Kitabı oku: «Я читаю твои мысли», sayfa 13

Yazı tipi:

Комната осталась почти такой же, за исключением новой кровати, неуклюже стоящей в углу.

Здесь стало неуютно.

Я обхватила себя руками и потерла плечи, пытаясь вернуть настрой.

– Что ты хотел мне показать?

Денис ринулся к кровати Аарона и стал что-то искать под матрасом, а затем достал оттуда какой-то предмет. Я узнала его не сразу, но потом вспомнила плеер. Денис говорил, что это все, что осталось ему от родителей и что он дорожит этой вещью. Но как же он ее пронес сюда?

Парень передал мне его в руки, внимательно следя за моей реакцией, но я, если честно, не совсем понимала, что мне нужно сделать или сказать.

– Как же ты его взял с собой?

– В самый последний момент ухватил, – заулыбался он.

– Зачем ты мне его показываешь? – спросила я, больше не желая тратить тут свое время, мне все еще нужно поспешить к Адаму.

– Ты ничего не чувствуешь? – нахмурился он. Мне показалось, что Денис расстроился, но я не видела для того причин.

– Это плеер, Денис, – не поняла я, – запрещенная вещица. Что я должна чувствовать? Я не расскажу об этом только потому, что он был у тебя до меня, и, кажется, будто я не имею права рассказывать о твоем секрете. Но это будет на твоей совести. Ты нарушаешь правила наших спасителей.

– Ты правда больше ничего не думаешь по этому поводу? – сглотнул парень.

– Скажи мне, что я должна чувствовать, потому что я не понимаю тебя, Денис, – я повысила голос.

– Скажи, тебе не кажется это странным, что нас просто так взяли и привели сюда. Меня даже не пытали, Кэти, хотя я враг. Адам ничего у нас не спросил, он только и делал, что ждал твоего пробуждения. Здесь все странно, – Денис выхватил плеер, подозревая, что я могу разболтать о нем, и снова спрятал.

– Я понимаю твое беспокойство, – я подошла к нему и обхватила лицо ладонями, – но это же мой дом. Адам не причинит мне зла, а значит, вы все в безопасности.

– Но разве не он отправил вас на создание чудо-солдат? – крикнул Денис.

– Что? – вырвалось у нас обоих.

«Мама ведь проснется?» – Кэтрин Форсис.

– Что ты сейчас сказал? – я отпустила его и отошла на несколько шагов. Парень уселся на кровать, смотря куда-то сквозь пространство.

То, что сейчас сказал Денис было правдой, я в этом уверена, но это не сходится с тем, каким в моей голове есть Адам. Кажется, и Мэтеков не верит в свои слова.

– Повтори, что ты сейчас сказал! – требую я.

– Он отправил вас в страну Б, чтобы сделать чудо-солдатами, – помедлив отвечает Денис.

Мне приходится отойти от него и присесть на кровать, чтобы осознать, что он сейчас сказал. Словно что-то ломается внутри меня. Я чувствую тревогу и беспокойство, бушующие внутри. Как же так?

– Кэтрин…? – желает что-то спросить парень, но я останавливаю его жестом.

Он понимающе отходит от меня и садиться напротив.

В голову лезут все воспоминания моментов, пережитых во вражеской стране. Я не понимаю. Не понимаю, как возможно, что все это было именно таким, а сейчас Адам кажется мне другом и спасителем.

– Денис, – подумав, сказала я, – кажется, здесь и вправду что-то не так.

Парня одолевали странные эмоции. Он был согласен со мной и рад, что я наконец-то приняла его сторону, но почему-то все его нутро дергалось от страха. Из-за того, что Уильям пытал его, пока держал нас в клетках? Теперь он боится, что Адам повторит это? Или само слово «чудо-солдат» вызывает в нем такие эмоции? Я и подумать не могла, что он это как-то по-особенному переживает.

– Денис? – я подошла к нему, – ты в порядке?

Он ответил мне не сразу, продолжая смотреть в одну точку:

– В порядке, конечно, в порядке, – безучастно ответил он.

– Мы ни разу не говорили о том, что ты пережил ради меня, – смущенно констатировала я.

