Kitabı oku: «Честное лисье слово», sayfa 7

Пока Перфидо считал до шестидесяти, он малость поостыл. Такое случается иной раз: стоит подольше посчитать, глядишь – злость и поутихнет. Лис даже почувствовал нечто вроде неловкости – пожалуй, на этот раз он чуток перегнул палку – запугал, наверное, енота до полусмерти. Вон, сидит, и даже дыхания уже не слыхать. Но он уже пообещал замуровать нору, значит, придётся так и сделать, задвинуть камень обратно. Пусть полежит здесь… хотя бы пока он сходит поищет чего-нибудь съестного. И Перфидо с пыхтением водрузил камень на прежнее место.

А водяная крыса в это время была уже далеко. Услышав рычание лиса с обещаниями съесть её «несмотря на возраст» и её «любовь к воде», она окончательно уверилась, что этот чокнутый лис охотится именно за нею. Только никак не могла взять в толк, чем же она ему так насолила. Всё это она и поведала своей соседке Лутре, добежав до её жилища и отдышавшись после своей пробежки.

– Вот прямо так и сказал? «Несмотря на возраст»? – возмущалась выдра. – Я бы назвала это «с особым цинизмом»… За это ему полагается…

– Так и сказал, – горестно кивала Топона, дрожа кожей.

– Ты не переживай, – успокаивала её Лутра. – Мы ему покажем, где раки… водятся. Или зимуют?

Топона с удивлением глянула на соседку. Зачем показывать этому чокнутому, где живут вкусные раки?

Лутра, заметив её недоумение, усмехнулась:

– Это поговорка такая, про раков… А вообще, он с ними уже имел знакомство, прошлой ночью, – и выдра тихонько захихикала.

Топона тоже улыбнулась, хотя было видно, что это ей даётся нелегко.

– Мы уже с сорокой кое-что придумали, – продолжала Лутра. – Она полетела за подкреплением. Будет весело, вот увидишь! Хотя… тебе лучше пока в моей норе отсидеться. В твоей сейчас слишком опасно.

И выдра, получив от соседки множество благодарных вздохов и «спасибо», отправилась на место будущей баталии, плюхнувшись в воду прямо у выхода из норы.

С этого момента «затишье перед бурей» закончилось, и началась сама «буря». Во всяком случае, для лиса. Только он-то ещё этого не знал – пока. Брёл себе вдоль берега, высматривая меж камушков мелкую добычу (хоть какую-нибудь… ну, хоть лягушку!), но мысли неустанно возвращались к одному – неуловимому еноту.

И как «стражи» его отпустили? Или он сам, потихоньку ушёл? А может, им, наконец, надоело быть няньками этому выскочке, этому нахалу, этому задаваке, этому… этому… Перфидо даже глаза зажмурил от возмущения, когда вспомнил малыша Веню, такого «правильного», просто до тошноты, со всей его обстоятельностью и непробиваемостью. Чего только не придумывал он, Перфидо, чтобы пронять наглеца – а тому всё нипочём! Не-ет, теперь-то он будет сидеть здесь, хоть до посинения, но поймает-таки этого поганца! И тогда… А действительно, что – тогда? Распалённый охотой Перфидо как-то не додумывал раньше эту мысль до конца. Вот поймает он енота, наваляет ему как следует и… что потом? Ну, не есть же его, в самом деле… Или – съесть?! В воспалённом мозгу вконец оголодавшего Перфидо всплыла картинка: вот он изловил Веню – такого толстенького, кругленького – и ест его… только косточки хрустят. Тут Перфидо стало как-то не по себе и он затряс головой, отгоняя опасное видение. Вообще, он был так сердит, что готов был утопить енота в озере, пока никто не видит. Ладно, решил он, сначала нужно поймать. А потом он что-нибудь придумает… эдакое.

И тут раздумья пришлось прервать, ибо началась война. Хотя сначала Перфидо этого и не понял, потому что разве может почти взрослый лис всерьёз воспринимать какую-то там сороку! Когда та прилетела и уселась на ветке орешника почти над самой его головой, Перфидо на неё и не взглянул. Всё его внимание в этот момент было приковано к лягушке, которая вполне могла сойти за лёгкую закуску перед завтраком. Главное было её не упустить.

