Kitabı oku: «Мужчины. Панк-рок о сексе на одну ночь», sayfa 3

Глава 7
Вальдемар

И вот спустя три месяца я вернулась в Москву.

В России началось сладкое долгожданное лето. Девчонки в сарафанах, рассветы на кухнях, студенты с вином у парапетов и обманное чувство, что «наверное, вообще не надо будет умирать». Какое это лето, если в нем нет романтики?

И снова «Тиндер». И снова свидания, на которые я никогда не умела ходить.

Моего избранника звали Вальдемар. Отец Вальдемара был африканцем, мама – русской.

Вышел двухметровый красавчик метис, который почему-то говорит на твоем языке без акцента. В России он смотрелся как скаковая лошадь с родословной среди деревенских исхудалых кляч. Мне казалось, я его выгуливаю. У нас не было ничего общего, кроме явного желания прикасаться друг к другу. Вальдемару было тридцать шесть. Он увлекался баскетболом, массажем и астрологией, а еще жил с мамой, бабушкой, сестрой, дочкой сестры и никогда в жизни не зарабатывал денег. Как такое возможно – я не поняла. А потом как поняла. Дело в том, что Вальдемар был профессиональным… жиголо. Находил состоятельных дам, задаривал их вниманием, комплиментами, таким сексом, который нравится именно им, а они обеспечивали Вальдемара в благодарность.

Кажется, это называется эскорт.

Мне предоставлялась возможность переспать с ним совершенно бесплатно. Ладно, я купила ему чизбургер. Но встретиться было негде. Я сама гостила у родителей. А секса хотелось. Более того, я понимала – будет вкусный секс, а я за тридцать лет успела стать гурманом.

– Мы могли бы пойти в отель, – сказал Вальдемар. – Правда, у меня нет на это средств.

У меня они были. Я решила, что эта история настолько уникальна, что обязана в нее ввязаться. Сняла номер. И парня. Парень пришел с огромным вибратором и ликером мамы в рюкзаке. Сам он не пил – это было мне, чтобы расслабиться. Я расслабилась заранее: мы провели веселый холостяцкий вечер с подругами в стендап-клубе, выпили по коктейлю. Затем я поведала о своем плане. Они сказали, что я дура.

«Значит, точно нужно идти», – подумала я.

Секс был как по заказу: со всеми предполагающимися составляющими.

Вальдемар с наслаждением отработал свою ночную смену, но не с большей отдачей, чем стриптизеры в «Эгоистке». Почему я знаю что-то о стриптизерах в московском клубе «Эгоистка»? Рада, что ты спросил.

Посещение данного заведения было приурочено ко дню рождения близкой подруги. Нас было трое. Я, она и ее знакомая, Зина. Зина нелегально продавала черную икру и спала с богатыми мужчинами, которые ее обеспечивают. В любовников она подбирала только «сильно женатых». «Сильно женатые» начинались от трех детей. Зина закручивала закулисный роман, а затем давила на чувство вины, мол, как же так, я тебя люблю, но не могу быть с тобой полноценно… Бу-бу-бу. И мужчины платили.

– То есть они просто проводят с тобой время и платят?

– Нет, конечно. Мы трахаемся. А потом они дают мне деньги.

– И сколько дают?

– Семьдесят. Не все платят деньгами. С некоторыми я езжу на отдых. Они все оплачивают, дарят подарки… И дают денег сверху.

Технически выходит, что Зина – проститутка. Но никто из нас, конечно, это так не назвал. Я назвала это «интересным образом мышления». В своем исключительно денежном отношении к мужчинам Зина звучала предельно уверенно. Копнув чуть глубже, я поняла, что ее история более чем классическая. Сначала бедность, потом парень, ради которого она воровала в продуктовом. Потом какой-то пацан, который разбил сердце.

Однако Зинин букет ко дню рождения был в пять раз больше моего. Пока мы с подругой пили «Ягер», заедая его апельсином, разрезанным пластиковым ножом, Зина качала попу в красном белье, затем надела на себя вечернее красное платье, накинула латексный плащ и заказала нам бизнес-такси. В целом была за ней какая-то правда. Просто эта правда не моя.

