Kitabı oku: «Выжженная земля», sayfa 4
Глава 7
Ночь за окнами кафешки становилась непрогляднее, официантка лет 25 с табличкой на груди Мила и светло рыжими волосами, громко объявила по микрофону, что кафе закроется через двадцать минут. Молодой человек сидел за столиком у барной стойки и внимательно наблюдал за ней. Она плавно, но очень легко разливала пиво посетителю, стараясь не повредить блестящие ногти средней длинны с розовым лаком. Девушка поймала взгляд посетителя в отражении золотистой кеги и вспомнив о маленькой чашке эспрессо, направилась в его сторону, прихватив по пути из кухонного окошка оладьи с малиновым сиропом.
– Пожалуйста ваш заказ! – Кокетливо произнесла Мила, выкладывая заказ перед ним.
– Кафешка уже закрывается, а вы только сейчас вспомнили обо мне… – Угрюмо, но без упрека сказал клиент и уголки его губ дернулись вверх.
– Извините замоталась. Перед закрытием у нас всегда туча народу, а начальник не хочет брать вторую официантку, чтобы мне было легче.
– Присядьте и переведите дыхание, – добродушно сказал он, поглядывая на ее вспотевшую грудь и слегка пнул стульчик напротив.
– Мне нельзя… Такие правила. – Тяжело вздохнула она.
– Вы ведь работаете и за чаевые тоже?
– Да, а что?
– В древние времена, в заведениях вроде вашего, было принято разводить дискуссии с гостями…
– Гостями?
– Именно, гостями! Человек, вошедший в бар или ресторан был не только объектом заработка, но и близким другом. Его встречали, как родного, выслушивали проблемы, а затем он щедро отплачивал компанию.
– Как интересно, – улыбнулась девушка, присев на стул, продолжая слушать теперь уже гостя.
– Вы конечно можете со мной поспорить, – продолжал молодой человек, – мол откуда ему знать, что было раньше. Но эту тенденцию можно проследить в культуре. Фильмы о ковбоях, где бродяга забредает в какой-нибудь салун, устраивается на одном из стульев и бармен налив ему стопку текилы, протирая меланхолично барную стойку, с интересом и участием выслушивает исповедь.
– Да, помню такое… Но это же просто кино.
– Может и так… Тогда придётся все выкладывать коту.
Мила хихикнула, вглядываясь в черные глаза посетителя, тот в свою очередь поднес к губам чашку, от которой уже не вздымался в воздух пар, сделав пару глотков.
– Вас и правда зовут Мила? – Спросил он скорчив гримасу омерзения.
– Конечно, клиенты должны знать на чьё имя писать жалобы в синей маленькой книжке. – Она кивнула на стэнд с рекламой напитков, где на цепочке висела Книга жалоб и предложений. – А как тебя зовут?
– Артур. – Соврал он.
– Ты здесь проездом?
– Нет, я местный. – Снова соврал он. А что?
– Я тебя тут никогда не видела просто.
– Плохо смотрела. – Натужно улыбаясь и со свирепостью в глазах сказал гость.
– Ты и раньше сюда приходил?
– Нет, в первый раз. – Он зевнул и потер затылок ладонью.
– Ясно… – произнесла она утрачивая интерес.
– Мне это трудно дается…
– Что именно?
– Поддерживать беседу. Я этого не умею.
– Что же в этом трудного?
– Не знаю, мне часто приходится видеть это со стороны. Двое или трое болтают о чем-то, что имеет отдалённое отношение к ситуации или не имеет вообще никакого. Один рассказывает специфичную историю из своей жизни, а второй поддакивает, пытаясь вспомнить что-нибудь похожее, а затем и сам заводится.
– Они пытаются найти что-то общее, а найдя становятся ближе. Как бармен и клиент, только, как правило, без материальной выгоды одной из сторон.
– И зачем нужны отношения без выгоды?
– Чтобы позже болтать с людьми, а не с кошками.
– Умно, – гость натужно улыбнулся, его взгляд снова скользнул по неприкрытым холмикам груди.
