Kitabı oku: «Белый конь на принце», sayfa 3

В отличие от доктора Вилли, принимавшего пациентов в однокомнатной квартире, Бурдюк занимал кабинет в современной клинике. Перед дверью с табличкой «Главный врач, д.м.н. профессор Емельянов» сидели обрюзгший брюнет и девочка лет четырнадцати.

– Вы к хирургу? – вежливо спросила я.

Дядька кивнул. Девочка приоткрыла рот.

– Видишь, Анечка, – неожиданно сказал мужчина, – вот она сюда правильно явилась! Как с такой мордой лица жить? А ты себе в голову чушь вбила! Уши у тебя оттопыренные! Нашла беду! Ты на тетку глянь, у нее ваще лопухи, как у слона Дамбо!

Я машинально схватилась за свои ушки. Так, похоже, все, что прикреплено к моей голове, стихийно увеличивается в размерах.

– Пап, а она не заразная? – прошептала школьница.

– Хрен ее знает, детка, – забеспокоился отец, – пошли лучше отсюда! Теперь понимаешь, что ты красавица? Всегда полезно урода увидеть и себя объективно оценить!

Высказавшись, родитель заботливо схватил испуганную дочь и потащил ее прочь. Я опустилась на стул. Кто еще думает, что слово «блондинка» синоним вселенской глупости? Как вам нравится брюнет и его восхитительное поведение? Уши как у слона Дамбо! Даже если и так, кто его просил произносить это вслух?!

Дверь кабинета приоткрылась, оттуда вынырнула женщина с повязкой на носу. Я подождала минутку, потом постучала.

– Входите, – крикнули изнутри.

Глава 5

На вид Бурдюку можно было дать лет сорок, но кто их знает, пластических хирургов. Ничего примечательного во внешности расхваленного Москвитиной специалиста не было. Обычный мужчина, слегка склонный к полноте, наверное, недавно приехал из теплых краев, потому что лицо и руки покрывал загар, явно приобретенный не в солярии.

Емельянов быстро стучал пальцами по клавиатуре ноутбука.

– Садитесь, – не поднимая головы, сказал он, – излагайте свою проблему.

– Щеки красные…

– Губы – бананы, – усмехнулся Бурдюк, отодвинул компьютер и крякнул: – М-да! Интересная картина! И почему с вами такое случилось?

– Доктор Вилли уколол мне ботокс, – залепетала я, – и гель в губы. Они с возрастом теряют половину объема…

– Вилли-Билли-Шмилли, – протянул Бурдюк, – а вам, значит, хочется губки – бантиком, бровки – домиком?

Мне стало обидно.

– Я решила избавиться от морщин!

– Скажите своему Дилли-Милли спасибо, – потер руки Бурдюк, – лично я не вижу на представленном к осмотру фейсе ни единой складочки. Ровненький арбузик!

– Глаза исчезли, – прошептала я.

– Ох уж эти женщины, – покачал головой Бурдюк, – совершенно непредсказуемы. Вы хотели иметь натянутую кожу? Получайте! Так нет, теперь ей очи нужны. Надо понимать так, что ласты над подбородком и крышки от кастрюли вместо ушей – предел ваших мечтаний? Кстати, где ваш нос?

– С утра был на месте, – окончательно пала я духом.

– Слава богу! А то я уж решил, что его забыли прикрепить при рождении. Ну, что вы хотите?

– Неужели не понятно? – стараясь не зареветь в голос, ответила я. – Сделайте, как раньше было!

– А как было раньше? – с явным интересом повторил доктор.

Я начала размахивать руками.

– Ну… обычно! На конкурсе красоты у меня никогда не было шансов на первое место, но для обыденной жизни я выглядела вполне привлекательно. Глаза голубые, блондинка.

Бурдюк откинулся в кресле.

– Глаза голубые, блондинка!

– Это не значит, что перед вами дура! – возмутилась я. – Между прочим, у меня диплом о высшем образовании, я преподавала в институте французский язык!

– Я не имел ни малейшего желания вас оскорбить, – сказал профессор, – просто уточнил: глаза голубые, блондинка. Но это все, что я пока знаю о прежней внешности пациентки. Не очень обширная информация. Можете показать фотографию? Некоторые дамы носят при себе, допустим, свой снимок на пляже…

Я зашмыгала носом.

