Kitabı oku: «Думай о хорошем», sayfa 2

Именно эти мысли и привели меня туда, где я есть, но об этом позже. Вернемся к тому дню, с которого все началось.

Оказавшись, наконец, дома, переодевшись, поставив сапоги сушиться, я увлеклась ужином, пылью на полках и порядком в комоде – время до позднего вечера пролетело незаметно. Новую соседку я вспоминала лишь вскользь: приятная девушка, какая-то вся маленькая, хрупкая, но выглядит и держится так, что сразу понятно – внутри она гораздо больше, чем снаружи. Волосы короткие, под мальчика, рыжие, глаза выразительные – карие, кожа белая. Голос спокойный, глаза внимательные. В ее лице я увидела что-то, чего не было у других людей, к которым я привыкла, а что именно? Наверно, свободу. Складывалось ощущение, что она знает что-то неведомое и сильное, и это знание дает ей могущество.

«Мы подружимся, не зря судьба привела ее именно на мою улицу. Она хорошая, думаю, многому меня сможет научить». Именно так я закончила размышления о Веронике и собралась спать, но позвонила Люба:

– Фимочка, как у вас с Тимофеем вечер прошел? Ты у него сейчас, да?

– Э-э-э-э, нет, я дома, недавно пришла, – растерянно пробормотала я. Не люблю обманывать, потом чувствую себя гусем в тапках – неловко и неприятно.

– А, устала, наверно. Я быстро! В общем, я тоже с банкета недавно пришла. В целом хорошо посидели, Никитка, новенький который, та-а-акой странный! Я с ним рядом села, он, знаешь, разговаривает, контактирует, но так насмешливо. Вроде и не обидно, а, знаешь, странно! Сказал, что мне лучше было бы с натуральными волосами и лицом, что это сделало бы меня милой. Сказал, что в мире трудно быть собой, потому что мы зависимы от мнения, но что мы сами в этой зависимости виноваты. – (Услышав все это, сказанное Любой, я не то что забыла про сон, я вообще из постели вылезла и нервно заходила по комнате.) – В общем, такой он, знаешь, типа правдоруб, наверно. Не знаю, сколько он у нас проработает, надеюсь, недолго. Мы с девочками, пока такси ждали, немного посплетничали, пришли к выводу, что он никому не понравился.

– Кому он еще что сказал? – Мне показалось, что в комнате стало жарко, ведь это интересно, когда человек где-то в другом месте озвучивает именно то, о чем ты думала не так давно.

– Ой, да всякую ерунду. Сава рассказывал, что у него в жизни упадок – ну, ипотека, кредит за «тойоту», а Никита ему в лоб и заявил: «Ты сам виноват, пытаешься показать себя лучше, чем есть, хотя мог бы взять машину подешевле и квартиру поменьше, тогда бы все и наладилось». Нет! Ты представляешь? Все и так это в Савельюшке видят, что живет он не по карману, но вот так в лицо же некрасиво говорить!

Я мысленно поаплодировала Никите за его честность, хотела открыть рот в его защиту, но Люба продолжила:

– А Катерине он еще интереснее сказал, это она по секрету проболталась, она курить с ним выходила, пыталась расспросить, откуда он и кто такой, а он ей ответил, что он наш новый маркетолог и ей как фотографу больше знать не положено, потому что девушка, которая уничтожает себя выпивкой, является мутагенной опухолью мира.

Услышав это, я сразу передумала его защищать:

– Да как же так?! Так нельзя с людьми! И как он узнал, что она выпивает? Бедная Катя, у нее и так самооценка низкая.

– Так и я про то же! Я всё понимаю, что честность это хорошо, но не настолько, чтобы людей обижать. Надо же сначала разобраться, кому можно правду говорить, а кому нет! Может, она все-таки завяжет с выпивкой, не будет же она всю жизнь пить!

– А как он узнал вообще? Ну, что она пьет? – нерешительно спросила я, уже примерно зная ответ.

– Ну что значит как? Она же начала дегустировать напитки, не дожидаясь банкета, ты же знаешь ее, и самое интересное, что после разговора с ним она проревелась и пила только чай!

