Kitabı oku: «О российской истории болезни чистых рук», sayfa 4
Например, совсем уж не захотеть где-либо чего-либо на деле узреть можно как есть в том числе и из-за того самого донельзя ведь вполне назревшего сурового чувства вины перед всем своим народом ни так еще давно заклейменном сущим проклятием вездесущего крепостничества…
Вот как описывает данные события Владимир Федюк в его книге «Керенский».
«Керенский принадлежал к тому поколению, которое историк В. О. Ключевский назвал поколением, вскормленным крепостными мамками. Это породило у значительной части его представителей непреходящее чувство вины перед народом».
А между тем в том еще самом доподлинном смысле, то уж скорее было чувством вины перед всей Западной Европой за всю свою крайне так и поныне до чего и впрямь отсталую российскую средневековость.
Можно подумать, что та более чем основательно просвещенная науками цивилизованность и впрямь-таки кристально чистой совести на деле кое-кому разом-то сходу и прибавляет.
Да только между тем куда скорее именно всякие те сколь хитроумные цивилизованные надстройки с точностью как раз во всем наоборот, вполне весомо и делают принципы более гибкими, а весьма развитое мышление максимально как есть до чего еще изворотливо крайне извилистым.
И вот чего обо всем этом пишет, пусть и несколько тенденциозный, а все-таки исключительно же интересный, как и во многом естественно, объективный автор Николай Стариков в его книге «Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II»
«Одна лишь Россия искренне уверовала в эту смесь религии и права, и сделала ее целью своей политики. Туманная и неясная редакция акта «Священного союза» допускала всевозможные толкования относительно формы оказания помощи, чем не замедлили воспользоваться европейские правительства. Помощь же могла потребоваться обширная и весьма скоро – в Европе в тот момент «тлели» революционные угли во многих местах. Подписание акта «Священного союза» привела к тому, что Россия превратилась в бесплатную «пожарную команду», абсолютно добровольно заливающую чужие «пожары» своей кровью».
47
Обвинять буквально во всех общих грехах одних лишь тех и впрямь-то немыслимо «подлых союзников» как то столь беспристрастно и красноречиво делает Николай Стариков дело, очень даже явно совсем вовсе-то никак попросту чисто так именно всецело же несуразное.
И, кстати, скорее всего, что послужит нечто подобное одним лишь тем вовсе вот как есть совсем так отъявленным политическим играм, что сколь еще четко и прямо преследуют на редкость разнообразные и вполне целенаправленно корыстные цели.
Причем, прежде всего, под чем-либо подобным подразумевалось разве что, то исключительно верное и весьма как есть до чего надежное предотвращение какого-либо влияния со стороны столь весьма этак неотъемлемо тлетворной (ВНУТРЕННЕЙ) западной демократии…
Да вот уж, однако, той еще безупречно веской первопричиной того, что царская Россия, и впрямь всегда бестрепетно и безвозмездно протягивала руки для тушения довольно многих европейских пожаров, была именно та донельзя явная закабаленность умов ею от века правящих, всяческими идеалистическими воззрениями, взятыми из той самой совсем другой книжной жизни.
И именно в ее несколько более чем искаженном ракурсе все всегда было как-либо вовсе-то, как есть, безусловно, иначе, чем то действительно как-никак, а имело же место в той самой исключительно наглядной и сколь безупречно так объективной реальности.
А потому и нарисованные чьим-либо ярким воображением книжные злодеи, должны были быть именно что поголовно физически уничтожены и всего делов.
А людей своих ни капельки не жалеть ради святых принципов братства народов было вполне этак неизменно до чего искренне твердо всегдашне разом и заведено…
48
Причем и Советский Союз тоже до чего еще явно более чем непременно продолжил в точности ту безупречно незыблемую традицию разве что в некоем своем, пожалуй, уж несколько до чего еще вовсе на редкость ином ключе.
А потому и было само этак собой до чего еще так вполне обезличенно принято посылать доблестных сынов России за тридевять земель, погибать вместо тех совершенно чужих им людей, да и за все, то принципиально для них сколь неизменно, вовсе чужое…
Стариков Николай – Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II
«И вот, наконец, «союзники» сломили сопротивление русского царя. Всего будет послано четыре особые бригады: две во Францию и две на Балканы. Общая численность доходила до 40 тыс. бойцов, а с учетом маршевых батальонов, регулярно прибывавших из России, цифра нашей очередной помощи «союзникам» можно оценить в 60 тыс. бойцов. Причем, лучших – в европейские бригады отбирали наиболее опытных, статных и дисциплинированных солдат. Единственное, что может нас порадовать – сражаться наши солдаты должны были под русским командованием».