– В моей сумочке всегда лежит групповое фото наших собак, у нас дома их целая стая: пуделиха Черри, мопс Хуч, ротвейлер Снап, питбуль Банди, йоркшир-терьер Жюли. Но сегодня утром у меня украли ридикюль, хорошо хоть ключи от машины были в кармане.

Бурдюк взял стопку бумаг с левой стороны стола и переместил ее вправо.

– Мопсы – милые собаки, но сомневаюсь, что вы хотите иметь их щеки, да и уши пуделя в комплекте с челюстью пита и лбом ротвейлера не лучший вариант для дамы. Единственное, что могу посоветовать, – это пересадка волос от йорка. Не пугайтесь, я глупо пошутил, мне действительно желательно взглянуть на ваше нормальное изображение.

– Его нет, – расстроилась я.

– Сойдет и то, что на правах. Вы упомянули о ключах от машины, следовательно, имеете права? – предположил хирург.

– Они испорчены, их раздавили охранники, понимаете, сегодня утром я стала участницей ограбления банка!

Глаза врача округлились.

– Все в порядке, – поспешила уточнить я, – я не являюсь членом банды, пряталась от преступников под столом, а мои документы попали под ноги секьюрити.

Бурдюк побарабанил пальцами по столешнице.

– Ну да! Понятно! Заедем с другого бока. Что вам вколол доктор Килли?

– Вилли, – педантично поправила я, – ботокс.

– Угу, – кивнул Емельянов, – а в губы?

– Гель! – радостно возвестила я. – Его же он ввел в носогубные складки.

– Гель, – обрадовался Бурдюк, – отличная вещь! А какой именно?

– Ну… такой… наверное, жидкий, – осторожно предположила я, – Вилли его в шприц набрал.

– Хорошо бы услышать название, – вздохнул профессор.

– Он бывает разный? – удивилась я.

– Конечно, – потер руки хирург, – один для мытья посуды, другим чистят кастрюли. Если Офигилли вколол вам первый, то очень скоро проявится побочный эффект: вы начнете пускать носом пузыри, а вот ежели Попадилли воспользовался субстанцией для полировки сковородок…

– Вы издеваетесь, – прошептала я.

– Нет, просто удивляюсь вашей глупости, – заявил Бурдюк. – Фамилию Крокодилли знаете?

– Он Вилли!

– Это имя. А дальше? Откуда прибыл сей врач?

– Вроде из Лондона, нет, из Америки, я не в курсе! Но могу спросить у Эли.

– Звоните, – кивнул Бурдюк и пошел к стеклянному шкафу, который стоял возле кушетки.

Я вытащила мобильный и попыталась устроить подруге допрос.

– Что ты ко мне пристала? – возмутилась в конце концов Москвитина. – Вилли вся Москва знает! Он уже много лет своих колет, бабы довольны, молятся на него! А с тобой вечно если не понос, так золотуха приключается. Зачем Вилли фамилия? Я не в курсе!

– Она не в курсе? – прищурился Бурдюк, когда я запихнула сотовый в карман.

– Если вы телепат, то лучше используйте свой талант, чтобы мне помочь, – огрызнулась я.

Емельянов сел за стол и начал быстро писать.

– Таблетки продаются в любой аптеке, мазь тоже не дефицит, рецепта у вас не потребуют. Лекарство принимайте три раза в день перед едой, лоб и щеки мажьте утром и вечером. Косметикой пока не пользуйтесь. Через пару суток отек пройдет, звоните, если возникнут вопросы.

– Так просто? – обрадовалась я.

– Хотели операцию по пересадке лица? Я пока их не делаю, – отбрил Бурдюк, – вот счет, оплатите в кассе. И помните, никогда не пейте бензин на автозаправках! Даже если вам предложат его бесплатно.

Я обернулась от двери.

– Спасибо за совет. Непременно им воспользуюсь. Вот только мне и в голову не придет смаковать топливо. Даже блондинка с голубыми глазами способна понять, что нефтепродукт здорово отличается от кофе!

