Kitabı oku: «Отчуждённый», sayfa 6

– Довольно. – Прервал их Дредфайн. – Это ведь твой друг?

– Нет, просто глупый одноклассник! – Попытался блефовать Алек.

– Да ладно тебе, я знаю, что вы друзья. И так, чтобы ты не сомневался в том, на что я способен, Alex, я убью его. – Дредфайн отчеканил это так, что даже другим отчуждённым стало жутко.

– Нет, Дредфайн! – Закричал Алек. – Ты не можешь опуститься до такого! – Он был уже готов накинуться на наставника.

– Хор, придержи его, – обратился Дредфайн к громиле, – пока он не выкинул чего. – Он достал из-за штанов небольшой кинжал и направился к смиренному Виктору.

– НЕТ! НЕТ! Дредфайн, умоляю! – Алек уже рыдал, у него не было ни единой возможности освободится от хватки здоровяка Хора. – Я сделаю всё! Я откажусь от всего, как ты и хотел! Только прошу, отпусти его!!!

– Нет, Alex, уже слишком поздно, я не верю в искренность твоих слов. Ты станешь сильным только испытав эту боль. – Хладнокровный Дредфайн завёл кинжал за горло Виктора.

– Прощай, Алек, – быстро заговорил Виктор, понимая, что у него совсем не осталось времени, – скажи моим родным и моей девушке, что я их очень люб… – Вик даже не успел закончить. Его горло было перерезано. Бурая кровь струйкой брызнула на снег.

Дредфайн показал жест и Хор отпустил Алека, после чего тот, в слезах, сразу же бросился к телу друга. Шёпотом он повторял:"Прости, прости, прости…".

– Ну всё, хватит. – Дредфайн пнул Алека в грудь и тем самым отбросил от тела. – Иди домой. Приходи завтра. Думаю, ты уже понял, что если не придёшь, станет только хуже…

Не в силах сопротивляться или что-то сказать, Алек послушно кивнул и направился к своему дому. Шок не проходил. Слёзы градом катились из глаз. "Какой же я жалкий, тупой недомерок" – думал про себя юноша. Тем не менее теперь он был уверен в своих действиях. Его переполняло неистовое чувство мести. У него не оставалось сомнений. Завтра все отчуждённые alienari умрут. Он их убьёт.

Предел мести

 Алеку временно удалось подавить все чувства. Но вся та ненависть, чувство мести, что поселились в нём, практически управляли его действиями и мыслями.

Ему повезло, что мать была на работе, а потому он был дома полностью сам.

Алек долго обдумывал то, как именно он будет убивать каждого из отчуждённых, думал о возможных опасностях, о снаряжении… Он готовился к концу. Перед лицом то и дело вскакивало лицо погибшего друга. Ни в чём не провинившийся человек, абсолютно несправедливо был убит безумцем. Эти мысли придавали сил и уверенности Алеку. Кроме того, он думал ещё и о своей родне: маме, папе, сестре… Возможно они уже никогда друг друга не увидят. В душе он извинялся перед ними и даже перед Богом, в которого не особо то верил. Пока он точил ножи, по его лицу катились слёзы.

Александр приготовил для сражения: четыре ножа, мачете, который достался от отца, наколенники и налокотники, небольшую цепь, которой он планировал связать кому-нибудь ноги, словно пойманному животному, а также коктейль Молотова, рецепт которого Алек узнал давным-давно от кого-то из взрослых, но доселе ни применявшим его. Он даже не был уверен, что получившаяся смесь зажжётся.

Юноша не спал почти всю ночь. Лишь несколько часов тревожного сна. В том коротком промежутке, пока он спал, к нему приходили ужасные ведения об отчуждённых, смерти, боли, потерях… Остальное время он то плакал, то злился и кричал. Под утро Алек написал длиннющую предсмертную записку, в которой высказал мысли о своей ничтожности, о том, как сожалеет. Написал, как и где умер Виктор, просил прощения у родных и в конце написал, как сильно всех любит. Его мама должна была прийти с ночной смены через пару часов. К этому времени он уже уйдёт.

В школу, очевидно, Алек не пошёл. Собрав всё снаряжение, он по морозу направился в логово отчуждённых. Он больше не плакал, не злился. Не осталось никаких чувств, только невероятное желание расправиться с этими мерзкими уродами. По пути Александр вводил себя в транс. Внушал себе уверенность и важность того, что собирается совершить. Он хотел стать берсерком и положить конец alienari. Чем дальше в лес он заходил, тем больше ему было на всё плевать. Плевать, если даже он умрёт в бою. Он будет биться до последнего.