– Знаешь, – начала она поднявшись со стула, – я скоро заканчиваю. Если подождешь немного, то сможешь проводить меня до дома.
– С радостью, но у меня сегодня другие планы. – Серьезно, но без сожаления сказал он.
Девушка покраснев, развернулась на месте и направилась в сторону кухни. Молодой человек прекрасно знал, что значит подобное предложение из уст красивой официантки, однако одно из правил гласило, что его не должны видеть с будущей жертвой, а в кафе имелось предостаточно, как людей, так и камер наблюдения. Эта девушка для него абсолютно ничего не значила, просто очередная девица с недержанием в отношении беспорядочных связей.
Иногда Мучитель чувствовал себя паразитом, или какой-нибудь раковой опухолью, постепенно уничтожающей клетки рандомного органа. В отличие от последней вреда особого он никогда не приносил и лишь нарушал правила, установленные обществом, стараясь по возможности быть деликатным. Сделав последний глоток эспрессо, он думал что возможно уже стоит прекратить сажать за решетку убийц, совершивших преступление по неосторожности. В густо заселенных городах в первую очередь. Населения слишком много и вероятность возникновения непредвиденных конфликтов возрастает прямо пропорционально увеличению численности жителей. В мире почти восемь миллиардов людей и жизнь человека, даже сотен людей сегодня гораздо менее ценная, чем допустим лет пятьдесят назад, пусть никто об этом и не скажет прямо. Конечно мнение серийного убийцы очень субъективно, тем более такого, который носит имя Мучитель. Уже это говорит о нем, как не о самом человеколюбивом существе на свете. Но ему эта кличка никогда не нравилась, ведь он не мучил никогда специально.
Официантка принесла счет, натужно похвалив пиджак, улыбнулась и умчалась на кухню. Убийца достал чек с разблюдовкой собственного заказа и признал, что слегка поиздержался.
"Оладьи у них буд-то золотые." – отметил он про себя. Ожидая закрытия, он положил чек на стол и прижав к нему зубочистку, оторвал ровный квадратик, несколько раз сложил, чтобы получился журавлик, а меж крыльев втиснул пятисот рублевую купюру, сложенную надвое.
В последний раз он бросил взгляд на официантку сквозь стеклянную дверь кафешки. Будь Мучитель обычным недоумком-похитителем, то уже затащил бы ее в кузов пикапа и отодрал как следует, вцепившись зубами в нежную плоть. После оргазма, он вспорол бы ее брюхо, вывалив наружу все внутренности. Ему всегда хотелось обустроить что-то вроде фургона смперти или убежища под землей. Это решило бы многие его проблемы. Только вот даже учась в школе, убийце плохо давалось ориентирование на лесистой местности, и пока что эти идеи оставались всего лишь в мыслях.
Он отогнал их подальше и извлек список домов из бокового кармана рюкзака, оценив, какой из них ближе. Затем отправился к нему под светом уличных фонарей, расставленных по обе стороны дороги на расстоянии десяти метров друг от друга.
Звезды с каждой минутой становились все ближе и кажется готовы были упасть на голову, одарив благоразумием. В сегодняшнем списке 7 домов. Семь возможных временных пристанищ для серийного убийцы. Возможно ему предстоит прожить там месяц, а может все пройдет гладко и управиться получится за несколько дней.
Он обошел первые два дома из списка, с сожалением заметив, что в обоих случаях кто-то находился внутри. Его уверенность постепенно ускользала и возможность очередной ночевки под открытым небом немножко раздражала.
Уже к шестому дому чувство стыда перед самим собой взяло верх и захотелось просто сесть у обочины, свернуть пиджак, подложить под голову и ждать пока кто-нибудь не арестует за бродяжничество.
"Нельзя отчаиваться." – подсказал внутренний голос. Нужен только один дом и он еще впереди. Маршрут пролегал через мост, так что если дело не выгорит, можно вернуться и заночевать под ним. Гораздо практичнее, чем ночевать у обочины или на остановках. О мотелях думать запрещено, имея в кармане всего пару тысяч.