– Не может быть! – почти прокричала я.

– Может! Я тебе клянусь, только зеленый чай. Сидела хмурая, нос и глаза опухшие, но трезвая!

– Вот это новости, теперь и спать не хочется.

– Я сама в шоке, ну ничего, давай спи, завтра еще наболтаемся!

– Ладно. Доброй ночки, Любаша.

– Доброй! Чао!

Телефон затих, а я растерянно уставилась в окно. Пошел мелкий снег. Из спальни у меня довольно мрачный вид. С этой стороны дом выходит на еще один огромный коттедж, и вот на горизонте стоит этот коттедж, и их огромный сад заканчивается под моими окнами. Забор между моим и их участком стоит, но это простая сетка, за которой видно их заросли. Даже не знаю, кого имею в виду, говоря «их», но так привычнее просто, а вообще там никто не обитал все пять лет, которые я живу здесь. Хотя мне кажется, дом пустует гораздо дольше: сад зарос обычной лебедой и осотом, кусты, которые когда-то там высадили хозяева, безобразно разрослись, и их ветки стали через сетку лезть ко мне. Первые пару лет я их обрезала, потом надоело, поэтому так и торчат. Летом это все превращается в сплошную зеленую стену, а зимой листва облетает и видно, что там гнездо каких-то птичек. Вот и сейчас я уставилась на голые ветки, торчащие из забора как костлявые лапы каких-то чудовищ.

Мысли о чудовищах заставили поежиться и задернуть шторы. Я залезла под одеяло и выключила светильник на тумбочке. Честно говоря, в чудовищ я верю с детства. Причем верю в разных чудовищ: в вампиров, инопланетян, привидений, домовых. Я не уверена, что они встретятся в моей жизни, но ведь кто-то их придумал!

Ведь не может быть, чтобы в такой огромной Вселенной, где триллиарды планет, не было еще одной планеты, на которой есть разумные существа. Еще я думаю, что никто не мог просто из головы придумать Бабу-ягу, разных ведьм, водяного. Мне рассказывали очень много историй о том, что у кого-то бабка ведьма была и колдовала, порчи наводила. Да, сейчас уже не встретить на улице ведьму, но ведь они не глупые, чтобы разоблачаться кому попало. Хотя было бы круто иметь знакомую ведьму, которая умеет много разных штук, или самой уметь что-то. Иметь суперсилу…

Вот с такими мыслями я и провалилась в сон. Мне снилось, что я рисую звезды на небе, очень красиво. Проводишь пальцем по темному небосводу, а на нем полоска ярких искр, и каждая искорка переливается и сияет таинственным светом.

Глава 2

Проснулась я до будильника, за сорок минут до того, как он должен был запеть, хотела поваляться немного в постели, но организм чувствовал себя таким отдохнувшим, что я потянулась и бодро встала. Закинула покрывало на постель и зашлепала босыми ногами в кухню. Глаза были еще сонные, поэтому я на ходу растирала их пальцами, но, выйдя в зал, я настолько опешила, что сонные глаза в одно мгновение проснулись и выпучились на окно. За моим панорамным окном лежали сугробы!

Белые, искрящиеся, свежие сугробы! Я сразу забыла про кофе и завтрак, пошла обратно в спальню – доставать теплые вещи на работу и искать лыжный костюм, в котором я чищу снег. Хорошо, что всё это хранится в выдвижном ящике под кроватью и мне не пришлось возиться долго. Не умываясь и не расчесываясь, я натянула теплый костюм прямо на пижаму, в нем побрела в зал, в тумбочке для обуви нашла ботинки, зашнуровала и толкнула входную дверь. Дверь открылась с трудом, и я воткнулась в снег, который доставал мне почти до колена. Я окинула взглядом дворик и поняла, что времени почистить снег, хотя бы узкую тропинку, мне вряд ли хватит, но это ни капли не испортило мне настроения, наоборот, стало весело. Высоко задирая ноги, я зашагала в гараж за лопатой, распинала снег у двери, с кряхтением открыла дверь, взяла лопату и, чувствуя себя героем, начала откапывать тропинку. Через пятнадцать минут я была мокрая насквозь, глаза стали слезиться от белизны снега, который сиял на солнце, но сдаваться было рано, потому что снег нужно было убрать до ворот, а потом от ворот до дороги, чтобы можно было спокойно пойти на работу. Чувство, что на работу я могу опоздать, работало как ветер в парусах, поэтому, сдувая прядь волос, выпавшую из шапки прямо на нос, с громким пыхтением я продолжила откидывать большие порции рассыпчатого снега в стороны.

