– Пока ничего не известно, – ответил Полетаев, проведя ребром ладони по горлу: дескать, жена достала. Шумский сочувственно кивнул. Ему хорошо был известен характер Людмилы.
– Извини, Люда, – осторожно сказал Полетаев, – я сейчас очень занят. Поговорим попозже.
– Вот так всегда. Как только начинается серьезный разговор… – дальше Артем Сергеевич уже не слышал, отключил телефон. Потом шумно выдохнул и взглянул на Шумского.
– Может, отправить куда-нибудь семью? – сказал неожиданно для самого себя.
День первый. Москва
11 часов 18 минут
В приемной премьера толпился народ, когда там появились Шумский и Полетаев. Предупрежденный помощник оттеснил остальных, пропуская вице-премьера и министра финансов к премьеру. И не потому, что премьер вызвал их по неотложному делу, – чиновники такого ранга всегда могли рассчитывать на внеочередной прием.
Премьер, вопреки обыкновению, поднялся из-за стола и пошел навстречу чудом уцелевшему Полетаеву, чтобы пожать ему руку, после чего все трое расположились в креслах.
– Как все это произошло? – первым делом спросил премьер, как и тогда, в телефонных разговорах.
– Чудом, – выдохнул Полетаев, – трудно даже предположить что-либо подобное. Утром позвонила с дачи супруга, сообщила, что внук отравился грибами. Сосед отвез их в местную больницу. Я решил не вызывать служебной машины, чтобы зря не дергать людей, и поехал в больницу на своей. Хорошо, что успел. Оказалось, что мальчику необходимо промывание желудка. Тогда я повез их в нашу поликлинику и позвонил в свою машину, объяснив, где нахожусь. Они в это время стояли у дома. Видимо, за ними следили, и убийцы, решив, что я сел в автомобиль, обстреляли его сразу, как только он отъехал от дома. Сотрудники ФСБ сообщили мне, что стреляли из гранатомета. Там все разорвано, все сгорело…
– Беда, – нахмурился премьер, – выходит, своему внуку вы обязаны жизнью.
– Выходит, так, – невесело подтвердил Полетаев.
– Мы приехали на моей машине, – вставил Шумский, – я уже распорядился, чтобы Артему Сергеевичу выделили новый автомобиль из нашего резерва.
– Конечно, конечно, – поддакнул премьер, – кроме того, необходимо приставить специальную охрану. И к членам его семьи тоже. Я уже переговорил с директором ФСБ и начальником службы охраны. Трое сотрудников сейчас уже в поликлинике, где находятся ваши близкие, – сообщил он Артему Сергеевичу. – Еще трое будут охранять непосредственно вас. Директор ФСБ говорит, что им приблизительно известно, кто мог организовать на вас покушение.
– И кто же это? – поинтересовался Полетаев.
– Пока они держат это в секрете, – уклонился от ответа премьер, – но он пообещал, что убийцы не уйдут от наказания.
– Мне от этого не легче, – мрачно произнес министр финансов, – хорошо бы еще узнать, почему в меня стреляли.
– И так ясно, – заметил Шумский, – хотят свалить правительство. Читал, какие гадости пишут о нашем премьере и о нас с тобой?
– Вот именно, – подхватил премьер с горечью, – работаешь как проклятый, и тебя же поливают грязью. Черт с ними, – махнул он рукой, – главное, что вы остались живы.
Он покачал головой, потом осторожно спросил:
– Вы готовы выступить в пятницу в Государственной Думе с проектом бюджета на следующий год?
– Почти, – кивнул Полетаев, – но многое зависит от моих встреч с западными банкирами, а также от позиции их представителей в Лондоне.
– Да, – кивнул премьер, – лично я запер бы вас на три дня здесь, в «Белом доме», чтобы вы могли спокойно подготовиться к выступлению в пятницу, но этого нельзя делать. Мы и так с трудом успели передать наше сообщение до десяти утра, чтобы биржа бурно не отреагировала на случившееся, как это обычно бывает. Хотя мне сообщили, что некоторые уже нервничают. Звонил глава Центробанка, просил подтвердить, что вы действительно живы. Ваш номер в кабинете не отвечал. Видимо, вы уже выехали ко мне.
– Понимаю, – сказал Полетаев, – я готов работать, Николай Николаевич, эта история может выбить из колеи моих близких, но не меня. Завтра утром я вылетаю в Лондон.