В седьмом доме свет не горел.
– Мне он с самого начала приглянулся. – Со сдержанной радостью прошептал Мучитель.
Ближайшие соседи находились за пол километра, а уличный фонарь вход не освещал. Злоумышленник подошел к крыльцу, нащупал дверную ручку, приподнялся на цыпочки и проверил на месте ли спичка. 10 часов назад он был у этого самого дома, как и у остальных 6 из списка. Дома убийца выбирал произвольно, но с условиями, чтобы были малозаметнее, одиноко стоящие, с задернутыми шторами. Немного постояв у входа, Мучитель просунул спичку в проем между дверью и рамой. Если бы кто-то пересек порог этого дома сегодня, то спичка выпала со своего места.
Седьмая попытка и пока имелись все признаки того, что дом пуст. Мучитель просунул длинный стальной нож с гравировкой "вепрь" у основания лезвия, под рамку ближайшего окна первого этажа. Он подергал им из стороны в сторону, а затем приподнял окно используя, как рычаг. Рамка оторвалась на пару миллиметров вверх, после чего Мучитель втиснул в создавшуюся брешь длинный, ржавый крючок, не позволяющий окошку вернуться в изначальное положение, далее рывком вытащил нижний уголок оконной рамы на ружу.
Уже внутри он снял обувь на коврике и на носочках прошел дальше. В темноте ничего нельзя было разглядеть. Если здесь живет слишком горячая пара, которая не вылезает из постели, дело может обернуться безрадостно, для всех участников и незваному гостю, придется снова, отправится в путь. Мучитель уже пробовал раньше жить в доме с трупами. И даже не с одним, а с десятком. Трудно припомнить точное количество. Сначала их было двое и, чтобы уместить тела в холодильнике, пришлось пустить в ход топор с ножовкой. Потом кто-то постучал в дверь. Спустя пару дней убийца потерял счет количеству убитых людей. Отрубленные конечности и головы, обёрнутые в куски ткани и пищевую пленку валялись почти в каждой комнате, а чтобы хоть как-то справится с вонью от гниющей плоти, приходилось засовывать в нос вату. Но больше всего усилий потребовала уборка. На всякий случай убийца даже прижег себе подушечки пальцев, чтобы лучше с ней справиться.
Находясь в незнакомой обстановке, Мучитель вскипал от адреналина, заполнявшего кровь, по его телу проходило застывшее волнение, вперемешку с возбуждением. Есть люди которые от страха замирают, не могут двинуться с места. Он же в подобные моменты становится злее, чувства обостряются и желание побороть источник неприятных ассоциаций переполняет. В доме отсутствовали какие-либо запахи и это был хороший знак. В холодильнике абсолютно пусто, в мусорке тоже. Здесь никого нет и бывает редко. Настоящая удача. Для более полной уверенности он поднялся на второй этаж и проверил пустые спальни.
Если здесь кто-то и есть, то он хорошо прячется. У кровати на тумбочке, рядом с копилкой в виде Эрика Картмана из Южного парка, стояла фотография хозяев в позолоченной рамке. Мужчина стоял позади и обнимал свою половинку за талию. Они улыбались глядя в камеру. Непритворно. У людей все есть: красота, молодость, деньги, квартира, загородный дом, постоянный сэкс, немного одежды аккуратно уложенной в комод, зеркальный шкаф с плащами и шарфами.
Зеркало выхватило луч фонаря, озаривший в отражении лицо убийцы. Отросшая борода, неравномерно покрывавшая замасленное лицо, выглядела на редкость мерзко.
– Такого урода к себе хозяйка дома ни за что не подпустит. Не говоря уже об одежде, которую надо бы сжечь до тла. – Сказал он отражению.