Роскошный автомобиль высадил нас у горящего пороком слова «ЭГОИСТКА» – главного клуба мужского стриптиза в Москве. Перед нами открылся лифт в мягкой красной обивке, с кожаной кушеткой! Кушеткой! И понес нас вниз, в преисподнюю… или рай, тут как поглядеть.

Следующий час я держалась ладонями за лицо. Мне казалось, что мы в Диснейленде для девочек. Танцоры сменяли друг друга… Моряки, игроки в гольф, уличные мальчишки, полицейские, воины… Все наши фантазии оживали на шатающихся от ритмичных движений декорациях. Девушек было крайне мало, и мальчики смотрели на нас, подмигивая. Мы, в свою очередь, единогласно выбрали самого красивого. Стройный, молодой, с длинными белыми волосами, собранными в хвост. Время летело незаметно. Быстрые ритмы музыки сменялись на спокойные, и тогда некоторые из танцоров выходили пригласить нас на медленный танец. Один из них, низенький, но мускулистый, мастерски закинул меня на руки и покрутил как принцессу.

Одиннадцать превратилось в час, час – в два, и я стала замечать, что самые красивые танцоры разместились рядом с девушками за соседним столиком. Девушки эти были не самой очаровательной внешности. Одна – в тельняшке, прикрывающей солидный живот, другая и вовсе на костылях, ее везде носил красавчик-танцор, а блондин, на которого мы засмотрелись, обнимал девушку в тельняшке. Я глянула в особенное crazy menu – меню услуг клуба.

«Романтический вечер с танцором 30 минут – от 2000 рублей».

Красавчики от девушек больше не отрывались, и я поняла: дамочки их купили. Это несоответствие было очевидно: шансы, что накаченный молодой блондин, больше смахивающий на жеребца в мужском обличие, нежели реального человека, заинтересовался этой морячкой близки к нулю. Я невольно вспоминала, как сидела точно так же рядом с клиентами в подпольных клубах Лос-Анджелеса и отыгрывала заинтересованность. Но на самом деле, в спектакль играют оба: работник делает вид, что клиент ему и правда нравится, а клиент делает вид, что это по-настоящему. Блондин встал и ушел с той дамой. В том же здании, что и клуб, были отельные номера, а в том же меню, где был «романтический вечер» имелась опция «уволить танцора», что означало его снять. Блондин вернулся через два часа, потрепанный и уставший. Во мне взыграло то, что играет в каждом мужчине, когда он впервые встречается с красивой проституткой. Мне захотелось его спасти. Сказать: «Ты еще такой молодой, давай уйдем отсюда! Я что-нибудь придумаю! Найду тебе классную работу…»

Шел пятый час, и сцена стала опускаться в… Бассейн. В нем осталось трое мужчин, которые приглашали желающих девушек присоединиться. Я решила, что хочу полноценного опыта и согласилась. Танцор по имени Артур принялся меня обрабатывать. Между сексуальными танцами и смолл-током он добавлял: «ну, точно нужно ко мне на массаж» или «ну, точно нужен приват». Артур в этом бизнесе двенадцать лет, он знает, как это делается.

– А ты откуда? – спрашивает.

Вопрос показался мне странным. Может, этот место отмечено в «Трип Эдвайзере», и сюда заходят только приезжие?

– Из Москвы. А ты?

– Из Калининграда.

Страйк.

– Я жила там…

– А?

– Я жила там!

– На какой улице?

На секунду всплывает картина. Наш с Романовым дом. Солнце заливает тротуар. Я иду из парка домой. Всегда одна. Мне неуютно от того факта, что мы живем с его бабушкой и братом. Как будто я каждый раз захожу в чужой дом.

– Я не помню.

Я и правда не помнила. Как не помнила всё, что лучше забыть. Слева от нас в бассейне сидел красавчик, который тоже исчезал куда-то (вернее, в кого-то) на всю ночь, и теперь просто чиллил. Другой красивый болтал с моей подругой, она подошла к бассейну и стала его поглаживать. А я задала Артуру единственный вопрос, который мне был интересен.

– Ты еще умеешь влюбляться?