– Дама, которая отправилась в подпольный кабинет к врачу, чья фамилия и страна проживания ей неизвестны, сумасшедшая, разрешившая вколоть себе неизвестную гадость, даже не поинтересовавшись ни дипломом специалиста, ни тем, что он с ней собирается делать, идиотка, ставшая благодаря своей пещерной тупости похожей на помесь ванильного пудинга с сардельками, вполне способна хлебнуть бензина из канистры, – ехидно пропел Бурдюк, – хорошо хоть вы не решились на установку грудных имплантатов по Интернету. А я-то, наивный человек, все удивлялся, ну кто из нормальных людей способен приобрести набор «Сам себе стоматолог» и применить его на практике! Видели на сайте «Куплю-продам» такое предложение? Поинтересуйтесь, вам понравится, сможете сама ставить пломбы себе, членам семьи и своим собакам.

Я вылетела в коридор, забыв попрощаться с зубоскалом. Возмущение улеглось только в аптеке, когда приветливая провизор положила на прилавок тюбик с таблетками и вдруг спросила:

– У вас аллергия на уколы красоты?

– Жутко выгляжу, – поежилась я.

– Не расстраивайтесь, – начала утешать меня фармацевт, – отек спадет. Хотите, я дам вам великолепное средство? Вот, принимайте по таблетке два раза в день и назавтра о нем забудете.

Я решила проявить бдительность:

– Что это?

– Специально разработанный американскими врачами комплекс, помогающий побороть осложнения после пластических операций, – объяснила провизор, – в России мода на изменение внешности началась пару лет назад, а в США она уже не первое десятилетие длится, поэтому там проблема изучена вдоль и поперек. У них много чего придумано, берите, не пожалеете.

– Почему же профессор выписал мне другие пилюли? – не успокаивалась я.

Аптекарша сдвинула аккуратно выщипанные брови.

– Я вам советую биологически активную добавку, она состоит из экологически чистых водорослей, никакой химии, дополняет лечение, но не заменяет его. БАД дорогая, не всякому по карману, вот доктор и не стал вам ее предлагать, но средство великолепное. Наши врачи оглядываются на кошелек пациента. Например, статины! Давно доказано, что эта группа препаратов снижает уровень холестерина, продлевает человеку жизнь. А почему их массово не выписывают и молчат о великолепных средствах? Они стоят о-го-го как! Вот и весь ответ.

– Давайте, – согласилась я, – попробую. И еще добавьте бутылку минералки, прямо сразу приму препараты.

Вернувшись в машину, я внимательно изучила себя в зеркале и пришла к радостному выводу: лицо перестало увеличиваться, а поскольку моя лучшая подруга по профессии хирург, то я знаю – отсутствие отрицательной динамики можно считать доказательством правильного лечения.

На душе стало спокойнее, надеюсь, скоро щеки начнут «сдуваться». Продолжая улыбаться, я позвонила в Ложкино. На этот раз телефон оказался свободен. Отчего я не воспользовалась сотовыми номерами никого из домашних? Есть простой ответ на этот вопрос: врать о своем желании веселиться у Расковой нужно исключительно Ирке, остальные могут заподозрить неладное, а трубку в коттедже всегда снимает домработница.

– Алло! – откликнулся звонкий голосок.

– Ируся, передай нашим, – бойко начала я, – Наташа…

– Это Зайка, – прозвучало в ответ, – я сегодня иду на тусовку, приехала переодеться. Так что там про Наташу?

Отступать было поздно, собрав воедино все свои весьма хилые актерские таланты, я продолжила:

– Раскова закатила суперпраздник! Здесь клоуны, дрессированные собаки!

– Здорово! – восхитилась Зайка. – Повеселись от души.

– Хочу задержаться у Натки на пару деньков, максимум на недельку, – расхрабрилась я.

– Давно пора оттянуться, – одобрила Ольга, – у Расковой много народа?

– Толпа! – соврала я.

– Отлично! Расслабься по полной. Прослежу, чтобы ни Машка, ни Кеша, ни Дегтярев к тебе не приставали, незачем им туда звонить, – пообещала Заюшка, – распусти хвост и вперед! Чмоки, убегаю!

Мобильный принялся издавать частые короткие гудки, я бросила его на пассажирское сиденье. Если вечером вас засыпало снегом, то утром непременно появится солнце и растопит сугроб, не стоить думать, что жизненные неприятности вечны. С утра мне не везло, зато сейчас я договорилась с Зайкой! Ольга любит меня, ворчит она обычно из-за усталости или стресса, значит, я пока свободна, как ветер, и могу заниматься поисками папки с анализами. Но теперь лучше вернуться в бункер и лечь спать. День сегодня оказался нервным. Начался он у Вилли, продолжился налетом в банке, а завершился визитом к Бурдюку. Надо отдохнуть, а завтра, прямо с утра, поехать на место происшествия и трезво оценить ситуацию!