Этот дом прекрасен: два этажа и чердак, пять спален, три уборных и гараж. Мучитель не часто бывал в таких местах. Это то чем ему нравилось заниматься. Бродяжничать, как сказал бы любой здравомыслящий человек. Но это результат не тяжелейших условий существования. Нет, вполне осознанный способ жизни, гарантирующий ему полную анонимность. Он как рок-музыкант, отправившийся на гастроли, посещающий новое место и дающий людям то к чему те идут всю жизнь. Они не признаются в этом и не скажут вам, что хотят умереть, наоборот расскажут истории о том, как прекрасна жизнь, назовут причины по которым не стали бы уходить из нее добровольно. Смерть то к чему движется любое существо в нашей вселенной. Некоторые примиряются с ней, другие упрямятся, исполняя роли полицейских пожарных или воспитателей в детском саду. Ищут причинно-следственные связи, придумывают некий смысл существования, прекрасно зная, что его нет и никогда не было. Нет ничего ужасного в том, чтобы помочь человеку встретиться с Богом, поскольку эта встреча высечена на судьбе каждого большими черными буквами.
Быть убийцей совсем не трудно. Мифы о полиции идущей по пятам немного преувеличены, ведь сложно найти, вычислить того, кто подолгу не задерживается на одном месте и официально нигде не оседает. Никаких кредитных карточек, никаких билетов купленных по паспортам или иным документам удостоверяющим личность. Путешествовать исключительно автостопом или зайцем, договорившись с проводниками. Мучитель не контактирует с людьми, не создает ни с кем близких отношений, особенно с женщинами. Случись что они выложат полиции все что знают, а что не знают до фантазируют. Если когда-то полиция вычислит личность необычного медвежатника, то найти и поймать будет крайне сложно не имея свежих фотографий, не располагая данными о его передвижениях.
Мучитель снял с себя всю одежду и упаковал ее в полиэтиленовый пакет. Затем достал из рюкзака ножницы с бритвой, избавился от бороды, собрав все волоски в пакетик для завтрака, который вскоре сожжет в пепельнице. Далее принял душ, прикрыв сливное отверстие ванны мелким ситечком, обернутым двумя слоями марли. Оно не позволит оставить в трубах нежелательные следы присутствия.
Одно из важнейших – никогда не пользоваться ванной на месте преступления, можно нарушить, если предприняты все меры предосторожности. После душа, непрошенный гость, вернулся в спальню, сунул руку в рюкзак и извлек со дна черную квадратную коробку. Затем он надел красную футболку из хозяйского гардероба, на бирке которой красовалась надпись "светло-лолсосевая", подобрал полосатые шорты, серый с оранжевым и удобно улегся под кроватью. Если в доме появится владельцы этой ночью, то он узнает о них раньше, чем они о нем.
Убийца снял крышку с коробки и посветил фонариком на содержимое. Там лежал, обернутый в серый платок небольшой сувенир, окрашенный в три цвета – синий, зеленый и красный. Не выключая тускневший свет, Мучитель убрал фонарик в сторону и взял свое сокровище в руки. Он прикоснулся к нему губами и прошептал.
– Я никуда не уходил… Я здесь… Всегда с тобой.
Глава 8
Около десяти минут Маслов периодически нажимал на кнопку звонка входной двери. Он переминался с ноги на ногу, вертел головой, вглядываясь в окошко дома, пытаясь различить очертания приближающегося старика, но все оказалось тщетно. Маслов достал ключ из нагрудного кармана, который пару дней назад вручил ему наниматель. Помнится тогда подобное действие Еремина показалось детективу в высшей степени странным, ведь тот практически без каких-либо видимых причин, безоговорочно доверился практически незнакомому человеку. Вставив увесистый ключ в замочную скважину и прокрутив его по часовой стрелке два раза, Александр услышал громкий щелчок, после которого стальная дверь плавно двинулась назад и слегка осела.
Детектив прошел внутрь, с трудом припоминая внутреннее убранство серого дома. На окнах висели шторы золотого цвета, которые Маслов при первом посещении не заметил. Сейчас они были задвинуты, а под подоконником висела небольшая паутина. Дойдя до гостиной, Маслов увидел темную фигуру профессора лежащую на диване. Старик крепко спал и бессвязно говорил во сне. Решив не будить его, детектив отправился осмотреть комнату, некогда принадлежавшую пропавшей девушке.