– Влюбляться? Девочка, мне тридцать пять! Я дважды был женат! У меня сыну девять лет. Какая любовь? Нет никакой любви! Кому она нужна?

Уровень воды стал понижаться. Артур протянул мне халат и распаковал одноразовые тапочки. Мокрая, уставшая и опустошенная, я спустилась обратно к нашему столику. Всё, чего мне хотелось – это исчезнуть отсюда и больше никогда не приходить.

Так вышло и с Вальдемаром. Я сходила в душ, поблагодарила его за ночь и вызвала себе такси. Он остался дожидаться открытия метро. Сидя на заднем сидении, я наблюдала как просыпается не верящий слезам город, и думала: странно… Я только что занялась сексом как мужчина. Но в этом не было ничего удовлетворительного.

Я всегда буду трепетно любить проституток Эта профессия из покона веков сокращает количество насилий, поломанных судеб и необдуманных измен. Проститутки берут удар на себя. Есть в их работе что-то про исповедование. Из многократных разговоров по душам с ночными леди я знаю, как часто клиенты просто хотят, чтобы их погладили и выслушали…

Эскорт в этом смысле тоже прозрачно честен. Услуга за услугу. Как сказал Вася Аккерман, все отношения сводятся к простому вопросу: «а что ты мне можешь предложить?». И все-таки, мне хотелось бы верить, что хоть что-то в этом безумном мире еще делается по любви.

Глава 8
Паша

Жизнь становилась все более эталонно взрослой: я сняла просторную квартиру у «Мосфильма», где была и спальня, и гостиная, и рабочее место, и даже просторная гардеробная. Паркет, винил, картины… Деньги у меня были. Я баловала себя дорогими духами и шелковым нижним бельем, сшитым по моим меркам.

Женщине не стоит экономить на двух вещах: духах и нижнем белье. Все остальное – в зависимости от ситуации.

Прелюбодеяния множились, и я завела отдельную колонку «Женский Клуб», где стала писать о своих романах. Каждый месяц я должна была опубликовать новую историю читательницам, и жизнь будто сама подстроилась в необходимое для этого русло.

Чувствуя нехватку чего-то желанного, я нашла себя переписывающейся по ночам с каким-то актером. Он писал что-то такое сексуальное, что в моей жизни появился секс по переписке. Его фотографии были неоднозначны: казалось, на одной из них красавчик-модель, на другой – кто-то на него похожий. Во мне включилось детективное женское агентство, я очень старалась, но мало что нашла. Оставалось встретиться и узнать правду.

Паша опаздывал на полтора часа. Я напоила саму себя дорогими коктейлями в Bambule на Солянке и скрасила ожидание красноречивым лысеющим собеседником.

Нам обоим повезло: собеседник был женат.

И вот Паша приехал. Мы стояли на улице у закрытого бара и смотрели друг на друга.

В планах Паши не было разговаривать: он одарил меня вожделенным взглядом и жадно поцеловал взасос. У него были киношные пухлые губы и абсолютно безумный взгляд преуспевающего маньяка.

Все заведения закрылись. Холодало. У меня закралось подозрение: не специально ли Паша пропустил всю официальную часть свидания?

Оказалось, Паша живет в Твери. Оказалось, электричек обратно не предвидится до утра. Оказалось, его «квартира, которая строится в Москве», на этапе фундамента и ночевать ему негде. Никогда раньше у меня не было такого сильного чувства риска: по всему его поведению казалось, что, если я привезу его домой, он меня изнасилует, обворует и убьет. Неизвестно, в какой последовательности. Но чувство самосохранения я проебала еще где-то в прошлом году. А вот дух авантюризма, как прежде, был при мне!

Женщины часто пускают тебя в постель не потому, что уверены в своем выборе, а потому, что зря они, что ли, красились, брились, мазали себя кокосовым маслом, надевали шелковые трусы и пили все эти коктейли.

Деньги за такси мы поделили пополам. Но как он меня трахал… Боже мой!

Есть удивительная закономерность: чем безумней человек, тем лучше он в постели.

Думаю, это обосновано тем, что быть безумным есть принять решение не вписываться в рамки и устои. А секс есть чистое искусство. В нем приветствуется свобода самовыражения, неординарное мышление и большая доля азарта.

