Kitabı oku: «Драконий континент. Книга 1. Накануне шторма», sayfa 2

Глава 2

Вечер, обещавший быть лёгким и праздничным, обернулся трауром для всего Драконьего Континента. Новость туманной дымкой обволокла сознание, и Морган, как будто со стороны, наблюдал за речью отца, которого он видел впервые за последние пять лет. Декорации к празднованию дня рождения померкли: стали ненужными, неуместными и фальшивыми.

Морган видел, как горожане сникли, а король ушёл во дворец, громко хлопнув дверью, словно поставил точку в этом витке истории. Это было точкой и для самого Моргана – теперь он был самым младшим в семье.

На обратном пути к себе он повстречал Аэллу.

– Ох, Морган, мне так жаль…

– Мне тоже, – он остановился посреди коридора. – Последишь за Фабьеном? Я хотел бы побыть один.

– Конечно…

Аэлла забрала притихшего пладорха из покоев Арейнеса и тихо затворила за собой двери. Морган только и смог, что раздеться и завалиться в постель. Хотелось поскорее отключиться, а подумать обо всём когда-нибудь потом.

Вся последующая неделя напоминала один бесконечно длинный и муторный день. Морган смог, наконец, навестить матушку, напоминающую тень себя прежней. Разговор с главным лекарем прояснил ситуацию, но совсем не обнадёживал.

– Боюсь, королева уже не в том возрасте, когда стоит становиться матерью. Опасаюсь, что ещё одна попытка забеременеть может стоить вашей матери жизни. Не сказать, что в этот раз всё обошлось хорошо, – лекарь сурово сдвинул брови. – Роды проходили тяжело, и спасти вашего брата у нас не было шанса, а королеве сейчас требуется время для восстановления и отдыха. Настоятельно прошу её не беспокоить в ближайшее время.

– Я вас понял, Бентлейн. Благодарю за разговор, – Моргану либо чудилось, либо придворный лекарь и впрямь осуждал его, тщательно скрывая своё отношение. Но принц не переживал: отец скрывать своих эмоций не привык, особенно, по отношению к нему.

Атмосфера во дворце царила мрачная и давящая. Несмотря на простор – было тесно. Высокие обсидиановые стены не отражали косых взглядов и умолкающих шепотков, а будто впитывали. И куда бы не пошёл Морган, казалось, за ним следили десятки глаз и обсуждали сотни голосов. Многозначительные взгляды, двусмысленные фразы и невысказанные слова тенью собственной тени следовали за принцем.

Морган знал, как всё выглядело со стороны: капризный принц, отчаянно бегущий от ответственности, вынуждает королеву надрывать своё здоровье. И всё это только ради того, чтобы заниматься своими не очень-то и важными Континенту делами.

Только вот знали все эти напыщенные чешуйчатые индюки о том, как чуть ли не с младенчества ему вдалбливали, что он слаб? Что его связь с водной стихией «немужская» и непригодна для будущего правителя? Что его удел лечить лесных зверушек – даже не драконов, да следить за тем, чтоб в королевском саду розы не повяли? Родители не афишировали на публику своё отношение к нему. Но Морган всегда знал, что они не видели в нём наследника и надеялись на рождение другого ребёнка – того, кто точно справится с бременем правления, и будет для этого достаточно силён духом и даром. Однажды, король обмолвился о том, как ему жаль, что из-за древней традиции нельзя назначить наследником старшего ребёнка. И Арейнес всегда жил с чувством обиды, думая, что родители жалели, что Морган вообще родился.

Так что же удивительного в том, что принц, как только набрался смелости попросту сбежал «путешествовать» и набираться стороннего опыта врачевания?

Поэтому начхать с самой высокой башни на осуждение напыщенных советников и дворцовых сплетниц – ничего они не знали о настоящем Моргане Арейнесе, чтобы с лёгкой руки судить о его поступках. Захотелось снова сбежать, ещё сильнее, чем в тот самый первый раз. Только теперь Морган понимал, что сделать этого уже не сможет.

Не хотелось идти к отцу, но он единственный, кто скажет всё в лицо, и, хотя бы только за это, Морган его уважал, в отличии от матери, избравшей для себя стратегию общения намёками и метафорами.

Принц понимал, что просто оттягивал неизбежное, но не смог отказать себе в маленькой слабости. Он направился в отведённые для Аэллы комнаты, надеясь застать её на месте. Шансы были велики, потому что подруге откровенно не нравились местные обитатели, тем более, встречи с придворными девушками для занятий музыкой и сплетнями.