– И не нужно. Я сделал то, что защитило бы тебя, даже если потом я окажусь трусом, – все так же безэмоционально ответил он.

– Это неправильно. То есть… Да, я так сказала, потому что… Денис, столько… – мне не удавалось подобрать слов, которые подходили бы в этой ситуации, – я привыкла по-другому решать проблемы. Меня учили иначе. Поэтому я так сказала про тебя. Но я не стану забирать свои слова. Ты просто жил с пониманием того, что что-то не так, но ничего не делал.

– Я сейчас что-то делаю, – огрызнулся Денис, – но теперь это тоже плохо? Адам что-то сделал с нашей головой! – он постучал кулаком по его лбу, – мне плевать, что ты сделаешь. За эту неделю уже все поняли это, только нужно постепенно узнавать об этой новости, но, кажется, у нас нет времени тратить целую неделю на тебя, – Денис посмотрел на меня, – не терпится рассказать о моих словах Адаму?

Я начала тяжело дышать. От волнения и от понимания того, что Денис может быть прав. Но я же должна рассказать Адаму. Денис понимает это. Неужели у нас так мало времени? Почему он поступает так со мной, вываливая сразу огромный груз? Или я его так обидела?

Я впилась ногтями в ладони, пытаясь сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Все ранки там уже давно зажили, но это привычное чувство, словно ток, расползается по всему телу. И это что-то родное и знакомое, помогает мне успокоиться.

Мне нужно выбрать, как я понимаю по взгляду Дениса. Он все равно будет за меня бороться, куда бы я сейчас не пошла. Я чувствую это каждой клеточкой тела, что Денис не бросит меня. Поэтому мне не хотелось бы бросать его.

– Денис, – жалостливо обратилась я к нему, – держи меня, чтобы я не рассказала ничего Адама.

В эту же секунду моя выдержка рушится, словно кто-то нажимает кнопку пуск. И мои ноги сами ведут меня к выходу. Я продолжаю смотреть на парня, который тут же подлетает и хватает меня на руки.

Я хочу рассказать все Адаму.

Я хочу рассказать ему про слова Дениса.

Я хочу рассказать даже про плеер.

Я хочу много чего спросить у Ланского.

Я хочу узнать всю правду у него.

Я хочу узнать у него о моей матери.

Я хочу заставить его говорить о моем отце.

Мои родители. Я снова вижу того мужчину, что был со мной на море таким теплым и что держался на расстоянии от меня у Уильяма. Он сидит передо мной в черном костюме. А на мне черное платьице. Сколько мне? Я кажусь не слишком старше, чем с того момента у моря.

Вокруг нас тоже люди в черном. Мы все сидим на улице на стульчиках, расставленных в ровные ряды. Я знаю, что за нами есть стол с едой, но туда никто не идет пока что. Хотя я бы перекусила!

Мамы с нами нет. Ее нет уже несколько дней. Она пропадала и до этого. Сегодня все почему-то шепотом говорят о ней. Но не со мной. Со мной никто не говорит, даже папа. А мне страшно спрашивать у него, где она. Он теперь не такой добрый и постоянно злится, хотя я не понимаю из-за чего.

Он встал и пошел к большой коробке перед всеми гостями. Все сегодня уже были там, но папа все сидел и сидел. Наверное, будет хорошей идеей, если я подойду туда с ним. Не знаю, что это такое, но я будто чувствую его тоску и печаль. В таком состоянии нельзя никого оставлять одного.

Когда он уже стоял и смотрел сверху вниз на коробку, я побежала и вцепилась в его ногу, чтобы он не говорил мне уходить или чтобы никто не забрал меня от него. Но после моих действий я только услышала громкий плач каких-то женщин.

У папы заходили желваки и от крепко сжал кулаки. Мне показалось, что последнее помогло ему успокоится. Потому что он все-таки обратил на меня внимание.

– Папа, что там?

Вместо слов он взял меня на руки и позволил посмотреть внутрь коробки. Там лежала мама. На ней была белая одежда. Ее красивые длинные русые волосы кто-то заплел в косичку. Она спала? Почему у нее закрыты глаза? Я обратилась с немым вопросом к папе, но он ничего не ответил, продолжая смотреть на нее.