Да уж и впрямь надо было им кем-либо вполне вот непревзойденно разом так смело затыкать наиболее горячие точки… и ведь пламени в очах во время отдачи страшных приказов, у них было буквально-то сколько угодно.
49
А вящая податливость на подобные уговоры российских вельмож и суконных лбов чиновничества, в общем и целом прекрасно объяснялась именно тем, что книжные реалии более чем повседневно, да и весьма незатейливо разом потребовали сущей войны добра со злом.
Ну а поскольку, нечто подобное было ныне и впрямь до чего сурово востребовано, то значит, как раз подобным образом и суждено ему будет вполне еще явно так, затем уж случиться в той еще истинно полноценной и безупречно до чего еще вполне реальной действительности.
Ну, а кроме того, и те до чего вот неспешно усвоенные вместе со всем, тем вековым стародавним воспитанием принципы возвышенного рыцарства сами собой как есть, более чем бессребренно требовали исключительно же неукоснительного и довольно-то строгого им вовсе-то до чего ведь только неусыпного следования…
Ну а те культурные и цивилизованные страны, именно в виду того, что сердечно и благодушно были они до чего еще издревле возглавляемы безоговорочно алчными правителями, весьма пристально изучали своих друзей и врагов, а потому и никак не преминули они воспользоваться теми, несомненно, сколь многозначительно отрицательными свойствами российской государственности и дипломатии.
А между тем, кроме того, крайне во всем наивного рыцарства она неизменно включала в себя, и те самые до чего только определенные элементы самого-то отвратительно грязного себялюбивого шкурничества.
Ну, а также и всего того довольно-то вовсе несуразно так бесшабашно тупого безразличия, что в целом и делало ее слишком как есть поистине слабой рядом с собаку съевшими на всяком том или ином всевозможнейшем крючкотворстве и донельзя так весьма благонравственной хитромудрости западными дипломатами…
Нет, те беспардонно пронырливые западные политические деятели были никак уж явно ни чета всем их российским коллегам.
И вот, увы, по тому, как есть довольно-то безнадежно же скупо вышеперечисленному ряду причин буквально-то все имевшие место в истории славные победы российского оружия были, затем сколь бесславно и беспринципно вовсе-то считай что бесповоротно крайне так разгильдяйски сходу и разворованы и проворонены на том наиболее мирном дипломатическом фронте.
50
А, кроме того, существовало еще одно, можно так сказать общемировое явление вольно или невольно сходу подпиливающие стропила российской государственности, а именно всеобщая казуистика и самое яростное отрицание всех тех прежних давным-давно устоявшихся идеалов, что действительно как-никак, а вполне имели место и время в том еще неуемно же агностическом 19 веке.
Ну а интеллигентная Россия, фактически так можно сказать все те европейские веяния разом, и впитывала в себя, словно губка, вбирая их всем вот духом своим безо всякого на то хоть какого-либо остатка.
А как раз именно потому ни к селу ни к городу всем вдруг и стало совсем безупречно уж окончательно ясно, что как оказывается то самое наиболее главное для всеобщего счастья – это одна исключительно так суровая надобность всего просвещенного пролетариата раз и навсегда до чего бескомпромиссно разделаться со всеми теми, кто ест чужой хлеб.
Но вовсе никак не укоротить загребущие руки, а может и голову (правда исключительно по вполне справедливому приговору суда) всяческим тем или иным завзятым взяточникам и казнокрадам.
И ведь возникло подобное изрядно сильное ЖЕЛАНИЕ будто бы сколь откровенно всеобщей общественной справедливости совсем не на пустом месте, а уж брало оно свое начало из прозорливых воззрений главных вожаков, а они есть у любой части общества… ой автор превелико извиняется, имеются в виду буквально всеми незыблемо признанные духовные авторитеты.
51
Но ясно, как Божий день, что если бы Лев Толстой, один-одинешенек довольно-то нелепо придерживался приведенных несколько выше утопических взглядов, то как-никак, а реакция издателя могла бы оказаться примерно той же, что была приведена в бессмертном романе «Мастер и Маргарита» Михаила Афанасьевича Булгакова в качестве саркастического анализа сатаной шестого доказательства Канта.