«Ты и твой брат, кажется, единственные адекватные драконы, способные поддержать разговор и при этом не вызывающие изжогу, – призналась Аэлла одним вечером. – Но как назло – вы при этом ещё и самые занятые во дворце!».

Так что Аэлла больше всего времени проводила с Фабьеном, гуляя по саду, либо терроризируя слуг проказами пладорха от совсем уж сильной скуки. В остальное время подруга находилась у себя, и Морган чувствовал свою вину за то, что пришлось оставить её одну, тем более, в этом месте.

Аэлла открыла ему, не скрывая радости от появления Моргана.

– Фабьен, а вот и твой хозяин!

Обрадованный чуть ли не до визга пладорх едва не снёс Моргана, сразу же занимая свою коронную позицию на чужих плечах.

– Ну всё, теперь он не слезет с тебя, пока мы совместными усилиями не отдерём его от тебя, – хихикнула Аэлла, почти сразу же становясь серьёзной. – Что-то случилось?

– Нет, ничего нового. Почему ты спрашиваешь?

– Лицо у тебя такое кислое, как будто ты думаешь сразу о всех драконьих горестях Континента.

– Да нет, пока что только о своих личных, – хмыкнул Морган.

Аэлла пригласила друга на балкон. На миниатюрном круглом столике стоял поднос с чайником и блюдо с горячим, только из духовки, печеньем.

– Как знала, что ты придёшь, и попросила две чашки, – Аэлла ловко разлила пахнущий жасмином и ромашкой чай, усаживаясь в мягкое кресло.

– А я подумал, ты от скуки решила обучить Фабьена дворцовому этикету.

Аэлла прыснула в поднесенную ко рту чашку:

– Меня бы кто обучил для начала.

– И то верно, – улыбнулся Морган, откидываясь в кресле и наслаждаясь открывшимся видом горных вершин, укрытых белым снегом.

Погода стояла прекрасная, словно в насмешку над состоянием самого Моргана. Но он постарался расслабиться и откинуть свои невесёлые мысли в сторону хотя бы на несколько мгновений для того, чтобы вдохнуть полную грудь свежего воздуха и оттаять под ласковым летним солнцем.

Аэлла тоже устремила свой взгляд на горы и густой лес у подножия, простирающийся вплоть до самого дворца.

– Куда отправишься дальше? – печальнее, чем хотел показать, спросил Морган, нарушив умиротворяющую тишину. Фабьен недовольно дёрнул хвостом, заурчав, и почти до боли вцепился в плечи. Морган шикнул на него, и питомец ослабил хватку.

Но мгновение красоты уже разрушилось.

– Пока ещё не решила, – Аэлла задумалась. – Просто думала, что мы вместе над этим вопросом поразмыслим.

– Я тоже так думал… только вот всё сложилось так, что теперь я точно никуда не полечу.

Аэлла закусила губу и опёрлась руками о столик.

– Это уже окончательно решённый вопрос? Вдруг…

– Нет, Аэлла. Я самый младший теперь, и точнее уже некуда… Вопрос ближайших нескольких дней, и меня назначат официальным наследником. Как бы мы все этого не избегали в последние годы, – Морган горько ухмыльнулся и покачал головой. – Так что только тебе решать, куда двигаться дальше. Единственное, о чём тебя хочу попросить… останешься до церемонии?

Аэлла отвернулась, будто сад под балконом был самым интересным зрелищем в данный момент.

– Не могу же я пропустить представление народу моего будущего короля? – она пожала плечами.

– Ты чудо.

Морган расслабился, потому что для него это действительно важно.

Глава 3

С разговором с отцом Морган затянул до той степени, что попросту дождался от него официального приглашения, которое весьма любезно звучало из уст посыльного. Но принц чувствовал, что острые углы притуплены и даже кое-где приукрашены.

Отец ждал его в своем кабинете, и Моргана это порадовало. Он знал, что в тронном зале чувствовал бы себя снова маленьким и слабым, а давление Бранда возросло бы до объёмов необъятного помещения.

Кабинет же, в сравнении, казался маленьким и почти уютным, напоминающий то ли слегка неряшливо организованную библиотеку, то ли архив. Будучи младше, Морган всегда засматривался на карту Континента за спиной отца – стена, столь искусно написанная лучшими художниками, вдохновляла юного принца и вселяла надежду на скорые и увлекательные странствия. Эти грёзы наяву по-настоящему спасали во время любых неприятных бесед, открывая взору всю красоту мира.