– Мама? – позвала я ее. Но она не отвечала. А еще в ней не было тепла, которое есть в каждом человеке. Почему-то эти две вещи напугали меня. Они меня очень напугали, и я начала плакать.

– Мама! Мама! Мама! – я все не сдавалась и звала ее.

Отец опустил меня на землю, но я сама, встав на цыпочки перед коробкой, продолжала звать маму. Меня подхватили знакомые руки. Это был Адам. Меня часто оставляют с ним поиграть. Но сейчас я не хочу идти играть. Я хочу, чтобы моя мама мне ответила. И правда хочу только этого.

Я задыхаюсь? Почему так тяжело дышать? Почему слезы текут рекой по мне? И почему мне так страшно? Мама ведь проснется?

Эти чувства остались со мной, когда я очнулась на руках у Дениса. Снова.

– Денис, – только и смогла сказать я.

В его глазах я видела абсолютное понимание и боль. Они были красные. Он плакал? Я кинулась в его объятия, прижимаясь так близко, как смогу, и он ответил мне тем же.

Наши совершенно разные боли были достаточно похожими, чтобы поддержать друг друга.

«Я обещал, что больше не буду трусом, тебе не стоит бояться», – Денис Мэтеков.

Не спеша, я вылезла из его хватки.

– Ты как? – спросил Денис.

– Не бойся, я не побегу рассказывать, – опустошенно ответила я. Мое видение или воспоминание выбило меня из колеи. Оно раздирало меня на части. Так быть не должно. Я закачала головой, пытаясь подтвердить свои мысли.

Потом глубоко вдохнула и задержала дыхание. Это помогло мне снова настроится на настоящее. Мне тяжело принимать все эти воспоминания. Тяжело, потому что они случались со мной, но одновременно, будто с другим человеком. Я испытываю все те же чувства, что и тогда, но не узнаю их в себе настоящей. А что я могу знать о своих чувствах в прошлом? Может, и они не полные? Сколько раз мне стирали память? Сколько всего я никогда не вспомню?

– Иногда я думаю, лучше бы я ничего не вспоминала, – я признаюсь Денису, – это тяжелее, чем ничего не помнить, потому что так я только путаюсь в том, что испытываю, что испытывала тогда и что должна чувствовать.

– Мне не понять тебя, Кэти, – впервые произнес Денис, – даже если бы я прочитал все твои мысли и чувства, это просто невозможно. Я бы хотел постараться, но…

– Я бы не хотела, чтобы ты понял эти чувства, – я улыбнулась ему.

С этим воспоминанием мне пришло еще одно важное понимание – Адам не наш друг. Он сделал что-то в наших головах, но я смогла это преодолеть. Я снова сломала целую стену в голове, теперь своей. Однако в те же мгновения мне пришло осознание того, что друзья все еще борются с влиянием Адама.

– Как мне помочь вам уничтожить действие Ланского? – спросила я.

– Я не знаю, – пожал плечами Денис, – оно все же у нас есть, но мы боремся с ним ежедневно. Кто знает, что он именно сделал с нашими головами? Мы можем быть опасными.

– Ты прав. Поэтому нам нужно что-то сделать.

– Но мы даже не знаем с чем работать, тем более мы не в курсе как это отменить, – спокойно ответил Денис.

– Ты снова хочешь посидеть на скамейке запасных? Опять будешь плыть по течению, не пытаясь наладить дела? – разозлилась я.

– Кэтрин, прошу, нам сейчас нельзя ссориться. Мы все в опасности, понимаешь? Нам нужно не думать, как вылечить голову, а просчитывать следующие ходы.

– Отлично, – я хлопнула в ладоши, – а что, если эффект Адама не даст тебе этого сделать? Что ты будешь делать, если он не позволит убить его? Или, еще хуже, заставит защищать от опасности? Нельзя просто забывать о таких вещах!

– Нам нельзя тратить время на это. Послушай, – он похлопал по кровати, приглашая сесть рядом. Я согласилась, – главный вопрос, который возник в голове у каждого из нас: почему Адам так плохо завершил свою работу? Не стер воспоминания? Не подправил мозги как следует? О его обмане догадались все, даже Диарра. А ты за пару часов смогла избавиться от его влияния.