«Вы профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно может и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».
Но, однако, вот никто никогда не потешался над идеями Льва Толстого, скорее наоборот они надо бы прямо сказать, и были приняты буквально со всем тем неверным придыханием чисто так на ура!
52
И тут уж, понимаешь ли, когда в той еще царской России было и близко никак попросту не продохнуть от воровства и взяточничества, а то между тем и есть те самые нетрудовые доходы – великий писатель Лев Толстой всех помещиков в разряд захребетников всемогуще враз властно же записал.
Но их одних при всем том затем оказалось несколько до чего только явно совсем маловато, а врагов их и впрямь некогда потребовалось иметь, как можно во всем разом поболее, причем исключительно так во имя того, дабы все рабы безмерно немы сразу стали…
И вот ведь оно, зачем это столько всяческих кулаков, подкулачников и вредителей по нашу душу, ничтоже сумняшеся, более чем беззастенчиво некогда уж чисто повсюду большевистская бестолочь тогда разом и поразвела.
И главное буквально для всех и каждого у них как есть истинно нужное словечко до чего непременно на редкость быстро, затем вскоре так разом вполне этак отыскалось.
Ну а наиболее основной тут момент он, как раз вполне еще естественно был именно в том, что кое-кого обязательно надо было чисто ведь сходу сколь спешно же выявить, дабы исключительно на него всю ту вину за допущенное отставание, не моргнув при этом глазом вовсе-то бестрепетно мигом затем и списать.
53
А между тем с самого уж еще своего начала вся эта одними сырыми дровами явно вот питаемая революционная печь столько дыму в глаза простым смертным денно и нощно всячески понапустила.
Мол, все эти гады и уроды живут себе преспокойно в великой роскоши, а простой народ от них одни лишь неисчислимые бедствия и страдания до чего повседневно только-то день-деньской вот и знает!
И главное как будто бы при том самом СССР бездельников ничего этак совсем не делающих, а жрущих при этом от пуза хоть сколько-то меньше разом стало?
Да нет, их тогда сходу стало, куда лишь до чего еще невероятно разве что только поболее!
Около идеологического корыта оказалось как есть весьма вот непременно поболее просторного места, нежели чем его некогда было возле того прежнего дореволюционного, аристократического…
Да и охранку пролетарскую тоже ведь надо было вполне уж досыта сколь непременно кормить!
Новая власть, всесильное право свое истинно неправым путем явно ведь заработала, а, следовательно, ей и было надо себя, как следует во всем явно оберегать от фактически всяческой той или иной грядущей возможности вовсе никак явно нескладного возвращения прежних, БЕЗЫДЕЙНЫХ времен.
Ну а для подобного дела заплечных дел мастеров надо было при себе до чего вдоволь явно иметь, а, следовательно, и была самая явная же нужда в том на редкость весьма надежном их самом-то полнейшем переизбытке.
Да и все те там и сям то и дело совсем не ко времени возникающие «временные» экономические трудности большевики порешили явно уж весьма вот толково свалить именно на неких тех бессчетных, словно звезды на небе мнимых врагов.
Да и сколь искренне и задушевно впрямь-таки по-царски обустроить тех, кто этих недругов будет верной рукой из того самого в целом полностью послушного стада уж чисто так на глаз выявлять, и выводить их затем на чистую воду было делом той как есть донельзя прямой, а главное наиболее первой необходимости.
Страх буквально на всех столь истово нагоняя и народ свой весело и славно сходу как есть разобщаешь, да еще и вполне твердо в узде его держишь, ну а прежним осанистым господам сие было просто-напросто абсолютно же явно так именно что попросту непотребно.
Казачья нагайка являлась грозой одних лишь тех априори незаконных сборищ, ну а дома «Боже царя храни» распевать, было тогда нисколько и близко так вовсе необязательно…
Да и ругать существующую власть, тогда можно было совершенно же запросто и плевать, на то, что соседи эту ругань могут ненароком на чью-либо беду явно так вполне ведь услышать.
54
В те времена бессовестно мучали простой народ и до самой последней нитки его обирали?
Бесчеловечно эксплуатировали весь рабочий класс?