…На следующий день в операционном зале банка ничто не напоминало о трагическом происшествии. Помещение, где принимали коммунальные платежи, выглядело самым обычным образом, но охранники у двери и девушка на кассе были другие. Я подошла к мраморному прилавку и облокотилась о него. Именно здесь я стояла после того, как не смогла попасть в отдел по обслуживанию вип-клиентов. Дашутка, напряги память и постарайся припомнить мельчайшие детали.

Так, я спокойно ждала представителя вип-отдела, рядом ругался с кассиршей мужчина, похоже, бизнесмен средней руки, который не знал, сколько лет его сыну. Костюм у него был дорогой, а на запястье сверкали здоровенные золотые часы. Значит, грубиян никак не из списка «Форбс». Олигархи скорее пошлют в банк помощника, и они давно поняли: таскать на запястье кирпич из платины с бриллиантами – это моветон, нынче в моде элегантная строгость: кожаный ремешок и «простые» часы. То, что такой скромненький механизм стоит дороже хорошей квартиры, известно лишь своим.

Я потрясла головой: не стоит сейчас строить предположения по поводу крикуна, он ушел до появления бандитов. Сосредоточимся на свидетелях происшествия.

Глаза обежали зал. Настя находилась у стола, заполняла бланк. Тетка с башней на голове изучала стенд, на котором рекламировались банковские услуги. Бабушка с девочкой топтались по правую руку от меня, возле закрытого окошка с цифрой «2». Но я могу ошибаться, потому что только краем глаза заметила старушку с малышкой, когда ко мне приблизилась Вера.

Я отошла от прилавка, вроде мы с бедняжкой Касаткиной стояли здесь, и что потом? Ворвались двое в черном, начали палить из автоматов длинными очередями. Я свалилась на пол, залезла под стол, попыталась наблюдать оттуда за происходящим, увидела, как кассирша швыряет одному бандиту пачки денег, услышала требование второго снять драгоценности и поспешила спрятать в корзинке для бумаг свой талисман. Дальше память стала меня подводить. Вроде один грабитель отобрал у меня часы и серьги. Настя в этот момент лежала, уткнувшись лицом в пол, ее голова и верхняя часть туловища находились под столом, а ноги торчали наружу. Не успели мои серьги перекочевать к негодяю, как его подельник заорал:

– Серега! Не бери дрянь, там «Милли» лежит и последняя «Шанель»!

Я чуть не заорала от счастья. Вспомнила имя! Но уже через секунду радость померкла. Интересно, сколько мужчин в Москве откликается на имя Сергей? Вот если бы у поганца в паспорте было имя Навуходоносор или Эврипидий, был бы повод ликовать. Увы, «Серега» ничего мне не дает. Надо как следует сосредоточиться. Я опять вернулась к мраморному прилавку, но в голову ничего не приходило. Помню лишь звук выстрела и вижу, как падает Вера, а потом удирают бандиты…

В конце концов ко мне приблизился один из секьюрити.

– Вам помочь?

– Спасибо, не надо, – попыталась я от него отделаться, но он уже поманил девушку в строгом костюме:

– Займись клиенткой.

– Желаете оплатить счет? – заученно улыбнулась сотрудница банка. – Мы рады всем, кто решил стать нашим клиентом.

– Я давно являюсь вашим клиентом, – ответила я, – обслуживаюсь в вип-отделе. Вчера оказалась в зале во время ограбления. Мой психотерапевт посоветовал посетить место происшествия и таким образом восстановить душевное равновесие.

Ресницы служащей взметнулись вверх.

– Ограбления? – с наигранным удивлением воскликнула она. – Вы шутите? У нас не случалось таких инцидентов, но даже если кому-то взбредет в голову совершить налет на банк, он никогда не полезет в этот зал!

– Почему? – заинтересовалась я.

Девушка спохватилась.

– У нас великолепная охрана и рамка у входа! Пронести оружие невозможно.

– И тем не менее вчера тут стреляли из автоматов, – возразила я, – палили очередями!