Она находилась на втором этаже и если верить словам отца Алины, то со дня исчезновения тот не передвинул ни одной вещички. Желтоватые обои с розовыми лилиями нависали над аккуратно убранной кроватью. Серебристая тумбочка рядом с ней, казалась белой от налипшего слоя пыли. Сквозь золотой занавес в комнату пробивался слабый луч света. Маслов подошел к окну и отодвинул ее, позволив дневному свету полностью поглотить помещение. Он продолжил осматривать комнату отойдя к самодельным книжным полкам, прикрученным на противоположной от кровати стене, парочкой саморезов.
Всего полок было три, по десять с небольшим книг на каждой. Скорее всего ночью, после тяжелого дня, она протягивала руку, едва касаясь твердых переплетов, понимала, какая книга ей подойдет сегодня. Потом Алина ложилась в кровать и с жадностью перечитывала уже знакомые строки, осознавая, что некоторые из них может процитировать дословно, даже не подглядывая. Александр заметил, что сборник стихов Лермонтова судя по состоянию внутренних листов, был ее самым любимым. Когда человек читает какую-либо книгу, то придерживает страницы большими пальцами, на которых имеется жир. Из-за силы надавливания страницы искривляются и становятся похожими на волны, которые после просыхания жира уже никак не сделать ровными. Так вот на этой книге, самые перечитываемые девушкой места, были волнистее всех остальных.
Детектив открыл сборник Лермонтова и сразу же наткнулся на произведение "Мцыри". Это стихотворный рассказ писателя о беспризорнике, воспитанном в неволе, но потом он на три дня оказывается в диком лесу, и об этих трех днях своей свободной жизни перед смертью, ведется рассказ. Маслов помнил его урывками, но даже этих скудных воспоминаний хватило, чтобы вновь испытать гнетущую грусть, веющую от рассказа, изложенного автором всего лишь на двадцати страницах. Александр по очереди пролистал каждую из них, надеясь найти какой-нибудь выделенный Алиной текст, но вместо этого на 72-ой странице томика Лермонтова кто-то начеркал шариковой ручкой номер телефона. Без имени, просто набор цифр.
Безусловно это мог быть чей угодно мобильный номер и вообще владелец мог не иметь никакого отношения к Ереминой, ведь девушка с легкостью могла купить эту книжку у какого-нибудь торгаша, но что-то подсказывало детективу, что присуствие любого знака на страницах ее любимого рассказа, имеет немалое значение. Детектив его выписал себе в блокнот с пометкой срочно, и отложил книжку в сторону. Далее его внимание привлек альбом с фотографиями. Увесистая вещица, напичканная сотнями давних изображений Алины, с малых лет и до того времени, когда она уже сформировалась в приятную девушку.
Брюнетка, волосы до плеч, среднего роста, с двумя родинками под нижней губой и на левой щеке. Любила носить потертые джинсы и лосины в особо жаркие дни. Почти на всех фотографиях Еремина была одета в футболки яркой раскраски, с нецензурными словами на английском, в которых намеренно были допущены орфографические ошибки.
Глядя на этот фотоальбом, можно было сделать вывод, что Алине очень везло в жизни ее все любили, на многочисленных фотографиях в альбоме, девушка обнималась со своими закадычными подружками. На одних она получала грамоты с наградами за достижения в учебе, а также за помощь в реализации учебных планов, на других мирно сидела и позировала на фоне пейзажей. Одетая в бело-голубой сарафан, с улыбкой на лице, стояла среди одноклассников на своем выпускном и с грустным взглядом глядела на фотографа. Могла ли она догадаться тогда, что ее ждет в дальнейшем?