Бранд сидел за столом в окружении свитков – и эта картина, до боли знакомая, на мгновение испугала своей неизменностью, словно говорила: «Всё, как раньше. Ничего не изменилось. И ты тоже совсем не изменился». Но наваждение быстро прошло, опало трухой, когда Бранд поднял на сына тяжёлый взгляд.

Раньше в нём не сквозила затаённая печаль.

Раньше он был пронзительней, острее. Не такой усталый и даже постаревший.

Раньше тёмные глаза зажигались при виде сына огнём – недовольства, гнева или редкой заинтересованности.

– Присаживайся, – Бранд кивнул на кресло напротив своего рабочего стола. Он просто наблюдал, почти что со смирением, ему несвойственным.

– Здравствуй, отец, – Морган сел, расправив плечи, и постарался расслабиться.

Они оба знали, о чём будет разговор, и Моргану почти удалось заставить себя не нервничать так явно.

– Я доволен тем, что ты принял приглашение и прибыл домой, сын, – король откинулся на спинку кресла и задумался, подбирая слова. Словно спокойно-деловой разговор с Морганом был для него в новинку, и он откровенно терялся.

Это странным образом приободрило, и принц прервал паузу первым:

– И я рад прилететь домой. Жаль, что повод стал трагичным.

– И мне невероятно жаль, – в искренности Бранда сомневаться не приходилось. – И в связи с этим, я надеюсь, ты понимаешь, что твоему разгульному образу жизни настал конец?

Морган вскинул бровь, выражая недоумение.

– Ты имеешь в виду образовательный туризм?

Лицо Бранда скривилось в презрительной гримасе лишь на долю секунды, а затем приняло испытующее выражение. Очевидно, отец решил не выяснять отношения в очередной ссоре, прибегнув к дипломатичной тактике общения.

– Не имеет значения, какой термин мы предпочитаем использовать в отношении твоего… путешествия. Сейчас имеет значение только то, что по традиции и нашим законам теперь ты являешься наследником престола.

Бранд устало потёр переносицу.

– Мы оба знаем, что между нами существуют… разногласия. И в сложившейся ситуации их придётся урегулировать.

– И как же? – Морган не удержал при себе неуместный вопрос и даже не пожалел о нём. Ему действительно интересно, каким отец видит выход. Перечеркнуть годы детства и юности, проведённые в борьбе с собой и родителями? Найти компромиссы? Или предложит Моргану задавить в себе все чувства и собственное «я» в угоду Континенту?

– Я не знаю, Морган, – Бранд уставился на набитые книгами и фолиантами шкафы вдоль стен. И это было похоже на отчаяние. – Хочу провести церемонию послезавтра к вечеру. Надеюсь, ты ничего не спланировал на это время.

Морган с удивлением осознал, что последняя фраза была своеобразной формой вежливости и попыткой учесть его интересы. Это слишком странно и ново, поэтому от шока он быстро согласился.

– Да, это будет весьма удобно, отец.

Бранд кивнул с видимым облегчением.

– Хорошо, я поручу Адену подготовку. Будет прекрасно, если ты проявишь участие.

Морган покинул кабинет отца в состоянии, близком к опьянению. Голова кружилась, в груди теснились смешанные чувства – от надежды на лучшее до подозрительной тревожности. Разговор действительно вышел тяжёлым, как Морган и предполагал, но не совсем в том ключе, как ему представлялось изначально.

Было странно, что Бранд и словом не обмолвился о матушке и смерти брата. Он даже избегал речи о них, словно не хотел окрашивать беседу в ненужные мрачные тона, грозившие перепалкой. Морган чувствовал себя глупой рыбкой, с радостью захватившей аппетитную наживку, и злился на свою простодушность.

Отец всего лишь хотел провести церемонию без проблем с его стороны, а Морган послушно развесил уши. Он сцепил зубы, ладно – пусть так. Ему даже хорошо, что его воспринимают, видимо, излишне капризным и эксцентричным. И лучшее, что он может вынести из такого всеобщего мнения, это выгоду.

***

– Ах, мой принц, вам так идёт! – придворная портниха закружила вокруг, выправляя только ей одной заметные складочки на сюртуке.

Морган же с ужасом взирал на кружевные манжеты и боялся повернуться к зеркалу за спиной. А почти детский восторг девушки наводил на совсем дурные мысли.