И что вот при тех до чего еще явно пресловутых Советах в этом вопросе по сущему волшебству действительно произошли хоть какие-либо чисто так чудодейственные перемены, и все дело вполне еще впрямь всецело разом сдвинулось с мертвой точки?
Да нет же при той абсолютно нежизнеспособной экономической системе, не стало ли все, еще, куда и впрямь только значительно хуже?
И главное зло заключалось именно в том, что народы России шило на мыло, сколь бестолково так променяв, угробили довольно-то немалую часть наилучших людей в той самой и близко никому вовсе ненужной братоубийственной войне.
55
И обо всем этом до чего еще здорово высказался Иван Ефремов в его великой книге «Час Быка».
Отобразить это несколько менее абстрактно и не совсем чисто теоретически ему явно разом помешала именно та вящая боязнь вездесущей цензуры, что вполне однозначно уж верно так сделала до чего наглядно верные выводы из опыта прошлого, ну а потому и всецело повернула она оглобли к славным временам Николая Первого.
Вот они слова Ефремова.
«Так и вы, если не обеспечите людям большего достоинства, знания и здоровья, то переведете их из одного вида инферно в другой, скорее худший, так как любое изменение структуры потребует дополнительных сил».
И это именно то, что и произошло в России, всецело уж лихо охваченной безумной анархией, что была мученически произведена на свет во имя безумно мнимого царства всепоглощающей истины, которое и близко-то никак не настанет после подобного рода «великих», на редкость деловитых, А ГЛАВНОЕ, вздорно титанических усилий.
И при этом далее было вот никак неважно, кто это там был за кого, а важным было лишь то, что лучшие люди по лавкам тогда явно не отсиживались и за печкой ни от кого не прятались, а смело шли они в бой за все те безупречно доподлинные свои убеждения.
Да только для чего – это все было кое-кому в этаком виде до чего разом уж собственно так вполне на деле потребно?
Не для того ли чтобы тех самых подлых эксплуататоров более не было на всем том, как он есть белом свете?
56
ОДНАКО буквально во всяком том или ином ремесленном деле без помощников порою и близко вовсе-то не обойтись, и даже если это всего-то навсего один ученик подмастерье, то и его, получается, тоже и впрямь беззастенчиво угнетает и эксплуатирует хитрый хозяин маленькой мастерской.
ТАК ЧТО и близко, никак будет оно не иначе, а не быть тут далее во имя принципов высшей справедливости совсем еще ничему иному кроме как Абсолютно же Беззастенчиво на редкость Обезличенному государственному аппарату…
И до чего еще расторопно и быстро он впоследствии сколь ведь более чем непритязательно разом и завшивливается всеми теми и вправду, как есть донельзя уж своевольными ничего и ни в чем вовсе-то явно вот никак не смыслящими бюрократами.
Ну а те людишки только и знают, что, столь осанисто делая вид, что они чем-либо очень даже всерьез ежечасно так заняты, шебаршатся себе во всех тех попросту бесчисленных своих бумажках и все и вся наглухо совсем же беспрестанно и расторопно на раз запрещают.
Но и это еще не самое так, собственно, что именно главное…!
Поскольку именно тем вовсе-то никак непримиримо сокрушительным ударом по всей той ныне навеки прошлой жизни только и являлось именно то, что раз у нас нынче на дворе революция, то и вполне соответственно духу нового времени надо бы и всех угнетателей извести полностью разом, причем прямо под самый тот еще корень.
И главное, все это чисто ради того, дабы никто далее не посмел каким-либо тем или иным парадом (без направляющей руки безупречно передового во всем этом мире государства) до чего по-заправски умело командовать, а также и львиную долю всеобщего добра разве что только себе нагло и бессовестно сколь беззастенчиво всегда оставлять.
Причем – это именно дабы безо всякого разбора подобных людей, словно тот до чего бесславный пережиток всецело изжить, и нужен был вождь, который безапелляционно, затем более чем всевластно укажет, а кого это именно надо бы безо всяких раздумий рвать на куски, да и кому затем отдавать холеными господами от века награбленное.
Вот будто бы полностью наспех перераспределив все, то кем-либо честно или же нечестно нажитое в течение всех тех до чего навсегда ныне полностью канувших в лету прежних столетий и будет вполне еще возможно на деле и вправду достичь наивысших высот всеобщего и всеобъемлющего вселенского счастья.
