Kitabı oku: «Мое кудрявое нечто», sayfa 4
Что ж, позавтракаю одна. Не пропадать же такой вкуснятине.
Когда на моей тарелке остается половина японского омлета, вижу в окно, как во дворе появляются Коршуны. Миша даже немного выше отца и гораздо подтянутее. Хотя для своего возраста Алексей Витальевич еще ого-го. Пока старший отдает команды овчаркам, младший подтягивается на турнике. И выглядит это так, что я закашливаюсь от слюны, наполнившей рот. Омлет вылетает изо рта, разлетаясь по столу. Хорошо, что в тарелки не попал. Вскакиваю, пытаясь прокашляться, делаю глоток компота… ну отлично… теперь на моем новеньком бежевом халате великолепное розовое пятно в форме кляксы первоклашки. Мигом прибираю на столе. Никто не должен узнать, что тут побывал омлет из моего рта.
За окном сильные руки Миши подтягивают длинное мускулистое тело к железной перекладине. Заворожено наблюдаю, как чуть сгибаются его ноги, давая толчок для подъема, как волевой подбородок касается железяки, как напряжено его лицо. Спиральки высветленных солнцем волос убраны на макушку, а капли пота стекают по блестящей шее и впитываются в темно-синюю майку, оставляя на ней большое влажное пятно. Наверное, я, как выразился тот водитель, действительно курица тупоголовая, потому что мне хочется постирать эту майку. А еще ощутить запах его пота.
Трясу головой в разные стороны, вытряхивая грязные мыслишки. Отхожу от окна и возвращаюсь к завтраку. Не хватало еще чтобы этот гигант с комплексом нарцисса увидел, как я пялюсь на него. И халат менять не буду! Второй в стирке. А если одену что-нибудь не домашнее, еще подумает, что я для него приоделась.
– Рита! Ты нас разбалуешь, у нас обычно на завтрак только кофе и бутерброды.
Алексей Витальевич кричит, заходя в дом, но в кухню заходит только минут через десять. По мокрым волосам и чистым щекам понимаю, что он был в душе. Мужчина садится напротив меня, оглядывает стол и притягивает тарелку с омлетом.
– Знаешь, этой скатерти лет двадцать, – умиляется мужчина, – но используется она впервые. И я этому очень рад, – мужчина берет мою руку в свою. – И я рад, что ты тут.
– Ешьте скорее, и так остыло, – отбираю свою руку из его.
Мне неудобна, хотя и очень приятна его похвала.
– Это великолепно. Может, тебе стоило пойти учиться в кулинарный?
– Нет, вы же знаете, как я хочу учить детей.
За окном слышится хохот и я невольно устремляю туда взгляд. Миша валяется на пожелтевшей траве а на его груди, гордо подняв морду, стоит Олег, Леша при этом бегает вокруг и скулит, выискивая возможность тоже забраться на хозяина. Между собаками завязывается короткий перелай, после чего Миша перекатывается, скидывая с себя Олега и бежит к дому. Овчарки преследуют его, поддерживая смех собачьей перекличкой.
– Этого так и не выучил никто, – вздыхает генерал, – балбес.
И я тут же прячу улыбку, возникшую на лице от детской игры, учиненной питомцами и их двадцатисемилетним хозяином.
– Ну все-все! – смех Миши доносится из сенок. – Место!
Олег с Лешей бегут к своему двухэтажному домику, поигрывая друг с другом по дороге. А Миша проходит на кухню.
– Дождутся они у меня, натравлю на них Юрана, – парень появляется в дверях с довольной улыбкой, хочет пройти на кухню, но генерал останавливает его.
– В душ!
– Ну блииин, пахнет так круто, – возмущается Миша, – я захлебнусь слюной, пока буду мыться. Мы же всегда завтракали после зарядки.
– А теперь мы будем завтракать после душа, – парирует генерал.
– А эти акции с завтраком надолго? – теперь Миша смотрит на меня. – А то я привыкнуть могу.
Голова Коршуна старшего тоже поворачивается ко мне. Четыре голубых глаза ждут моего ответа. Улыбаюсь и киваю.
– Это единственное, чем я могу отплатить вам за приют, – я смущена.