Помню, прижимаясь лицом к подушке, даже вслух сказала: «Как же я без этого живу?»

Мне было грустно, что это закончится. Но еще грустней было то, что не хочу открывать глаза и понимать: я имитирую близость с абсолютным незнакомцем, человеком, с которым у нас даже общей любимой песни нет.

Прекрасная традиция «утра после» – позавтракать вместе. В ней столько радости!..

В том случае, если вы еще нравитесь друг другу с утра. Он не нравился мне ни вчера, ни сегодня. Мне нравился секс.

В магазине у меня не сработала карточка. Паша оплатил мои продукты на завтрак, сам сдовольствовался йогуртом и поспешил на электричку. На выходе он поцеловал меня взасос и даже стал снимать с меня джинсы. При свете дня я видела его лицо и уже не могла представить Килиана Мерфи, которого он отдаленно напоминал. Разговаривать с ним все так же было не о чем.

Еще месяц он напоминал мне отправить ему семьсот рублей, говорил, электричка дорогая. Я считала, что мой отель на ночь стоит куда больше, и в очередной раз удивлялась уровню мелочности, на которую способен человек. Как сказала Раневская, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на диеты, жадных мужчин и плохое настроение.

Глава 9
Не мой Андрейка

Мои отношения с счастьем всегда были сложны. Оно перепадает мне редко, но его ни с чем не спутать. Поэтому, когда я надела новый ремешок с «Уделки», брызнула последние духи и вышла из коммуналки, глядя на горящие точки наших геолокаций, я точно знала: это счастье. Школьное, захватывающее предвкушение, которое оправдает себя.

За неделю до этого приятель, с которым мы ездили в тур с презентацией моей книги на вэне, написал: «Еду в Питер, могу тебя захватить». Собравшись за пять минут, забыв паспорт и трусы, я вынеслась из квартиры. Всю ночь мы ехали по трассе и орали любимые песни, от «Зверей» до Hit me baby one more time⁸. В какой-то момент меня, конечно, накрыло, как накрывает всегда, когда я ловлю дорожный экстаз, а парня больше нет… Я поставила «Любимый цвет» Нойза⁹. Помню, как вела Романова за руку по вагонам под этот трек. На мне был венок из цветов. Мы ехали с одной презентации книги на другую. Он тогда попал в саму квинтэссенцию моей жизни и идеально в нее вписался. Я вспоминаю его в лучшие моменты. Когда свободна, когда заканчиваются дела и я остаюсь наедине с дорогой. Тогда я ставлю Гришковца или Нойза¹⁰, записываю глупые видео и никогда не отправляю. Это страшно. Я хотела по-другому, но вышло как всегда: он меня похоронил.

В Петербург мы приехали утром. Игорь позвонил Лизе, моей цыганской принцессе.

За последний период жизни у меня выявилось несколько лучших подруг.

Лиза родилась в мой любимый день в году – 22 мая. Больная страсть к Близнецам мужского рода была заменена на подругу-Близнеца. Да, она меняет свои планы сто раз на дню и сообщает тебе последней, даже если ты уже ждешь у подъезда, но я люблю эту женщину. Начитанную, пьющую, дурную, чувствующую необходимость устраивать в жизнях каждого феерию и зоопарк. Она – все мои ошибки, она же – и лучшее, что есть во мне. Мы не раз обсуждали, как изнуряюще то зеркало, в которое мы смотрим, глядя друг другу в глаза. Половину жизни она проводит в путешествиях по миру, что заставляет ее ценить Россию такой, какая она есть. Россию по Венечке, Эдичке, Егорочке и Сереженке¹¹.

Возвращаясь на родину, Лиза устраивает себе Россию по советским канонам: снимает говенную коммуналку и строит там «бабкину квартиру» – покупает старую деревянную, полированную лаком кровать, ставит три чемодана по сотке с блошиного рынка в качестве прикроватного столика, там же покупает уебищные картины с березой, портретами незнакомцев и ставит у кровати торшер с оранжевым абажуром. Полный пиздец. Но коммуналки уютнее я не видела. Когда я поднималась, на лестничной клетке стояла ее сумасшедшая соседка со сломанной ногой. Благовония эта старушка называла наркотиками, а саму Лизу – воровкой, ведь куда пропала губка и рулон бумаги? В следующие пару часов я вызвала сначала «Скорую» для Лизы, потом полицию для соседки. Та все ссылалась на ментов; один приятель научил меня всегда вызывать их первыми. Работает безотказно.