Вопрос был резонным. Не припомню, только если это не стерто, чтобы работа наших ученых была такой безответственной.

– Ты думаешь, только Уильям проводил все опыты? – предположила я.

– Нет, исключено. Он не выезжал из страны ни разу, а учитывая, сколько вас тут в Школе, невозможно, чтобы каждого возили к нам, – опровергнул мою идею Денис.

– Нас точно не возили к вам. Ваши палаты мне не были знакомыми и ни в одном воспоминании их не было, – я согласно закивала.

– Это две обособленные организации, пусть и работающие вместе.

– Но их объединяет мой отец. Кажется, он был знаком с обоими из ученых, – я устало откинулась спиной к стене, неприятно ударяясь о стену.

– Скорее всего, по предположению Диарры, Адам зачем-то спешил закончить с нами пораньше.

– Тогда вопрос: куда он спешит? Какое событие надвигается? – у меня посыпались новые вопросы.

– Я не знаю, – резонно ответил Денис.

– Хорошо, подожди, – я вернулась к прошлой теме, – а что с вами? Как вам удалось выйти из-под его влияния? Как вы поняли?

– Многое не сходилось. К тому же – наша память не стерта, это тоже дало нам пищу для размышлений.

– Безумно, но может, он не стер нам память, чтобы что-то потом узнать? – выдвинула я новое предположение, – нам нужно вернуться к остальным, пошли.

– Согласен.

Теперь нас было шестеро, поэтому идеи и предположения лились бесконечным потоком. Сложно было разгадать Адама и решить, что нам делать дальше, но мы все сошлись на том, что пока продолжим подыгрывать ему. Ученые из Школы вообще не выходят наружу, кроме Ланского. Поэтому, когда придет время для разгрома, нам будет достаточно вывести учеников и взорвать здание. Оно так и останется чем-то подземным. А потом и вовсе забытым.

Следующие три дня мы вели себя как лучшие ученики. Даже я, несмотря на свою нелюбовь к форме, послушно носила ее, как просил Адам. Было сложно сидеть на уроках и слушать учителей, отвлекаясь от главной проблемы. Каждый вечер мы собирались в комнате девочек, куда еще подселили Диарру. Адам все больше нервничал и вызывал меня чаще и чаще, проверяя на верность. Мы убедились, что он кого-то ждет, когда случайно проболтался мне. И нам оставалось тоже ждать этого человека.

На четвертый день моего пробуждения Адам вломился в комнату девочек и разбудил меня криками и толканием. Он был одет в дорогой костюм, подстрижен. Его страх и волнения стали моими, а затем и Маши, и Диарры тоже.

«Приехал», – передала я им.

Нашу шестерку собрали в кабинете у Ланского. Денис первым подошел ко мне, взяв за руку, переживая о том, что может случиться дальше. Боб и Аарон последовали за ним и встали возле своих девушек. Пусть Аарон и Маша по-прежнему не соглашаются обсуждать это, всем было очевидно, как они друг к другу относятся.

«Я обещал, что больше не буду трусом, тебе не стоит бояться», – сказал мне Денис.

«Кто знает, может это повод боятся за тебя сильнее», – я выдохнула.

– Кэтрин, – позвал меня Адам.

Я вышла вперед, отпуская руку Дениса:

– Да, Адам?

– Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь, – приказал директор.

– О том, что не понимаю, зачем нас собирать так рано, – отчеканила я.

Он внимательно на меня посмотрел, выискивая подвох или обман, но затем кивнул и жестом отправил обратно.

– Вы все должны будете делать то, что я вам скажу, ясно?! – истерично спросил мужчина.

– Как и всегда, – ответ Боб.

Адам был напряжен. Он пытался успокоиться, задерживал дыхание, считал до десяти, постоянно поглядывая на дверь. Затем Машка прочистила горло, привлекая мое внимание, и я увидела, как к кабинету подходят мужчины, окружая кого-то еще.

От Адама не ускользнуло наше смятение, он понял, что происходит и побежал к двери, чтобы открыть. Толпа охраны разошлась и к нам зашел лишь один человек.

Высокий, в черном костюме, смуглый, с темными волосами, постриженными недостаточно коротко, чтобы скрыть кудряшки. Он не смотрел ни на кого, кроме Адама, а потом неожиданно схватил его за ворот и прижал в стене.