Когда Алек подбирался совсем близко, по телу прошла сильная дрожь и на секунду парень ощутил невероятный страх внутри, но тут же его подавил. "Пути назад больше нет" – подумал он, сжал кулак и пошёл к арке. Алек стоял на полянке. Никого. Через минуту туда вошёл Хор. Вид у него был очень угрюмый и подавленный. Громила подошёл к Алеку и сказал: "Слушай…", но слушать Алек не хотел. Это была последняя фраза Хора, ведь наточенный до предела нож был у отчуждённого в печени. Здоровяк хотел сопротивляться, но силы стремительно покидали его. За одним ударом последовал второй, а за тем третий, четвёртый… И так около восьми раз. Алек до скрипа стискивал зубы, сердце стучало, отдавая в виски, жажда крови росла.

Меньше, чем через минуту пришли Май и Паулюс и сразу всё сообразили. Май попытался схватить Алека, но юноша ловко увернулся, прыгнул и попал коленом по лицу Паулюса. Опытный охотник, быстро перегруппировался и клинком задел уже Алека, чуть ниже бедра. Алека немного попятился и упал в снег. Паулюс достал лук и полез за стрелой. Алек достал цепь, раскрутил что был сил и, как учил сам Паулюс кинул в него и связал ноги, из-за чего тот промазал и упал. Александр кое-как поднялся и сцепился с Маем. Несколькими ударами он был ему коленную чашечку и тот упал рядом с барахтающимся охотником. Недолго думая, Алек достал коктейль Молотова, поджёг смоченную тряпку зажигалкой и бросил в валяющихся отчуждённых, сам тем временем ковыляя к выходу из полянки. На удивление горючая смесь сработала и два подонка горели в огне. Их крики, должно быть, раздавались на весь лес.

Не оборачиваясь, Алек сказал:

– Надеюсь вам нравится ваше единство с природой.

Едва он покинул полянку, как встретил Скейля. Алек готовился к следующему сражению, как тот сказал:

– Я не буду сопротивляться, Александр. Мне давно осточертела жизнь. Но мне не хватит сил покончить с ней самому. Потому это сделаешь ты, это будет справедливо, лишь одна просьба… Сделай это быстро, подари мне покой!

Алек был ошарашен. Самый адекватный из осуждённых не стал сопротивляться. Он исполнил его просьбу, мгновенно перерезав глотку, после чего закрыл ему глаза. Тут откуда-то из-за деревьев послышался до ужаса знакомый голос:

– Alex, Alex… Как ты мог… Разрушить мою культуру?! Фундамент моей империи?! – Дредфайн медленно шагал к нему, на вид он был будто опьянённым. – Я возлагал на тебя такие надежды, а ты…

– Я больше не собираюсь выслушивать твой бред, тупой ты псих. Ты умрёшь, за то, что сделал!

– И что тебе это даст? Думаешь месть сделает легче? – Безумная ухмылка Дредфайна так раздражала, что Алеку хотелось поскорее разбить его лицо.

– Нет. Мне уже ничего не сделает легче. Но так будет справедливо. Такие как ты, Дредфайн, не должны жить среди людей.

– Вот как. Alex, ты уже обречён…

– Нет, мы обречены, Дредфайн.

Алек побежал прямиком на своего врага, предварительно обнажив мачете. Дредфайн ловко увернулся и нанес сокрушающий удар в корпус, после чего впился Алеку в шею, словно вампир. Юноша упал. Последовал град новых ударов, порезов, сопровождаемый маниакальным смехом. Стало понятно: Дредфайн окончательно обезумел. Измываясь над Алеком, отчуждённый ненадолго потерял бдительность. Алек, не чувствующий боли благодаря адреналину, не упустил момент и, выхватив нож, спрятанный в заднем кармане, всадил его прямиком в шею Дредфайну, но тот успел подставить руку. Это ему не помогло. Алек вырвал нож и проделал тоже самое, теперь попав точно в шею. Отчуждённый упал навзничь, кряхтя от боли и тупо уставившись на Алека.

– Я стал сильным, испытав боль, как ты и говорил. Прощай, Дредфайн, гори в аду. – Алек говорил это, смотря прямо в угасающие глаза врага.

– Э..а… – Кряхтел Дредфайн. Несмотря на смертельное ранение, он едва слышно вымолвил, – я.. останусь с тобой… навсегда.

Он умер. Смотря на труп человека, который убил его лучшего друга, у Алека начался новый приступ ярости, и он изрезал уже мёртвое тело мачете.

После, ослабевший Алек направился домой. Состояние шока прошло и силы стремительно покидали его. Он часто падал, пока и вовсе не потерял сознание.