57
Можно подумать, что, будучи фактически целиком по тем еще самым разным закуткам сколь наскоро более чем делово этак сходу растащено чужое богатство уж до чего непременно, затем ведь явно сумеет сделать народ хоть чуточку невпример всему тому прежнему всецело-то жизнерадостнее и сытнее?
Конечно же, нет!
И уж как это весьма наглядно описывает передел имущества генерал Краснов в его книге «Единая-неделимая»
«А ты подели… Жеребец один, а нас пятьсот? – Ежели, положим… Жеребей бросить. Потягаться, поканаться?
– По жеребью! Видали мы твой жеребей. Дмитрий безучастно ходил в толпе. "Вот они, – думал он, – Хеттеи, Аморреи, Ферезеи, Гергесеи, Евеи и Иевусеи… Не достает им одного Моисея. Вождя им надобно. А так – стадо без пастыря". Споры становились жарче. На заднем базу свежевали скотину, чтобы поделить на куски. Люди с окровавленными руками, тащившие воловьи шкуры, возбудили толпу.
Большой, широкоплечий черный, как цыган, кузнец Подблюдин вошел в зал, размахнулся топором и грозно сказал:
– Что вы, православные, затеяли? Коли делить, ссора будет. Нам панское добро без надобности. Не мы наживали. Земля – другое дело. Земля Божья. А это – ничье!
И с треском обрушился топор на черную полированную крышку рояля. С этого началось. Кто-то рубил старинною саблею портреты. На дворе не прекращалась стрельба, пристреливали собак, "чтобы никому не достались"».
58
Вот уж действительно разве что одного того косорукого и речистого вождя только так совсем ведь и недоставало всей той отпетой толпе вконец обессмыслившихся мародеров, более чем неизменно при этом явно теряющих посредством налета и грабежа все их доселе исконные моральные качества.
Сущая встряска души и тела всеми своими нитями более чем чрезвычайно же прочно в тот еще единый узел увязанная именно со всем, тем самым до чего полнейшим отсутствием той или иной твердой руки от века довольно-то строго над всеми ими вечно стоящей, никак не прошла поистине даром.
А между тем – это как раз она размеренно и четко весьма уж воинственно и властно всегдашне сдерживала все те их безумно скотские и чисто животные инстинкты…
Ну а затем ее вдруг фактически разом совершенно так явно попросту и не стало…
А между тем для истинно многих безликих и серых обывателей революционный хаос и стал именно тем грозным набатом, что как есть, начисто сходу так вырвал из их груди всякое вообще человеческое сердце, да и напрочь он весьма вот чудовищно выворачивал всю их душу можно сказать, считай наизнанку…
Эта вечно пьяная братия, которая кроме водки точно также еще забавлялась и сколь значительно распространенным тогда балтийским чаем (с кокаином) была нисколько так вовсе несоразмерна какому-либо довольно-то обыденному числу крайне же порою воинственно настроенных дебоширов.
Причем и близко не было в подобном блажном загуле хоть чего-либо весьма вот широко же душевно раскрепощающего, а как раз-таки наоборот, чувство отчаянно хмельной свободы разве что только будило внутри мелких душонок слишком-то многих простаков ту еще до чего бесшабашно зверскую собачью похоть.
И ведь все это в те донельзя гиблые времена, затем и было явно же чревато всеми теми безумно ужасающими последствиями для всей той и впрямь необъятно широкой общественной морали…
И, кто уж – это нынче действительно станет всем тем «к той новой жизни на редкость смело бредущим» человечьим стадом до чего бессердечно твердою рукой разом вполне управлять?
Да и кто – это всем тем у господ буржуев до чего еще разнуздано наспех отобранным и близко так никем из них вовсе ведь «неправедно нажитым добром» сколь еще царственно и именно по-барски и начнет тогда вполне ведь полноправно целиком же до чего безгранично заведовать?
59
Да только не превратится ли тот управленец от подобного шального счастья в некоего беспрестанно толкущего воду в ступе отвратительного демагога и палача всего того прежнего, что не дай-то Бог может не ровен час совсем нелепо, да вспять вполне возвратиться?