Я же на следующие пять дней разместилась в пятизвездочном отеле на соседней улице, что было удачей невиданных прежде масштабов. Отель решил переделаться по стилю в литературный, и я, как ты понимаешь, подходила для бартерной рекламы. Они даже предложили провести у них в лобби встречу с читателями; короче, я была на подъеме. Пиздец подкрался незаметно и с неизвестной стороны. В следующий день все будто бы соединилось. Мы пошли с Лизой на концерт «Щенков», панк-группы, которую ты вряд ли знаешь. С ее солистом у Лизы был недороман в три сезона, за который он написал много хороших стихов, а она потратила много нервных клеток. Поскольку я всему этому была свидетелем, мне захотелось посмотреть на виновника всей вакханалии. Лиза только упомянула, что будет концерт, а я – любительница разъебов – предложила на него сходить. Что идея так себе, мы поняли не сразу. Неловко было всем. Солист изображал, что очень занят продажами футболок, его девушка – чем-то там в телефоне, а мы удалились к барной стойке. И пока барменша отвечала мне «нет» на каждый из приличных коктейлей, я увидела за ее плечом наклейку с глазом, до боли знакомую.

И тут я вспомнила. Тату-студия Романова. Эта наклейка висела у нас и на шкафу в Калининграде, и на камине в Калифорнии; моя психика основательно подтерла все факты о нашей связи, а наклейка – как баг в системе – сломала кодировку. Я не выдержала, сняла видео и отправила ему. Он впервые ответил. «Нормас. Как ты?»

Как ты? Впервые за полгода задал мне этот вопрос. Человек, который собирался делать мне предложение, захотел-таки узнать, как я.

И меня пробило, как дамбу.

«Да блять

Как

Прихожу на концерт там наклейка которая у нас в спальне была

Ты мне сегодня снился

Как ты спускаешь с меня майку и целуешь

Охуенно я на хуй

Я просто лучше всех

If it makes you feel any better»¹².

На следующее утро мне пришло два сообщения. Первое – от моего менеджера и владельца квартиры, которую я снимаю, с просьбой съехать. Сообщение было такого характера, что стало ясно: менеджера у меня тоже не останется. Второе от Романова: «Молодца! Рад за тебя!»

Я лежала в роскошной постели пятизвездочного отеля, как в лоне матери, и понимала, что отсюда лучше не выходить. Мир снаружи внезапно стал недобр. Рядом лежал Казаков. Почему-то, когда все идет по нестабильному сюжету, рядом со мной всегда оказывается мой лучший друг журналист Казаков.

К этому моменту в моем теле накопилось много непрожитого, и я стала искать массажистов. Петербург оказался очень добр на предложения: появилось сразу несколько приглашений. Первым делом я пошла к парню по имени Камран. Come run. Сексуально, не правда ли? Пригласила меня его девушка, что уже не так сексуально. Они арендовали гигантский пентхаус в доме, где проходили вечеринки всех наших любимых писателей. Здесь, чуть ниже, в коммуналке проживал Иосиф Бродский. Обожаю за это Петербург. Куда ни глянь – везде легенда. Входишь в те же ворота, поднимаешься по тем же ступеням и чувствуешь, что город тебе рад. В Петербурге ты всегда уместен. Уместны твои стихи, картины, уместно желание посидеть на ящиках прямо на Рубинштейна, закурив скрученную в подвальной кофейне самокрутку. Здесь можно быть и бедным, и богатым. Не зазорно пообедать в столовке, не зазорно поужинать в дорогом ресторане.

Я рассказала Камрану про узел на левой лопатке, который возник у меня после расставания.

– Психосоматика, – ответил Камран, – фиг мы ее так просто вылечим, давай в следующий раз. Я пока поставлю тебе наклейки с иголочками на лицо во все места, где стресс накопился. Ты будешь чувствовать себя в приходе, не удивляйся. Носить три дня. Попустит знатно.