– Ну, – Миша засасывает нижнюю губу в рот, рассматривая меня, – положим, не единственное…
– А ну пошел в душ! – гремит его отец.
– Да я имел в виду, она могла бы помочь мне с аттестацией по русскому, – оправдывается сын, размахивая руками. – Капец, кем меня считают в этом доме? Я что, похож на извращенца?
Миша удаляется, но его ворчанье – "учителем она собралась стать… а помочь человеку с грамматикой не в состоянии" – слышно даже когда он поднимается по лестнице. Мне хочется засмеяться. А Алексей Витальевич снова вздыхает и мотает головой. "Иногда я сам не понимаю, как он такой получился" – словно самому себе говорит мужчина.
Умалчиваю о том, что сын у него вышел загляденье. Настоящий Геркулес. Жаль, что с повадками чекатило.
***
Глотаю слюну, смывая остатки геля для бриться с лица. Что ни говори, а девчушка отлично готовит. Уже несколько дней я нахожу по утрам каши, блинчики, оладьи и разные компоты. А ее не нахожу. Непонятно, куда она девается. Да и ладно. Черт с ней.
Выхожу из комнаты, выжимая волосы полотенцем, которое тут же кидаю на сушилку в углу коридора. Рита идет навстречу, разглядывая пятно на халате. Копна ее темно русых волос беспорядочно спускается чуть ниже плеч, а чертова ложбинка, выглядывающая из выреза грязного халата, наполняет мой рот слюной.
– Отвезти тебя в институт?
Девчушка поднимает голову, привлеченная моим вопросом и замирает у двери своей комнаты, остановив руку в нескольких сантиметрах от ручки. Испуганно хлопает пару раз лемурьими глазами и залетает в комнату, с хлопком прикрывая за собой дверь. А че я сказал то такого? Подвезти предложил. Типа хочу быть дружелюбным.
Ну ее нафиг. Пугливая какая.
Ах да, у нее теперь есть средство передвижения. Именно средство. Назвать машиной то синее чудо, которое я увидел ночью в гараже, когда вернулся со службы, машиной, язык не поворачивается.
Завтракаю в одиночестве. Отец засел в кабинете, откуда доносится его раскатистый голос. Обсуждает что-то по телефону. Скучно. Зато вкусно. Раздражает не пойми откуда выскочившее желание видеть пухляша за столом, но я заедаю его гренками. Жаль, что порция яичного рулета только одна. Хотя, почему одна? На тарелке лежит чья-то недоеденная половина. Уверен, это Рита не успела доесть, похоже, она торопится. Вон уже бежит, застегивая на ходу безразмерную черную кофтейку. Ее преследует Леха, пытаясь выпросить для себя немного внимания, и девчушка нежненько так гладит его между ушей, посмеиваясь, когда пес вылизывает ее руку. Через несколько минут слышу шум ее удаляющегося корыта.
Ладно, я не брезгливый. Доедаю половину ее омлета, выпиваю два стакана компота из сухофруктов и вытряхиваю сами сухофрукты в рот, постукивая по стеклянному дну стакана. Вкусно. По дороге до комнаты жую гренку с беконом, прогоняя мысли о грудном смехе, воспроизведенном невестушкой.
В роте получаю запланированный ежедневный нагоняй от командира за длину волос. Запланировано произношу "виноват, товарищ полковник", и не запланировано интересуюсь, не потому ли он так неравнодушен к моей шевелюре, что у самого на макушке лысина пробивается, потому что если это так, то я могу одолжить ему несколько прядей для пересадки. Мы же тут как семья в отряде, нас всего десять человек, и я готов одолжить волос каждому.
Черт меня дернул! Как обычно. После обеда заменяю уборщицу, дравя пол в столовке под присмотром полковника, который даже не пытается спрятать довольную ухмылку. Уборщица Любочка, тридцати трех лет от роду темноволосая деваха с сиськами нулевого размера и таким же задом, сидит рядом с командиром, не скидывая с плеча руку этого женатого, с двумя детьми, мужчины.
– Коршун, ты тот угол пропустил! – командует Сергей Палыч.
– Да вымыл я его, – отжимаю тряпку, – вам любовь обзор закрыла, – козыряю каламбуром.