Занятый охотой за лягушкой, Перфидо не видел странных манипуляций сороки. Сидя на ветке, та поворачивалась и так, и сяк, поглядывая вниз то одним, то другим глазом, словно примеряясь к чему-то. И примерилась-таки… Для лиса это оказалось весьма неприятной неожиданностью, когда изрядная порция жидкого помёта шлёпнулась ему прямо на нос. Перфидо завопил и завертел головой, стараясь отряхнуться. Но не тут-то было! Сорочий помёт оказался клейким, приставучим и вонючим. А лягушка ускакала.

Ругая сороку на все лады, Перфидо бросился к воде, отмываться. Но он совсем позабыл о выдре, которая только того и ждала, когда враг окажется на её территории. Быстро нырнув, Лутра под водой подплыла к лису и цапнула его за лапу своими острыми зубами. Перфидо взвыл и выскочил на берег. Теперь-то он понял: это война. Но почему?! Почему все здесь стараются помешать ему в его деле, сугубо личном, и совершенно их не касающемся? Разве он их как-то задевал? Сидел себе тихо, никого не трогал, сторожил нору… Поразмыслив, Перфидо решил, что и раки напали на него не сами по себе. Кто-то их натравил. Но за что? Неужели и здесь этот противный енот Веня пользуется чьим-то расположением и опекой?

Лис, конечно, не боялся ни выдры, ни сороки (ух, он с нею ещё поквитается!), а только больше злился и укреплялся в своём намерении сидеть здесь до последнего, чтобы изловить Веню. Эх, лучше бы Перфидо не был таким упрямцем… Это спасло бы его от больших неприятностей – таких, о которых он и не подозревал.

Кое-как счистив с морды сорочий помёт, Перфидо вновь отправился на поиски пропитания. При этом он одним глазом следил за сорокой, которая далеко не улетала и раскачивалась на кустах неподалёку, следя за ним самим. Выдра куда-то уплыла. Во всяком случае, её не было видно поблизости. Теперь лис старался избегать кустов и деревьев, предпочитая открытое пространство, где на него не могли свалиться сверху ничьи какашки, даже случайно. Представьте, он жестоко ошибся!

Пока Перфидо следил за первой сорокой, сзади подлетела другая. Совершив замысловатый пируэт, она прицелилась и… Да-да, растяпу лиса настиг новый заряд сорочьего помёта! Вторая оказалась не столь меткой – ведь ей пришлось «стрелять» прямо на лету – так что вонючая жидкость растеклась не по голове, а по холке слева. Перфидо зарычал и стал кататься по мокрому песку, счищая с себя «небесный подарок». Однако это было только начало.

Вскоре за второй сорокой, выполнившей свою миссию и скрывшейся за деревьями, прилетела парочка ворон. Эти были здоровенные, нахальные и даже не пытались прятаться. Громко каркая, они сразу пошли в лобовую атаку, и бедняга Перфидо, как ни пытался ускользнуть от таких «бомбардировщиков», получил всё сполна. Вороны были явно довольны результатом и улетели восвояси. Но этим дело не кончилось. Прилетали всё новые и новые птицы, маленькие и большие, делали разворот над головой лиса и, кто зависая, кто на бреющем полёте, выпускали свои помётные очереди по живой мишени. Пусть и с разной степенью точности, но большинство из них попадали в цель.

Перфидо прыгал из стороны в сторону, отряхивался и вытирался о песок. После особенно метких попаданий приходилось даже мыться в озере – хотя и делая это с оглядкой и с опаской, помня о скрывающейся где-то там, под водой, выдре. Хорошо ещё, что больше нападений с этой стороны на было.

Если бы только лису пришло в голову пробежаться по берегу в сторону выступающего в озеро скалистого мыса, да ещё и заглянуть за этот самый мыс!.. Глазам его предстала бы картина настолько удивительная и невероятная, что, наверное, он бы совсем пал духом. Он понял бы, что выдра вовсе не покинула поле боя, а занялась делом гораздо более хитрым, чем простое подкарауливание врага со стороны водного пространства. А вышло так.

В это утро пернатые обитатели прибрежного леса были взбудоражены небывалой новостью. Это известие принесла на хвосте сорока: «Всем-всем-всем! Всем птицам, большим и малым! Всем, кто любит свежую рыбу! Выдра Лутра предлагает бесплатное угощение!» Собравшимся вокруг собратьям сорока пояснила, что выдра устраивает большой пир для тех, кто может и хочет помочь ей в небольшом деле: а именно, изгнании чужака с «наших исконных территорий». Лутра взялась обеспечить рыбой всех участвующих, с наказом «есть от пуза, до отвала». С одним условием: когда наешься, лететь за мыс, к норе всем известной тётушки Топоны, где окопался окаянный лис, и выдать весь переваренный корм тому на голову. Количество подходов к «пиршественному столу» не ограничивалось. Для удобства своих гостей Лутра даже разделила угощение на кусочки, выложив их на камнях, торчащих из воды неподалёку от берега.