– Можно вам воды предложить? – проявила она участие.

– Спасибо, – отказалась я, – лучше просто так посижу.

Служащая сочувственно улыбнулась:

– Сейчас погода меняется, многие на здоровье жалуются, увеличивают дозу лекарств.

– Намекаете на мое сумасшествие? – уточнила я.

– Что вы! – испугалась девушка. – Иногда у совершенно нормальных людей бывают галлюцинации.

– Здесь были бандиты, – отрезала я, – они убили Веру Касаткину, заведующую вип-отделом.

Девица подвинула ко мне табуретку.

– Присядьте, сейчас позову нашего врача!

Я ухватила ее за руку.

– Как вас зовут?

– Елена Гаврилова, дежурная по залу, – отрапортовала красавица.

– Леночка, – вкрадчиво сказала я, – отлично понимаю, что Михаил Федорович строго-настрого приказал подчиненным держать язык за крепко сжатыми зубами, но мне лгать бесполезно.

Елена чуть наклонилась вперед:

– Вера Касаткина в очередном отпуске, с ней ничего плохого не произошло. Потом она будет руководить нашим филиалом.

Я закатила глаза:

– Ясно! Короче, оставьте меня в покое! Как вкладчик банка я имею полное право находиться в зале и заполнять квитанции, ваша помощь мне не требуется, прощайте!

Гаврилова послушно повернулась, шагнула в сторону, но потом снова вернулась ко мне.

– Я не хотела вас обидеть!

– Конечно, нет, вы просто выполняете приказ управляющего, – отмахнулась я.

Елена обвела рукой зал.

– Говорите, стреляли очередями?

– Я сама слышала, – заверила я ее.

– Ну и где следы налета? – спросила Гаврилова.

Я встала и внимательно оглядела стены. Владельцы банков обычно стремятся создать роскошный интерьер в офисах. Клиент должен понять: он пришел по правильному адресу, здесь не испытывают финансовых проблем, смело тратятся на хрустальные люстры, гранит, наборный паркет и прочие красоты. Одни банкиры собирают живопись и устраивают выставки, другие организовывают благотворительные мероприятия, третьи спонсируют молодые таланты, содержат футбольные команды, и все лишь для того, чтобы произвести выгодное впечатление на вкладчиков. «Комобанк» не исключение, стены здесь облицованы светлым мрамором, мебель стилизована под эпоху классицизма, все очень достойно, богато и шикарно. Гаврилова права, беспорядочная стрельба должна была повредить отделку зала, но панели сверкают чистотой, на них нет ни царапины.

– Странно, – прошептала я, цепляясь за столешницу.

– Вы просто устали, – улыбнулась Елена, – хотите пройти в вип-отдел?

– Не знаю, – растерялась я.

Гаврилова осторожно взяла меня под руку.

– Сюда грабители никогда не полезут! Здесь зал расчетов, мы специально выделили особое подразделение для обслуживания тех, кто оплачивает коммунальные расходы, штрафы, пошлины. В кассе не скапливаются большие суммы. Так, мелочь! Если уж затевать ограбление, то лучше напасть на соседнее отделение, где совершаются операции другого рода. Вот там можно поживиться. Думаете, преступники – идиоты?

– Наркоману и сто рублей пригодятся, – не сдавалась я, – охрана здесь хреновая, вчера у двери было два носорога в темной форме, не похожи они на отважных секьюрити.

Елена кивнула.

– Какой смысл ставить здесь суперпрофи? Хватит и простых мужиков, в их задачу входит не пускать всякий сброд, все тех же героинщиков или мелких воришек.

Глава 6

В вип-отдел я идти отказалась, направилась к «Мини-куперу», посидела некоторое время в машине, еще раз прокрутила в голове вчерашние события, потом оторвала от своей куртки пуговицу, спрятала ее в бардачок, вернулась ко входу в банк и начала с самым деловым видом осматривать ступеньки и небольшую площадку у дверей.

Ждать пришлось недолго, минуты через две высунулся красномордый охранник и хрипло спросил:

– Ищете чего?

– Я клиентка вашего вип-отдела, – завела я, – только что была в зале расчетов, а выходя, лишилась пуговки. Куртка очень дорогая, сшита из кожи гаванского судака, пуговицы из афрокитайского тополя, если не найду потерю, вещь можно выбрасывать.