Вряд-ли…
Мать отдала жизнь, чтобы ее родить, а отец судя по всему, души в ней не чаял. Даже тот, кому было суждено оказаться ее палачом не смог бы устоять перед ее великолепием. Несмотря на юный возраст, девушка была уже вполне сформировавшейся и привлекала к себе внимание всех, кто ее видел. Алина была хороша собой, аккуратна и достаточно сообразительна чтобы не пойти с сомнительным человеком черт знает куда. Маслову предстояла большая работа, чтобы определить круг знакомых лиц и восстановить последние часы жизни девушки. К счастью все близкие ей люди наверняка присутствовали в данном альбоме, но того кто ему на самом деле нужен, здесь наверняка не было.
Детектив вернул фотоальбом на место и продолжил перебирать другие книги, но ни в одной из них не находил ничего ценного. Возможно, прочти он все эти романы со сборниками рассказов, смог бы узнать об объекте что-то новое, однако на это не было ни времени, ни сил. Маслов уронил одну из книг на пол и нагнулся, чтобы ее поднять, однако оказавшись внизу заметил небольшой красноватый хвостик от закладки, выглядывающий из под нижней полки. Он дернул за него и из тайника в углублении под нижней полочкой, выглянул маленький ежедневник. Судя по тому, как тщательно спрятан он был своей хозяйкой, Маслов мог смело определить, что наткнулся на личный дневник Алины. Он не без стеснения заглянул внутрь, чувствуя как резво заколотилось сердце. Эта находка безусловно могла оказать мощный толчок расследованию.
Первая пара страниц аккуратно уложенного почерка, всего лишь невинная писанина девушки. Она не рассказывала своему неизвестному другу что-то особенное, просто набор различных мыслей, которые приходили ей в голову. О городах, которые она желала посетить, о животных, которых не могла завести, о просмотренных фильмах ,о прочитанных книгах, но ни слова о привлекавших ее парнях.
Александр читал дневник этой девушки и ему становилось невероятно жаль. Казалось Алину он знал лично и испытывал горечь от ее потери. Она думала, что эти строки никогда никто не увидит и доверяла свои наблюдения невидимому, неосязаемому другу, которым по воле судьбы оказался частным детективом.
На стене в офисе, за рабочим столом, Маслов успел повесить фотографию Алины, на которую он иногда посматривал, надеясь что девушка оживет и даст ему маленькую подсказку, способную вывести на имя злоумышленника. От ее фотографии отходили стрелки в разные стороны, соединяющие ее с другими жертвами Мучителя с холмов: Ирина Козаренко, Валерия Морошина, Виолетта Серова, Милана Суворова, Жанна Филимонова и Татьяна Алешко. Нижние стрелки соединяли ее и всех девушек с запертым в тюрьме Андреем Лариным и белым листом с начерканным на нем вопросительным знаком. Это был наш убийца, идеально увернувшийся от начавшейся на него охоты. Если с чего-то начать, то нужно узнать кто был знаком с Лариным и имел доступ в его дом настолько, что подбросил ему эти улики, правда и здесь Александра ждал тупик. Вся семья Лариных давно продала свой дом и уехала прочь. Их сложно в чем-то упрекнуть.
Маслов приготовился покинуть покои исчезнувшей и вспомнив отношение Еремина к вещам своей дочери, детектив положил все книги на прежнее место. Он подошел к окну, чтобы задвинуть шторы, но его взгляд привлекло стоящее в углу фортепьяно. До этого момента, почему-то гость его не замечал. Маслов подошел к нему в плотную, вытянул рукав и зажав его крайними пальцами, стер многолетнюю пыль. Детектив не знал, что делать дальше, буд-то перед ним какое-то незнакомое устройство. Вдруг необъяснимое чувство охватило его, будто он увидел, как тень Алины подходит к этому музыкальному инструменту, и откинув крышку, садится на стул.