С трудом дочистив снег до ворот, я начала сочинять, как буду рассказывать Владимиру Ивановичу о причине опоздания, – причина в голове была самая что ни на есть настоящая, а потом еще и вспомнилось, что после банкета он сам вряд ли рано придет, поэтому чистить снег дальше можно было спокойно. Я открыла замок, набрала полную грудь воздуха, чтобы открыть ворота, за которыми гора снега, со всей силы толкнула их и чуть не выпала, потому что снега там не было. Ровная, широкая тропинка, весь снег аккуратно раскидан по сторонам.

Не знаю, сколько я стояла как вкопанная, с открытым ртом, не понимая, кто мне преподнес такой сюрприз, но тут окно в доме напротив распахнулось и показалось счастливое лицо Вероники. Она поплотнее закуталась в толстый голубой халатик, махнула мне рукой и крикнула:

– Привет, Серафима!

– Доброе утро! – растерянно крикнула я, развела руками и решила объяснить свою нелепую ситуацию: – У меня снег пропал!

– Это я попросила дворника своего, чтоб он у тебя тоже убрал, – рассмеялась соседка. – Тебе же на работу, а снега столько выпало! Я подумала, тебе одной сложно будет справиться.

– Спасибо вам! Вы не представляете, как помогли мне с дворником!

У меня внутри всё наполнилось благодарностью до краев – такая мелочь, но как от нее стало светло внутри.

– Ой, не придумывай, ничего сложного ни мне, ни ему в этом не было! Собирайся на работу спокойно, вечером, если сможешь, забегай в гости.

– Ладно!

Я помахала рукой, прибрала лопату в гараж и побежала в душ. Уже подкрашивая ресницы, я поняла, что не могу перестать улыбаться. Вроде просто соседская забота, а так много она мне подарила! Я с удовольствием выбрала шерстяное платье и теплые бежевые колготки. Надела удобные сапожки на невысоком каблуке, удлиненную куртку с большим капюшоном. Тепло и удобно! Зима, пришедшая внезапно, очень даже радовала, потому что вокруг стало чисто и бело.

Подходя к остановке, я оглянулась и увидела, что автобус уже подъезжает, и мест в нем полно, и водитель с добрым лицом. Я подала ему деньги и присела ближе к выходу – ехать-то совсем рядом. К зданию офиса я подошла без двадцати девять.

«Первая я, наверно, сегодня», – улыбнулась я про себя и шагнула в теплое помещение. Наш офис на третьем этаже, я поднялась по ступенькам – всегда стараюсь лучше пройтись, а не стоять в лифте, охранник кивнул и зевнул, в коридоре тишина. Я свернула в наш отдел, на ходу доставая ключи из сумки, а когда подняла взгляд, уперлась в ясные глаза незнакомого парня.

Обычно «ясные» говорят про глаза цвета неба, голубые то есть, эти глаза тоже были голубыми, но с какой-то иной ясностью – как голубые хризантемы, подернутые заморозком. Именно заморозки мелькали в этих глазах и не давали дружелюбной улыбке согреть черты лица. Хотя внешность у него была довольно приятной: светлые широкие брови, нос картошкой, но на его лице он хорошо сидел, красиво изогнутые губы, глубокая морщина на лбу и между бровей. Это было лицо уверенного в себе мужчины. Я на секунду задумалась, припоминая, кто он, а потом радостно протянула руку:

– Никита? Маркетинг? Доброе утро!

Он протянул мне теплую сухую ладонь, крепко пожал мою руку:

– Серафима? Выскочка, которая воротит нос от коллектива и не ходит на банкеты?