Ребята неосознанно кинулись к нему на помощь. А я стояла завороженная, понимая, кто стоит передо мной.

«Вещество, которое Адам, или Уильям, ввел в мою маму. То, что помогло ей получить свою силу, но потом уничтожило», – Кэтрин Форсис.

Я точно не так представляла нашу встречу. Точнее я совсем ее не представляла и даже подумать не могла, что увижу его когда-нибудь.

Он оттолкнул всех ребят от себя и посмотрел на меня. Я так похожа на этого человека. Задержав на мне взгляд, он быстро развернулся обратно к Адаму.

– Друзья, стойте у стены, все в порядке, – почти пропищал Ланский, после чего все вернулись ко мне.

«Примерно такой реакции нам и нужно было ожидать», – недовольная я передала Денису.

Он повернулся ко мне: «да».

– Адам? – мой отец почти взревел на мужчину.

– Да? – скрючившись, ответил директор.

Никогда не видела его таким запуганным и загнутым в угол. Мой отец был выше и больше его, из него сочилась энергия агрессии и злобы, но Адам никогда так не боялся людей. Он производил впечатление своевольного человека, действующего по своему плану и не зависящего ни от кого. Хотя, как оказалось, здесь все устроено гораздо сложнее.

«Ты результат моих трудов, Кэтрин. Не Адама», – так мне сказал Уильям. А еще мой отец приходил именно к нему, отдавая меня. Может ли это значить, что Ланский – самое низшее и незначительное звено среди всех?

– Мы обсуждали с тобой правила, – отец с новой хваткой удар директора о стену. Ребята хотели накинуться вновь, но Адам закричал, чтобы стояли.

– Конечно, но все вышло из-под контроля, – затараторил наставник, – после смерти Уильяма и почти всех сотрудников лаборатории во вражеской стране, нужно было как-то остановить то, что они делали.

Почти всех сотрудников? Кого мы упустили? Наша шестерка переглянулась, озадаченная этим.

– Это твоя ошибка. Не моя. Ты это допустил. Ты воспитывал ее девять лет и смог узнать, на что она способна? – Адам получил новый удар.

– Никто этого до конца не знает, – оправдывался директор, – даже она сама.

– Мне плевать! – заревел отец.

На какое-то время мне показалось, что я упаду в обморок. В комнате стояла оглушительная тишина, которая только терзала меня. Мне хотелось выбежать отсюда, потому что я больше не могла находиться ни рядом с Адамом, ни тем более рядом с моим отцом. А я даже имени его не знаю!

Денис взял меня за руку, но я вытащила ее из хватки. Не зная, что творю я не спеша подошла к отцу и коснулась плеча, чтобы он обратил на меня внимание.

– Я же сказал, что все в порядке, Кэтрин, иди на место, – скомандовал (больше попросил) Адам.

Я посмотрела на него взглядом, заставляющим его заткнутся. Отец повернулся на меня тоже. Очевидно, в его голове тоже есть устройство, не позволяющее читать мысли, потому что он абсолютная пустышка. Он ни о чем не думает сейчас, ничего не чувствует, нет никаких эмоций. Зато страх всех остальных витает здесь повсюду.

– С приездом, отец, – противясь самой себе, я произнесла.

Брови отца на совсем короткое время приподнялись, но затем он снова стал казаться бесчувственным и безэмоциональным роботом. Адам удивился не меньше. Он сполз на пол и свернулся клубком, готовясь принимать удары или выслушивать крики моего отца.

– Не припомню твоего имени, – я слащаво улыбнулась, пользуясь этой заминкой, – возможно, потери в памяти.

– КАК, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТЫ МОГ ДОПУСТИТЬ И ЭТО?! – заорал отец.

– Я не знал, я не знал, я не знал, – все повторял и повторял Адам.

В этот же момент Денис схватил меня за руку и дернул к выходу. Наша компания побежала в комнату девочек. Теперь страшно было и мне.

– О чем ты только думала?! – закричал на меня Аарон.

– О том, что хочу подорвать это место, пока здесь эти оба, – огрызнулась.

– Но твой отец… – смутилась Маша.