Повинуясь инстинктам, Маслов также приподнял крышку инструмента, медленно, словно та весила не меньше десяти килограммов, скорее всего боясь, что старенький инструмент развалится. Алина быстренько пробежалась по клавишам, еле различимыми прикосновениями высвобождая на волю печальные ноты своей будущей кончины. Маслов следуя примеру девушки, также пробежался по клавишам, но не нажимая на них, а лишь притрагиваясь. Мелодия поднималась в воздух, обволакивая окружающие предметы, словно невидимая пыльца, которую хотелось вдыхать снова и снова, полной грудью, прерываясь лишь изредка, чтобы не задохнуться этим великолепием. Она была проста и прекрасна, как высыхающая под лучами солнца дождевая лужа. Такая же чистая и такая же не долговечная. Маслову показалось, что от звуков ее музыки дом ожил, блеснув ненадолго прежними красками. Тень хозяйки комнаты обернулась, будто ее кто-то окликнул и закрыв крышку пианино выбежала в дверь, покинув это место навсегда.
Александр, прихватив дневник Алины, спустился вниз и подошел к Евгению Еремину, чтобы попрощаться. Тот продолжал лежать на кожаном диване, одетый в синюю рубашку и накрытый как удивительно не одеялом, а курткой. Во сне он что-то бормотал неразборчиво, слюна стекала с уголка рта на красный пол и уже порядочно его намочила, Маслов решил его разбудить, и потрепал за плечо. Старик дернулся и открыл глаза, приходя в себя. На его лице проскочила эмоция, видимо тот узнал детектива и попытался приподняться как следует, подтянувшись, вытер лицо и поправил куртку на плече.
– Вам может чаю? – спросил Еремин со звуком битого стекла в голосе
– Нет, я уже ухожу. – остановил его Маслов, добавив, – Приходил посмотреть вещи Алины.
– Нашли что искали? – поинтересовался старик.
– Можно и так сказать
– Вы ходили к Ларину?
– Да, я у него был…
– И как… Плакался?
– Не совсем… – ответил детектив. – Но было немного. – добавил он, получше вспомнив все детали встречи. – Можно у вас спросить?
– Конечно?
– Зачем вы его посещаете?
– Сейчас просто так… А раньше просил рассказать куда он дочь мою дел.
– Успешно?
– Он клянется, что не убивал ее и вообще никого не трогал.
– Так говорит, каждый второй убийца. Вы ему поверили?
– Наверно да… Раз к вам обратился – покачал головой Еремин
– Вы понимаете, что этот человек может легко водить вас за нос… Для убийцы, это ничего не стоит, обманывая, он продолжает получать удовольствие от того что и дальше продолжает мучить, поскольку убивать ему за решеткой, в одиночке практически некого, вы и ваша боль его главное развлечение.
– Я это понимаю, но он не убивал Алину… Я не знаю насчет других девушек, но мою дочь он точно не трогал.
– Почему вы так думаете?
– Еще шесть лет назад, когда его приговорили, Артемьев – тот полицейский
– Да, я знаю его – поспешил Маслов, вспомнив героя-полицейского, перебравшегося в Петербург на волне успеха, после поимки серийного маньяка.
– Так вот, Артемьев предложил ему помощь?
– Какую?
– Вы знаете, что с мужчинами происходил в тюрьме?
– Искупление, если система работает. – с долей сарказма произнес Маслов
– А если нет, то насилие. Жестокое.
– И?
– Артемьев подкупил нескольких тамошних заключенных, чтобы парня в тюрьме насиловали каждый день по несколько раз… Вместо завтрака член во рту… вместо обеда член в заднице… Вместо ужина и то и другое одновременно. А на следующий день…
– Да я понял к чему вы клоните. – перебил Маслов распалившегося старика.
– Так вот, я не стал возражать узнав от Артемьева о том, что происходит с убийцей в тюрьме
– Ну еще бы, вы возражали
– Именно, я был невероятно зол, мне хотелось самому его убить и смотреть, как этого ублюдка мучают там каждый день… Я был счастлив зная, что он не просто проводит свой век в четырех стенах, а переживает муки.
– Дело житейское… Что дальше?
– Дальше, полицейский предложил ему защиту от насильников, одиночную камеру и условия содержания получше, если он…
– Если он что?