Я отпрянула от него и почувствовала, как щеки краснеют. Он сказал это потому, что сам так решил, или потому, что услышал это вчера на банкете? Честный или циник? Провоцирует меня на конфликт с остальными? Выясняет для себя? Или хочет помочь? А может, это просто манера издевательства? Захотелось сказать в ответ что-то не менее прямое и вызывающее, но я увидела в его лице готовность. Готовность к той гадости, которая начала зреть в моих мозгах. Тысячи разных мыслей пролетели в моем разуме: защитить себя, оправдаться, отшутиться, просто уйти, – но очередная мысль, найденная когда-то в одной из множества прочитанных мною книг, остановила мое смятение: «Раненые люди ранят других». От этой мысли я растерянно улыбнулась и ответила:

– Да, я Серафима. Наверно, я действительно выгляжу выскочкой, спасибо, что сказал.

От сказанного стало легче – ему не знаю, а мне точно. Я открыла кабинет, вошла и влилась в поток работы легко и спокойно. Любочка впорхнула в кабинет ближе к десяти и, шмыгая покрасневшим от легкого мороза носом, стала рассказывать, как ее подвез до работы полиционер Серёжка, как он подъехал с мигалками к ее подъезду и не выключал мигалки до самого крыльца офиса.

– А я ему говорю: «Нельзя же, Серёжа, просто так мигалки включать», а он мне: «Можно, Любочка, я же не просто так, я драгоценность везу». Глупо так! Больше не буду его просить.

– Люба, тебе просто надо определиться, кто из них тебе самой по душе. Вот от того, кто по душе, любая глупость будет в радость.

– Так я знаю! Но вот присматриваюсь к ним, присматриваюсь – и не знаю! Может, тебя с ними познакомить? Ты со стороны посмотришь, кто лучше?

– Лучше с Никитой познакомь, он насквозь людей вон видит.

Мы с Любой так расхохотались от этой моей фразы, что щеки заболели. За этим хохотом нас застал Савелий, который пришел демонстрировать новое оформление сайта к Новому году.

– Савочка, не рано ли твои елочки запускать? Еще только ноябрь, давай с первого декабря? Через недельку, – улыбнулась Люба, внимательно изучив новую версию сайта.

Савелий, как бы ни стебались над ним люди за то, что он взял в ипотеку слишком дорогую квартиру, парень, в принципе-то, неплохой. Работает старательно, вежливый, улыбчивый. Да, пижонится иногда, но делает это умело, и поэтому это не отталкивает.

– Ладно, давайте через недельку. Обычно-то сами торопите, потому что праздника хочется.

Он подмигнул Любе, улыбнулся мне, но уходить почему-то не спешил. Задумчиво сплел пальцы, локти поставил на стол и на замок своих рук поставил подбородок.

– Вот тут, в шапке заголовка, хочу добавить ссылку…

Он начал новую волну повествования своих идей, а я вдруг четко увидела, как они с Любой друг другу подходят. Она старается быть самой красивой искусственным методом, а он пытается жить лучше, чем может себе позволить. Может, через любовь друг к другу они смогли бы познать новое видение жизни, где тебя ценят настоящим. Я так залюбовалась ими, что не заметила, как в кабинет вошел Никита. Он встал рядом с моим столом, облокотился об него обеими руками. После утреннего знакомства при виде его во мне сразу сработали какие-то затворы, я скрестила руки на груди и напряглась, а он приподнял одну бровь, глядя как раз на мои скрещенные руки, а потом перевел взгляд на Савелия. Никита бесцеремонно рассматривал их около минуты, а они оживленно обсуждали всякие тонкости оформления сайтов и влияние этого на читателей и подписчиков, будто убедился, что они не будут слушать наш разговор, потом повернул лицо ко мне:

– Мне не стоит быть с тобой честным?

– Почему? – Его прямой вопрос немного меня расслабил, я разомкнула руки, положила их на стол.

– Люди терпеть не могут, когда ты с ними честен, вернее лоялен. Вчера я сделал вывод, что в этом коллективе нет людей, готовых к честности, в тебе засомневался, поэтому решил уточнить.