– Он отдал меня Уильяму собственноручно. Он ожидал, что я кинусь к нему в объятия?

Забежав в комнату, мы с грохотом захлопнули дверь, пытаясь отдышаться.

– Так что делаем? – уточнила Диарра.

Было неловко и странно, что она так быстро ориентируется во всех обстоятельствах. Но она неплохо справлялась для продавщицы. Хотя мне известен ее секрет, мне кажется, что ей очень непросто. Надеюсь, это подходящая ситуация, чтобы сделать то, о чем она говорила.

Я выразительно посмотрела на друзей, показывая, что серьезно намерена разрушить эту империю опытов над детьми.

– Но мы не успеем вывести всех учеников отсюда, – запаниковала Маша.

– За это не переживайте, – снова подала голос Диарра, – я позабочусь обо всех.

– Что?

– В смысле?

– О чем ты?

– Посмотри, Кэтрин, – попросила меня девушка.

Я с благодарностью посмотрела на нее. Наконец-то это все случится. Вероятно, мне придется сотню раз извиняться перед друзьями снова за то, что скрывала эту информацию, но я не жалею ни о чем. Я кивнула ей, отпуская из этой комнаты, чтобы она могла нам помочь. Остальные непонимающе смотрели на меня, провожая взглядом Диарру.

– Обалдеть! – только и сказал Денис, очевидно, прочитав то же, что и я.

– Может быть, скажете нам? – разозлился Аарон.

– Сначала выберемся отсюда, хорошо? – улыбаясь, я ответила ему.

– Так мы что, правда это сделаем? – нахмурился Боб.

– Неужели ты струсил? – я подзадорила друга.

У нас были считанные минуты, чтобы провернуть это дело. У Диарры и того меньше времени, чтобы освободить учеников. Действовать нужно быстро, четко и спланировано. Поэтому я поделилась частью плана, который предложила Диарра.

Не задавая лишних вопросов, парни побежали на склад за поставкой химической бомбы, а я и Маша поспешили в лабораторию за веществом, с помощью которого она рванет.

В Школе был настоящий хаос. Включилась тревога, ученики следовали за Диаррой и ее командой. Но были и те, кто противился и нападал на своих спасителей. Понимаю, как сложно им взять и доверится незнакомым людям, пытающимся вывести их наружу. И, очевидно, что действовать нужно было постепенно и обдумано. Но теперь мы имеем только то, что имеем.

В лаборатории нашей Школы я бывала часто, так что мне известна она вся: вдоль и поперек. Но я никогда не думала, что в ней есть потайная комната. Думаю, никто не знал об этом, кроме Адама. И, вероятно, моего отца.

– Ты знаешь, как это выглядит? – поинтересовалась Петрова, разглядывая баночки и пробирки.

– Да. Диарра показала, – ответила ей, – не знаю только его точное место нахождения в этой комнате.

Мы кинулись искать. Нужно было быть особенно осторожными, чтобы случайно не разбить пробирку с ней, но при этом двигаться быстро. Время безумно поджимало, заставляя нас нервничать и переживать. Надеюсь, что у ребят сейчас все хорошо.

– Кэтрин? – позвала меня Машка, – это оно?

Адам постарался на славу. В тайной лаборатории, с кучей шкафов, он сделал один с двойной стенкой, спрятав там маленькую коробочку. Единственную черную вещь, среди всего абсолютно белого.

Трясущимися руками я достала ее оттуда, кивая головой, чтобы ответить на вопрос Маши.

– Что там такое? – не выдержав, спросила она.

Я бросила на нее беглый взгляд, но решила ответить на вопрос:

– Вещество, которое Адам, или Уильям, ввел в мою маму. То, что помогло ей получить свою силу, но потом уничтожило.

Глаза Маши округлились. Она точно хотела что-то сказать мне, но решила оставить все вопросы и просто следовать плану дальше.

Нам нужно было бежать в другую часть Школы и побыстрее, но перед тем, как я переступила порог комнаты, Маша схватила меня за руку, задерживая.

– Там вокруг охрана. Нам не выбраться.

«Я пожертвую собой ради друзей и этим заслужу свое прощение», – Кэтрин Форсис.

Я замешкалась:

– Нам нельзя здесь оставаться.