Он почувствовал огромное облегчение, когда двери мастерской распахнулись, и Аден, окинув его оценивающим взглядом, даже не стал скрывать весёлую усмешку.

– И как я выгляжу?

– Как самый пижонистый пижон, которого я когда-либо встречал, – брат покачал головой. – Тебя совсем не узнать, так не пойдёт.

– Принц Аден, при всём уважении, но вы совсем не разбираетесь в моде, – слова Адена не на шутку расстроили девушку, и Моргану было её даже жаль, но не на столько, чтобы переступать через свой вкус к одежде.

Даже если никто вокруг не найдёт в его наряде ничего плохого, он, как минимум, не собирался выглядеть посмешищем в собственных глазах. Морган повернулся, наконец, к зеркалу и вздохнул.

Конечно, он понимал, что приходить на церемонию в удобных для путешествий брюках и куртке не самая блестящая идея… Только в огромном зеркале отражался совсем не он, а, как правильно выразился Аден, пижон. Кружевной воротничок и манжеты вкупе с ярко-красным пиджаком придавали ему излишне помпезный вид с ноткой шутовства. Хотя, возможно, это только на его субъективный вкус.

– Действительно, так не годится, – подвел он итог, разворачиваясь к нахмурившейся девушке.

– Ну хоть вы меня не расстраивайте, принц Морган, – она всплеснула руками, обречённо уставившись на отражение Моргана. – Вам очень идёт, – сказала она, уже не надеясь переубедить никого из принцев.

– Спасибо, Урсула, уверен, кто-то по достоинству оценит этот наряд – тот, кто разбирается в моде, – Морган усмехнулся. – А я отдаю предпочтение чёрному.

Морган с облегчением покинул мастерскую – в своей удобной, родной, любимой и простой одежде. Стоило им выйти из крыла, где жила Урсула, на улицу, как Аден расхохотался в полный голос, прекратив себя сдерживать.

Морган закатил глаза, остановившись, и старался вложить в свой взгляд максимум осуждения. Адену же было абсолютно параллельно, он упёрся руками в колени, заходясь в истерике.

– Ты специально меня туда отправил.

– Ой, Мор, это того стоило, – даже не попытался скрыть правду Аден. – Видел бы ты своё лицо со стороны!

– Рад, что ты повеселился, – Морган прищурился, но Аден только замахал на него руками, успокаиваясь.

– Согласись, без моего креативного подхода тебе жилось бы слишком скучно, неблагодарный.

– Ну да, – со скептицизмом протянул Морган.

– Да не будь ты таким колючим, – Аден улыбнулся. – Когда бы я ещё посмотрел на тебя в образе павлина? Да и Урсуле после недавних модных курсов в Лавине нужно было на ком-то попрактиковаться.

– Значит, возомнил себя альтруистом? – подозрительно покладисто уточнил Морган. Аден тут же насторожился:

– Почему бы и нет?

– Ладно я, но как ты тогда не подумал об Урсуле, которую эта ситуация могла задеть и обидеть, а, умник? Особенно, после того, как она потратила время и усилия на обучение.

Брат тут же сник, виновато потупив взгляд.

– Я как-то не подумал с этой стороны…

– А надо, – Морган отвесил брату шуточный подзатыльник. – Голова дана не только для того, чтобы в неё есть.

– Ненавижу, когда ты прав – сразу чересчур самоуверенным становишься…

Теперь настал черед младшего смеяться:

– Забыли. Главное, не забудь извиниться перед Урсулой за свою выходку.

– Забудешь тут, – недовольно пробухтел Аден. Он терпеть не мог оставаться виноватым перед кем-то.

Братья прогулялись немного по саду, оттягивая момент возвращения к своим обязанностям. Но всё-таки им пришлось это сделать, а Аден, в итоге, показал подготовленный Моргану костюм, который бы его устроил.

***

До церемонии оставалось недолго – в тронном зале собирались драконы. Кто-то и впрямь последовал за новыми веяниями всегда сумасшедшей моды. Особенно, барышни. Толпа пестрила ярко-алыми и другими оттенками красного. Остались и те, кто остановился на стальном – традиционном цвете Каалона.

Слуги сновали среди нарядной свиты, разнося напитки на блестящих серебряных подносах. В воздухе витала атмосфера сдержанного торжества. С открытой террасы в зал влетал лёгкий ветерок, несущий горную свежесть. Стены отражали гул голосов, и казалось, что в тронном зале собралось гораздо больше драконов, чем было на самом деле.