И действительно, высчитав до сантиметра нужные точки и поставив иголки, я сразу почувствовала, будто из этих мест по всему лицу стала растекаться застоявшаяся энергия. Пришел спокойный принимательный похуй.

На следующий день ко мне в гости зашла другая массажистка и продолжила начатое. Мне прочитали небольшую лекцию о том, как лицо держит в себе все непрожитые эмоции. Я понимала, что меня ждет разъеб. И не ошиблась. Крики, вспышки гнева от того, что меня обидели, слезы… Резкими движениями она выводила из меня всю чернь. С дикой болью на выходе я отпускала все, что осталось жить в моем лице. В конце мы пели мантры. Из глаз вытекала скорбь.

С утра я встала по будильнику, чтобы не пропустить хоть один бесплатный завтрак. Халява в отеле закончилась, я собрала вещи и депортировалась в коммуналку к сестре. Вся моя жизнь – очаровательные контрасты. Вчера ночуешь в номере за двадцать тысяч в сутки, сидишь на подоконнике в белом махровом халате и пьешь шампанское, а сегодня отматываешь бумаги с рулона и идешь в коммунальный туалет, где кто-то поссал мимо унитаза.

Жить в центре Петербурга прекрасно. Всюду можно дойти пешком, да и делать это приятно. Куда ни глянь – везде красота. Меня ждала вторая сессия с Камраном.

На этот раз мы занялись узлом.

– Ты же понимаешь, что узел о чем-то…

– Понимаю. Мне кажется, это травма потери Романова.

– Ну, давай попробуем. Поднимай руку.

Я лежала на столе и подняла левую руку вверх.

– Давай говори «Романов».

– Романов.

На этой секунде Камран стал жать на мою руку, пытаясь ее опустить. Рука держалась.

– Нет, не это. Может быть, все-таки страх одиночества? Давай попробуем. Как бы сформулировать… Может, «я одинока»?

– Я не одинока.

– Тогда давай «Я одна». Говори.

– Я одна.

Рука упала. Это удивительный способ, о котором я знаю хорошо со времен работы с мануальными терапевтами. Суть в том, что организм все чувствует и прекрасно дает подсказку. Мы нашли точку, где этот страх был сосредоточен, и бахнули туда иглу.

Всю челюсть перекрыло, я подергивалась.

– Я тебе сейчас сделаю перепрошивку. Но дальше будет зависеть от тебя. Если не будешь сваливаться в этот страх, он пройдет. Давай! И ждем тебя в пятницу на вечеринку. Посмотрим, что поменяется за два дня.

Мне не хватало любви. Вот, что я не сказала Камрану.

А боль лечится любовью, любовью, и больше ничем.

Тут мне и написал Андрей. Парень, который давно был на меня подписан, тоже звал на массаж. Мы встретились в Таврическом. Когда он подошел, мы как раз обсуждали с сестрой и ее другом, чем бы занять лето дальше. Были миллионы вариантов, но полноценно не вставлял ни один. Всем хотелось летнего романа. А летний роман… Неясно, в каком направлении он будет. На Алтае или в Крыму, в деревне или городе. Любовь не нашаманишь. Она приходит подарком, и точно без оговоренных дат. Но мы пытались сделать вид, что дело не в этом, что не поэтому определиться не получается. В тот самый момент рядом с нами и материализовался Андрей. Добродушный парень. Не то чтобы красавчик – не то чтобы нет. Просто парень. Худой, бородатый; с добрым и измученным прошлым взглядом. Это почему-то сразу видно по глазам. Я встала, чтобы его обнять, мы прижались друг к другу, и я сразу почувствовала, что это какое-то другое объятие. Мы выстроились всеми чакрами друг напротив друга.

– Ну что, поехали?

– Поехали.

– Какой у тебя запрос? Есть ли запрос?