– Знаю, но ты же видишь, как их много.

– Нам необязательно вступать с ними в открытый бой, – я задумалась. Мое волнение отразилось и на пространстве вокруг: свет в комнате замигал. Маша и я подумали об одном и том же.

Теперь все было на мне и моем умении контролировать свои силы. Пока те люди ищут проход к нам, я должна использовать считанные секунды, чтобы направить свою энергию. Волнение и страх мне совсем не помогали, но зато меня всегда подзаряжал гнев.

Ну и что я тогда стою? Неужели мне нет на кого злиться?

Я сосредоточилась на всех тех вещах, событиях и людях, которые вызывают во мне это чувство. Которые достают меня даже после своей смерти. Или те, что показывают отвратительно странные варианты отцовства. И, конечно же, кто столько времени водил меня за нос, будучи так близко.

Моей злости хватило на то, чтобы вырубить свет в этой спрятанной комнате, а еще примерно в трех соседних в каждую сторону. Охрана подняла гул, командир быстро успокоил их и отдал новые приказы. Но чтобы они не делали, видеть в темноте они неспособны. А вот Маша – да.

Пробежав мимо них, мы ринулись по коридорам, пытаясь в первую очередь, избежать ударов и сражений. Однако иногда на нас кидались даже одноклассники, напуганные происходящим.

Я полностью доверила это дело Диарре, так что не пытаюсь помогать ученикам, тратя драгоценное время. Отца и Адама нигде не видно. Это не могло меня не напрягать, но Диарра гарантировала мне то, что они не выйдут.

Наконец, мы добежали до той самой нижней комнаты Школы. Туда, где все началось. Уже знакомая мне койка, шкафы, стол. Я ненавижу это место. Уничтожить Школу отсюда – невероятно приятная возможность.

– Принесли? – поинтересовался Аарон, выходя из шкафа. Маша побежала к нему, но вовремя остановилась и улыбнулась:

– Рада, что все с тобой в порядке.

Аарон сделал неловкое движение, пытаясь обнять ее, но потом просто похлопал по плечу.

– Давай сюда, – появился откуда-то Денис с Бобом и взял у меня коробку из рук.

– Что такого особенного в этом веществе? – спросила Маша, – какой силой обладала твоя мать?

– Всеми, – неловко ответила я, – это ее и погубило. После ее смерти, ученые решили разделить силы, надеясь, что это поможет.

– Но ты? Ты частично обладаешь всеми силами? – уточнил Аарон.

– Нет. Ничего такого, – задумалась я, – но я точно могу больше, чем Денис. Хотя наши силы должны быть одинаковыми.

Каждый задумался о своем, смотря на то, как Мэтеков разбирает сверток с бомбой, а потом открывает коробочку с веществом.

– Как они должны сработать? – уточнил Боб.

– При соприкосновении друг с другом. Как только я вылью вещество на бомбу, – объяснила я, решив открыть им последнюю част плана.

– Этого не будет, – произнес Денис, среди общего замешательства и недовольства.

Я подошла к нему, чтобы начать спорить о том, почему именно я должна это сделать. Но когда приблизилась, увидела совсем не то, что ожидала. Коробочка была пустой. Аккуратно вырезанная подстилка для пробирки ничего в себе не имела.

– Удивительно, сколько всего можно предугадать, если научится читать мысли, – к нам зашел Адам.

– Что ты сделал? – испугалась я. Но мне не нужен был его ответ, потому что я все поняла.

«Правильно», – зашептал он в наших головах.

– Друзья, отдайте мне бомбу, – попросил он.

На меня больше не действовали эти приказы, но я чувствовала напряжение, возникшее в комнате. Аарон, Денис, Боб, Маша – все они боролись с тем, что текло в их крови, заставляя прислуживать Адаму. Мне нужно было что-то сделать, но я попала в ловушку.

Если брошусь на наставника, то убьют меня. Останусь стоять – все равно умру.

– Где мой отец? – спросила я, желая потянуть время.

– Наслаждается шоу в моем кабинете, – разозлился Адам.

– Кажется, ты его не жалуешь, – подметила я.

– По-другому быть и не может, – крикнул директор, – мне долго ждать мою бомбу?!