Аэлла предпочла дожидаться церемонии на свежем воздухе. Тут можно было и ослабить внимание за Фабьеном, что кружил в воздухе, напоминая восторженного щенка, и через огромные окна удобно наблюдать за собравшимися, поэтому девушка не опасалась пропустить самое главное.

Ей было волнительно за друга. Тот так давно и упорно пытался сбежать от своей судьбы, что почти сумел обмануть её. Но, как водится, она оказалась хитрее и в последний момент настигла свою цель.

И нет смысла таить: она сама рассчитывала на небольшой светский раут, после которого они отправятся дальше – следовать попутному ветру. А теперь она осталась одна. Как иронично сложилась жизнь, в один вечер породившая два одиночества…

Аэлла оглянулась на пейзаж, от открывшегося вида захватывало дух. Несмотря на величие тёмных гор и простиравшегося прямо под ногами пространства, как будто говорящего, что ты властитель целого мира, Аэлла с удивительной чёткостью осознала горькую правду: это красивая, но всё-таки клетка. Было ли это и правдой Моргана или только её собственной, она не знала.

Но это уже и неважно.

В зале наступила мгновенная тишина. Она резала пространство вокруг, потому что была почти всеобъемлющей. Смолкли голоса, не слышно звонов бокалов и даже шелест нарядных платьев стих, проникнувшись историчностью момента.

Сама Аэлла только в этот миг ощутила важность, не напускную, а ту, что делит жизнь на «до» и «после». Как раньше ничего уже не будет.

Девушка подобрала полы чёрного платья и, шикнув на Фабьена, на цыпочках пробралась в зал. Сразу нашла Моргана глазами, потому что взгляды всех присутствующих направлены только на него. Даже король терялся на фоне непривычно серьёзного принца.

Аэлла почти не вслушивалась во вступительную речь Бранда Арейнеса, та звучала фоном, слишком вскользь. Она смотрела только на Моргана, чьи синие, всегда смеющиеся, глаза мрачно оглядывали собравшихся. Он очень выделялся из всех присутствующих драконов – ярких и пёстрых, как летние бабочки, – весь в чёрном, лишь с едва видимыми серебряными вышивками на рукавах и воротничке. Аэлла с удивлением обнаружила прикреплённый к поясу меч в кожаных ножнах. Тоже несвойственная её другу деталь. И сейчас он казался ей таким далёким и чуточку чужим. Как будто она знала его не целиком, а лишь ту часть, которую он позволил открыть в себе. Возможно, настоящую? Аэлле хотелось в это верить.

Буквально за мгновение до того, как начать приносить клятву, он нашёл её взгляд и едва заметно улыбнулся краешком губ. Аэлла выдохнула, осознавая в каком напряжении стояла. Это всё ещё её друг. Просто ему до жути страшно.

Девушка начала протискиваться ближе, игнорируя недовольство потревоженных драконов, чтобы лучше видеть. Когда Аэлла с боем вырвалась в первые ряды, к Моргану уже подошёл напыщенный дракон в серебристой с золотыми переливами мантии и вручил большую прозрачную ничем неукрашенную чашу.

– Принц Морган, наполните её источником своего дара, – сказал он бледному, больше обычного, Моргану.

Тот снова взглянул на Аэллу и приподнял чашу чуть выше, держа двумя руками.

Все затаили дыхание, и девушка вместе с ними.

По чаше пробежала рябь, и она стала медленно наполняться водой. Когда жидкость достигла краёв, Морган поднял глаза на дракона, который едва заметно усмехнулся.

– Клянётесь ли вы, принц Морган, на источнике своего дара, что, когда придёт время, взойдете на трон Каалона? – дракон приподнял бровь, испытующе взглянув на удивлённо моргнувшего Моргана.

– Клянусь, – его голос был ниже и напряжённее, но, вероятно, это могла отметить только Аэлла и, быть может, Аден, которого она заприметила в толпе ближе к центру происходящего.

– Клянётесь ли вы, что до и во время своего правления будете принимать справедливые решения и всеми силами защищать Каалон?

– Клянусь, – повторил Морган.

Медленно, с каждой последующей клятвой чаша или вода в ней начинала светиться бледно-голубым сиянием.

– Клянётесь ли вы быть преданным Каалону и своим подданным?

– Клянусь.