– Че, нельзя все эти застежки поменять? – вполне разумно спросил секьюрити.

Я всплеснула руками:

– Испортить дизайнерскую модель? О боже! Лучше помогите мне искать!

Мужик оказался приветливым, он не разозлился на мою просьбу, а стал изучать лестницу, бормоча себе по нос:

– Гаванский судак! Никогда о таком не слышал! А ведь всю жизнь рыбачу!

– Вы же не на Кубе живете, – резонно сказала я. – Кстати, вчера тут стоял другой сотрудник, такой… э… с животом, вот он сразу определил, из кого одежда! Как увидел меня, заявил: «О! Судачок из моря Лаптевых!³ Выловлен около острова Фиделя Кастро!»

Охранник поднял голову.

– Митрич так сказал?

– Точно, – кивнула я, – похоже, он энциклопедически образованный человек, мы с ним потом про черные дыры, клонирование пингвинов и выставку редких книг поболтали.

Секьюрити чихнул.

– Будьте здоровы, – услужливо пожелала я, – живите богато.

– Митрич алкаш, – сказал мужчина, – его сюда из милости взяли, очень уж его жена просила. Наша завкадрами Валентина Иванна больно жалостливая. Она бабе посочувствовала, пообещала мужнину зарплату ей на руки выдавать. Олеська сюда каждый месяц приходит, правда, бежать близко, они вон в том доме живут, оттого она в наш банк и причапала, что он рядом, легко за благоверным смотреть. Вы напутали, Митрич только этикетки на бутылках читает.

– Вы правы, – сказала я, – откуда такому типу знать про море Лаптевых? Наверное, я беседовала с его напарником, они внешне как близнецы.

– Есть сходство, – согласился секьюрити, – но только с виду. Николай Сергеевич наш ветеран, он в банке со дня основания, на самых ответственных постах служил, куда абы кого не назначат.

Я хлопнула себя по лбу.

– Точно! То-то я все мучилась, где его видела. А теперь сообразила! В подвале, в зале спецячеек с новейшим электронным оборудованием, у меня там ящик. И по какой причине столь уважаемого человека перевели в малопрестижное место? Он провинился? Или пить начал?

Собеседник надулся, а я тут же поняла, что совершила ошибку, назвав зал, который призван охранять этот немолодой кабанчик, «малопрестижным местом».

– Не положено нам с посторонними болтать, – сердито отреагировал мужик и отвернулся.

– Ой! – воскликнула я, быстро швырнув ему под ноги купюру. – Это что? У вас около ботинка?

– Сто баксов, – ахнул охранник, – наверное, кто-то потерял!

– Что упало, то пропало, – пропела я, – было нашим, стало вашим. Забирайте себе спокойно. Так за что со всех сторон положительный Николай Сергеевич впал в немилость?

«Кабанчик» быстро поднял ассигнацию.

– Секрета тут нет. У него глаукома, он теперь с каплями не расстается. Вот и перевели его в тихую гавань, я тоже сюда по здоровью попал, раньше в инкассаторах трубил. Михаил Федорович – хороший человек, он сотрудников ценит, если зарекомендовал себя с лучшей стороны – тебе зеленый свет! Никогда из-за болезни вон не выставит, непременно работу даст по силам. А уж если ты новичок, как Митрич, то извини! Уволили его, и правильно. С сегодняшнего числа рассчитали, он сам с утра деньги взял, небось уж все пропил.

Я указала на ближнюю башню на противоположной стороне улицы.

– Митрич там живет? Номер квартиры не знаете?

Дверь банка приоткрылась. Высунулся второй охранник:

– Степан Ильич, ты куда пропал?

– Это наш вип-клиент, – торжественно представил меня Степан Ильич, – Митрича ищет!

– Зачем приличному человеку этот засранец? – ляпнул коллега.

– Дело у ней к нему, – пояснил Степан Ильич, – я дом показал, а квартиру подсказать не могу. Ты случайно не помнишь?

– Я с ним не корефанился, – пожал плечами его коллега, – да у баб во дворе спросите, они вам все доложат, даже про цвет трусов донесут.

– Иди-ка ты на пост, – осуждающе покачал головой Степан Ильич, – лучше стой молча. Разве можно так при женщинах выражаться!