– Как вы летите?
– Рейсовым самолетом. Уже есть билет, – сообщил Полетаев, – со мной полетят двое наших экспертов, переводчик и помощник. Всего пять человек.
– Я доложу президенту, – сказал премьер, – может быть, вам лучше воспользоваться моим самолетом. Не стоит рисковать. От итога завтрашних переговоров в Лондоне зависит многое. Представляю, как все нервничают, узнав о покушении. Мой помощник говорит, что об этом уже передали все крупнейшие информационные агентства мира.
– Как бы не снизился наш кредитный рейтинг, – мрачно вставил Шумский.
– Вот именно, – поддакнул премьер, – поэтому совершенно необходимо, чтобы вы появились сегодня на телеэкранах. Когда у вас встреча с банкирами?
– В шестнадцать ноль-ноль.
– Пригласите телевизионщиков. Пусть вас увидят живым и здоровым. Нужно успокоить людей.
– Я распоряжусь, – кивнул Шумский.
– Сегодня в шесть у нас встреча с американским послом, – напомнил премьер, – я бы хотел, Артем Сергеевич, чтобы вы приехали пораньше. Возможно, придется обсудить некоторые детали ваших переговоров с банкирами.
– Приеду сразу после встречи, – пообещал Полетаев.
– Как вы полагаете, кто может быть заинтересован в вашем устранении? – вдруг спросил премьер.
– Не знаю. Не думал об этом. По-моему, это какая-то дикость, средневековье. Террористический акт в центре Москвы. Какие-то психи обстреливают из гранатомета машину. Может, чеченцы?
– Зачем чеченцам убивать именно вас? – резонно возразил премьер. – Нет, все намного сложнее. Кому-то очень хочется убрать нас всех, скопом. Но в первую очередь вас.
– Вы хоть представляете себе, кто за этим стоит? – спросил Шумский.
– Пока ничего определенного, – снова уклонился от ответа премьер, – но дело очень серьезное. Если убийцы один раз решились на такой отчаянный шаг, могут попытаться снова. Нужна максимальная осторожность. Но не во вред работе. Ближайшие три дня будут самыми важными. Особенно для вас, Артем Сергеевич, – подчеркнул премьер.
– Я все понимаю, – вздохнул Полетаев.
– Хорошо, – премьер поднялся, за ним вскочили Полетаев и Шумский. – У нас мало времени, – напомнил хозяин кабинета, – в пятницу обсуждение бюджета. От его принятия зависит судьба правительства. Примут – останемся. Не примут – уйдем в отставку. И если не вы, Артем Сергеевич, будете представлять в Думе бюджет, он наверняка не пройдет.
– Все согласовано, – заметил Полетаев.
– Не важно, верят только вам. – Премьер вздохнул. – В общем, постарайтесь продержаться три дня. До пятницы. Самое главное сейчас утвердить бюджет.
– Продержусь, – через силу улыбнулся министр. Премьер посмотрел ему в глаза, пожал руку, кивнул Шумскому и вернулся к столу. Как только Шумский и Полетаев вышли, премьер поднял трубку и попросил соединить его с начальником службы охраны.
– Слушай меня внимательно, – раздраженно сказал премьер, – мало троих, поставь десятерых, но Полетаева ты мне сохрани. Чтобы до пятницы с его головы ни один волос не упал. Понял?
День первый. Москва
12 часов 25 минут
Слепнев с Родионом Александровичем въехали во двор. Оставили машину и направились к дому. Родион Александрович набрал код, и входная дверь открылась. Они поднялись на лифте на девятый этаж и позвонили в квартиру справа от лифта. Полковник оглянулся и заметил, что глазок на двери слева потемнел. Очевидно, там рассматривали незваных гостей. Открыли им довольно быстро, и они прошли внутрь. Их встретил мужчина лет пятидесяти, внимательно оглядел Слепнева и, усмехнувшись, бросил:
– Вот ты какой!
– Не нравлюсь? – с вызовом спросил Слепнев.
– А ты не баба, чтобы нравиться, – зло ответил хозяин квартиры, – и не хами. Насмотрелся я на таких, как ты. Форсу много, а дела мало.
– Я свое дело сделал, – огрызнулся полковник, – кто виноват, что в машине не оказалось министра. И такое бывает.