Я рассказала ему про лопатку, он ответил: «Я понял». На том и порешили. Мы приехали в его маленькую квартирку, которую он снял для работы. По тому, как Андрей делает массаж, я чувствовала, что опыт у него новичковый. Но высокий уровень эмпатии делал свое. Он прикасался ко мне как-то лечебно, давая именно то, чего мне не хватало. После массажа мы уселись пить чай. Андрей рассказал, что хочет открытых отношений, где он может ходить на свидания с другими, и что его девушке это не подходит. Я вкинула пару мудрых фраз на данный счет. Потом потянулась проверить лопатку, узел был на месте.

– Ну-ка, иди сюда.

Я повернулась к нему спиной. Он стал уже сидя за мной проминать лопатку, и меня коротнуло. Но я не подала виду. Только приехала домой к сестре, загадочно улыбаясь.

А БОЛЬ ЛЕЧИТСЯ ЛЮБОВЬЮ,

ЛЮБОВЬЮ, И БОЛЬШЕ НИЧЕМ.

С утра мне пришло сообщение от Андрея. Петербург жарил духотой, и мы условились погнать на озеро. Вчерашнее незапланированное рандеву на вечеринке открыло дверь, которую нельзя было открывать. Сказать, что мне хотелось секса, – не сказать ничего. Меня крыло, как кроет в марте котов. Казалось, я скоро начну тереться об двери. Мы гуляли с Андреем вдоль Невы, и я простонала в никуда:

– Тяжело…

– Что тяжело?

– Ты правда не понимаешь?

– Я могу предположить.

– Предположи. А я тебе сразу отвечу: «Да».

Он предположил какую-то херню.

Я подумала, что мы тут оба взрослые люди и можно сказать как есть.

– Я хочу секса. Им можно было бы заняться с тобой. Но у тебя девушка.

Андрей откровенно прихуел и начал по-детски смеяться, как смеются, когда выиграли что-то в лотерее.

– Я вчера говорю сестре: «Представляешь, кого я массажировал? Дашу Пахтусову!»

«Ну да». – Я забыла, что он относится к редкому клану фанатов.

– А тут ты такое говоришь! И что же мы будем делать по этому поводу?

– Я не знаю. Ну мы можем просто полежать и пообниматься. Это вроде разрешается.

– Конечно, разрешается! – Он явно радовался. – Поехали?

Андрюха вел себя честно. Он подставил мне свое плечо для сна, но вспомним мое состояние. А дальше понесся какой-то прикол. Он просто прикасался ладонью к моей коже, и меня пробивало насквозь. Я дышала и плыла… Пропадала в сладкой невесомости. Закрывала глаза и летела. Он гладил меня по спине, проводил лицом по шее. Сначала нежно носом, потом колко бородой… Я лежала в мокром насквозь белье и задыхалась. Мне казалось, из меня распускаются цветы. Что они лианами покрывают голову, подушку, кровать… Это было невинно, красиво и продолжалось дольше, чем длится даже хороший секс. В конце концов я взвыла. Он трогал меня везде, кроме как между ног. Желание начинало перерастать из экстаза ожидания в колики от неполучения… Это стыдно – признавать поражение и умолять, но я прошептала: «ПОЖАЛУЙСТА». И на пятое «пожалуйста» он положил ладонь мне между ног. В какой-то момент, когда его прикосновения уже долго продолжались, я инстинктивно на выдохе стона поцеловала его взасос так, как будто мы все время целовались.

– Ой, прости, пожалуйста! Я забыла!

– За что ты извиняешься?

Он жил на первом этаже, и, когда я была на грани оргазма, к нам в окно стали стучать зазевавшиеся пьяные гуляки. Не могли они просто так пройти мимо. Поэтому, вместо того чтобы дойти до второго оргазма, мы начали ржать. Было восемь утра. В двенадцать мы собирались компанией на озеро. Все мы знаем, что недосып – это как бахнуть смешливого газа. Ржешь от чего угодно, улыбаешься как дурак и ходишь змейкой. Подруга Андрюхи, которая должна была нас везти, неправильно поняла даты, поэтому в качестве компании остались я, он и моя сестра. Впрочем, это нас нисколько не обломало. Обломало бы только одно – не упасть в прохладное озеро в этот июньский зной. По улице мы шли за ручку. Обожаю это право на «ручки» по утрам. Оно – как вишенка на торте. Если, переспав впервые, вы не подержались за ручки с утра – это недоигранный спектакль.