– Клянётесь ли вы в том, что сумеете направить свою силу на благо и процветание Каалона? – Аэлле показалось, что вопрос прозвучал с ехидной ноткой, но по удивлённым роптаниям, волной прошедших по рядам драконов, поняла, что нет. Не показалось. Что-то пошло не по сценарию.

Морган вскинул на ничуть не изменившегося в лице советника яростный взгляд.

Он стиснул зубы и внимательно оглядел присутствующих. Так пронзительно, будто заглянул в душу каждого. Аэлла никогда не видела друга таким разгневанным. Но наваждение длилось всего несколько секунд, и Морган, наконец, заговорил. Голос стал громче и твёрже от сдерживаемой ярости на церемониймейстера.

– Клянусь на источнике своих сил, что их хватит для управления, защиты и благоустройства всего Каалона. Клянусь, что любой, кто встанет на пути к этой цели понесёт заслуженное наказание за содеянное и задуманное против Каалона и его жителей, – вода в чаше засветилась ярко в подтверждение прозвучавших слов. – Верите ли вы моей клятве, советник Аррон? – совсем тихо спросил Морган так, чтобы его никто больше не услышал.

Аррон усмехнулся снова, никак не отреагировав на вопрос.

– Отныне, принц Морган, нарекаю вас наследником трона Каалона и будущим королём. Да послужите вы Континенту под бдительным оком Всевышнего Дракона, – только и произнёс он, забирая чашу из рук Моргана.

В зале раздались первые несмелые хлопки, превратившиеся в бурные овации. Морган смотрел на все эти лица и пытался осознать и принять то, что произошло. Что назад дороги нет.

Бранд кивнул сыну и взял слово. Морган с видимым облегчением затерялся где-то в темноте за троном и появился в зале только тогда, когда заиграла музыка и внимание всех захватили начавшиеся танцы.

***

Моргану хотелось бы побыть одному, но ещё слишком рано для того, чтобы было вежливо покинуть праздник в свою честь.

– Поздравляю, брат, – Аден налетел откуда-то сбоку, мимолётно обнимая. – Или я неподобающе выражаю радость законному наследнику? – спросил он со смешком, отстраняясь.

Морган вымученно улыбнулся и только помотал головой.

– Расслабься, ты отлично справился.

– Аррон решил меня при всех унизить своим последним вопросом! – прошипел Морган.

– Так я про это и говорю, – кивнул Аден. – Не бери в голову, он напыщен и обижен, что трон сначала занял наш отец, а теперь ты на очереди. Вот и отрывается. На большее потому что не способен, – Аден сжал плечо брата и улыбнулся.

– А ты?

– Что я? – не понял он.

– А ты хотел бы стать королём? И если бы не я…

– Не обижай меня, пожалуйста, – Аден вздохнул. – Я верю в тебя и готов во всем поддержать. Мне не завидно, если ты об этом, наоборот, горжусь тобой. И тем, как ты справился.

– Даже если меня до сих пор тошнит от волнения? – слабо улыбнулся Морган.

Аден рассмеялся.

– Это ничего. Сейчас поешь, и всё пройдёт.

– Спасибо, – серьёзно сказал Морган. И он знал, что Аден понял за что.

Они направились к столу с едой, где их поймала Аэлла.

В простом чёрном платье, облегающем до пояса и свободно расходящимся до пола, она выглядела необычно. Морган даже не вспомнил, видел ли он её когда-нибудь в платье? Распущенные пепельные волосы, с убранными назад несколькими передними прядками, придавали какой-то особый шарм её образу.

– Прекрасно выглядишь, – в один голос поприветствовали её братья.

Аэлла рассмеялась и махнула рукой.

– Спасибо, знаю, вы тоже ничего.

– Мы хотим ограбить праздничный стол, – сдал все планы Аден.

– Благородная цель, – оценила она. – Я, пожалуй, с вами. И да, Морган, ты большой молодец. Поздравляю с первым пройденным испытанием.

Морган кивнул, даже не удивлённый её проницательностью.

– Спасибо.

– А теперь быстро за едой, – сказала Аэлла. – По правде, не могу предположить, чем ещё можно развлечься на подобных мероприятиях.

– Вообще-то, ещё есть танцы! – возмутился Аден.

– Какая чушь, – презрительно фыркнула Аэлла.

– То есть ты намерена отказать мне в танце?

Морган посмеивался над друзьями и подумал, что этот вечер не так уж и плох, как мог показаться изначально.