– Бывает, – передразнил его хозяин квартиры. Он был среднего роста, коренастый, плотный, с брюшком. Мясистые щеки, крупный нос, седая щеточка усов и глаза навыкате делали его лицо запоминающимся, – бывает, и ружье само стреляет. Только такой профессионал, как ты, должен был подстраховаться, все хорошенько проверить, прежде чем стрелять, а не надеяться на «бывает» и «не бывает».
Слепнев молчал. Что толку спорить. По большому счету старик прав. Но полковник решил сравнять счет, прибегнув к запрещенному приему.
– Ладно, генерал, – грубовато бросил он, – все и так ясно, не нужно сыпать соль на рану.
Хозяин метнул в него бешеный взгляд и повернулся к Родиону Александровичу:
– Твоя работа?
– Что вы? – ужаснулся Родион Александрович. – Разве я могу?
– Я сразу узнал вас, генерал Скороденко, – сказал Слепнев, – мы с вами уже встречались, несколько лет назад.
– Узнал, – сквозь зубы процедил генерал.
– Конечно, узнал. Мы встречались на совещании в МВД. И я запомнил ваше лицо. Но вы меня, я вижу, забыли.
– Не забыл, – ответил генерал, – иначе ты еще сто лет сидел бы в девятом корпусе «Матросской Тишины». Или парился на нарах. Это по моей инициативе тебя оттуда вытащили.
– Так я и думал, – сказал Слепнев, – судя по тому, как все было организовано. Сразу догадался, что без профессионала тут не обошлось. Правда, мне говорили, что Скороденко давно на пенсии.
– Отправили, – подтвердил генерал, – а я, видишь, никак не угомонюсь.
– Вижу, – ответил полковник. – Этот тоже из ваших? – Он кивнул на подельника.
– Почти. Только он у нас штабист, все больше штаны протирал, – недовольно заметил генерал, – проходи, Слепнев, разговор у нас с тобой долгий.
Они прошли в небольшую столовую, сели за стол. Слепнев – спиной к двери. Генерал – спиной к серванту.
– Извини, что угостить нечем, – сказал генерал, – сам виноват. Сидел бы сейчас в поезде и жевал свои бутерброды.
– Ладно, хватит, – примирительно произнес Слепнев, – много болтаем. Я уже сказал, что ошибся. Любой может ошибиться.
– Ошибся, – прохрипел генерал, – значит, второй раз сделаешь все как надо?
– Постараюсь, – выдавил Слепнев, – давай без лишних слов, – он тоже перешел на ты. Раз генерал может «тыкать», то и ему не заказано. Тем более что оба не при исполнении.
– Хамишь, – генерал усмехнулся и подмигнул, – героя из себя строишь. Будто не понимаешь, что натворил. Надо было тебя разрубить, а кусочки по Москве разбросать.
– Не для того ты меня из тюрьмы вызволил. Я тебе еще пригожусь. За меня, знаешь, какие бабки отвалили! Не сосчитать, генерал. Так что порубить меня на кусочки – это, я тебе скажу, проблема. Как бы тебе потом за это голову не оторвали! И еще что-нибудь в придачу. Ценность я теперь большая. Понимаешь? Ценность.
– Угрожаешь? – генерал улыбнулся, показав крупные зубы.
– Нет. Просто знаю. И ты меня не пугай. Давай по делу. Зачем позвал? Чтобы познакомиться? Так мы уже знакомы. Мне нужны конкретные данные. Где он будет эти два-три дня, с кем, когда. Если есть, выкладывай. А нет, до свидания. Я сам все устрою.
– Ты уже устроил. – Генерал поднялся, прошел в соседнюю комнату и скоро появился с папкой в руках.
– Вот тебе досье. Здесь все написано. И про его семью, и про друзей. Где его дача, где живет его личный шофер. Все данные. А вот это его план на ближайшие три дня. Сегодня в шестнадцать встреча с банкирами. В восемнадцать он должен куда-то уехать. Утром улетает в Лондон. Вечером возвращается. В четверг снова встречи с разными людьми, в пятницу, в десять утра, его выступление в Думе. Только если он выступит, тебе лучше вернуться обратно в девятый корпус.
– В пятницу, – повторил Слепнев, – так бы сразу и сказал.
– Ты меня не понял. У тебя два с половиной дня, умник. Два с половиной. И если в пятницу он выйдет на трибуну, считай, что ты труп. И не сбежишь никуда. Граница для тебя будет закрыта. И твои денежки в банке заблокированы.