– Твое утреннее высказывание было больше похоже на поддевку, будто ты пытался нарочно уколоть меня.

– Зато по твоим глазам понял, что ты не знала, что о тебе есть такое мнение среди коллег.

– Да, я не знала.

– Я разочаровал тебя этой информацией или всё испортил и теперь тебе будет сложно в коллективе?

– Я не могу быстро отвечать на такие вопросы, мне это нужно переварить в своей голове.

– Понимаю, в другой раз буду осторожнее.

Вот это меня насторожило: со мной не надо быть осторожнее! Со мной надо быть собой! Я быстро положила свою ладонь на его руку:

– Не надо, меня устраивает твоя позиция.

Никита улыбнулся одним уголком губ, не было веселья в этой улыбке, он подмигнул мне, высвободил свою руку из-под моей и положил на плечо к Савелию:

– Сав, ты прав насчет этой комбинации в оформлении, именно это делает нас конкурентоспособными, это наша уникальность, и именно это не дает подписчикам с нами расстаться.

Я растерянно перевела взгляд на Савелия и Любу: я не поняла, каким образом Никита успевал при разговоре со мной вникать еще и в их тему. Савелий, конечно же, оживился и, забыв про Любу, пошел вместе с Никитой вон из нашего кабинета. Мы же с Любой просто переглянулись и вернулись к работе.

Ровно в шесть на мой телефон пришло СМС от Тимофея: «Жду тебя на парковке».

Я же совсем забыла, что вечер обещан именно ему! За это и люблю свои отношения с этим мужчиной. Первое время после нашего знакомства я умирала от нетерпения перед встречей, замирала от каждого сообщения, набирая ответ, несколько раз удаляла буквы, писала заново, долго выбирала, что надеть, возилась с прической. А все из-за того, что сообщения эти были от одного из самых влиятельных мужчин города. Во мне бушевали чувства, море чувств, главными из которых были любопытство и гордыня, ведь именно меня выбрал Тимофей Вениаминович.

На первом свидании у меня пересохло во рту, и я не могла собраться с мыслями, только смотрела на него, как зачарованная, и улыбалась. На втором и третьем свидании ничего особо не изменилось: я что-то мямлила, а он был великолепен и прекрасно держался с глупышкой мной. Под «прекрасно держался» я имею в виду, что он делал вид, будто со мной все в порядке, нежно держал мою талию и брал инициативу разговора в свои руки. Меня очень радовало, что на свидания он водил меня в рестораны, где играл небольшой оркестр, и в неловких паузах разговора я делала вид, что слушаю музыку, потому что паузы действительно были неловкими. Я абсолютно ничего не понимала и не понимаю в финансовом мире инвестиций, а он – в мире журналистики и публицистики.

На четвертом свидании спазмы моего языка наконец прошли, сухость в горле немного поутихла, и, провожая меня от дверцы автомобиля до моих ворот, Тимофей вдруг притянул меня к себе, прижал к своему могучему телу и жадно приник своими губами к моим. Всё в нем оказалось напористо-порывистым, каждое движение – от языка, скользящего в моем рту, до рук, изучающих мое тело. Этот поцелуй вызвал в моем организме волну головокружения и слабости, было ощущение, что он как-то подчинил всё во мне своей воле, и от этого я почувствовала жар в горле, который покатился вниз по груди, в живот, в пах, в бедра и ниже – до кончиков пальцев ног. Такие ощущения не были новыми для меня, но половых связей с парнями я не имела давно, поэтому каждый отзвук желания играл с какой-то волнующей силой. Я отдалась этому поцелую с головой, но Тимофей остановился, еле заметно коснулся меня губами еще раз, открыл затуманенные поцелуем глаза:

– Утром мне нужно ехать на конференцию в другую область, я вернусь через два дня, дождешься меня?

Мне понравилась его стратегия: разжечь, заинтриговать, поставить паузу, взрыв.

Я сразу представила, какой фонтан ощущений получу после его возвращения, поэтому из горла непроизвольно вырвался стон:

– Дождусь. Конечно дождусь.