Голова исчезла.

– Вы его извините, – с тяжелым вздохом произнес Степан Ильич, – он сюда по протекции попал, не из кадровых сотрудников.

– Сейчас трудно найти настоящего профессионала, такого, как вы, – польстила я охраннику и пошла к башне.

Двор дома был заставлен машинами, а на крохотном свободном пятачке не нашлось ни одной сплетницы. Вход в подъезд тщательно охранял кодовый замок. Я потопталась у домофона, потом решительно набрала «27».

– Кто там? – спросил дребезжащий голос.

– Почта, откройте! – гаркнула я.

Послышался тихий щелчок, я очутилась в идеально чистом подъезде и увидела полную женщину, восседавшую за столом.

– Вы к кому? – бдительно осведомилась консьержка, отрываясь от журнала с кулинарными рецептами.

– Здесь живет некий Митрич, – сердито воскликнула я, – охранник из банка.

– Ну есть такой, – согласилась лифтерша.

– Пьяница, – старательно завозмущалась я, – если он думал, что его никто не видит, то зря на это рассчитывал!

– Чего случилось? – заинтересовалась консьержка.

– Я оставила машину на парковке, а ваш Митрич ее ключом поцарапал, – всплеснула я руками, – его девушка из соседнего кафе видела! А в банке отказались мне адрес дать, дескать, они его утром уволили! Хорошо, нашелся добрый человек, указал на это здание, правда, квартиру назвать не смог.

Лифтерша отодвинула журнал.

– Вот поганец! Вы на него в суд подайте, авось посадят! Весь дом от него стонет! Олесю, жену его, сначала жалели, а потом перестали, небось нравится ей с алкоголиком жить, еще ухаживает за ним. Вчера вечером ее мужику у лифта плохо стало. А я должна грязь убирать?

– Конечно, нет! – воскликнула я.

Лифтерша кивнула:

– Я так же решила. Поднялась к ним на этаж, вызвала Олесю и говорю: «Бери тряпку и мой за своим прынцем». Она ведро с шваброй схватила и вниз. Начала пол замывать и плачет: «Тетя Шура, не сердитесь, у Митрича тяжелое время». В сорок восьмой они живут, оба дома сидят. Не стесняйтесь, заставьте мерзавца заплатить за ремонт: не ваша печаль, где он деньги возьмет.

Дверь мне открыла худая черноволосая женщина, похожая на большую ворону.

– Ищете кого? – испуганно спросила она.

– Митрича, – сухо ответила я, – очевидно, вы Олеся?

Хозяйка нервно заморгала:

– Да, а вы кто?

– Майор Васильева из отдела борьбы с грабителями банков, – сурово представилась я. – У Митрича есть имя?

– Дмитрий Дмитриевич он, – прошептала Олеся и прижала ладонь к груди, – ой!

– Где ваш муж? – не успокаивалась я.

И тут Олеся опомнилась:

– Отдыхает. А вас мы не приглашали.

За соседней дверью послышался осторожный шорох, я кивнула в ту сторону:

– Может, побеседуем в квартире? А то, похоже, здесь есть лишние уши! Или вы хотите стать источником сплетен для жильцов дома?

Олеся посторонилась, и я вошла в крохотную прихожую.

– Где Митрич?

– Он болен, – сникла верная супруга.

– Мне надо задать ему пару вопросов, – не дрогнула я, – что с ним случилось? Грипп? Корь? Коклюш? Или свинка? За меня не волнуйтесь, я обладаю иммунитетом к любой заразе.

Олеся понуро повесила голову, я вынула кошелек.

– Интервью оплачивается.

– Дадите денег? – встрепенулась женщина.

– Если услышу честные ответы на мои вопросы, – поспешила уточнить я.

– Менты за копейку стекло съедят. Вы откуда? – попятилась Олеся.

Я решила изменить тактику.

– Олесенька, я никому не желаю причинить вреда. Вчера во время ограбления банка Митрич мог увидеть что-то интересное. Понимаете, налетчики забрали у меня одну вещь, я хочу ее вернуть!

– Митрич чужого не возьмет, – испугалась Олеся, – он пьет, но не ворует.

– Не сомневаюсь в его честности, – сказала я, – ваш муж поговорит со мной и получит вознаграждение.

– Ему ни рубля не давайте, – попросила Олеся, – сама заберу.