Я вообще ни один угол не вымыл. Так, растер воду по периметру, ибо я майор Российской армии, а не курсантик, которого можно вот так просто заставить драить полы до блеска. Кроме того, ясно, что полкан может и хотеть проучить меня за вольное поведение, но сделать со мной ничего не сможет. Так что чувствую я себя довольно вольготно. Ну не виноват я, что мой отец генерал. К моему вступлению в отряд А он не имеет никакого отношения. Я даже не говорил ему, что в период своего курсантства мечтал попасть сюда. Я впахивал, как ошалелый, участвовал во всех соревнованиях по боевой подготовке, стрельбах, даже к общественной работе себя приучил. Так что теперь по возможности веду бесплатные курсы по самообороне для детей до четырнадцати.
И мои усилия окупились. Меня заметили еще на втором курсе и пригласили на беседу. Проблемы возникли именно из-за высокого чина моего родителя, никто не хотел брать на себя ответственность за генеральского сынка. Так что мне пришлось выложиться по полной, применив все свои навыки и обаяние, чтобы уговорить дать мне шанс. И командиры решили, что я им нужен. Вот только при проверке выявились все мои идиотские выходки. Внутренняя служба безопасности отряда особого назначения выяснила и про мой обкуренный дебош в Берлине, где местная полиция загребла меня в борделе с поддельным удостоверением личности, и стены здания которой я решил «омыть» по естественной нужде. Мне вспомнили шлюху, притащенную в училище на втором же курсе, прожившую в моей комнате, а точнее в шкафу почти неделю, пока девке не вздумалось немного покричать ночью. Хорошо ей, видите ли, стало. А меня спалили.
И все это было бы смешно, не характеризуй меня как человека не серьезного и могущего поставить свои интересы на первое место, тогда как интересы государства и группы превыше всего.
Вот кто знал, что за глупости, которые мы совершаем в пятнадцать и восемнадцать придется расплачиваться?
Это мне еще повезло, что они не узнали куда пропали щенки овчарок и доброй половины из вытворенных мною идиотских вещей.
Мне, конечно, удалось внушить комиссии, что я не потерянный для общества гражданин и на меня можно положиться. А потом из раза в раз доказывал это. На каждой подготовительной командировке, на каждом задании. И я счастлив, что эти люди поверили в меня не как в генеральского отпрыска, а как в человека. Теперь я тут, среди мужиков, к которым не боюсь повернуться спиной, ведь я точно знаю, что они прикроют меня в любой переделке, точно так же как они знают – я никогда не подведу.
Вот только кудряшки мои не дают покоя товарищу полковнику. Так что пока Любочка отвлекает его смешливым разговором о каких-то глупостях, я максимально тихо ставлю ведро, пряча его за приоткрытую дверь, и сваливаю. Надоел он мне со своими претензиями.
– Коршун, обстриги ты эти лохмы, – Васек развалился на скамейке и крутит над головой штык-нож.
Мужики отдыхают после обеда. Скоро у нас подготовка по ориентированию на местности. И почему-то в кабинете я видел карту Украины. Задницей чувствую, назревает что-то. Это будоражит и добавляет адреналина.
– А вдруг, я как русский богатырь, – решаю отшутиться, – из них силу питаю? Обстригу и потеряю ее.
Мужики взрываются смехом, прикалываясь над силушкой богатырской. А я бегу в душ. У меня осталось десять минут до занятия.
Изучаем досконально карту Крыма и прилежащих к нему территорий. Все пути подходов, возможные слабые места. Что за дела? Я ждал отправки на Кавказ, как обычно. Переглядываемся с парнями, читая намеки в глазах друг друга. Вот прямо витает что-то в воздухе.
– А прикинь, нас в Крым забросят?
Васек целится в мишень, расположенную в тридцати метрах. Я уже отстрелялся и разбираю автомат рядом.
– Ну а что, круто. Я там никогда не был.
– Коршун, ты же в курсе, что на Украине сейчас кризис?
– Серьезно?
Какая разница? Я не слежу, что и где происходит. Мне плевать на это. Я знаю только, что не все гладко там, куда меня посылают.
– Ну да, там тоже революция назревает, как в Грузии.
– А нам то какое дело? Отправят, и круто. Надоело мне без дела сидеть. У меня ломка начинается от безделья.