– А если он не выйдет на трибуну, денежки разблокируют? – прищурился Слепнев.
– Это как ты себя будешь вести. Думаю, разблокируют.
– У него теперь, знаешь, какая будет охрана, – раздумчиво проговорил полковник, – нужно все просчитать. Ведь им уже известно, кого именно мы хотим ликвидировать.
– Вот и просчитай, – сказал Скороденко, – только быстро, а то без тебя обойдусь. И тогда денег тебе не видать как своих ушей без зеркала. А без денег ты никому не нужен. Ни здесь, ни там.
– Нужно все тщательно просчитать, – повторил Слепнев, пропустив мимо ушей колкие реплики генерала.
– Считай, считай, – проговорил генерал. – Помни, время у тебя только до пятницы.
– Мне нужен паспорт и документы, чтобы полететь за ним в Лондон, – сказал Слепнев, – там он не ждет нападения, и убрать его будет проще.
– Паспорт, – ухмыльнулся генерал, – у тебя и свой имеется. Небось все давно рассчитал. Однако мы тоже не дураки. Нечего лететь в Лондон. Тебя только выпусти, а потом ищи-свищи. Твое дело здесь все провернуть. А в Лондон другие поедут. Ты там ни к чему.
– В Лондоне можно все сделать быстро. Там не будет такой охраны, как в Москве.
– Нечего мне лапшу на уши вешать, – сказал генерал, – сбежишь в Англию, где там тебя искать?
– Тогда зачем звал меня? – разозлился Слепнев, закрывая папку.
– Ты еще не понял? – ухмыльнулся генерал. – Думаешь, я тебе позволю нас за нос водить? Явился, нахамил, а теперь хочешь слинять? Нет, полковник, не выйдет. Ты упустил свой шанс. Знаешь, зачем я тебе показал досье Полетаева? Хотел проверить, как ты отреагируешь. А ты на наживку поймался, дурак. В нашем деле не бывает осечек, Слепнев. Мы вытащили тебя из тюрьмы, чтобы ты дело сделал, а ты нам его загубил. Извини, но мы больше не верим тебе.
Он не договорил, Слепнев почувствовал у себя за спиной движение, чуть повернул голову и заметил страх в глазах Родиона Александровича. А в следующую секунду увидел в стеклянных дверцах серванта отражение двоих неизвестных. Не раздумывая он выхватил пистолет и выстрелил раз, другой. Те двое, не успев опомниться, с шумом свалились на пол, а полковник уже приставил пистолет к мясистой щеке Скороденко.
– Сидеть, – приказал он, – не двигаться!
Генерал поднял на него свои выпуклые глаза. Он не испугался. Скорее удивился. Потом прохрипел:
– Убери!
– Сидеть, – повторил Слепнев, вдавливая дуло в висок генерала. – Говори, сколько я за него получу. Быстро. Только без глупостей, генерал. Назови сумму.
– Сто тысяч, – прохрипел генерал.
– Это я уже слышал. И сделал вид, что поверил. Назови сумму, у меня нет времени.
– Пятьсот, – сказал генерал, – пятьсот тысяч долларов.
Слепнев убрал пистолет.
– Сука, – выругался он, – думаешь, я не понял? Ты хотел сделать все сам, а деньги потом списать на меня. Думал, у тебя все получится?
– Уже получилось, – ухмыльнулся Скороденко, – тебя ищут, полковник. Тебе отсюда не уйти. Ты уже мертвец. В ФСБ знают, что именно ты организовал нападение на автомобиль министра. Знают и ищут тебя по всему городу. У тебя нет шансов, Слепнев. И напрасно ты моих ребят угрохал. Давай сюда оружие.
Полковник стоял, прислонившись к стене.
– Может, люди твои специально вытащили из машины министра? – спросил он. – Хотя вряд ли. Ты все рассчитал правильно. Как только узнал о неудавшемся покушении, так сразу и начал считать. А я все гадал, зачем тебе несколько часов. И почему ты хочешь встретиться лично со мной. Значит, ты все рассчитал, генерал. И решил, что я никуда не денусь.
– Ты и так никуда не денешься, – заявил Скороденко, – но если отдашь пистолет, может, я и оставлю тебя в живых. Впрочем, можешь не отдавать. Можешь даже уйти. Мы не будем искать. Тебя все равно пристрелят как бешеную собаку. Сбежавший уголовник, да еще террорист. Никто не даст за твою жизнь и копейки.