И надо бы прямо со всей ответственностью во всеуслышание разом так заявить, что для полностью «благоразумного» предотвращения подобной возможности тот управленец и вооружится чистейшей воды классовым сознанием, да и почем зря он тогда ополчится на все то, что лишь недавно являлось насущной основою всего того безупречно нравственного и этически верного.
Ведь как-никак, а за первыми днями праздника великого освобождения тут же сразу и наступают суровые революционные будни…
…и полетят тогда в воздухе одни пух и перья…
Ну а все, то сладостно былое всенепременно при всем том тут же и растает в розовом тумане сущего небытия.
Поскольку и житья тогда явно не стало от того как есть ведь дотла слишком так многое разом сжигающего революционного пламени…
Ох и был он в то бедовое время до чего же немыслимо злющ и безжалостен – тот неистовый адский огонь абсолютно так всевластной вседозволенности всецело разом и самооправдываемой истинно наилучшими и благими намерениями по отношению ко всему тому необъятно разноликому человечеству.
И почему уж все это было именно так, а совсем никак не иначе?
Как говориться нет, ни права, ни закона – царствует вездесущая анархия, а потому и никто за все, то творимое им зло нисколько отныне не будет более как есть вполне в ответе.
60
Да только между тем все, то сколь безнадежно прежнее могло бы еще довольно-то резко и беспощадно уж вполне еще разом успешно вернуться до чего сурово вот вспять, ну а нечто подобное явно должно было при этом сопровождаться самыми печальными последствиями для тех вконец разгоряченных раздувателей пламени того еще общемирового бедлама.
А именно потому и всем тем наиболее основным заправилам дел в том и впрямь до чего новоявленном царстве, и по сей-то день более чем совсем наглядно малограмотного пролетариата, терять, в сущности, было считай уж явно так попросту нечего.
Ну а в связи с этим они себя абсолютно ни в чем ведь вообще никак не ограничивали и буквально не перед чем и близко не останавливались.
Так и спуская же низам, немыслимо чудовищные директивы, члены Политбюро главным образом при этом до чего спешно спасали никак не свою и впрямь-то сколь бесподобно «целомудренную и пламенную идею», а прежде всего в самом определенном смысле сражались, они за те более чем немыслимо бесценные свои шкуры.
Причем действовали, они при этом абсолютно любыми, а в том числе и никак недостойными всякого звания человека до чего и впрямь на редкость незатейливо пронырливыми методами.
Правда может быть уж некогда поначалу среди высших слоев большевистской власти и не было никакого недостатка, в тех искренних же дураках, что совсем не в меру всерьез размечтались о некоем всеобщем грядущем благе, да только не все ли едино, раз все это было одной лишь той чистейшей воды чудовищной фикцией.
61
Человек, существует в мире полностью реальных вещей и перед его существованием вполне же поставлены самые, что ни на есть вполне этак конкретные задачи.
Ну а вся та донельзя извилистая умом философия, что уж всегдашне была пламенно вот до чего прискорбна во всех тех чисто нигилистических своих оргвыводах, попросту сколь еще своевольно придумала совсем иные реалии, да и сам тот весьма откровенно нечестивый быт бесплотно абстрактных человеческих масс.
И это именно на данном фоне некие книжные мыслители, что столь слепо следовали идейно верным ее постулатам всею силою убеждения и сеяли семена боевого задора в некоторых чрезвычайно так прагматичных и крайне разгоряченных умах.
Ну а всем тем они сколь многоголосо и переносили все то общество, в котором они жили в некую удивительно злополучную сказку, в которой тот донельзя забитый народ, видеть ли, разом и жил долгими веками, будучи по чьему-либо совершенно недалекому разумению вовсе так до чего безнравственно околдован чьими-то безмерно алчными чарами…
И вот, уж наконец-таки появился, необычайно славный и добрый философ (чародей) Карл Маркс и буквально сразу ему безумно захотелось в единый миг всемогуще еще сходу разом, и переделать всю общемировую скорбь исключительно жалкого житейского эгоизма в некую прекраснейшую общемировую коммунистическую быль.
Да только чего тут поделаешь, вещь эта абсолютно нереальна, учитывая сам по себе на редкость низменный полет мысли всяческого, как он когда-либо уж вообще еще вот ранее был, да и поныне есть – среднестатистического обывателя.
Причем как-никак, а на деле все мы ныне так и живем в том совсем же примитивном мире всеобщего стяжательства, как и безмерно великой славы всяческих денежных поощрений.