– Умничка, все, иди домой.

Он нежным движением повернул меня к воротам и легонько толкнул хлопком по попке, я вошла во двор, заперла ворота и, только услышав удаляющийся рокот его автомобиля, смогла выдохнуть. Летний вечер подходил к концу, тот самый момент, между вечером и ночью, когда жара начинает отпускать, когда замолкают птицы, или это я их не слышала, но было так тихо, что собственное дыхание резало слух, сердце стучало громко и горячо, я даже не сразу поняла, что это от меня жар идет, а не от летнего воздуха.

Два дня до следующего свидания были томными, но сладкими, я даже не старалась отвлечься, чтобы время пролетело быстрее, потому что мысли в голове подсказывали, что такого томительного ожидания первой близости с этим мужчиной я больше никогда не переживу. Конечно, были и переживания, куда без них: а вдруг переспит и бросит? А вдруг ему не понравится? Но эти мысли были такими неосязаемыми, что я сама в них не верила. Я лишь осознанно подумала о том, что у меня завышенные ожидания и что за его властной манерой может и не быть ничего выдающегося.

Не поверите, но так и вышло. Приехав из своей командировки, он отправил за мной машину, и я с трепетом отправилась в его хоромы впервые. Большая стильная квартира в центре города, с выходом на крышу, где расположена зона отдыха с прекрасным видом на город. День нашего свидания совпал с вечером пятницы, я была спокойна, потому что торопиться домой не надо, в субботу срочных дел на работе не было, а воскресный концерт, о котором нужно писать статью, должен был состояться только вечером.

Водитель, который забрал меня из дома, молчал всю дорогу, на парковке открыл мне дверцу автомобиля, затем дверь подъезда, кивнул охраннику, сопроводил меня в лифт, довел до двери, электронным ключом открыл замок и распахнул передо мной дверь:

– Хорошего вечера, Серафима Андреевна.

– Спасибо, и вам.

Я скромно улыбнулась и шагнула внутрь квартиры. Интересно, как часто этот водитель привозит сюда девушек? Ведь он, наверно, знает, для чего я приехала, что он думает о таких, как я?

Ведь меня заманили сюда не деньги Тимофея, не его статус, а природа его мужского естества. Его спокойная грация, его позиция как хозяина своей жизни, его манера ухаживать – открыто и порывисто.

Дверь за мной закрылась, и в полумраке квартиры стали оживать разные предметы. Просторный холл, обставленный стильно и комфортно, широкие окна без занавесок, огромный стеллаж каких-то изданий, мало похожих на книги, что-то вроде журналов или папок, белый кожаный диван, два кресла необычной формы, громоздкие, но обещающие удобство. Я замерла, не зная, что мне делать, Тимофея не было видно, у порога не было видно обуви, стало непонятно, принято ли в этой квартире разуваться. Я повернулась вокруг себя, присматривая, куда положить сумочку, и услышала шаги.

Я повернулась, Тимофей очень быстро шел ко мне из дальней двери – видимо, только из душа, волосы были немного влажными, синие джинсы, черная футболка, до этого я видела его только в деловых костюмах, поэтому сейчас сглотнула слюну, увидев мускулатуру его рук и широкой груди. Не знаю, что повлияло на исход событий, но в паре шагов от меня он остановился, пробежался глазами по моему телу, остановил взгляд на губах и одним широким шагом заключил меня в такие крепкие объятия, что дыхание мое сбилось и лицо вспыхнуло от волнения.

Тимофей начал целовать меня как-то неожиданно много, всю, вернее всюду: лицо, шею, руки, – периодически он набрасывался на мои губы и при этом успел снять с себя футболку. Я не поняла, как оказалась без босоножек и сумочки, он подхватил меня на руки и сел на диван, усадив меня сверху. Я непроизвольно прижалась к нему, почувствовала, как его плоть горит там, в джинсах, ограниченная плотной тканью, и волна дрожи понеслась по всему телу, возбуждая и толкая на безумства. Я расстегнула молнию на своем платье, бросила его на пол, скинула бюстгальтер, и в этот момент в Тимофея вселилось неистовство. Он бросил меня на диван, сорвал мои трусики и начал щедро дарить ласки моим самым нежным органам, все мое сознание перенеслось к этим сладким ощущениям, я закрыла глаза, непроизвольно прижала его голову к себе руками и закричала от разрывающего мое тело удовольствия. Перед глазами замелькали какие-то пятна, я почувствовала, как по телу проносится судорога и передается мужчине, который смог так быстро разжечь меня.