– Ничего, – вдруг улыбнулся Слепнев, – значит, разница возросла?
– Какая разница? – не понял генерал.
– Пятьсот тысяч долларов, – напомнил полковник, – и одна копейка. Итак, ты заплатишь мне пятьсот тысяч баксов, это меня вполне устраивает, и считай, что договорились.
– Ты сумасшедший, – занервничал генерал, – что ты сделаешь в одиночку? Черт с тобой, сдай оружие и оставайся. Я заплачу тебе пять процентов. Будешь консультантом. Вместе с нашими людьми разработаешь новый план нападения.
– А когда ты его осуществишь, я вместо пяти процентов получу пулю в лоб? – сказал Слепнев. – Нет, предпочитаю полмиллиона «зеленых».
– Уходи, – закричал генерал, – убирайся! Уходи и сдохни как герой.
– Зачем? Лучше тебя пощипать. Я намерен получить свои деньги. Ты сегодня же переведешь их на мой счет. Я скажу, в какой банк.
– Сначала сделай дело, – глаза Скороденко налились кровью. Он явно психовал. Ситуация вышла из-под контроля.
– Сделаю, – кивнул Слепнев, – сообщи в банк, что деньги будут переведены в пятницу, во второй половине дня. И учти, генерал, не люблю, когда меня обманывают.
– Сопляк, – хрипел генерал, – ты еще будешь у меня в ногах валяться.
– В пятницу, – напомнил Слепнев, взмахнув пистолетом, – а это досье я забираю с собой. Не волнуйся, я его никому не отдам. Насчет банка позвоню часа через два. Сообщу, куда деньги переводить.
– Надеешься стать героем, – прошипел генерал, – ты уже труп. Что ты можешь сделать один?
– Переведи деньги, генерал, – напомнил Слепнев, – и не нужно так психовать. У тебя вот глаза кровью налились, того и гляди кондрашка хватит. Не бойся, я не сбегу. Мне без денег хана, это ты правильно усек. И не вздумай натравить на меня своих архаров. Все равно я их вычислю.
Он сделал несколько шагов к двери, не опуская пистолета, и повернулся к Родиону Александровичу:
– Открой дверь, чтобы тебя увидели в квартире напротив, там наверняка кто-то из ваших подручных. Неохота устраивать перестрелку на лестничной клетке. Пусть видят, что у нас тут все тихо и мирно. А ты жди моего звонка, – бросил он генералу, выходя в коридор.
Слепнев прошел к лестнице и кивнул на прощание Родиону Александровичу:
– Скажи ему, чтобы никого, кроме тебя, на связь не присылал. Не то замочу. – Полковник еще не успел спуститься вниз, когда Скороденко подошел к телефону и набрал нужный номер.
– Он согласен исправить ошибку, – сказал генерал и положил трубку. В комнату вошел Родион Александрович, с ужасом глядя на трупы. Но генерала они, похоже, не интересовали.
– Видел, каков орел, – раздраженно сказал он, – я знал, кто именно нам нужен.
– Вы хотите отдать ему все деньги?
– А кто сказал, что я ему вообще что-то отдам? – ухмыльнулся генерал. – Нам он нужен для отвода глаз. Пусть бегает вокруг нашего объекта. ФСБ о нем знает. А мы все аккуратненько провернем, и деньги останутся в нашем банке.
– Вы сами хотите все организовать?
– Вот именно. Теперь у нас появился шанс. Мы вытащили этого ублюдка из тюрьмы, чтобы он дело сделал. А он его провалил. И засветился. Теперь фээсбэшники его по всей Москве искать будут. А наших людей никто не знает. Его подставим, а сами все чисто сделаем. И деньги оставим себе.
– А вдруг он нас опередит?
– Не опередит, – усмехнулся Скороденко, – не успеет. Твоего министра уберут сегодня в шестнадцать часов. Я тоже не сидел без дела. А этот полковник пусть побегает по Москве. Мы его потом сами сдадим ФСБ, тепленьким. Как организатора убийства члена правительства.
– Он очень опасный, этот полковник, – осторожно заметил Родион Александрович, – очень. Настоящий убийца, безжалостный и жестокий. Я сам в этом убедился.
– Я тоже опасный, – сжал кулаки генерал, – не зря меня в МВД «костоломом» называли. Таких, как Слепнев, пачками давил. Не дрейфь, майор, все будет как надо.