Яростно приучить людей жить как-либо исключительно иначе, а именно как есть до чего многозначительно совсем по-другому, можно будет разве что, коли чисто еще загодя более чем полновесно их буквально же сходу избавить от тех ныне так и снедающих им душу нужд и забот всего этого нашего сегодняшнего современного быта.
А к тому же и пришлось бы, как минимум, вполне еще и залечить и все раны, когда-либо скверно нанесенные их подчас невероятно болезненному самолюбию, в течение всей этой во многом их донельзя пока нелегкой жизни.
И все это именно вот разве что поскольку слишком уж безнадежно ведь много было всех тех всевозможнейших больших и малых обид и огорчений в этом-то нашем нисколько не проклятом, а в самом, что ни на есть навеки до чего безыдейно простом и обыденном прошлом.
Да только, собственно, была ли у господ коммунистов эдакая волшебная палочка, при помощи которой и вправду было бы возможно разом добиться тех наиболее наиблагих, а главное на все те грядущие времена вполне так внушительно действенных и беспрецедентно качественных улучшений во всей той в целом безумно разноликой общественной жизни?
62
Да только откуда – это вообще этакому магическому жезлу, было хоть как-либо на деле ведь оказаться в наличии в их сиволапых и волосатых конечностях, коли его попросту и не может уж быть посреди всего этого мира сколь и впрямь до чего объективно реальных вещей!
Да и буквально все те явно так нисколько необдуманные решения вполне этак извечно же могут, затем оказаться, всецело вот разом чреваты безнадежно тяжелыми последствиями, когда на их до чего безупречно уж верно прочерченном тоненьким пунктиром пути действительно как-никак, а разом встанут вовсе-то непроходимые пороги тех на редкость обыденных, житейских неурядиц.
И главное, сама как она есть мысль все взять, да промеж всех переделить – она-то и есть та донельзя «алогичная заноза для всех тех во многом исключительно же попросту явно этак нисколько недозрелых умов».
А это, между тем, и было именно тем, что сколь прочно так довольно-то основательно, затем и застряло в мозгах людей более чем безоговорочно искренне любящих, чтобы абсолютно все в этом мире было как-никак вполне достижимо, да еще и безупречно легко и удивительно просто.
Ну, а как раз-таки в свете всего того будто бы и окажется нам в нем отныне жить, куда до чего еще восторженно радостнее и явно разумнее.
Ну а заодно и, понятное дело, совсем, несомненно, уж сколь безгранично вполне явственно более чем благонадежнее и удивительно справедливее.
63
Однако на деле сущие простаки люмпены никак ни на что иное кроме как на самое до чего еще утробное звериное рычание в сторону привилегированных классов и близко ведь вовсе так попросту не способны.
И этак оно прямо скажем всецело уж исходя из всего того довольно малоразвитого их ума, да и вообще всей той чисто социально-общественной их породы.
Вот как крайне неприязненно о них отозвался Михаил Пришвин в своих «Дневниках».
«Эти темные фигуры, будто капитаны-завоеватели, пришли в страну враждебных племен, воюющих между собой, и дожидаются, когда они окончательно истребят себя и им свободно можно открывать земли собственности и ставить на них флаги свои: Сенькина Земля, Плюхина Собинка, Никишкиных хутора».
И ведь способны этакие людишки разве что наскоро более чем сходу позаимствовать некие чужие и крайне обтекаемые мысли, поскольку своих у них почти что вовсе и нет, а те, что есть фактически до чего, неизменно касаются одного лишь межличностного уровня взаимоотношений, а совсем так не всего того глобального общественного переустройства.
И, кстати, дерзко отобрать всю землю у злыдней помещиков, а затем и перераспределить ее, промеж бедных крестьян, дабы уж стало ее как-никак на каждого полностью поровну, собирались люди далеко не всегда осмысленно сведущие, а где это, значит, вообще вершок, ну а где и тот донельзя скрытый в земле его корешок.
Гениальный Тургенев, отобразил в «Записках Охотника» истинную правду и была уж она вполне вот настояна на всем том большом его личном опыте.
Он там во всей же красе жизнеописал всю ту наиболее полнейшую оторванность самого процесса мысли российских вельмож от тех до чего безыдейно и невесело совсем ведь простецки считай этак вечно же почти одинаково существующих аграрных реалий.