Нетрудно представить, какой тут поднялся переполох! В воздух поднялись почти все летающие обитатели прибрежного леса. Кто же не любит свежую рыбку! Сорока скомандовала, чтобы все соблюдали порядок и летели по очереди, а не толпой, и сама первая показала пример, как следует действовать. Ну, о дальнейшем мы уже знаем…

Перфидо, неся на себе остатки гуано всех местных пернатых, нашёл наконец местечко и укрылся под нависающим козырьком прибрежной скалы, защищавшей его от небесного войска. Там и сидел, пережидая атаку, которая оказалось вовсе не шуточной. Но покинуть пост около проклятой норы с заточённым в ней енотом и отправиться домой упорно не желал, полагая, что когда-никогда птицам надоест преследовать его. Ведь их заряды теперь не достигали цели.

А птицы тоже оказались упорные. Расселись над головой лиса на карнизе и устроили настоящий базар – орали на все голоса, стараясь выгнать того из укрытия. Те самые наглые вороны, что обгадили его особенно густо, теперь прыгали на песке почти под самым носом Перфидо, кривляясь и каркая – выманивали… Ах, как хотелось ему броситься и разорвать их в клочки – так, чтоб перья тучей в небо! И съесть, съесть!.. Но нет, нельзя было. Лис уже кое-чему научился. Ведь все эти крылатые бандиты только того и ждут! Стоит ему высунуться, и они утопят его в волнах своих какашек! Перфидо понимал это и терпел изо всех сил.

В таком противостоянии прошёл целый день. Сытые птицы ждали момента, чтобы, как и было уговорено, излить добротно переработанный обед лису на голову. Лис ждал, когда же им надоест ждать. Сорока, исполняя роль связного, летала и докладывала Лутре, как обстоят дела. Лутра посылала маленького мышонка (которого никто из хищников не трогал в этот день, в связи с его важной миссией) в свою нору, чтобы передать Топоне всю последнюю информацию. И только к вечеру, когда солнце стало спускаться, летучая стража удалилась на покой. Они честно отработали своё угощение.

Лутра в это время обсуждала с Топоной создавшееся положение.

– Сделали, соседка, всё, что могли, – говорила она. – Весь день наши не давали этому чокнутому шагу спокойно ступить. Тонны помёта на него вылили. А ему всё нипочём! Не уходит, и всё тут! Чем же ты так его разозлила-то?

– Понятия не имею, соседка, – отвечала Топона, разводя лапками и удручённо качая головой. – Я его первый раз в жизни вижу. И никогда никому зла не делала, никому не досаждала…

– Знаю, знаю, – кивала Лутра. – Ты крыса мирная, положительная… Может, он тебя перепутал с кем-то?

– Нет. Он охотится именно за мной. И про возраст сказал, и про мою любовь к воде упомянул…

И Топона вновь завздыхала так горестно, что выдре стало её так жалко, так жалко… просто до слёз. Но плакать выдра не привыкла, поэтому она стала думать изо всех сил – что же ещё они могут предпринять. И придумала…

– Слушай, есть ещё один шанс выгнать этого поганца, – начала Лутра, – только он может оказаться довольно неприятным… с душком, так сказать, – и нерешительно хихикнула.

Крыса с надеждой подняла на неё полные слёз глаза. Она была готова на любой вариант, лишь бы он сулил ей избавление от страшной смерти в пасти этого чокнутого лиса.

– О чём ты, милая Лутра? – спросила Топона дрожащим голосом.

– Видишь ли, поселился в наших краях один зверь. Откуда взялся и зачем пришёл – никто не ведает. Мы тут отродясь таких не видывали. Живёт один, особняком. Поэтому мало кто о нём вообще знает. Зверь вообще-то небольшой, но никто с ним не связывается. И знаешь почему? – Лутра в задумчивости почесала нос. – Потому что чуть что не по нём – поворачивается задом и стреляет такой вонючей струёй, что вынести просто нет никакой возможности.

Топона смотрела на подругу с некоторым сомнением.