– А дома че?
– А что там? – пожимаю плечами.
Вообще не хочу там появляться. Невестушка живет у нас уже месяц и старается не попадаться мне на глаза, как я вежливо попросил ее при нашей первой встрече. И вроде бы мне плевать. А вроде бы и нет. Вот почему я расстроился утром, когда она позавтракала раньше? Хотел видеть ее за столом? Для чего?
– А надо чтобы было «что», – многозначительно, словно старец, проживший на этом свете много лет, поучает Васек. – Я вот бегу домой. У меня там Лилька с мелким. Прихожу, как в рай попадаю. Так круто. Не представляю, как жил без них раньше.
– Ой, давай без этих лирических отступлений, – ухмыляюсь. – Романтик какой стал. Зато я представляю, как ты раньше жил, во всех красках.
Васек смеется и прицеливается поновой. Он женился год назад, и недавно у него родился сын. Мы с парнями обмывали, а папаша дежурил у роддома. А еще один год назад Васенька в сауне, в окружении девушек немаленькой стоимости, заказанных на свой день рождения, прыгал голышом в бассейн и вытворял другие вещи, о которых, уверен, его жене ничего не известно. Теперь стал семьянином и хочет сделать из меня такого же. А то его Лиле, приехавшей из Самары, видите ли, в Москве скучно.
Вот и отец, видимо, тоже твердо решил меня женить, и спрашивает о дате свадьбы каждую неделю.
Ну какой я семьянин? И нафига мне пухляш? Да и я еще не готов отказаться от всех благ, предоставленных отсутствием семьи.
***
После службы встретился в ресторане с Самойловым. Решил воспользоваться привилегиями неженатого мужчины. Жаль, Лехи нет в Москве. Романов так вообще, похоже, погряз в своем офисе. Или от Тины отойти не может. Ему это на пользу, а то совсем свихнулся.
Олег пару дней назад вернулся от бабули, по совместительству порно-звезды семидесятых, загорелый и довольный. Допиваем бутылку виски, болтая. Рассматриваю фотки детского розового кабриолета, который он притащил в подарок Джес из Америки. Младшая Орловская прыгает на заднем сиденье, хохоча во весь рот.
– Мужик, – я разочарован, – откуда ты его выкопал? Я даже не знал, что такие есть!
Черт! Где он раздобыл эту тачку? Как я теперь переплюну его подарок? Мы с парнями негласно соревнуемся за любовь малышки, стараясь стать самым лучшим дядей. И я, понятное дело, хочу быть самым любимым, а потому на прошлой неделе провел с ней целый день. Таскал ее в зоопарк и детские кафе, потом зарулил с ней на детский автодром. Ей очень понравилось. Она визжала от удовольствия и расцеловала все мое лицо. Вот же!
– Откуда ты узнал, что ей понравилось водить тачки?
Олег запрокидывает от смеха лицо и мотает головой, оповещая, что не хочет отвечать на этот вопрос.
– Я серьезно! – требую ответ.
– Мишель, – друг стирает улыбку с лица, но довольно растягивает слова, поправляя свою светлую шевелюру, – вам с Кобарем пора понять, что я буду любимым дядей Джессики, и прекратить этот спор. Вам не переиграть меня. Я читаю ее мысли на расстоянии, – он прикладывает подушки пальцев к виску, показывая, как читает.
– Тебе Тина растрепала, что я водил мелкую на автодром?
– Неее, – блондин крутит головой, сует руку в карман бежевых джинс, доставая портмоне, – я не видел и не слышал ее уже два месяца. Может, Юран у нее мобильник отобрал?
– Пошли, разведаем, – прошу я.
Мы оба переживаем за Орловскую. Оба любим ее. И мне сложно даже представить, что сейчас происходит в доме Романовых.
– Нет, Юран сам позовет, когда она придет в себя. Пошли лучше дальше. Вот тех с собой бери, – палец с блестящим ногтем указывает на двух девчонок, выходящих с танцпола на первом этаже. – А я еще вискаря захвачу и еды какой-нибудь.
– О, – оживляюсь я, – купи мне шоколадку!
Самойлов закатывает глаза, показывая свое отношение к моей любви к сладкому. Но мне плевать. Я могу съесть четыре сникерса подряд, а потом приступить к нормальному ужину.