Он поднялся и, не давая мне опомниться, осыпая мокрыми поцелуями живот, грудь, шею, вошел в меня.

– Как в тебе хорошо, черт…

От его хриплого голоса меня захлестнула новая волна возбуждения, и мои бедра стали рваться ему навстречу, ускоряя темп. Я была близка к новому оргазму, но он резко поднялся, своими сильными руками поставил меня на колени и, нежно покусывая мои плечи сзади, снова рывком проник в меня – и снова знакомый жар, набирающий силу, сжимающий мышцы в тугой комок…

Но Тимофей снова решил сменить позу, не дав мне кончить. Я вдруг подумала, что это такая игра, чтобы довести мои ощущения до пика, но мне пришлось разочароваться, потому что он неустанно вертел меня на этом диване, периодически выкрикивая о том, как ему хорошо со мной, а я после третьей позы стала ждать, когда же он уже закончит это всё.

Да, ни капли не романтично, но как уж есть. Я продолжала постанывать, двигалась в такт его быстрым рывкам, отвечала на поцелуи, но больше всего меня порадовало, когда он остановился и прерывисто сказал:

– Не могу больше сдерживаться, завела меня, а-а-а, малышка…

Он уткнулся мокрым лбом в мое плечо и закрыл глаза. Лицо Тимофея расслабилось, мышцы отяжелели и вдавили меня в кожу дивана, я хотела уже заволноваться, но он поднялся на локти и улыбнулся:

– Ну как ты? Тебе хорошо?

– Конечно хорошо, Тимофей. – Я потянулась к его губам и долго целовала его, чтобы не дать спросить еще какую-то глупость.

После этого поцелуя Тимофей встал и надел боксеры:

– Ванна тут. – Он открыл нужную дверь. – Я на кухне, жду тебя на ужин.

Я пожала плечами, не понимая, зачем мне ванна, кончил-то он на диван, но, собрав одежду с пола, все-таки решила посетить предложенную им комнату. Его ванна оказалась больше моей спальни и поразила меня солидным блеском белого мрамора, вид был царский: роскошь и богатство в каждой детали – от слепящих белизной полотенец до отполированных зеркал. Я ополоснула руки, холодной водой брызнула на лицо и шею и, больше не найдя занятия, поспешила надеть одежду и пойти искать кухню.

Кухню я нашла легко, из нее раздавалась легкая джазовая музыка.

– Ты уже в одежде? Я думал, ты останешься.

В голосе неподдельное недоумение, в глазах любопытство. Я широко улыбнулась – это было единственное, что пришло в голову, потому что понять мотивы этого мужчины оказалось для меня нереальным.

– Я должна была голая ходить у тебя?

– В ванной халаты есть, – сказал он озадаченно.

«Ах да, что же я, глупая, не поняла-то, зачем он меня туда отправил».

– Ой, я почему-то не заметила. Да и жарко в халате будет.

Я села на стул рядом с ним, посмотрела на тарелку с красиво оформленным блюдом из рыбы:

– Ты сам готовишь?

– Зачем? У меня повар, я сегодня всех отпустил пораньше, чтоб нам не мешали. Ты любишь рыбу?

– Как и всё остальное. Выглядит вкусно.

– Я просто обожаю рыбу. – В подтверждение своих слов он принялся за рыбное филе, иногда запивая его белым вином из высокого бокала.

Из-за рыбы в разговоре образовалась пауза, я неловко поерзала на стуле, но не нашлась, что сказать, а Тимофей и не искал. Просто ел свою рыбу.

– С чего ты начал свой бизнес? – наконец нашлась я.