– Если уж вёдра птичьего навоза не помогли… Что ему какой-то незнакомый зверь? – прошептала она. Глаза её вновь наполнялись слезами.

Выдра издала звук, напоминающий хрюканье.

– Ха! Хрр… Это ты просто никогда не осязала, так сказать. А вот мне пришлось как-то… Я ж не знала тогда. Ну, мы… немножко поссорились. Так я неделю в озере отмокала, и то всё казалось – воняет на всю округу.

Крыса минуту размышляла и сказала со внезапной решимостью:

– Я готова на всё! Только… пойдёт ли он нам помогать? Раз вы в ссоре…

– Попробуем. Я, пожалуй, придумала, как мы поступим, – выдра вскочила и направилась к выходу. – Рыбку-то он о-очень любит. Уж я-то зна-аю!

Сорока сидела на ветке у самой норы Лутры. Ей уже порядочно хотелось спать – после такого-то наполненного событиями дня! – но она крепилась, считая себя одним из главных лиц в деле спасения Топоны, которую очень уважала. И действительно, её помощь оказалась просто необходима!

Сумерки ещё не до конца сгустились, когда из норы выкатилась Лутра. Оглядевшись, она увидела сороку и удовлетворённо кивнула.

– Ты-то мне и нужна, – произнесла выдра, – дело есть. Боюсь, этот чокнутый – крепкий орешек. Самим нам не справиться. Пора пустить в ход тяжёлое секретное оружие…

Сорока выпучила глаза:

– Да неужели?.. Его?

Выдра задумчиво кивнула.

– Именно.

– А… как?

– Слушай, план такой. Лети за овраг – знаешь, где он живёт…

– Да знаю, конечно, – передёрнулась сорока.

– Скажи ему, мол, выдра с западного берега сожалеет о досадном недоразумении, возникшем между нами, и в знак своего глубокого уважения… – Лутра не выдержала и нервно почесала нос. – Так вот… В знак примирения, говорю… Пригласи его на ужин. Рыбу положим в норе Топоны, у самого выхода. Ему нужно будет только отодвинуть камень, которым этот чокнутый завалил вход. Ну, а чтоб лис отошёл на минутку, пока наш Главный не залезет за рыбой, а также чтоб лис его заметил, когда Он будет уже там – это… Не мне тебя учить.

– Всё сделаю в лучшем виде! – воскликнула сорока, гордая своей ролью главной спасительницы, и полетела выполнять данное ей поручение. А сонливость её как рукой сняло.

Вскоре чёрно-белая птица сидела на ветке высокой сосны над глубоким оврагом и всматривалась в окружающие заросли кустарника в поисках чёрно-белого зверя. Обычно он выходит в сумерках. Да вот и он, наконец!

– Уважаемый Скунс!.. – крикнула сорока. И когда зверь обернулся, передала ему всё, о чём просила выдра.

Лутра тем временем вручила Топоне свежую рыбу и послала её домой, объяснив ей, что и как она должна сделать. Но попросила не оставаться в норе, а разместив приманку, тут же возвращаться назад. Сама же выдра нырнула в озеро и поплыла к месту дневной баталии, чтобы проконтролировать, что делает сейчас лис. Она немного беспокоилась за подругу: а ну, как «этот чокнутый» найдёт и запасной выход и подстережёт её там! Но нет. Лис был «на месте». Кое-как отмывшись от килограммов гуано, прилипших к его шерсти, он уныло копался в куче водорослей. Видимо, надеялся найти там маленьких рачков, или чего-нибудь другого, чем мог бы хоть немного заморить червячка.

Вообще-то Перфидо сейчас отдыхал после этого сумасшедшего дня и собирался с силами. Он решился сегодня ночью выйти на настоящую охоту. Поймать и загрызть любого, кто попадётся ему на пути. И плевать он хотел на все лесные правила! Война – значит война.

Лутра вернулась к своей норе. Через короткое время туда же пришла Топона, а за ней прилетела и сорока. Выдра встретила её нетерпеливым вопросом:

– Ну, что он сказал?..

– Сказал – придёт… Наверное.

– Наверное? – с ноткой разочарования переспросила Лутра. Её замечательный план оказывался под угрозой. А она этого не любила – ну, когда что-то шло не по плану. То есть не так, как она задумала.

Сорока не ответила. Она напряжённо вглядывалась в темноту и потом тихо сказала:

– Идёт…

И вот тут-то начался заключительный акт спектакля, разыгравшегося на западном берегу большого озера, о котором долго потом судачили лесные жители, и даже сочинялись анекдоты.