Только когда друг уходит к бару меня осеняет. Он круто свел меня с темы Джес, не желая раскрывать карты. Вот жук!
Догоняю девчонок, выбранных Олегом для продолжения нашего вечера, у их столика.
– Девчонки, – улыбаюсь, подсаживаясь к ним, – какие планы на вечер?
– Домой собираемся, – брюнетка важно выпячивает оголенное красным платьем плечико, складывая губки уточкой.
Стандарт. Это будет просто. Они немного набьют себе цену, чтобы потом не стыдно было между собой обсуждать, как их сняли в клубе. Привычная картина. Мне просто нужно заплатить за стоящую на их столике бутылку красного шампанского и пару нехитрых салатов. Даже скучно.
– Нам с другом как раз в вашу сторону, – пропускаю между пальцев прядь волос брюнетки, определенно крашенную, – подвезти?
– Ты ведь даже не знаешь, куда нам надо! – подружка брюнетки, с чуть более светлой краской на волосах, и яркой красной помадой на губах, тоже сложенных уточкой, достает кошелек.
Достает медленно, намекая, что их ответ зависит от моей платежеспособности. Ясная картина. Достаю из кармана несколько помятых тысячных купюр и кидаю их на стол.
– Думаю, нам по пути, – сосредотачиваюсь на второй, она мне больше понравилась.
– А где твой друг?
– Ждет нас на стоянке. Пошли.
Поднимаюсь из-за столика и иду к выходу. Девчонки бегут за мной, держась под ручки.
Едем в пентхаус Самойлова. Девчонки не спрашивают, куда их везут. Это меня всегда удивляет. Вообще страх отсутствует что ли? А если мы привезем их на хату, где нас ждут еще семь мужиков? Неужели так важна эта бутылка шампанского? Они ведь не думают, что кто-то завяжет с ними нормальные отношения после такого съема?
Брюнетка садится в белый мерс Самойлова, а ту, что посветлее, оказавшуюся Камиллой, я тащу в свой Патриот. Ее синяя юбка задирается, когда она садится на пассажирское сиденье, но девчонка не поправляет ее. Тут только мы, ее подруги рядом нет и стесняться уже нечего. Глажу худенькую коленку, радуясь тому, что в Москве еще не сильно похолодало, не смотря на конец сентября, и на ножках моей новой знакомой нет капрона.
– А дома есть что выпить?
Ну да, в клубе девчонки не допили. Останавливаюсь у ресторанчика и беру бутылку того же шампанского, которое стояло на их на столике, возвращаясь обратно к поглаживанию коленки. Девушка чуть раздвигает длинные ножки, приглашая мою руку выше, и я продвигаюсь по внутренней части ее бедра. Кожа гладкая и приятная. Чуть сжимаю мягкую плоть, отчего Камилла раздвигает ноги сильнее и откидывается на сиденье. Какого хера? Что-то не так. Член приподнимается наполовину, и я не чувствую похоти, тогда как обычно на этой стадии я только и жду, как присунуть кому-нибудь вставшего брата. Что за дела? Рассматриваю девушку, отвлекаясь от дороги. Симпатичная. Ничего необычного, но она, правда, симпатичная. Стройная, высокая, с длинными ресницами и четкими скулами. Почему мой член еще не трется о джинсы? Поднимаю руку ко рту пассажирки, хватаясь ладонью за подбородок, а большим пальцем раскрываю ее рот. Игривый язычок тут же облизывает его, а зубки чуть прикусывают. Глаза искрятся. Девушка готова, она хочет, это понятно. А со мной что? Такого еще не бывало. Я даже жара, предшествующего обычно возбуждению не чувствую. Мне стоит начинать беспокоиться?
Кладу руку Камиллы на свою промежность, и девушка принимается легко поглаживать выпирающий холм. Приближается ко мне, касаясь губами уха. Член оживляется, но не так, как обычно, а вяло и лениво, словно раздражен тем, что я заставляю его работать.
– Знаешь, я еще никогда не делала минет в машине, – рот девушки опускается на мою шею, вызывая улыбку.
Привлекаю ее к себе, легко целуя, и опускаю вниз, туда, где мой любимый орган все же поднялся и готов к получению похвалы.