– По рукам, – согласилась я, – ну, где счастье вашей жизни?

Олеся сделала шаг и постучала по двери, украшенной изображением писающего в горшок мальчика.

– Митрич, ау!

– Хр-р-р, – донеслось из туалета, – хр-р-р.

– Митрич, проснись, – надрывалась жена.

– Хр-р-р.

– Вставай!

– Хр-р-р.

– Выходить пора, – заорала Олеся.

–! —! – раздалось из-за двери. – Идти надо?

– Да, – обрадовалась Олеся.

– А какая сейчас остановка? – прохрипел Митрич. – Че, уже рынок? Быстро сегодня дока… ик… ик… доко… ик… ик… докатился!

Олеся подобралась и с размаху пнула дверь ногой.

Я ойкнула, хлипкая створка начала медленно падать, Олеся шмыгнула на кухню. Я бросилась за ней, обняла ее и попыталась утешить.

– Не расстраивайтесь, я сама когда-то жила с пьяницей.

– Не похоже что-то, – прошептала Олеся, вытирая лицо полотенцем, – одеты модно.

– Так мы давно развелись, – пояснила я.

– Небось ты себе хорошего нашла, – тоскливо протянула хозяйка квартиры, – где только бабы нормальных мужиков берут? Аж завидно. Я ведь не против, ну отдохни в субботу, в праздник прими для веселья, но не каждый же день!

– Лучше не связывать свою судьбу с пьянчугой, – посоветовала я, – уходите от него.

– А квартира, – встрепенулась Олеся, – добро нажитое? Телевизор, холодильник, три ковра, шесть бокалов хрустальных. И Митрич без меня пропадет.

– Здрассти, – разнеслось по кухне.

Мы с Олесей одновременно обернулись на звук. На пороге стоял растрепанный, небритый, но на вид кристально трезвый герой дня.

– Сел в маршрутку, заснул от усталости, так водила меня по башке огрел, – пожаловался он, – во народ! Понаехали в Москву, с гор спустились и свои порядки устанавливают! Так меня треснули, что не помню, как до квартиры дошел!

– Первый раз встречаюсь со случаем парадоксального отрезвления, – пробормотала я, – слышала, что алкоголику надо уши сильно потереть, вроде это помогает.

Олеся почесала щеку.

– У Митрича особенность такая. Если его по башке охреначить, он станет как стекло!

– Остекленевший, – не удержалась я.

– Не, трезвый, – возразила Олеся.

– Оригинально, – удивилась я. – Вы не пробовали бить мужа по голове каждый раз, когда он водкой наливается?

Олеся потупилась.

– Пользуюсь. Помогает отлично.

– Че у нас с дверью в туалет? – мирно спросил Митрич, протискиваясь за стол. – Опять упала?

Олеся кивнула, алкоголик поморщился.

– Ну народ! Кривой дом соорудили! Десятый год в нем живем, и створка все время валится. Все! Надоело ее чинить! Сделаю занавеску!

– Не надо, – встревожилась Олеся, – без двери неудобно.

– Привыкнешь, – сурово распорядился муж.

– Если повесить портьеру на толстую деревянную палку, тоже неплохо получится, – дала я Олесе совет, – хотя нет стопроцентной уверенности, что она при падении Митрича по башке огреет.

– Давай борща! – стукнул кулаком по столу Митрич.

– Ты его съел, – ответила жена.

– Когда?

– В обед, – терпеливо сказала Олеся.

– Я сегодня не жрал, – нахмурился муж.

– Еще как нахлебался, – вздохнула жена, – три тарелки слопал и водкой запил.

– А не ври-ка, – начал закипать алкоголик, – я только с работы пришел, ноги от ходьбы гудят.

– Вроде бы ты откуда-то на маршрутке ехал, – поддела его жена.

– Вы ходите на службу в майке, трениках и небритый? – вмешалась я в их разговор.

– Погодите, мама, – отмахнулся от меня, словно от надоедливой мухи, Митрич, – вас в гости не звали, коли сами приперлись, жуйте тряпку, лучше б дочь нормально воспитали.

– Побойся бога, – всплеснула руками Олеся, – моя мать пять лет как померла, ты еще на поминках редькой в масле объелся!

Лоб Митрича собрался складками, брови сдвинулись к переносице.