Лутра и Топона нырнули в воду и поплыли к камням, торчавшим недалеко от берега, чтобы наблюдать оттуда и ничего не пропустить. Теперь главным действующим лицом была смелая сорока: от её правильных действий зависело очень многое.

Вот она прилетела на берег и приземлилась почти под самым носом у взбешённого лиса. Прыгает по песку, чуть приволакивая крыло (старый избитый приём – кто ж его не знает!) Но лис, похоже, совсем потерял голову от голода и ярости: он бросается вдогонку за сорокой, и та уводит его за собой – подальше-подальше от входа в нору Топоны, заваленного камнем.

Сама Топона настолько распереживалась ото всех этих вещей, что только тихонько ахала и попискивала, зажмурив глаза. Лутра сначала тихонько толкала подругу в бок: «Смотри-смотри, как наша-то дурачит этого чокнутого!» Но потом, видя, что крыса находится в состоянии волнения, близкого к обмороку, стала просто описывать ей события, происходящие на берегу, подобно футбольному комментатору:

– Наша увела чокнутого в самые заросли ежевики… Он там пытается выпутаться из колючек, – шептала она. – О! На берегу появился Скунс… Пытается отодвинуть камень. Слишком тяжело… Что-то ворчит… Ого! Он додумался поддеть камень палкой, как рычагом. Двигает… двигает… У него получилось! Здорово! Теперь суёт нос в твою нору. Ты рыбу-то далеко от входа положила? А то, неровен час, разворотит там всё у тебя…

– У самого входа, за камнем, – не открывая глаз, простонала Топона. От переживаний она мелко дрожала.

– Ага, ага… – продолжала комментировать Лутра. – Голову всунул, а зад наружу… Это хорошо, это правильно!.. Ну, где же наша сорока? Чего она тянет?! Сейчас самое время…

И сорока не замедлила появиться. Она неожиданно взлетела из-под носа лиса и будто невзначай шлёпнулась на нижнюю ветку дерева над самым входом в нору. Перфидо рванулся за ней, и вдруг увидел…

О-о! Он ждал этого момента третий день! Черновато-серый полосатый пушистый хвост заслонил для него небо и землю. Вот он, ненавистный енот, ради которого он третий день торчит тут, на вражеском берегу, голодный и злой! С рыком «Ага! Попался!», раскрыв пасть, Перфидо бросился вперёд с намерением ухватить этот хвост, бросить на мокрый песок и растерзать его обладателя.

Чёрно-серый с белыми полосками зверь удивлённо оглянулся, и Перфидо в замешательстве осознал: всё было напрасно – это вовсе не Веня! Конечно, зверю пришлось бы несладко. Ему пришлось бы дорого заплатить (самой своей шкурой!) за все обманутые ожидания Перфидо, за все напасти, которые здесь с ним произошли, за все унижения и голод, которые он перенёс. Но… Как часто случается это маленькое «но», которое меняет всю историю с точностью до наоборот.

Всё произошло в течение одной секунды. Прямо в раскрытую пасть Перфидо ударила мощная мускусная струя с запахом такой силы, что по сравнению с ним все полученные им сегодня испражнения сорок, ворон и других птах могли сойти за лёгкие духи (ну, может, только чуть протухшие). Перфидо ослеп и оглох. Он не мог вздохнуть. Не мог даже зарычать. Мотая головой, лис бросился бежать, вложив в ноги все переполнявшие его чувства. Он летел, он мчался вдоль берега не разбирая пути. Домой, скорее домой! Подальше, подальше от этих ненавистных берегов, с их непонятными норами, сумасшедшими птицами с жутким поносом и кошмарными зверями, которые могут сбить тебя с ног одним своим пуком!

После исчезновения лиса сорока, вымотанная за день и вечер, получившийся для неё таким длинным, уснула прямо там же, на суку. И никакой запах её пронять уже не мог. Лутра и Топона не спешили выбраться на берег. Они предпочли поплавать, дожидаясь, пока Скунс окончит свою трапезу и покинет их место. Когда же подруги остались, наконец, одни, водяная крыса произнесла:

– Да-а… Я и подумать не могла, что существуют звери такой… силы.

– Ну как? Он тебя потряс? Ну то-то! – засмеялась выдра, почёсывая спинку о торчащую корягу. – Мне всё хочется помыться получше, будто и от меня теперь пахнет. Хотя до нас и не долетело ни капли.