Скорость не сбавляю, еду ровно за тачкой Самойлова, наслаждаясь игрой языка и губ Камиллы с членом, кайфуя от возникшего, наконец, возбуждения. Фуух! Что это было то?
– Миш, он такой большой, – девушка отрывается от меня с легким чмоком, перехватывая член рукой.
Встречаюсь с ее заинтересованным взглядом, и радостно сообщаю «И сегодня он весь твой. Считай, тебе повезло встретить меня, будешь потом подружкам рассказывать о своем лучшем в жизни сексе». Девушка смеется, принимаясь обратно за дело. «Обхвати плотнее» – прошу я, напрягаясь. «Не могу» – Камилла отвлекается на мою просьбу, но я прижимаю ее голову обратно к члену, надавливая на затылок. Хочу пролезть в нее глубже. «Черт, вот так, держи его так». Девушка держит меня в себе сколько может и закашивается, после чего я снова прижимаю ее обратно и кончаю. До самого дома она не может оторваться от меня, то посасывая, то поглаживая, возвращая в боевую готовность.
На квартире Олега выпиваем. Тащу Камиллу в одну из комнат. Тут только диван. Самойлов недавно въехал и еще не успел нормально обставить квартиру. Мне не хочется расправлять его, так что усаживаю разгоряченную девку на себя, стягивая с нее коротенькую юбку и обтягивающую блузу. «А ты уже мокренькая, да?» Моя подруга кивает, снимает трусики и усаживается ровно на член, аккуратно погружая меня в себя. Обожаю смотреть на девчонок в этот момент. Они сосредотачиваются на своих ощущениях. А мне нравится чувство растягиваемой плоти. Секс – это то, что Господь послал нам в награду за все испытания. Обхватываю ладонями первый размер девушки, и в голове резко возникает ложбинка пухляша. Черт! Какого хрена она появилась в моей башке? Двигаюсь резче, врываясь в Камиллу до конца, отчего комнату оглашают громкие стоны. А я думаю о том, как бы стонала на ее месте невестушка.
Уйди из моей головы! Но нет. С каждым новым движением, с каждым звуком скачущей на мне девки я представляю Риту все более явственно, и бешусь, замечая как притупляются от этого ощущения. Мать ее! Какого хера я думаю о ней? Передо мной на все готовая деваха, стоит только попросить и она будет ублажать меня всю ночь, и весь следующий день, если это потребуется. Вот только этого не случится, потому что девка трясется в оргазме, а следом за ней кончаю я. И больше я ничего не хочу.
Девушка падает на меня, обхватывая за шею, и тянется губами. Отвожу лицо. Да что со мной? Почему бы мне не поцеловать ее? Она молодец. Мне даже напрягаться не пришлось, она сама все сделала. Но меня не тянет прикасаться к ней.
– Как насчет обмена?
Самойлов, помешанный на групповушке, появился в дверях еще пока Камилла напористо насаживалась на мой член. И все это время рассматривал ее со спины. Долбанный извращенец. Ладно, хоть полотенцем обвязался. С Юраном у них всегда так было. Единственная девушка, которой Романов не поделился с нашим другом – это его жена. И честно говоря, будь у меня такая Орловская, я б ей тоже ни с кем делиться не стал.
Я это серьезно? Чертова кудрявая голова. Может, и правда, сбрить нахрен шевелюру? А то мысли разные лезут.
– А где Лара? – Камилла всхлипывает, слезая с меня и валится на диван, я остаюсь сидеть неподвижно.
– Валяется.
Самойлов спокоен, даже как-то ленив, как будто спросить девчонок о тройнушке это его тяжелая обязанность, от которой он устал. А может так и есть? И, возможно, для меня сегодняшний вечер тоже что-то сродни обязательству, потому что я определенно не получил кайфа.
– Я не против, – Камилла подходит к моему другу, – только выпью сначала.
– Шампанское на кухне, – Олег хлопает ее по заднице, пропуская и смотрит вопросительно на меня.
Мотаю головой. Я не против потрахаться, и я не против разделить девчонку с другом. Но сегодня настроения для этого напрочь отсутствует.