По дороге мы заскочили на рынок за черешней и трусами. Я уже сказала, что забыла дома все трусы? Идеальное первое свидание. Я шныряла за Андреем по переполненному рынку, где прямо на фруктах маркером пишут цены и просьбы эти самые фрукты руками не трогать. С пакетами накупленного за копейки витамина мы нырнули в мир одежды и стали искать, в чем меня можно купать.

– Сто рублей за трусы… У меня нижнее белье от двух с половиной…

– Я как-то своей девушке подарочную карту на пятерку в магазине белья вручил, так она попросила вернуть туда и отдать ей деньгами, мол, лучше побольше и подешевле купит…

– Эй, парень! – шикнул Андрею армянин из соседнего ларька, пока я искала что-то сносное в рюшечках и кружевах, заполнивших всю стену прилавка. – Беги, пока не поздно! Беги!

Соседи по ларькам засмеялись, светя золотыми зубами.

– Не переживайте. Он не мой парень!

– Тогда ладно!

Отобрав три менее убогие пары, мы забрали сестру и помчали прочь. За пределами больших городов вся Россия выглядит одинаково: отсутствие стиля, присутствие табличек «шаурма, монтаж, цветы, аптека, продукты». Я ставлю Moby, и Андрей покрывается мурашками. На озере Гоша радостно побежал отслуживать несчастным взглядом все шашлыки и сосиски, а мы, искупавшись, вырубились друг на друге. На пути обратно я тоже спала на руках у сестры сзади, и мне снилась какая-то мешанина из бывших парней, которая меня давно не навещала. Новая любовная интрига зацепила старые воспоминания. Очнувшись, я тревожно протянула руку к Андрею на переднее сиденье.

– Ну, что делаем дальше? Курим и смотрим фильмы? – спросил Андрей.

Мне захотелось продолжения ночного банкета, и, выждав небольшую паузу, я шепнула ему на ушко:

– Может, вдвоем?

– С удовольствием.

Он высадил нас у дома, мы разошлись на смену одежды и душ. О, этот восторг сборов.

Я приехала почти без всего и собирала образ из того, что есть. Надела черное платье сестры в хипарском стиле с широкими рукавами, кожаный ремень и… наименее стремные трусы с рынка. «Белый – это сексуальный, значит, лучше дурацкие, но белые…» И мы возвращаемся туда, откуда этот текст начинался. Андрей скинул свою геолокацию, я – свою, и мы направились навстречу друг другу. Наступила полночь. В наушниках играло «Ленинградское время ноль часов ноль минут». Я была счастлива. Вышла моя новая книга. Сестра в порядке, пес дома, друзья в городе, все на своих местах, и эта простая, сладкая, летняя романтика. Даже самое роскошное блюдо жизни без нее, как без соли. Это была всего лишь книжка на «Патреоне» и всего лишь простейший мальчишка, с которым я никогда не стану всерьез мутить. Но это было здорово. Он подошел ко мне сзади.

Я дернулась от неожиданности.

Парк. Его руки пробегаются по моим бедрам под платьем до тех самых белых трусов.

Я сразу плыву и говорю: «Лучше не дразни». Совместным голосованием решаем, что чашку кофе – и домой.

– Какие планы на лето? – Я почувствовала, что можно и спросить его про абстрактное завтра, в котором нас нет.

– Поеду с Полинкой в Карелию с палатками.

Точно. У него же девушка. А у нее есть имя. Меня остудило.

– Вспомнила, что у меня девушка, да?

– Ага.

– Ебаненько, да?

– Ага.

В Андрее был один важный плюс. С ним можно было разговаривать как со своим.

Для заметки: я не считаю классной идеей спать с занятыми мужчинами. У меня нормально с женской солидарностью и с кармой тоже в порядке. В данной ситуации я отпустила себе грех по нескольким причинам: 1) они все равно расстанутся, 2) это не моя ответственность, 3) иногда хочется побыть похуисткой и насладиться моментом.

Его квартира. Час ночи. Музыка. Свечи. Желание электризует. Я сажусь напротив него на кровати. Если чакры есть – то они горят во мне. Он улыбается.

– Танцевал когда-нибудь экстатик-дэнс?