– И мне, – призналась Топона. – Ума не приложу, как буду жить теперь в такой норе.

– За это не волнуйся, – ударив хвостом по воде сказала Лутра. – Он же стрелял не в нору, а от норы. Расчёт был верный. А с берега пара хороших ливней всё смоет, и следа не останется. Пока можешь пожить со мной, – великодушно добавила она и, не слушая больше подругу, вновь рассыпавшуюся тысячью благодарностей, шумно нырнула, с удовольствием фыркая и поднимая волны.

Новости в лесу распространяются быстро. Да ещё по пути обрастают невероятными слухами и домыслами. Болтушки-сороки ли тому виной, или ещё кто, это не важно. Но факт остаётся фактом: на следующее утро весь лес уже был в курсе истории, «как лис штурмовал скунсову нору». Бедняга Перфидо сделался объектом шуток и насмешек, от которых было не скрыться; как не отмыться ему было от всепроникающего запаха, который настолько въелся в его шкуру, что оставалось только пропадать.

Чего только не делал злополучный лис: и катался по песку, и натирался болотной тиной, и в озере искупался раз десять – всё было без толку. И вот поздним утром, когда он, перепробовав все мыслимые способы отмыться и потерпев в этом полное фиаско, в тоске и печали лежал в своём укромном месте, на него вдруг сверху шлёпнулся помидор. Потом второй, и третий… «Ну вот, меня уже закидывают помидорами… – горько подумал Перфидо. – Ну и пускай. Мне всё равно». Он был настолько подавлен, что даже не пытался бороться. Только вяло повернул голову, чтобы посмотреть – кто это. И расстроился ещё больше (если это вообще было возможно), потому что помидорами кидалась Фьор. Перфидо почему-то особенно задело, что и она, со всеми заодно, смеётся над ним. Он уронил голову на лапы и больше не смотрел в её сторону. Но Фьор не уходила.

– Эй! – крикнула она. – Давай-ка заканчивай это дело!

– Какое дело? – невольно спросил Перфидо. Он увидел, что лиска и не думала смеяться.

– Пахнуть, – серьёзно ответила Фьор. – Я бы даже сказала – вонять. Если продолжишь в том же духе, даже маленькой мышки не поймаешь – все будут бежать от тебя со всех ног. Так и с голоду умереть недолго.

– Издеваешься?! – опять расстроился и разозлился Перфидо. – Как я могу – перестать?..

– Можешь. Я же тебе принесла нужное средство. Единственное, что может помочь – это помидоры. Изваляйся в них хорошенько. Особенно натри те места, куда скунсов заряд угодил. Посиди так немного, а потом искупайся в озере.

– Сто раз уже купался, – огрызнулся Перфидо.

Совет показался ему совершенно диким и абсурдным, но он был уже настолько измотан и раздавлен всем тем, что с ним произошло, что неожиданно для себя послушался и сделал, как велела Фьор. И – о чудо! – запах если и не пропал совсем, то действительно сильно уменьшился. Перфидо приободрился.

Вечером он разыскал Фьор у ручья. Глядя в сторону, он подошёл поближе и буркнул:

– Спасибо…

– А-а… ты про помидоры? – откликнулась та. – Пожалуйста…

– Ага. А как ты узнала? Ну, что помидоры от такого дела помогают?

Фьор ответила уклончиво.

– Да какая разница! Помогают – и хорошо.

– А где ты их взяла? – не отставал Перфидо.

– Слушай, не приставай, а? Достала – и ладно.

– Да я и не пристаю. Просто на случай, если… Ну, мало ли…

– Ты опять собрался разбираться со скунсом? – прищурилась Фьор. – Не советую.

– Да ты что! Да я… никогда больше!.. – Перфидо замотал головой так отчаянно, что чуть не упал.

Фьор кивнула.

– Вот и хорошо. Надо же когда-то и ума набираться. Кстати, о Вене… – она в упор взглянула на лиса. – Я слышала краем уха, что вся эта история приключилась с тобой из-за него?

– Мало ли, что говорят, – дерзко ответил Перфидо, но вид у него был при этом смущённый.

– Очень тебе советую оставить его, наконец, в покое. Сам видишь, чем могут обернуться твои происки. Он же тебя не задевает!

Перфидо подумал, поскрёб за ухом, и неожиданно для себя самого сказал:

– Обещаю. Больше и на сто шагов к нему не подойду. Честное лисье слово!