– С идеи. Я с детства знал, что буду бизнесменом, поэтому осознанно продумывал разные варианты дохода. У меня же самая обычная семья, жили не бедно, но и не шиковали, а я класса с седьмого начал погружать мозг во все доступные книги по бизнесу и успеху. Читал всё, что попадалось: и Наполеона Хилла и Карнеги, Максвела, Кийосаки, – стал немного разбираться в финансовых потоках.

Больше в этот вечер неловких пауз не было, потому что Тимофей увлеченно рассказывал о первых шагах в достижении своего успеха. Не буду говорить, что он меня этим утомил, нет, мне было очень интересно, и слушала я, впитывая эти важные уроки, которые пригодились мне в переходе от корреспондентки в начальники отдела электронной версии журнала, – если говорить проще, то я просто стала отвечать за наш сайт. Не знаю, почему это оплачивается лучше, чем сбор информации и написание статей, но директору виднее.

На самом деле Тимофей прост до мозга костей: он хотел быть богатым и стал, он считает, что должен жить в большой шикарной квартире, и живет, ездит строго на «мерседесах», потому что с детства считал эту машину отражением богатой жизни. Принято богатым парням отдыхать в Арабских Эмиратах – значит, он едет туда. Принято девушку в Париж свозить – поэтому на годовщину знакомства он именно туда меня и увез. Ни больше, ни меньше. Со временем я стала замечать, как он похож на Ивана Царевича из сказки: вся его жизнь – образец достижения успеха. По собственному предчувствию он решил выполнить сложную задачу, связанную с риском и геройством, и все трудности он смог преодолеть с легкостью, и это подарило ему статус «царевича».

Отношения с ним, тем не менее, сложились крепкие и приятные: встречи пару раз в неделю, официальный статус пары. Он ни разу не предлагал мне перебраться к нему, и я ни разу ему на это не намекала, зачем? Придет время, поженимся, и перееду к нему. Его моя позиция полностью устроила, он прокомментировал это по-своему, но тоже вполне адекватно:

– Можно было бы, конечно, тебе и ко мне перебраться, но тебе же скучно тут будет, я-то на работе чаще, ты в своей избушке как в теремке волшебном живешь, а тут замок целый, да еще и пустой, один обслуживающий персонал туда-сюда иногда мелькает. У меня у самого там иногда челюсти от скуки сводит.

Вообще, первое время меня немного обижало его отношение ко мне: он не звонил мне каждый день, не писал СМС, не посылал букеты, однажды я даже спросила его, почему он мне не звонил три дня подряд, а он посмотрел на меня удивленно, развел руками и сказал:

– Я был занят, ты же знаешь.

Ну да, я примерно представляла, что у него больше дел, чем у меня, но ведь можно найти пару минут в сутки, чтобы просто позвонить… Но вскоре до меня дошло, что он именно вот такой: человек-карьера. Он не считает важным сюсюканье и бесконечное внимание, у него другие ценности. Он мужчина и решает проблемы – например, когда в городе случилась непогода и ветка старой липы упала мне на крышу, он в течение нескольких часов нашел мастеров, которые убрали ветку и сменили помятые листы металлочерепицы. Еще была куча историй, когда мне не хватало денег на что-то очень важное (крем для век, например) и он просто открывал бумажник и доставал несколько купюр.

Воспоминание о нескольких купюрах вовремя пришло на ум, и, уже подходя к автомобилю Тимофея, я смогла вернуться из воспоминаний о первых летних жарких встречах в холодный ноябрь. Природная сообразительность помогла мне сложить в уме два факта: платье, о котором я мечтала, и желание Тимофея быть опорой и надеждой своей невесты. Водитель открыл для меня заднюю дверцу, и я оказалась в уже родном кожаном салоне рядом со своим возлюбленным.

– Привет.

Я прильнула к нему на пару мгновений, губами скользнула по щеке, руки положила на его бедро, заглянула в глаза.

– Привет, малыш. – Его лицо просияло, горячая рука скользнула на мою талию, потом спустилась чуть ниже, на границу между талией и попкой. – Сильно устала?

– Нет, у нас сегодня есть культурная программа на вечер?