Kitabı oku: «О Боге, жизни и клоуне», sayfa 3

Другой приятель любил вступать в споры. В них он чувствовал себя как в своей тарелке. Он говорил, что даже если Бог спустится к нему с небес, то он всё равно не поверит. Всему должно быть логическое объяснение, а те, кто чаще всего видят мистическое существо – не здоровы. В спорах он находил лазейки и доказывал – Бога нет. «Если Бог существует, то почему он терпит нас, грешников? Раз он всемогущий, то устроил бы геноцид, да создал новых детей. Или вышел бы, да показал, как правильно жить, чтобы все поверили и даже я». Переубедить этого человека в обратном было невозможно, а я и не хотел. Мне было интересно только мнение.

Я стал верить в себя и свои силы. Я был сломлен.

Людям свойственно менять своё мнение, тем более детям. Из праведного христианина я стал обычным школьником. Меня более не интересовали молитвы и церковь, наука и друзья заменили мне веру, но я всё равно не мог найти места в этом мире. Несмотря на окружение, мне казалось, что я совсем один: не было рядом никого, кто смог бы разделить со мной горе и радость, мгновенья счастья и утраты. Вокруг меня не было единомышленников.

Мы не существуем сами по себе. Объединяемся в группы. Группы образуют большие сообщества, а они в свою очередь несут некую идею в мир. Человек попросту не может жить в одиночестве. По крайней мере, в те года мне так казалось.

До шестнадцати лет я жил по инерции. По дуновению ветра менял своё направление и интересы, постоянно что-то изучая и открывая новое для себя. И всё же жизнь казалась мне неинтересной и пресной. Тогда стал искать то, что принесёт ярких красок в мою скучную жизнь. Мне нужны были новые ощущения. Я хотел вернуть того мальчишку с горящими глазами, который любил и верил, пусть и боялся гнева Всевышнего Отца. Пусть я и был дико напуган, но во мне было стремление стать лучше. Во мне был огонь, погасший из-за нелёгкой правды.

Моё детство пришлось на переломный период в стране. Распад одной державы и возрождение из пепла другой. Вот только было не всё так радужно: кризис и бедность ударили по людям, втоптав их в грязь; большинство лишалось работы, нехватка продовольствия в магазинах, процветание криминала на улицах города – эта лишь малая часть того, что было на самом деле. Сейчас любили вспоминать романтику девяностых годов и свободу, которая жила на тесных улочках городов.

В то время наша страна стала перенимать культуру Запада в не лучшем её виде. На телеэкраны стали выходить низкопробные фильмы, полные жестокости и насилия. Музыка, потерявшая смысл и созданная лишь бы засесть глубоко в голове, гремела со всех колонок страны. Отношение к искусству стало потребительским, начали появляться дешёвые ток-шоу, и люди, жившие десятилетиями за железным занавесом, получали от этого удовольствие. Их не в чем было винить. Они наконец-то смогли вздохнуть полной грудью. Появилась свобода выбора: они хватали всё подряд без разбора.

Перестройка и ослабление тоталитарного режима дали возможность обществу высказываться и самовыражаться. Субкультуры, что раньше существовали в тени, начали выходить на улицы. Появлялись новые сообщества людей, с каждым годом набиравшие обороты и в одной из таких групп я нашёл своё пристанище.

Скинхеды, как субкультура зародилась в Англии в шестидесятых годах. Это были обычные парни из рабочих семей, которые слушали ямайскую музыку, коротко стриглись и носили тяжелую обувь. И только гораздо позже они стали расовой субкультурой. В нашей стране всё было иначе.

Изначально – движение в стране зародилось в девяностых годах – это были бритоголовые хулиганы, пьющие пиво и гоняющие по улицам мигрантов. Со временем произошла трансформация, и уже к двухтысячным годам движение достигло своего наибольшего пика. Тогда мне исполнилось шестнадцать лет.

Я был высоким и широкоплечим и сильно отличался от своих ровесников. Вера оставила свой след, потому я не бегал на перемене с одноклассниками за школу, чтобы покурить, не напивался на дискотеках – вёл здоровый образ жизни. Много учился и всегда был послушным ребёнком. Ко мне не приставали хулиганы, так как я занимался боксом, при этом к людям я никогда не применял физическую силу. Послушный христианский мальчик, отрицающий веру.