Маша сделала первый шаг в ее сторону, и я поняла, что мое время заканчивается.

– Мы можем вместе его уничтожить, – предложила я, – в твоей крови есть то вещество, как думаешь, сколько нам нужно? Пару капель?

Адам рассмеялся, как сумасшедший.

– Пару капель? Боюсь, если меня полностью выжить, как лимон, этого будет недостаточно. Нужно еще вещества, чтобы оно смогло подействовать, – Адам замолчал, – а что, ты теперь мне предлагаешь сотрудничать?

– Да, – ответила я, надеясь, что нахожусь на правильном пути, но это только сильнее рассмешило Адама:

– Кэтрин, ты слишком громко думаешь. Чтобы обманывать того, кто умеет читать мысли, нужно что-то посерьезнее, чем покерфейс.

Я разозлилась сама на себя из-за такой глупости, которую пыталась провернуть. Я злилась и из-за того, что не сдержала свой глупый порыв и подошла к отцу. Я злилась, что подвергла своих друзей такому риску и что сейчас они борются сами с собой, чтобы не отдавать эту бомбу Адаму. Но медленно каждый из них делает шаг за шагом.

Ланский играет с нами. Он терпеливо ждет, издеваясь над каждым из нас. Смотрит на меня, изучая и просматривая всю мою голову вдоль и поперек. Такой человек не должен обладать этой силой. И это моя вина, что все так произошло.

Меня кольнула знакомая боль в ладонях. Я закольцевала себя, обращая свою злость и ненависть к себе на себя же. А как же много ее накопилось…

«Выпусти ее», – подсказал мне Денис.

Адам испуганно посмотрел на меня, делая шаг вперед, чтобы меня остановить. Но я уже открыла крышку.

Я закричала.

Это был крик злости и ненависти. Крик всех чувств, которым я не давала выбраться наружу. Крик боли и несправедливости. Крик отчаяния. Мне пришлось обратиться не только к своей силе, я почерпнула что-то изнутри, черпая ресурс и оттуда.

Все, стоящие здесь, схватились за головы и скрючились на полу. В том числе и я.

Мне стало страшно, что могу навредить своим друзьям или даже убить себя, но даже перестав кричать, сила продолжала сочиться из меня, неконтролируемо.

«Посмотри наверх», – через силу попросил Денис.

Лампа продолжает гореть. Значит, я могу направлять свою силу. Только нужно понять, как мне это удается. Я злюсь на себя, поэтому сила направлена на меня. Я злюсь на Адама, и мне понятно, почему ему больно сейчас. Но я питаю ненависти к друзьям.

Я сделала глоток воздуха, сосредотачиваясь, чтобы перестать вредить ребятам. И кажется, у меня получилось. Они смогли вздохнуть спокойно и расслабиться. В тот же момент Аарон схватил нож и перерезал им горло Адама.

Но я все еще кривилась от боли. Слезы лились ручьем. Кричать я больше не могла, иначе задохнулась бы.

Денис скомандовал остальным, чтобы собирали кровь директора, а сам побежал ко мне.

Он обнял меня и прижал к себе. Он шептал, что я невиновата ни в чем происходящем. Умолял меня перестать, иначе я убью себя. Он целовал меня, чтобы я обратила на него внимание. Но чувство вины и ненависти были сильнее всего этого.

Я должна простить себя, чтобы встать на ноги. А для этого у меня нет сил.

«Боюсь, если меня полностью выжить, как лимон, этого будет недостаточно. Нужно еще вещества, чтобы оно смогло подействовать», – вспомнились мне слова наставника, пока я смотрела на его мертвое тело.

У меня в крови тоже есть вещество.

Я пожертвую собой ради друзей и этим заслужу свое прощение.

Боль внутри меня затихла.

«Пора, Кэтрин», – Аарон.

Встать на ноги мне помог Денис, но он же потом и схватил за руку, чтобы остановить.

– Пусти, – попросила я.

– Даже не думай. Не глупи, – я прижал меня к себе обнимая, – Адам мог и солгать.

– Да какая разница? – зашипела я, извиваясь, – какая разница, если кто-то должен остаться, чтобы пролить его кровь на бомбу?

– Это не будешь делать ты, – зарычал Денис.