– Если расскажет куда бросил тело Алины. Артемьев очень хотел найти мою дочь, вы конечно можете думать иначе, но на приговоре он не остановился и к полиции у меня в этом плане нет претензий. Они сделали все что возможно, но убийца… – здесь старик прервался, подвигал нижней челюстью, видимо желая выпить, но продолжил, – Он не сказал ничего. Его привели на повторный допрос, я там присутствовал, хотя и не должен был. Парень был в жутком состоянии и знай он хоть что-нибудь, то сознался бы. Тем более что суд уже прошел, а информация давала ему возможность спокойно жить. Мне было больно смотреть на этого бедного паренька, казавшегося таким невинным. Я поймал себя на мысли, что перестал относиться к нему, как к убийце. И в тот вечер, когда его отправили в камеру, он перерезал себе вены. Спасти парня удалось, заточка была совсем никчемной. Спустя месяц его выписали из лазарета и нападения начались снова…
– Они продолжаются до сих пор?
– Их не прекращали никогда. Я просил Артемьева прекратить это, говорил о своих сомнениях по поводу приговора и о том, что парень может быть невиновен.
– И что тот ответил?
– Сказал, что ничего не получилось с этой игрой и Ларин на самом деле получает удовольствие от сэкса каждый день, потому и не колится, а меня просто слишком шокировали все эти события, мне сложно мыслить с холодной головой, ведь я нормальный человек и о психологии маньяков не имею представления. Он убрал от парня своих ребят, но в тюрьме у Ларина уже такая репутация сложилась, что время от времени да попадает в силки к кому-нибудь .
– Но вас это не убедило, вы продолжаете сомневаться в вине осужденного, иначе зачем было его посещать в прошлом месяце…
– Я посещал его чтобы узнать как у него дела, ведь если мои предположения верны и он не убивал никого, то Ларин такая же жертва как и моя девочка… может даже самая большая из всех, поскольку изо дня в день терпит издевательства, пока подонок мучивший мою доченьку топчет землю и вполне себе здоров.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипами Еремина… Пока Маслов старался сформулировать следующий вопрос и понять стоит ли его задавать, можно было услышать в этой тишине биение сердец.
– Почему вы это все не отпустили и не стали жить дальше, забыв обо всем
– Детектив… – старик сделал паузу вглядываясь в своего собеседника, – у вас есть дети?
– Нет – неуверенно ответил Маслов, и в комнате снова повисла тишина. Детектив понял, что Еремин в курсе.
– Прошу прощения… – виновато сказал Еремин. – Я не хотел…
– Ничего, это не ваша вина. – поспешил успокоить его Александр
– Вы же знаете, в мире столько смертей и большинство из них остались не отмщены. Если моя Аля и правда мертва, то нельзя чтобы она была одной из них, я не хочу думать, что ничего не сделал для того, чтобы этот гад заплатил за содеянное. – Еремин встал на ноги и пройдя через всю комнату, достал из шкафчика портвейн. – Я долго искал человека, которому можно будет доверить это дело и выбрал вас потому что вы…
– Догадываюсь почему
– Я много читал о вас, у старика вроде меня времени полно. Один человек кажется сказал, что вы работаете на грани, не останавливаясь ни перед чем. Вы идете до конца – он отпил из стакана и поморщился. – Мне кажется, вы так поступаете не из обычного желания выполнить работу, вам известно, через что проходят родители… – он не договорил, но и так все было ясно.
– Вы всегда пьете в одиночку? – спросил Александр наблюдая за тем, как профессор наполняет стакан.
– Второй бокал в шкафчике за вашей спиной – ответил Еремин.
Уже через полминуты, Маслов сидел напротив старика, а еще через полчаса, они осушили весь графин и практически ни о чем не говорили. Еремин заснул с открытыми глазами, вглядываясь в какую-то точку на потолке. Может он вовсе не спал, а грезил о чем-то непостижимом. В окружении старинной мебели первой половины прошлого века, старик представлялся каким-то привидением, которому безусловно стоило отойти в мир иной, однако тот до сих пор топтал грешную землю, с жаждой закончить незавершенные дела.