– Знаешь, однажды Романов тоже начал отказываться от групповушки, – друг оживляется, посмеиваясь, – добром дело не кончилось.
– А что с ним случилось? – не понимаю я.
– Коршун! – Олег размахивает руками и пучит глаза, смотря на меня как на идиота. – Наш братан свихнулся!
А, ну да, точно. У Романова крышак поехал. Он помешался на Тине и на контроле. А может просто слишком много запихнул в свою гениальную голову. Если сейчас разбудить его посреди ночи, и резко задать вопрос, то он ответит четко и без запинок. И не важно, будет ли это вопрос о том, что он написал в сочинении по литературе в пятом классе, курсе валют или занятиях его жены за день. Ну, или он грубо и с матом пошлет нас куда подальше.
– Запомни, воздержание до добра еще никого не доводило, – блондин посылает глазами сигнал важности произнесенной мудрости и покидает комнату.
А мне надо выпить и понять, что происходит в моей голове.
Какого хрена я представлял отцовскую протеже, пока трахал вполне себе ничего деваху? Да я даже голой ее никогда не видел. Мало того, я видел ее только в идиотских халатах и этих ее непонятных шмотках-балахонах. Хоть бы разок джинсы нормальные одела, чтобы я мог рассмотреть ее. Погодите-ка! Я видел ее аппетитную задницу в черных шортиках. И мне она понравилась. Круглая и пухленькая, манящая ущипнуть, а может даже и отшлепать.
Тогда мне безумно захотелось провести ладонью по ее полным ножкам, покрытым редкими светлыми волосками, отдающими золотом в лучах солнца.
Да Господи ж ты Боже мой! Она даже ноги не бреет! Какого хрена я думаю о ней?
Ну вот, пожалуйста, член приподнимается. Иду к Самойлову и двум его подружкам.
***
Еле соскребла себя с кровати. Похоже, я не рассчитала своих сил, и работа в субботнее утро это слишком. Ладно, в душ схожу в фитнес центре по-быстрому. Все равно мне там переодеваться. А вот завтрак для товарища генерала – дело святое. Хотя его, как мне показалось и дома то нет. Оставила на плите горячую пшеничную кашу и кисель. Придет, порадуется.
Выбегаю в гараж через дверь в коридоре дома. Не повезло. В этот момент сюда как раз заезжает огромный синий Патриот, освещая большой гараж раллийными огнями, закрепленными балкой на крыше машины, в народе такие огни называют "люстра". Жмурюсь от яркого света, останавливаясь в дверях. В машине грохочет «Гагарин я вас любила» группы Ундервуд, которая, кстати, мне очень нравится. Миша паркуется, выключает музыку и некоторое время сидит в машине, пялясь на меня с ухмылкой и пожевывая большие губы. Мне не по себе. Ежусь, когда парень выходит из авто, хлопком закрывая дверцу. Не поправляет задравшуюся темно-синюю, мятую футболку с длинным рукавом. Голубые джинсы приспущены и мне видна черная резинка его боксеров, а еще… еще мне видна дорожка темных волос, спускающаяся по животу туда… ну, прямо туда… Какой-то он помятый.
– И куда это мы собрались? – шальной громкий бас оглашает большое помещение, заставляя напрячься.
Он подходит близко, обхватывая длинной рукой оба моих плеча. Его ладонь сжимается на левом. Меня обдает духом алкоголя. О Боже! Он пьян… Пытаюсь сделать шаг в сторону от него, и не могу. Миша крепко держит меня.
– Мне нужно идти, пусти.
– Я спросил, куда? – грохот его низкого голоса отлетает от каменной стены и врезается прямо в мой живот, который тут же скручивается в тугой узел.
– Миша, пожалуйста, пусти, я опаздываю.
– Сегодня суббота, всего шесть утра. Какого хрена ты куда-то потопала?
А какого хрена его это интересует? Я не должна отвечать на его вопросы. Что есть силы пихаю парня локтем в бок. Но он лишь смеется, прижимая меня крепче.
– Слушай, невестушка, – он выплевывает последнее слово, отчего мне становится жаль себя, – ты заканчивай пихаться и бросаться котами. Пошли, позавтракаем вместе.
Тащит меня обратно в коридор, соединяющий гараж с домом. Сопротивляюсь. Мне почти удается вырваться, но Миша поднимает меня на руки, обхватив за талию, и так дотаскивает до кухни. По моей макушке проносится горячее, приправленное перегаром дыхание, а с силой прижатая к нему грудь болезненно ноет.
– О, а можешь приготовить выпечку… ну там, ватрушки какие, или пирог мясной. Обожаю мясо, – он спокойно усаживает меня на диван и принимается шурудить у плиты, открывая кастрюли и рассматривая, что в них.
Улучаю момент, когда этот алкоголик поворачивается спиной и потихоньку, на цыпочках, выхожу из кухни. Бегу в гараж. Сажусь в машину, завожусь. Глохну. Завожусь и снова глохну. Да что за невезение такое? Уровень датчика топлива на нуле. Нет, это не невезение, а глупость неумелого водителя. Тут дверца машины открывается, и по гаражу снова прокатывается громкая волна.
– Первое правило новичка, пухляш, – смеется мой мучитель, – всегда проверяй бензин. Всегда! Даже если только что проверила, проверь еще раз. Иначе окажешься в такой ситуации, как сейчас.
Молчу. Зареветь хочется. Но я не буду. Я не из тех, кто ревет по пустякам. Меня однажды в детском доме старшие девочки в раздевалке парней на ночь закрыли, рассказав, что там ходит привидение парня, повесившегося на турнике в спортивном зале. Вот страху то было. Я всю ночь просидела, сжимая в руках заколку для волос. К утру она до крови врезалась в ладони. А днем меня нашли парни и сдали в медкабинет.
– Глупо себя чувствуешь, не так ли?
– Почему тебе нравиться издеваться надо мной? – спрашиваю со всей искренностью. – Я ничего плохого тебе не сделала.
– Ты в меня котом запулила! – возмущается Коршун. – Но я тебя прощаю. А теперь пошли, позавтракаешь со мной, и я отвезу тебя, куда ты там собралась.
– Я уже позавтракала.
– Типа ты никогда дважды не завтракала? Давай, – он буквально вытаскивает меня из машины, схватив за руку выше локтя, и второй раз за утро тащит на кухню, – не сопротивляйся. Чем быстрее позавтракаем, тем быстрее ты окажешься там, где тебе надо.
– Миша, ты пьян, пусти меня!
Не хочу я с ним ехать. Он, конечно, не шатается, но явно не трезв. Такое чувство, что он только закончил выпивать. Но ничего не поделаешь. Добраться до работы мне все равно нужно. Жду, когда генеральский сыночек поест и выпьет два стакана киселя.
Почему он всегда пьет два стакана? Два стакана воды, компота, даже кофе. Чего угодно, но обязательно два.
Не разговариваю с ним. Не отвечаю на его вопросы и реплики.
– Тебе точно надо куда-то ехать? Мы могли бы неплохо провести время тут.
– Ты поел. Теперь выполни обещание и отвези меня.
– Ладно уж. Пошли.
В машине тоже молчу, и парень, поняв, что разговаривать с ним я не буду, врубает громко музыку. Гонит, ловко лавируя между остальными участниками дорожного движения, то и дело обгоняя и подрезая. Внимания на сигналы не обращает. Он ужасен. Прошу его высадить меня у городской поликлиники, привирая о медосмотре, который мне необходимо пройти. Миша собирается подождать меня, чтобы отвезти обратно, и я опять вру, что потом поеду на пары и уже договорилась с однокурсницей о встрече.
– Я подвезу и твою подружку тоже. Она такая же общительная, как ты?
Сарказм в его интонации зашкаливает. Выхожу из машины и скрываюсь в поликлинике, оставляя без комментариев неприятные слова.
Ждать отъезда Коршуна не приходится, он резко разворачивается, вызывая переполох на парковке, и скрывается за ближайшим углом. А я бегу одну остановку до работы.
Я уже привыкла к фитнес центру. Мне тут нравится. Хоть среди персонала я чувствую себя белой вороной. Все девушки подтянутые и ходят в обтягивающих лосинах или шортиках, у некоторых короткие топы, открывающие плоские животики. А парни-тренеры, все, как один, подкачанные и загорелые. Я могу просто сидеть на лавке, смотреть на них, и глотать слюнки.
